bannerbanner
Скучный попаданец, или 500 лет назад
Скучный попаданец, или 500 лет назад

Полная версия

Скучный попаданец, или 500 лет назад

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 9

–Святая… святой! – только и смог проговорить он, перехватив двумя руками минералку у ослабевшего раненого. Все посмотрели теперь уже на бутылку минералки. Воды там оставалось не больше половины, а на этикетке было крупными буквами напечатано «Святой источник».

Повисла, как говорится, театральная пауза. Пока Седов ждал, что хоть кто-то ответит ему на хотя бы один из ранее заданных вопросов, и прикидывал, не может ли это все быть каким-то дурацким розыгрышем (выходило, что не может – выследить его этой компанией, когда он поехал за грибами, еще можно было, а вот перенос машины, туман, изменение леса и исчезновение дороги – уже не шутка), этот самый дьячок, бережно поставив бутылку на траву, бухнулся на колени, и прямо так, постоянно кланяясь в землю под ноги Николаю Федоровичу, стал просить святого старца на плохо понятном, но несомненно русском языке оборонить честных людей Христовых, великого князя Рязанского и бояр его от смерти лютой, ибо грозит им погоня от злого князя Московского Василия, от которого они еле спаслись, от людей его с каким-то воеводой Хабаром, а также от татарского войска Мехмет-Гирея, с великой силой подступающего сейчас к этим самым местам. И вот только что они чудом спаслись с боем от засады этих ворогов, брели по дороге в ранах тяжких, как Господь послал им его в свете ангельском и со святою водою для орошения ран и исцеления немочей. Примерно так.

–Подождите, подождите – отступая на полшага и поднимая руки, попросил Седов – давайте разберемся. Вы говорите, бояре князя Рязанского? А сам князь что же… эээ?

Проще не стало, так как на это он получил от того же дьячка ответ, что вот же князь Иван Иванович лежит перед ним без сил, тяжко раненый, и только святая вода спасла и т. д., и т. п.

Переведя довольно-таки оторопелый взгляд на остальных участников этой сцены (нет, какая-то театральщина тут все же присутствовала), Седов заметил, что все не так однозначно – остальные остались на ногах, но тоже ему периодически кланялись (толстяк при этом еще и крестился), а вот взгляды у них были скорее настороженными, как будто они ожидали какой-то определенной его реакции. Более того, переведя взгляд на названного князем, Седов увидел, что тот, по видимому, полностью пришел в себя, бледность немного спала, и он теперь изучает самого Седова, осматривая его с ног до головы ясными серыми глазами.

Князь Иван тем временем действительно рассматривал незнакомца. Странная тяжесть, погасившая сознание у них всех на этой поляне, отняла у него последние силы, и пока остальные все-таки приходили в себя, он, еще находясь в полузабытьи, попросил пить, чтобы смочить просто невыносимо сухое горло. И тут же ему в руку положили сосуд с вкуснейшей, прохладной водой, лопавшейся на языке волшебными пузырьками. Утолив жажду и передав странный, абсолютно прозрачный сосуд из мягкого… стекла? подоспевшему Ефиму, князь начал осматривать того, от кого принял эту святую, как было написано на бутылке, воду. В глазах и в голове его постепенно прояснялось, и он мог уже четко разглядеть стоящего буквально в шаге человека, освещенного неярким осенним солнцем. Человек был стар. Небольшая и почти совершенно седая борода не скрывала его возраста – лет ему было, пожалуй, за шестьдесят. Зеленовато-серые глаза его смотрели без угрозы для них и без опаски для себя, скорее оценивающе, и немного с непониманием. Человек был высок, выше даже Семена, и крепок. Непонятно, был ли он воином, но в нем не было ни сухости монахов-схимников, ни тучности и показной важности старых бояр, ни готовности договориться хоть с кем купцов. Голос его был голосом уверенного в себе и своих действиях человека, пожалуй, привыкшего командовать другими людьми, хотя и немного хриплым после того, что тут с ними случилось. Одет он был тоже странно. Шапочка, больше всего похожая на монашескую скуфью (видимо, как раз это в сочетании с водой привело Ефима к выводу о святом старце). Верхняя одежда короткая, но ни такой ткани, ни такого покроя князь не знал – темно-зеленая, с блеском и переливами, меха ни кусочка, но прошита в нескольких местах очень тонким и очень ровным швом. Ряд накладных кусков из той же ткани, расположенных справа и слева, видимо, что-то должен означать, а отделка из невиданно яркого металла, но не серебра. Похоже на сталь, которую начистили до состояния зеркала, и смогли так оставить или покрыли абсолютно прозрачным лаком. Застежки такой князь вообще не знал, как будто полоса того же металла со странной очень мелкой насечкой, по которой эта одежда раскрывалась от горла. Штаны тоже не простые, ткань по виду тонкая, но крепкая, и тоже прошита таким же изумительно ровным швом, причем прошита хитро, особенно на коленях. Но особенно князь удивился обуви. Похоже на фряжские башмаки со шнурками. Материал – то ли толстая ткань, то ли крашеная кожа, нескольких видов, сшито вроде бы кусками, но в целом смотрится очень богато. И они разные! Правый и левый отличаются! А подошвы такой князь не видел вообще, как из цельного куска кожи пальца в три толщиной, с какими-то вырезами и насечками.

Пока длилось это взаимное рассматривание, мозг Николая Федоровича потащил из глубин остатки образования, исторические фильмы и романы, а также обрывки прочей услышанной или прочитанной им информации, которая могла помочь в данном случае.

–Погодите вы – еще раз сказал Седов – Мехмед-Гирей это татарский хан?… Ну, крымско-татарский? А Василий Московский эээ третий это собиратель земель, что ли?…

–Точно так, святой отец – все-таки поднялся с колен дьячок – крымский. А Василий третий – князь Московский, а собиратель – отец его был, Иван, тоже третий этого имени, помер пятнадцать лет тому.

–Стоп. А какой сейчас год?! – задавая этот банальный, даже анекдотический вопрос, Седов и сам понимал, что это все уже совсем за рамками, и тут уже не театральщина, а чертовщина или даже что похуже.

–Нынче у нас кончается листопадень 7028 года – просто ответил дьячок, не задавая вопросов.

–А от Рождества Христова?!

–Это будет… – дьячок замешкался, прикидывая, а Седов обратил внимание, как что-то поменялось в окружающих. Князь так же смотрел на Седова, не меняясь в лице, у татарчонка появилась какая-то настороженность, крепыш начал поворачиваться к князю с немым вопросом на лице, а толстяк перестал креститься и медленно опустил руки, ожидая, чем все эти непонятки закончатся.

– Это будет 1520 год, от рождества-то! – сосчитал дьячок. И замолчал, теперь уже тоже вопросительно глядя на Седова. Все взгляды, и князя, и остальных, будто задавали ему теперь вопрос – ну, что скажешь?

Седов развернулся, дошел до багажника, снова открыл его, вытащил одну корзинку и, подойдя с ней на прежнее место у ног лежащего князя, секунду помедлил. Все ждали.

–Господа. Меня зовут Николай Федорович Седов. Я родился в 1966 году от рождества Христова, сейчас мне 54 года, и я сегодня утром выехал на машине за грибами из поселка Залесное сюда, в этот лес. Я – не духовное лицо, хотя и крещеный, православный. Что и как случилось, я не знаю. Но главное в том, что сегодня утром, когда я выезжал за грибами, у меня был конец октября 2020 года от рождества Христова. Пятьсот лет минус. А грибы-вот – и он поставил на землю красную пластиковую корзинку, полную отборных опят.

Вторая пауза затянулась подольше первой. Седов смотрел на князя, поэтому даже вздрогнул, когда подошедший ближе толстячок сказал:

–А что, хороший опенок. Как их у вас там, через пять сот лет, солят?

Вздрогнули, наверное, все. Вопрос прозвучал так не в тему повисшего напряжения, что еще пару секунд все недоуменно молчали, а потом блондин хмыкнул тихонько, дьячок прыснул, сдерживаясь, и все разом засмеялись. Да что там, заржали даже. Смеялся и Седов, от души, снимая с души повисшую тяжесть, смялся князь, хотя и охнул, видимо, неловко двинув ногой, и сам толстячок к смеху присоединился тоже.

–Да это же опенок, как их солят – отсмеявшись, все же ответил Седов – Промыл, отварил минут 15-20, дал стечь и сложил слоями грибы с солью. На неделю под гнет, потом разложить по банкам, рассолом залить и в холодильник… эээ… у вас в погреба, наверное, или на ледники? А по приправам – так я только укроп кладу и несколько горошин перца на банку. Ну, чесночка еще можно. Нет, делают и с хреном, и со смородиновым листом, но это не по мне. Это вот к груздям надо, для лучшего хруста, а опенок и так хорош.

Вполне удовлетворенный ответом улыбающийся толстячок хотел еще что-то сказать, но тут раздался голос князя:

–Что ж, сие удивительно слышать, но после последних событий я готов поверить во что угодно. Мы же, действительно, головка великого княжества Рязанского, а нынче беглецы. Я – великий князь Рязанский, Иван Иванович, любитель грибов – казначей и управитель хозяйства моего, Федор Коробьин, за святого тебя принял Ефимий Олтуфьев, грамотник наш и собиратель учености. Этот вот русый богатырь – Семен Глебов, мой воевода, а это – Гридя Кобяков, ловчий и… ну… вообще ловкий человек. Титулы сии действительные, но после всех событий, о которых хоть и сумбурно, но верно Ефим тебе поведал, уж и не знаю, кем нас теперь считать. Да и сколько мы проживем…

Смешки, прекратившиеся еще во время слов князя, теперь превратились в неловкое молчание. На лицах пятерки не осталось и следа недавних улыбок.

–Давайте мы вот что сделаем – сказал Седов – я сейчас еще кое-что проверю, и попробую вас подлечить. Аптечка у меня с собой небольшая, но все нужное есть.

Вернувшись в машину (бутылка с минералкой тем временем пошла по рукам), он включил радио. На ФМ волнах ожидаемо было пусто, так же тихо оказалось и на длинных. Телефон, висевший на панели, тоже показывал отсутствие сети. Зайдя для проверки в навигатор, Николай Федорович уже совсем ожидаемо обнаружил отсутствие спутников. Вздохнув и убрав телефон в карман, Седов достал аптечку и пошел обратно к людям. Аптечку Николай Федорович давно комплектовал примерно втрое больше от того, что требовали последние либеральные гаишные правила. Будучи по молодости свидетелем трех-четырех приличных аварий (слава богу, не участником), он как-то прикинул, что считает на самом деле необходимым в дороге, и с тех про старался поддерживать примерно нужное содержание аптечки при смене машин. Впоследствии туда добавились еще кое-какие препараты, однако все это было мелкое, и чемоданчик практически не отличался от стандартного формата автоаптечек. Ничего особо выдающегося там не было, но сейчас все должно было оказаться в тему.

Подойдя к князю со стороны раненой ноги, Седов положил аптечку на траву и открыл ее. Специфический запах медицины, всегда сопровождающий изделия всех в мире фармацевтов, разнесся по поляне. К нему на помощь сунулся было со своей сумкой Ефим, но неожиданно между Седовым и князем вступил Семен. Вступил и стоял молча. За его правым плечом возник Гридя. И если взгляд Гриди впился в содержимое аптечки (как и взгляд Ефима, смотревшего через вытянутые ноги князя с другой стороны), то Семен смотрел только на князя с неким вопросом.

–Ну, что ты, Семен – мягко сказал князь – Старец Николай нас святой водой напоил, да и крест на ларце его (аптечка была с обычным красным крестом). Нам, вроде бы, уже некому верить, но если и кресту святому не доверять, так проще самим в омут кинуться или вон к князю Московскому в гости вернуться.

Семен так же молча отступил на два шага. Ефим, наоборот, придвинулся к самой аптечке и открыл было рот.

–Я понимаю, что у вас у всех тысяча вопросов, Ефим – гораздо жестче, чем только что князь, сказал Седов – но давай сначала разберемся с медициной… с лекарством. Мне нужна чистая вода, надо вымыть руки и раны обтереть. И тебе тоже, будешь мне помогать.

Тот же Семен так же молча полил из баклажки на руки Седову и Ефиму, после чего Седов достал две влажные салфетки, одной тщательно протер руки сам, вторую дал Ефиму, который повторил его действия. Запах антисептика дополнил ароматы, уже витавшие над поляной.

–Основные болезни, в том числе те, от которых воспаляются и гниют раны, происходят от мелких, не видимых простым глазом живых существ, больше всего которых в грязи и гнили – видя, как распирает Ефима, не стал молчать Николай Федорович – поэтому против них очень помогает мытье, причем обязательно чистой, лучше всего кипяченой водой. Ну, и баня, вообще хорошо. Бинты, перевязочные материалы, лучше кипятить и держать… ну… хоть в провощеной обертке. Еще эти мелкие вредители не любят крепкий алкоголь, ну, спирт, который горит. Вот похожим спиртом салфетки и пропитаны были. У вас же спирт вроде уже есть?

–Есть – ответил Ефим – курят из бражки, но помалу. Горло он дерет, да и наутро нехорошо с него, так что это уж совсем для запойных (рядом кто-то хмыкнул), а вот лекари используют. Некоторые травы и коренья на нем настаивать полезнее, говорят. А что за мелкие вредители?

–Да, спиртовые настойки некоторых веществ гораздо полезнее отваров. Те же согревающие мази взять. А вредители… ну, вот в болотной или любой стоячей воде заводится всякая мелкая живность, личинки комаров и прочее, все видели, наверное? Но тех увидеть можно, а есть и те, размер которых еще мельче и их просто так увидеть нельзя. Хотя… У вас подзорные, ну, зрительные трубки уже появились? Вдаль смотреть если, приближают которые?…

Пятерка недоуменно переглянулась, потом все глянули на Ефима. Тот в свою очередь пожал плечами.

–Ну, немного позже придумают, значит. А линзы, линзы-то есть? Стекла такие, прозрачные, особым образом шлифованные, выпуклые, увеличительные, через них видно лучше?

–Линзы есть – снова внезапно встрял Федор. Он, как и Семен с Гридей, стоял рядом, глядя на «медиков», однако перешел ближе к машине и больше смотрел в ее сторону.

–Что вы на меня уставились?… У ювелиров я видал, они камни драгоценные через них проверяют! Редкая вещь, ценная! Из особого ларца доставали, в три слоя ткани укутана была! Сказали, из горного хрусталя сделана была.

Все снова хмыкнули, а князь сказал:

–Уели тебя, Ефим. Не ученые, а купцы да ювелиры новинку используют, а с ними Федору больше всех общаться приходится.

–Так вот, если взять две такие линзы и закрепить их во вставляющиеся друг в друга трубки, можно увидеть то, что далеко, в приближении. Две трубки – чтобы можно было, сдвигая и раздвигая, под разные глаза настроить. Только линзы должны быть на одной оси и стекло чистое.

Тем временем под эти разговоры Седов с помощью Ефима подложил под ногу князю одну из сумок, чтобы место ранения было на весу, накинул жгут и осторожно размотал повязку (пришлось все же отмачивать водой, по краям и сверху от раны кровь успела засохнуть), приготовил в аптечке бинты, тампоны и небольшой пузырек с перекисью водорода.

–Князь, сейчас мы еще раз промоем рану водой, а потом вот из этого пузырька – показал Седов – надо будет промыть рану, для того, чтобы ее от этой заразы, про которую я говорю, очистить. Будет драть, если грязь есть – пойдет белая пена с пузырями, если нет – только прижжет немного, и все.

Все снова несколько напряглись, но князь только кивнул. Рану обмыли водой, и Седов сначала полил перекись на тампон и осторожно обтер ее по краям. Видно было, что князь почувствовал боль и сжал, зубы, однако ничего не сказал. Грязь занести не успели, и белой пены почти не было. Промыв рану, Седов наложил на другой тампон заживляющую мазь и с помощью Ефима начал бинтовать ногу обычным бинтом. Ефим, видя качество материалов и чистый белый цвет бинта, только вздохнул, скосив глаза на лежащий здесь же холст от своей перевязки, выглядевший (да и бывший, если честно) окровавленной грязной тряпкой.

–Так вот, а если те же линзы в трубках собрать не две, а больше, и немного по другому, можно увидеть сильно увеличенные мелкие предметы уже не вдали, а под носом прямо. Придумают сначала зрительные трубы, да вроде они уже есть у испанцев или португальцев, потом этот микроскоп (смотреть мелкое – перевел Ефим). Ну, а уж с ним потом и откроют эту мелочь животную и разберутся, как она влияет.

–И когда это будет? – жадно спросил Ефим, не забывая, впрочем, придерживать повязку.

–Подзорные трубы скоро, в этом веке точно. Микроскоп лет через сто, а до мелочи этой доберутся лет через двести примерно. Но раз линзы уже есть, можно хоть сейчас собрать.

Повязку наложили, жгут сняли, и пока князю помогали надеть штаны, Седов достал из аптечки две упаковки таблеток.

–Князь, если вы почувствуете, что у вас начинается жар, если начнет лихорадить, то скажите мне – я вам дам таблетку, ну, пилюлю, жаропонижающее. А вот это вам лучше принять прямо сейчас, это болеутоляющее, рана не будет дергать, хотя голова может немного тяжелой стать.

Чувствуя на ране приятный холодок от мази, расслабившийся князь сказал Седову:

–Старче, давай уж условимся. И по возрасту твоему, и по положению нашему зови нас по именам, ну, меня можешь звать – княже, как мои. А мы тебя будем звать старче, или старцем Николаем, ибо хоть и говоришь ты, что не духовное лицо, но только божеским промыслом я могу объяснить появление твое именно в этом месте именно в это время. Жара у меня нет, скорее, озноб и слабость, а вот это твое… боле утоляющее приму, не помешает.

–Так у вас же… у тебя, княже, потеря крови была! – спохватился Седов – надо пить больше теплой сладкой жидкости, да хорошо бы сок морковный, свекольный или вина красного для крови. Сахара у вас нет, наверное, так с медом!

Засуетились Ефим и Федор. Оказалось, в вещах есть и мед, и фляжка вина. Полезли доставать и разбавлять. А сам Седов тем временем принес из машины термос, в котором было еще больше половины вполне горячего чая с молоком и медом.

–Вот, княже. Горячий сладкий чай – налив в крышку, он подал ее Ивану.

–Чудно – сказал заметно повеселевший князь, аккуратно прихлебывая чай и держа крышку двумя руками – и часу не прошло, как мы встретились, а сколько чудес уже увидели. Видано ли, металлическая фляга, сама холодная, а напиток горячий, как только разлитый.

– Это термос (по гречески «горячий» – вставил вездесущий Ефим) – уже поняв, что объяснять ему в ближайшее время придется много, сказал Седов – там два слоя стали, а воздух между ними откачан. При такой… конструкции внутри холодное останется холодным, горячее – горячим. Полдня точно, может, и побольше.

–Давайте тогда князю этот термос и оставим – сказа Федор, подошедший с кубком – а мы пока и водой обойдемся.

–Подожди, княже, не пей вино пока – сказал Седов, убирая термос – сейчас я таблетку достану, она не сильно горькая, но вкус неприятный, лучше запить.

Достав упаковку, он задумался. Его современникам, с детства привыкшим к таблеткам, в такой ситуации могло и одной таблетки не хватить, а тут люди 16 века…

–Вот что – подумав, все-таки сказал Седов – лекарство это рассчитано на нас, людей моего времени. Мы такое (и подобные) с детства принимаем, организмы привыкшие, а для вас внове будет. Так что половинку я дам тебе, князь, а вторую, наверное, Гриде – у него же тоже рука ранена?.. Сейчас перевяжем, кстати, тоже.

Гридя начал отказываться, говоря, что у него все хорошо, что уже почти не болит, что если каждую царапину перевязывать, и т. д., но тут вмешался Ефим и попросил вторую половинку себе. Оказывается, у него продолжал ощутимо болеть бок от той стрелы, которой его и свалили с коня. Но на вопросы Седова – не колет ли в груди, не тяжело ли дышать на вдохе – он со знанием дела ответил, что ребра точно не сломаны, ну, может, треснули, а синячище, наверное, знатный. Выпили по пол таблетки, князь запил вином, Ефим запивать не стал и даже не поморщился. Принялись перевязывать Гридю. Тут перекись показала свой шипучий нрав – то ли сабля у ныне лежащего на опушке мертвым в трех верстах неизвестного засадника была грязная, то ли рубаха у Гриди не очень чистая, однако пена была обильной. Седов с Ефимом уже быстрее промыли, наложили мазь и перевязали. Тут же протерли тампоном с перекисью лицо Семена, и Седов смазал его порезы медицинским клеем, предупредив, что он смывается, и надо просто будет смазать по новой. Примерно треть бинтов ушла, на дальнейшие перевязки князя придется использовать местные материалы – отстраненно подумал Седов, пакуя аптечку и убирая ее обратно в машину. Рядом с машиной обнаружился Федор, которого (после перевязки князя) не очень заинтересовали такие же процессы обработки и перевязки своих соратников, а вот автомобиль привлек внимание очень сильно. Он уже разглядел через стекла все внутри, пришел в восхищение, и готовился вывалить на Седова очередную порцию вопросов вместо Ефима. Последний, кстати, тоже далеко не отходил. Князь сидел на сумках, отдыхая, и лицо его уже принимало нормальный цвет, а Семен и Гридя после медпомощи отошли в сторону дороги, посмотреть, как там что, как сказал Гридя.

–Что же за чудная повозка у тебя, старче? Как она ездит?

–Это автомобиль, да-да, Ефим, самодвижущийся – говорил Николай Федорович громко, понимая, что князю не меньше друзей интересно, но надо же держать лицо.

–Возьмем для примера обычную повозку, с верхом, типа кареты, закрытого возка, или как они у вас называются. Здесь корпус из металла, колеса тоже, на колесах – резиновые покрышки с вырезами (вот эти черные) для лучшей проходимости и мягкости езды. Для мягкости еще рессоры – вот эти пружины, здесь немного видно. Передние колеса поворачиваются рулем, вот это колесо на месте водителя, который и управляет ее движением. Под передней крышкой в этом выступе – двигатель, который, как ясно из названия, и двигает эту повозку. Работает он за счет того, что внутри сгорает бензин, это из очищенной нефти, ну, земляного масла, делается. От сгорания того бензина особым образом вращается главный вал, а от него передачами на другие валы, примерно как на водяных мельницах, вращается ось с передними колесами. Примерно такими же передачами вращение рулевого колеса передается на ось для поворотов. Делать их у нас начали примерно сто лет назад (от вас четыреста вперед), и сотню лет отлаживали да придумывали всякие штуки, а первые и правда были похожи на простые тележки. Едет она по нашим дорогам (а они у нас в основном гладкие, из смеси смолы и песка) с скоростью до двухсот километров… эээ… верст, если я правильно помню, в час. Но обычно ездят не более ста верст в час. Если дороги хуже или бездорожье, такой скорости не будет, конечно. Ну и в совсем жидкой грязи застрянет и через воду может ехать, только если дно твердое и глубина не более чем по колено. На сто верст по хорошей дороге надо десять литров… эээ… чуть меньше ведра бензина. Нет, сам сделать не могу, да и даже если что сломается, то починить могу самую мелочь. Делают ее на огромных… эээ… заводах, это как кузницы, только раз в тысячу больше, очень много станков (у вас вроде токарные появились?), делают тысячами штук, получается быстрее. И бензин сделать сам не смогу. Весит полторы тонны… эээ… примерно сто пудов, места на пять человек, считая водителя. Еще багажник, туда тоже можно чего полезного загрузить.

–Старче – раздался голос князя, который слушал весь этот рассказ очень внимательно, хотя и не задавал Седову мелких вопросов, как Ефим с Федором (А это что, зеркала?! А это что, серебро?!) – а ты и твоя… машина сможете отвезти нас отсюда верст за сорок?

К подобному вопросу Седов был, считай, готов. Все время с момента попадания, или даже уже можно сказать «попадания», какая-то часть его мозга обсасывала разные варианты развития событий, пыталась найти причины, почему он, почему ровно на 500 лет, почему именно в это время все случилось именно с ним, что он может сделать и может ли вообще. Этот второй процесс работал отдельно, как у компьютера, однако периодически в голове у Седова всплывали, скажем так, промежуточные варианты его работы. Однозначно надо было проехать хотя бы немного по этим полям, вдруг появится нормальная дорога, столбы с проводами или пролетит самолет. Вдруг появится связь, а то, что ее сейчас нет – это сбой электроники при том странном случае. Вдруг это не его перенесло, а эту пятерку в его время, а отказ связи – сопутствующий эффект. Так Седов себя не то, чтобы успокаивал, но несколько откладывал окончательное принятие реальности на потом, после проверок этих предположений. Это трудно, вот так вот признать себя провалившимся на пятьсот лет в прошлое, для тех, кто понимает. Да и для всех остальных тоже.

Поэтому к подобному вопросу Седов был, считай, готов. Повернувшись к князю, он медленно сказал, как будто отрезая самому себе все пути назад, в 21 век:

–Смогу. Бензина верст на 400-500, ну, на 400 точно. Если у вас тут морозцы стояли хотя бы два-три дня и ехать не через реки и болота – смогу проехать почти везде. Машина всех шестерых потянет, только надо проверить, а то я ее после этого… всего… еще не заводил.

–А долго нужно это… проверять и заводить? – задал следующий вопрос князь – а то мы все-таки действительно ждем погоню, да и татары могут нагрянуть.

–Нет – улыбнулся Седов – проверить и завести – это, как раз, недолго.

На страницу:
3 из 9