Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета

Сэм вытерла рот тыльной стороной ладони:

– Его зовут Сэхримнир.

– Ну, вы даёте! И еда с именем? Я не желаю знать, как зовут мой ужин. Вот картошка – её типа зовут Стив?

Сэм закатила глаза:

– Да нет же, дурачок. Картошку зовут Фил. А вот хлеб зовут Стив.

Я ошалело уставился на неё.

– Шучу, – тут же успокоила меня Сэм. – Сэхримнир – это волшебный зверь Вальгаллы. Его каждый день убивают и съедают за ужином. Зато каждое утро он воскресает – и снова как новенький.

– Да уж, не повезло зверюге. Но кто это? Корова, свинья или…

– Это то, чего ты сам хочешь. У меня вот говядина. А другие части туши – это курица или свинина. Я свинину не ем, но есть любители.

– А если я вегетарианец? Если я фалафеля хочу?

Сэм помертвела:

– Это ты пошутил?

– Почему сразу «пошутил»? Я люблю фалафель.

Её плечи облегчённо обмякли:

– Ладно, если тебе нужен фалафель, тогда закажи кусок из левого бока. Там сыр тофу и соевый творог. Его приправят по твоему вкусу.

– То есть у вас тут волшебный зверь с грудинкой из тофу?

– Это Вальгалла, рай для воинов на службе у Одина. Что бы ты ни выбрал – у еды будет совершенный вкус.

Мой живот урчал уже совсем нетерпеливо, поэтому я принялся за еду. В соусе очень правильно сочетались сладкое и солёное. Хлеб был как тёплое пушистое облако, сдобренное маслом. И даже Фил-картошка оказался на высоте.

Я не большой любитель молока коз-на-свободном-выпасе, и мне поначалу не очень хотелось пробовать мёд. Но напиток в моем кубке больше напоминал сидр с пузырьками, и я решил, что рискну.

Я отпил глоток. Питьё оказалось сладким, но не чересчур. Прохладным и успокаивающим. И с нотками, которые я не сумел толком распознать: то ли чёрная смородина, то ли мёд, то ли ваниль. В общем, я осушил кубок одним глотком.

И внезапно у меня внутри словно вспыхнуло пламя. Нет, это было не как от алкоголя. (Да, алкоголь я пробовал – и меня стошнило. А потом попробовал ещё раз, и меня опять стошнило.) От этого напитка не кружилась голова, не подступали дурнота и сонливость. Скорее он действовал как ледяной эспрессо, но без горького привкуса. Мёд пробудил меня, согрел, придал уверенности – и всё это без бешеного сердцебиения и вспышек раздражительности.

– Годная штука, – признал я.

Валькирия спикировала ко мне, наполнила кубок и умчалась.

Я покосился на Сэм. Та стряхивала с платка хлебные крошки.

– А ты тоже прислуживаешь на пиру?

– Естественно. У нас дежурства. Это большая честь – служить эйнхериям.

И она ведь даже не прикалывалась.

– А много тут валькирий?

– Сколько-то тысяч, наверное.

– А эйнхериев?

Сэм надула щёки:

– Получается, десятки тысяч. Это ведь только первая смена, молодёжная. Потом ещё две, взрослая и возрастная. В Вальгалле пятьсот сорок дверей. Из каждой на битву выйдет восемьсот воинов. Итого четыреста тридцать две тысячи эйнхериев.

– Где столько тофу-то взять?

Сэм пожала плечами:

– Мне лично кажется, что цифра сильно завышена. Но точная статистика известна лишь Одину. В любом случае, когда грянет Рагнарёк, нам понадобится большое войско.

– Рагнарёк, – эхом откликнулся я.

– Гибель Богов, – объяснила Сэм. – Когда все Девять миров сгинут в великом пожаре, а воинства богов и великанов сойдутся в последней битве.

– А, в этом смысле. – Я обвёл взглядом ораву воинов-тинейджеров. И вспомнил свой первый день в средней школе Аллстона – за несколько месяцев до того, как не стало мамы и моя жизнь пошла наперекосяк. Нас было тысячи две. В коридорах от кабинета до кабинета царил абсолютный хаос. Школьная столовка напоминала аквариум с пираньями. Но до Вальгаллы средней школе всё-таки далеко. Я указал на почётные места: – А кто вон те красавчики? Они не староваты для первой смены?

– Я бы не стала называть их «красавчиками», – заметила Сэм. – Это таны, владыки Вальгаллы. Каждый из них персонально приглашён за этот стол самим Одином.

– Значит, пустой трон…

– …это трон Одина, да. Но он… он давненько не наведывался на пиры. Вместо него вороны – они всё подмечают и ему докладывают.

Эти вороны с глазами-бусинами, честно говоря, меня напрягали. По-моему, они всё время косились именно на меня.

Сэм указывала на сидящих справа от трона:

– Это Эрик Кровавая Секира. А это Эрик Рыжий[29].

– Похоже, тут перебор Эриков.

– А вон там Лейф Эрикссон.

– Ого! А где его бронзовый лифчик?

– Будем считать, я не слышала. Потом сидит Снорри[30]. Дальше – наша очаровашка Гунилла. Потом лорд Нельсон[31] и Дэви Крокетт[32].

– Дэви Кро… Да ладно!

– А на краю стола – Хельги, управляющий. Ты с ним, наверное, уже знаком.

Хельги, похоже, отлично проводил время, над чем-то посмеиваясь с Дэви Крокеттом и потягивая мёд. За его стулом стоял швейцар Хундинг с гроздью винограда в руках. Он отщипывал от грозди по одной виноградине и протягивал Хельги. Вид у швейцара при этом был несчастнейший.

– Слушай, а что там у управляющего с Хундингом?

Сэм скривилась:

– Кровная вражда ещё при жизни. Потом они погибли, и оба попали в Вальгаллу, но Один решил, что Хельги достоин большего почёта. И возвёл Хельги в ранг управляющего. А тот первым же приказом записал Хундинга, своего кровного врага, в лакеи. Теперь Хундингу поручают всю грязную работу.

– Выходит, для Хундинга здесь не такой уж рай.

Поколебавшись немного, Сэм прошептала:

– На самом деле в Вальгалле нет равенства. Тут своя иерархия. И тому, кто окажется внизу, считай, сильно не повезло. Помни, когда начнётся церемония…

Таны на почётных местах разом застучали кубками о стол. И все эйнхерии последовали их примеру. Как будто в Трапезной Павших Героев забилось металлическое сердце.

Хельги встал и поднял свой кубок. Шум мгновенно стих.

– Воины! – загремел управляющий на весь зал. Сейчас он смотрелся чрезвычайно царственно. Я с трудом узнавал в нём того типа, который несколько часов назад всучил мне люкс по акции и ключ от мини-бара. – Нынче к нам присоединились семеро павших! Это само по себе повод для праздника, однако мы приготовили для вас нечто особенное. Благодаря капитану валькирий Гунилле сегодня мы впервые сможем не только послушать о славных деяниях наших новых эйнхериев, но и посмотреть, как всё было!

Сэм сдавленно икнула.

– Нет, – пробормотала она. – Нет, только не это.

– Итак, представление павших начинается! – провозгласил Хельги.

Десять тысяч воинов, как по команде, развернулись и выжидательно уставились в мою сторону.

Глава 14. Здесь четыре миллиона каналов. А работает одно Валькир-ТВ

УРА! Я ПОСЛЕДНИЙ. Представление началось с противоположного конца стола. И я сначала обрадовался. А потом, когда увидел, как отличились другие эйнхерии, радоваться перестал.

– Ларс Альстрём! – воззвал Хельги.

Поднялся коренастый блондин. Вместе с ним встала его валькирия. Ларс так разволновался, что опрокинул кубок и залил мёдом штаны в самом интересном месте. По трапезной прокатился смешок.

Хельги заулыбался:

– Как многим из вас известно, капитан Гунилла за последние несколько месяцев осуществила поэтапное тестирование нового оборудования. Она разместила камеры на доспехах валькирий, чтобы быть в курсе достижений своих подопечных. И чтобы мы с вами не скучали!

Воины радостно загалдели и загрохотали кубками, заглушая тихие ругательства Сэм.

Хельги поднял кубок:

– Итак, позвольте представить вам Валькир-ТВ!

Вокруг ствола дерева замигал хоровод парящих в воздухе гигантских экранов. Изображение сильно дёргалось – вероятно, камера была на плече у валькирии. Съёмка велась с высоты – валькирия кружила над паромом, тонущим в серых морских волнах. Шлюпки вовсю мотались на полуоборванных канатах. Люди прыгали в них, частенько без спасательных жилетов. Валькирия подлетела поближе. У картинки появился фокус.

Ларс Альстрём кое-как карабкался по кренящейся палубе с огнетушителем в руках. Дверь в салон завалило большим металлическим контейнером. Ларс попытался сдвинуть его с места, но тот оказался тяжёлым. В салоне оказались запертыми больше десятка пассажиров – они отчаянно колотили в окна.

Ларс прокричал им что-то на шведском. Или норвежском? Но смысл был понятен: НАЗАД!

Люди в салоне отшатнулись, и Ларс со всей мочи врезал огнетушителем по окну. С третьей попытки стекло раскололось. Несмотря на пронизывающий холод, Ларс стащил с себя куртку и накрыл ею осколки, торчащие в раме.

Он так и стоял у окна, пока не выбрался последний пассажир. Спасённые Ларсом бежали к спасательным шлюпкам. Ларс взял свой огнетушитель и устремился было следом, но тут корабль сильно качнуло. Ларс ударился головой о стену и сполз вниз, бездыханный.

Его тело начало сиять. В кадре возникла рука валькирии. Сияющий золотой призрак отделился от тела Ларса – наверное, его душа. Золотой Ларс взял валькирию за руку, и экран померк.

Воины во всей трапезной ликовали.

Таны за почётным столом совещались. Я сидел достаточно близко и кое-что улавливал. Один из танов – кажется, лорд Нельсон – всё спрашивал, является ли огнетушитель оружием.

Я наклонился к Сэм:

– А разве это важно?

Сэм рвала хлеб на всё более и более крошечные кусочки:

– Чтобы попасть в Вальгаллу, воин должен встретить смерть в битве и с оружием в руках. Только так.

– Выходит, каждого, кто схватил меч и тут же умер, возьмут в Вальгаллу? – прошептал я.

– Нет, конечно, – фыркнула Сэм. – Мы не берём детей, которые хватаются за оружие и гибнут по собственной воле. В самоубийстве нет ничего героического. Самопожертвование, доблестный поступок должен быть спонтанным. Героизм в ответ на опасность. Герой действует по зову сердца, не помышляя о награде.

– А если так… Вдруг таны решат про новичка, что его не надо было брать? Тогда он возвращается к жизни? – Я постарался приглушить надежду в голосе.

Сэм отвела взгляд:

– Если ты эйнхерий, то назад дороги нет. Тебя могут нагрузить самой чёрной работой. Или тебе придётся драться тут за место под солнцем. Но ты всё равно остаёшься в Вальгалле. Если таны решат, что павший недостоин… тогда его валькирия будет наказана.

– Ой. – Я внезапно понял, почему все валькирии сидят немножечко как на иголках.

Таны между тем устроили голосование. Они пришли к единогласному решению, что огнетушитель можно считать оружием, а Ларса – павшим в битве.

– Есть ли враг грознее морской пучины? – сказал Хельги. – Мы сочли Ларса Альстрёма достойным Вальгаллы.

Гром аплодисментов. Ларс чуть не грохнулся в обморок. Валькирия подхватила его, улыбаясь и приветственно помахивая рукой.

Шум стих, и Хельги продолжил:

– Ларс Альстрём, известны ли тебе твои родители?

– Я… – Голос новичка дрогнул. – Я не знаю, кто мой отец.

– Это обычное дело, – кивнул Хельги. – Мы взыскуем мудрости рун, если сам Всеотец не пожелает дать ответ.

Все обернулись к пустому трону. Вороны взъерошили перья и заклекотали. Однако трон так и остался пустым.

Хельги как будто не удивился, но его плечи разочарованно поникли. Он махнул в сторону очага. От скопища поваров и разносчиков отделилась женщина в зелёном плаще и прошаркала к нам. Её лицо скрывал капюшон, но по согбённой фигуре и скрюченным пальцам ей можно было дать тысячу лет.

– Кто эта злая ведьма? – тихонько спросил я у Сэм.

– Это вёльва. Прорицательница. Может творить всякие заклинания, предсказывать будущее и… ну, и всё такое.

Вёльва приблизилась к столу. Из складок своего плаща она извлекла кожаный мешочек и вытряхнула оттуда рунные плашки – совсем как у Рэндольфа.

– А руны? – опять зашептал я. – Они зачем?

– Руны – это древний алфавит викингов, – ответила Сэм. – Каждая буква символизирует нечто могущественное: бога, разновидность магии, природную стихию. Руны – что-то наподобие генетического кода Вселенной. Вёльва может прочесть по рунам твою судьбу. Величайшим чародеям вроде Одина даже смотреть на руны не нужно. Они способны изменять действительность, лишь называя руну вслух.

Я сделал себе мысленную пометку держаться от этого Одина подальше. Мне оно вообще не надо, чтобы кто-то опять менял мою действительность.

Вёльва, стоя у нашего стола, бубнила что-то себе под нос. Она швырнула руны к своим ногам. Камешки рассыпались по грязному полу – какие-то вверх руной, какие-то вниз. Но одна руна, казалось, привлекла всеобщее внимание. Голографические экраны тут же воспроизвели её на всю трапезную.

Мне этот знак ничего не говорил, но сотни воинов подняли восторженный гам.

– Тор! – орали они. А потом принялись скандировать: – ТОР! ТОР! ТОР!

– Мало нам этих Торовых детишек, – проворчала Сэм.

– А что не так с Торовыми детишками?

– Да ничего. Они клёвые. Взять хоть его дочурку Гуниллу.

– А-а.

Капитан валькирий улыбалась. Лучше бы хмурилась, честное слово, а то уж очень устрашающее зрелище.

Наконец скандирование стихло, и вёльва вскинула иссохшие кисти:

– Возрадуйся, Ларс, сын Тора! Руны гласят, ты будешь доблестно драться в Рагнарёк. А завтра грядёт твоя первая битва! Ты явишь всем свою храбрость и лишишься головы!

Трапезная взорвалась приветственными криками и смехом. Ларс внезапно побелел как полотно. Воины захохотали ещё громче, словно отсечение головы – это такое посвящение для новичка. Типа как стул из-под него выдернуть. Вёльва собрала свои руны и удалилась, а Ларсу валькирия помогла сесть на место.

Церемония продолжалась. Следующую новенькую звали Деде. У себя в деревне она спасла целую кучу ребятишек из сельской школы, когда боевики попытались взять их в заложники. Она сделала вид, что заигрывает с одним из солдат, уговорила его дать ей подержать винтовку и сама открыла огонь по боевикам. Деде погибла, зато дети сумели убежать. Видео получилось очень жёстким. Викингам дико понравилось. Деде аплодировали стоя.

Вёльва прочла руны и подтвердила, что родители Деде были простыми смертными, но, похоже, это никого не смутило. Согласно прорицанию вёльвы, Деде предстояло храбро сражаться в Рагнарёк. А на следующей неделе ей светило несколько раз потерять руки в сражениях. И через сто лет она займёт место среди танов.

– О-о-о-о-о-о! – одобрительно взвыли воины.

Остальные четверо новичков смотрелись столь же внушительно. Они все спасали людей. Они все героически жертвовали жизнью. Двое оказались обычными смертными. Третий – сыном Одина, что произвело в трапезной некоторое оживление.

Сэм наклонилась ко мне:

– Как я и сказала, Одина уже какое-то время никто не видел. Поэтому мы рады любому знаку, что он всё ещё пребывает среди смертных.

Последняя девушка оказалась дочерью Хеймдалля. Я был не в курсе, кто это, но викинги явно впечатлились.

У меня голова шла кругом от избытка информации. И к тому же я изрядно накачался мёдом. Поэтому я не сразу сообразил, что теперь моя очередь. Очнулся я, услышав голос управляющего.

– Магнус Чейз! – возопил Хельги. – Вставай же и порази нас своим мужеством!

Глава 15. Фейковая киношка с моим участием имеет бешеный успех

МОЁ МУЖЕСТВО НИКОГО НЕ ПОРАЗИЛО. Пока шло моё видео, я стоял, понурив плечи. Эйнхерии смотрели на экран в изумлённом молчании. Потом началось перешёптывание и бурчание, время от времени прерываемое взрывами смеха.

Валькир-ТВ запечатлело происходившее не целиком, а отрывками. Вот я стою на мосту перед Суртом, запускающим огненный смерч. Камера даёт крупным планом меня, грозящего Сурту ржавой железякой. Потом появляются Хэрт с Блитцем. Блитц лупит Чёрного своей табличкой «Дорогу утятам!». Вот Хэртова стрела с пищалкой ударяет меня в зад. Вот Сурт меня бьёт. И снова бьёт – по рёбрам. Я сгибаюсь пополам, и меня тошнит.

Видео ускоренно промоталось туда, где я уже стою, привалившись к перилам моста, а Сурт швыряет в меня своё огненно-асфальтовое ядро. Я вскидываю меч и промахиваюсь. Кусок асфальта прилетает мне в живот – здесь тысячи воинов хором выдохнули:

– О-о-о-о-о!

Сурт кидается на меня, и мы вместе валимся с моста, вцепившись друг в друга.

Тут видео замедлилось – мы с Суртом не успели долететь до воды, – и камера увеличила картинку. И тогда стало видно, что мой меч торчит из Суртова брюха, но при этом его рукоять не у меня в руках. Вместо оружия я держу Сурта за здоровенную шею.

По трапезной прокатилось неловкое бормотание.

– Нет, – сказал я. – Всё было не так… Видео подправили. Фейковая у вас киношка.

Лицо Сэм превратилось в камень. Гунилла за танским столом ухмыльнулась. Это всё она, догадался я. Её камера, она и смонтировала кадры.

Гунилла хотела унизить Сэм. Она специально выставила меня идиотом перед всеми. Задачка, если честно, не из сложных.

Хельги опустил кубок:

– Самира аль Аббас… Изволь объясниться.

Сэм теребила край платка, словно ей хотелось натянуть его на голову, чтобы вся трапезная исчезла из виду. Я вполне мог её понять.

– Магнус Чейз пал смертью храбрых, – произнесла она. – Он вступил в поединок с Суртом.

Опять неловкое бормотание.

Поднялся один из танов:

– Ты утверждаешь, что это был Сурт. Огненный ётун: да, несомненно, но чтобы сам властелин Муспелльхейма…

– Я знаю, что я видела, владыка Эрик Кровавая Секира. Вот он, – Сэм гордо ткнула в меня пальцем, как в призового телёнка, – спас на мосту множество жизней. Вам показали не всю историю. Магнус Чейз действовал как герой. Он достоин быть среди павших.

Встал ещё один тан:

– На самом деле он пал не с оружием в руках.

– Владыка Оттар, – голос Сэм натянуто звенел, – таны уже делали исключения в таких случаях. Это чисто технический вопрос: держал ли Магнус меч в момент смерти или нет. В любом случае он пал смертью храбрых. Таков дух закона Одина.

Оттар насмешливо фыркнул:

– Спасибо тебе, Самира аль Аббас, дочь Локи, что поведала нам, каков дух закона Одина.

Уровень напряжённости в зале уже зашкаливал за 451 градус по Фаренгейту[33]. Рука Сэм невольно потянулась к топору. Но, кажется, кроме меня, никто не видел, как дрожат её пальцы.

Локи… В кои-то веки знакомое имя! Я помнил, что в скандинавской мифологии Локи – великаний сын и самый большой прохиндей. И главный враг всех богов. Но если Сэм его дочь, то почему она тут? Как её занесло в валькирии?

Я случайно встретился взглядом с Гуниллой. Капитан определённо наслаждалась шоу – она едва сдерживала улыбку. Если она дочурка Тора, то это всё объясняет. В мифах Тор и Локи вечно норовили затеять драку.

Таны о чём-то совещались.

Наконец заговорил управляющий:

– Самира, мы не узрели ничего героического в гибели этого юноши. Мы видели гнома и эльфа с игрушечным оружием…

– Гнома и эльфа?! – встрял я, но Хельги не обратил внимания и продолжил:

– …мы также видели огненного ётуна, который упал с моста и увлёк мальчика за собой. Сыны Муспелля редко показываются в Мидгарде, однако подобное уже случалось.

– Эка невидаль! – пробормотал тан с кустистыми бакенбардами. – Я вам вот что скажу. Супротив того верзилы, огненного ётуна, что подвизался с Санта-Аной при Аламо[34]…

– Да, спасибо, владыка Крокетт. – Хельги прокашлялся. – Так вот, пока мы не видим подтверждений тому, что Магнус Чейз достоин Вальгаллы.

– Владыки, – Сэм говорила медленно, чётко произнося слова, как будто обращалась к детсадовцам, – видео недостоверно.

– Ты полагаешь, зрение нас подводит? – рассмеялся Хельги.

– Я полагаю, вам стоит послушать историю из моих уст. Рассказ о деяниях героя – наша давняя традиция.

– Прошу прощения, владыки, – встала Гунилла, – но Самира права. Возможно, мы должны дать слово дочери Локи.

В трапезной загалдели и заулюлюкали. Кто-то выкрикнул:

– Нет! Нет!

Хельги жестом призвал воинов к молчанию:

– Гунилла, ты исполняла долг, защищая сестру-валькирию. Однако мы знаем, что Локи всегда славился сладкоречием. Я бы предпочёл видеть историю своими глазами, а не внимать хитроумным объяснениям.

Воины зааплодировали.

Гунилла пожала плечами: мол, все видели – я сделала что могла. И уселась на место.

– Магнус Чейз! – возгласил Хельги. – Известны ли тебе твои родители?

Я мысленно сосчитал до пяти. Моим первым порывом было заорать: «Нет, но мой папашка из ваших был тот ещё засранец!»

– Я не знаю, кто мой отец, – признался я. – Но послушайте, насчёт того видео…

– Вероятно, у тебя есть потенциал, неведомый нам, – заявил Хельги. – Вероятно, ты сын Одина, или Тора, или иного благородного бога, и твоё присутствие в наших рядах делает нам честь. Мы взыскуем мудрости рун, если сам Всеотец не пожелает дать ответ.

Хельги вытаращился на по-прежнему пустующий трон. Вороны зыркали на меня голодными чёрными глазами.

– Ну что ж, – вздохнул Хельги. – Пусть явится вёльва и…

Меж корней дерева, там, где водопад обрушивался в тёмное озеро, вздулся огромный пузырь. «ЧПОК!» – и на поверхности воды стоят три женщины в белых саванах.

В трапезной воцарилось гробовое молчание. Тишину нарушали только потрескивание огня да звук водопада. Тысячи воинов, остолбенев, наблюдали, как три женщины, скользя по водной глади, направляются ко мне.

– Сэм! – испуганно зашептал я. – Сэм, что происходит?!

Сэм бессильно уронила руку, выпустив топорище.

– Норны, – выдавила она. – Сами норны явились предсказать тебе судьбу.

Глава 16. Норны. Ну почему норны?!

НЕТ, ПРАВДА, ПОЧЕМУ МЕНЯ никто не предупредил о скорой гибели? Почему никто не сказал мне: «Эй, завтра ты рухнешь с моста и станешь павшим викингом, так что иди-ка почитай что-нибудь про Вальгаллу».

Я чувствовал себя весьма и весьма неподготовленным.

То есть в принципе про норн я слышал. Что это такие дамочки, которые держат в руках судьбы смертных. Но я понятия не имел, как их зовут, что им надо и как себя с ними вести, чтобы не осрамиться. Мне положено кланяться? Или подносить дары? Или удирать с воплями куда глаза глядят?

Сэм пробормотала мне в ухо:

– Это плохо. Норны приходят в исключительных случаях.

Я не хотел быть исключительным случаем. Я хотел быть простым случаем из серии «Молодец, Магнус. Ты герой. Вот тебе печенька».

Или вот ещё лучше: «Ой. Прощения просим, обознались. Возвращайся к прежнему размеренному житью».

Не то чтобы моё прежнее размеренное житьё было сплошной восторг, но даже оно лучше дюжины бородатых мужиков по имени Эрик, которые говорят тебе, что ты не достоин их компании.

Норны приблизились, и стало видно, что они невероятно высокие – в каждой по меньшей мере футов девять росту. Лица под капюшонами были красивыми, но пугающими, мертвенно-бледными – даже глаза. За ними, как невестина фата, струился шлейф из тумана. Они застыли в футах двадцати от моего стола и обратили вверх, точно вылепленные из снега ладони.

– Магнус Чейз. – Я не понял, которая из норн заговорила. Мягкий бесплотный голос растёкся по трапезной, превращая мой череп в ледник. – Провозвестник Волка.

Воины в трапезной беспокойно заёрзали на стульях. «Провозвестник» – словечко из фэнтези. Но я-то тут при чём? Короче говоря, мне не понравилось, что меня назвали каким-то «провозвестником». И ещё меньше мне понравилось слово «волк».

Я уже всерьёз склонялся к сценарию «удирать с воплями куда глаза глядят». Но тут в руках у средней норны сгустился туман, и из него образовалось с полдюжины рунных камешков. Норна подбросила их вверх. Руны зависли над её головой – при этом каждая разрослась до размеров рекламного щита и засветилась белым.

Руны я читать не умею, но ту, что в середине, я узнал. Это была та самая, которую я вытянул из кисета в кабинете у дяди Рэндольфа.

– «Феху», – промолвил холодный голос. – Руна Фрейра.

Воины завозились, погромыхивая доспехами.

Фрейр… Что ещё за Фрейр? Мозги у меня сковало льдом, а мысли еле-еле ворочались.

Тут норны заговорили все вместе, их потусторонние голоса зазвучали хором, сотрясая крону исполинского дерева:

Выбор неверен, смерть неверна.Вальгалла герою не суждена.Девять дней держит солнце путь на восток,Путы зверя разрубит Летний Клинок.

Сияющие руны растаяли. Три норны поклонились мне. А потом слились с туманом и исчезли.

Я обернулся к Сэм:

– И часто у вас такое бывает?

Сэм как будто врезали Гуниллиным молотком промеж глаз:

– Нет. Я не могла ошибиться, выбрав тебя. Мне сказали… Мне обещали…

– Так тебе кто-то сказал меня подобрать?

Вместо ответа Сэм зашептала что-то себе под нос – как если бы делала лихорадочные расчёты для ракеты, сбившейся с курса.

Владыки за танским столом опять совещались. Тысячи эйнхериев по всей трапезной не сводили с меня пристальных взглядов. Мой желудок успешно освоил оригами и складывался в разные фигурки.