Найти свет в сумерках

– «Приют рыбака»? Я там был пару раз с Лерой. Думаю, Серега с радостью съездит. Позвони ближе к вечеру.

Мы попрощались, и я стала помогать бабушке накрывать на стол.

Погода снова наладилась, радовала солнцем и даже немного теплом. Сад переливался разноцветной листвой, как самоцветами, а где-то вдали плотной стеной стояли вековые сосны, как оплот надежности и вечности этих мест. После обеда мы с Димкой и мамой расположились в саду, дав возможность бабушке и деду пообщаться с сыном, то есть моим папой.

Какие бы неприятности ни случалось за неделю в нашей повседневной жизни, здесь все это казалось мелким и незначительным. Каждое воскресенье мы возвращались в город в уверенности, что все трудности преодолимы. И, как ни странно, это оказывалась правдой.

Утром меня возле ворот ждала потрепанная и старенькая, но для брата Лехи новая и недавно купленная машина.

Мы приехали к нужному месту, оставили машину на поляне. Пройдя минут пять по лесу, я увидела ставший милым моему сердцу маленький бревенчатый домик. В дупле растущего рядом дерева я нашла ключ, открыла дверь, уже понимая, что Ксении здесь нет.

В доме было прибрано, вещи аккуратно сложены. Было заметно, что Ден бережно относился к своему временному убежищу. Сергей и Леха пошли рыбачить, а я стала собирать дрова для костра. Возле боковой стены дома располагалась импровизированная мастерская, где Ден делал разные заготовки для фирмы Лериного папы. Я погладила рукой деревянный стол и присела на вкопанную в землю табуретку.

На деревянном срубе я увидела вырезанную ножом картинку: девушка в пышном платье, а за ней – фонтан. Сердце забилось быстрее: на картинке я узнала себя в образе Екатерины Великой. Именно в таком виде я работала вместе с Деном прошедшим летом.

«Он думал обо мне, – обрадовалась я, – и даже вырезал это изображение в свободное от работы время».

Настроение сразу улучшилось. Мне стало жаль, что я не смогу забрать домой этот сруб. Но я знала, что запомню эту картинку до мельчайших подробностей.

Я прошлась до берега, чуть ли не танцуя, улыбнулась Лехе и его брату и с удовольствием потянулась, жмурясь на солнце. Возвращаясь обратно к домику, я почувствовала укол совести: Ксению или ее следов пребывания здесь я не обнаружила, а это не так уж и радостно.

Разжигая костер, я стала думать, куда еще могла уйти пятнадцатилетняя девушка из больницы, не взяв с собой даже верхнюю одежду. Тем более странно, она не закончила лечение. А ведь сейчас конец октября…

Не могла же она отправиться вслед за Деном в армию за несколько сотен километров?..

Где мог обитать Ден, когда скрывался от своих врагов и от полиции, не желая возвращаться в детский дом? Какие-то ночлежки для бездомных? Не пошла бы туда Ксения…

Может, какие-то бывшие соседи? Или кто-то из работников детского дома скрывает ее у себя? Но зачем?.. Ее никто не принуждает соглашаться на удочерение Полиной… и знает ли Ден, что его сестра пропала?..

Я вспомнила, что обещала позвонить Андрею в любом случае и достала телефон.

– Привет, – сказала я. – Я проверила одно место, Ксении здесь нет, и, похоже, не было. Больше я не представляю, куда она могла пойти, если ушла из больницы сама.

– Понятно, – немного помолчав, ответил Андрей. – Спасибо. Это место находится далеко?

– Да, это на берегу Ладожского озера.

– Ясно… там, наверное, красиво?

– Красиво, – отозвалась я и тут же вспомнила, что планировала разговаривать с ним только по делу. – Ну ладно, пока, желаю тебе удачи в поисках.

– Спасибо, – вновь после паузы произнес Андрей и сразу отключился.

Я ощутила укол совести, но тут же постаралась оправдать себя. Я сделала то, что обещала. Больше я никак не могла повлиять на поиски сестры Андрея и Дена. Я не стала сообщать о «приюте рыбака» Дену и Полине, потому что хотела наедине встретиться с Ксенией. Чтобы потом не оказалось, что я ее сдала: вдруг она действительно не хочет, чтобы на нее давили, не хочет уезжать в Крым…

Через два часа Сергей и Леха принесли полное ведро рыбы, мы запекли несколько штук, завернув их в фольгу.

Вечером меня привезли прямо к калитке и вручили пакет с частью улова, несмотря на мои возражения.

– Бери, ты тоже участвовала в процессе, была хранительницей очага, – настаивал Леха.

– Ладно, спасибо большое, – улыбнулась в ответ я. – Леха, приедешь в следующую пятницу в Питер?

– Нет, – ответил Леха, помотав головой. – Думаю, у меня будет много дел.

– Ясно, – пробормотала я, понимая, что при старшем брате друг и не даст более подробный ответ. А может, он вовсе не хочет говорить на тему своих отношений с Леркой.

Из рыбы бабушка сделала фарш, сформировала котлеты, и теперь у нашей семьи был замороженный запас еды быстрого приготовления. В город мы вернулись поздним воскресным вечером.

Глава 5

В понедельник мы с Леркой вместе готовились к четвертной контрольной работе по химии в ее квартире. Новый школьный предмет плохо давался моей подруге, она все время стремилась решить задачи, математически складывая элементы без учета химических реакций, и впадала в панику от моих исправлений.

– Майя, может, мне уйти в какой-нибудь профессиональный лицей прямо сейчас? Ну не потяну я эту химию…

– Конечно, а кто хотел поступать в МЧС, чтобы спасать людей? Как, интересно, ты туда попадешь после профессионального лицея? В пожарные пойдешь? – наставляла я подругу, – давай я тебе еще раз объясню…

– Ох, нет, не надо. У меня голова пухнет, – застонала Лерка. – Пойдем на балкон пить чай.

Я согласилась на перерыв. Балкон в Леркиной квартире был необъятный, там стояли большие качели, низкий столик, а вид открывался прямо на залив. Завернутые в пледы, мы смотрели на опускающееся в воду солнце.

– Даже не знаю, где красивее: здесь или на Ладоге, – восхищенно пробормотала Лерка.

– Красота – понятие многогранное, – философски заметила я. – На Ладоге красиво по-другому.

– Это да… Кто раз был на Ладоге, никогда ее не забудет.

– Да… хорошо бы, чтобы и люди не забывались с тех мест. Особенно хорошие люди. Особенно друзья.

– Ты о чем? – спросила Лерка, – а…

Подруга меня поняла. Мы всегда понимали друг друга практически без слов.

– Понимаешь, мы очень круто провели с Лехой время в сентябре: ходили на озеро, собирали грибы в лесу, ездили в Питер на выходные. Я любовалась тем, как он ходит. И даже испытывала гордость за него и за нас с тобой. Это же мы помогли оплатить операцию.

– Ты ему об это сказала? – воскликнула я.

– Нет, ты что! – так же горячо ответила подруга. – Я никогда ему об этом не расскажу, можешь быть уверена! И я видела, что и он сам горд своими успехами по восстановлению. Он стал еще красивее, как это не заметить?..

– Тогда что? – нетерпеливо спросила я.

– Понимаешь, я стала ощущать, что больше ему не нужна. Ну как будто я выполнила какую-то важную задачу, она удалась, я полюбовалась успехом, и все. Дальше – я не знаю, что делать. Дальше мне неинтересно.

– Но Леха довольно начитанный, лично мне с ним очень даже интересно…

– Да нет, не в этом смысле. Наверное, ты все равно не поймешь, – с сожалением сказала подруга.

– Ну куда уж мне, повидавшая жизнь тетя Лера, – шутливо вздохнула я. – Я поняла: спасать его больше не надо. Поэтому тебе с ним теперь неинтересно. А ты ведь у нас спасатель, будущий сотрудник МЧС. Ладно, пойдем дальше заниматься химией, чтобы осуществить твою мечту.

Мы еще немного поупражнялись с химическими элементами, Лерка начала делать успехи, решила несколько задач, и я, удовлетворенная, засобиралась домой.

– Подожди, я тебя провожу, – сказала подруга, переодеваясь в уличную одежду.

В прихожей она взяла стопку каких-то листовок и клей.

– Что это? – поинтересовалась я в лифте, указывая на Леркину ношу.

Подруга протянула мне одну листовку. Оттуда на меня смотрела молодая девушка с карими глазами и светло-русыми волосами, заплетенными в косу.

– Ксения Петрова, шестнадцать лет, ушла двадцать первого октября и не вернулась, – прочитала я, – откуда это у тебя?

– Андрей дал. Я вчера с ним случайно встретилась на улице, когда навещала маму. Там недалеко находится детская больница, откуда пропала его сестра.

– А.. откуда ты знаешь про Ксению?.. – удивилась я.

– Ты же меня познакомила с Андреем в пятницу. Мы потом вместе дошли до остановки, немного пообщались. А вчера я увидела, как он приклеивает листовку на столб.

Он мне рассказал о том, что произошло: как после смерти отца он узнал, что у него есть в Петербурге единокровная сестра, как его бывшая няня Полина согласилась эту девочку удочерить, чтобы забрать ее в Севастополь и Андрей мог с ней видеться, они же с Полиной живут рядом. О том, что эта Полина с мужем даже прошли курсы для опекунов и попечителей за два месяца. Как они приехали в Петербург и узнали, что эта девочка пропала. Бедный, он так расстроен…

– Да… – отозвалась я, а про себя добавила: «Вот кому теперь нужна помощь, Андрея подруга будет рада спасать».

Естественно, мне тут же стало стыдно за такие мысли. Тысячи волонтеров вступают в специальные отряды, чтобы искать пропавших людей, тратят на это свободное время, расклеивают листовки, прочесывают леса, ходят по дворам. И не получают за это ни копейки.

– Давай и мне, – сказала я, – тоже буду расклеивать.

Лера благодарно протянула мне треть своей стопки.

Мы разделились по противоположным сторонам проспекта и принялись за работу.

«Надо же, она лежала в больнице, где работает моя мама, – заметила я, разглаживая на столбе лист. – Только, наверное, в другом отделении».

В течение двух часов я механически выполняла возложенную на себя задачу, а сама понимала, что мысленно я уже нахожусь в той самой больнице. Скорее всего, Ксения лечилась в инфекционном отделении, а там у меня есть знакомая, тетя Таня, с которой мама дружит много лет. Я пару раз с ней встречалась: на новоселье в нашей квартире и недавно возле больницы, когда приносила маме забытый ею обед. Тогда еще я бегала в магазин за кофе по просьбе тети Тани.

Дома я попросила у мамы контакты ее подруги, коротко обрисовав ситуацию.

– Майя, ты решила поработать за полицию? – укоризненно спросила мама, раскладывая по тарелкам ужин, – уверяю тебя, они там были, все тщательно осмотрели и со всеми пообщались. Заведующая даже успокоительное пила несколько дней. Еще всем прилетит за эту пропавшую девочку.

– Ну мам… это нужно мне самой. Просто для того, чтобы меня не мучила совесть. Я знаю ее брата и Полину, и они ведь нам помогли, ты же помнишь.

– Конечно, помню, – вздохнула мама, присев на стул, – но что ты хочешь там увидеть? Это инфекционное отделение, девочка лежала с пневмонией после ОРВИ. После нее палату тщательно вымыли, ты не найдешь там улики, как показывают в фильмах. Отвлекать персонал от работы расспросами – это тоже неправильно.

– Я понимаю. Я не буду никого отвлекать. Просто чувствую, что мне нужно туда сходить. Может, это мне моя совесть подсказывает. А может, интуиция. Но если не съезжу, то буду мучиться до конца своих дней, – с пафосом закончила я.

– Вот таких фраз, пожалуйста, не надо, – ответила мама.

Она встала, взяла телефон и набрала номер. А я поздравила себя с успешно проведенными переговорами.

Глава 6

На следующий день я с повязкой на лице, в белом халате и перчатках бежала по больничным коридорам, стараясь не отставать от энергично шагающей тети Тани.

– Надо же, оказывается эта девочка – твоя подруга, бывают же такие совпадения, – вздыхала на ходу мамина подруга.

– Да, тетя Таня, я очень теперь переживаю, – отзывалась я, – хочу просто побыть там, где она была последние дни…

Тетя Таня подошла к дежурившей на посту медсестре, что-то ей сказала и поспешила обратно, строго мне напомнив: «Ничего не снимай!»

Я согласилась, поплотнее укутавшись в выданный мне халат.

– Ты – подруга Ксюши? – спросила меня невысокая женщина в очках.

– Да, здравствуйте, – отозвалась я, – простите, что отвлекаю вас. Я знаю, что здесь была полиция, но мне просто хочется узнать, в каком настроении была Ксения последние дни перед тем, как пропала. Я даже не могу спокойно спать, так была к ней привязана… мы дружили много лет, – продолжала врать я.

В глазах медсестры показались слезы.

– Да какое настроение, волновалась она, конечно. К ней приходила женщина, которая собралась оформить над ней попечительство. Женщина приятная, мне понравилась. А Ксюша после этого ходила, переживала. Рисовать перестала…

– Она рисовала? – спросила я и тут же прикусила язык. Я, как лучшая подруга, должна была знать об увлечениях Ксении.

– Рисовала просто необыкновенно! – воскликнула женщина, показав на стену, – это она мне подарила в прошлый раз. Она часто у нас лежала, здоровье-то у нее слабенькое.

Над письменным столом висела небольшая картина. На ней был изображен летний городской пейзаж: река, набережная, мост. На берегу, взявшись за руки, стояли женщина и маленькая девочка. Картина была выполнена профессионально: было не похоже, что ее нарисовала шестнадцатилетняя девушка.

«Хотя ведь у ее брата тоже художественный талант», – подумала я, вспомнив, как Ден искусно вырезал из дерева.

– Очень красиво, – вслух произнесла я.

– Да, красота, – поддержала меня подошедшая к столу пожилая женщина с ведром.

– Нина Валерьевна, вы уже помыли? – спросила женщину медсестра.

– Да, Валечка, я все, – ответила та.

– А вот это – подруга Ксюши Петровой, которая пропала, – медсестра кивнула на меня, – и по совместительству дочка Колесниковой Анастасии Игоревны с отделения неврологии.

– Да ты что! – удивилась женщина, оглядев меня с головы до ног. – Слушай, я тогда тебе отдам кисточку.

– Какую кисточку? – не поняла я.

– Ксюшину, – ответила женщина, – я ж на больничном была, когда Ксюшка пропала. Полицейские тут все исследовали, осмотрели, а я уж потом помыла палату. И представляешь, в матрасе нашла кисточку, которой Ксюша рисовала. Как-то эта кисточка завалилась туда. Ксюша-то рисовала по ночам, думала, что никто не видит. А днем отсыпалась. Ну ее особо не гоняли, жалко ее было. Детдомовская все-таки. А кисти-то эти дорогие, наверное, жалко выбрасывать. Я все-таки надеюсь, что вернется она в детдом. Подожди здесь.

Я согласно кивнула. Через пару минут женщина принесла мне маленький прозрачный пакет с художественной кистью. Я поблагодарила ее. Больничный «тихий час» закончился, мне стало понятно, что пора уходить. Попрощавшись с медсестрой, я направилась к выходу.

На улице я присела на лавочку в больничном дворике и достала кисточку. В живописи я ничего не понимала, даже не знала, из чего эта кисточка сделана. Тут на деревянной ручке я увидела надпись и напрягла зрение.

«Тикко Б., – прочитала я. – И что это значит? Это фамилия? Или слово?»

Положив кисточку в пакет и засунув его в карман, я направилась к выходу.

– Ну что, сидишь? – услышала я голос и обернулась. У ворот сидела рыжая дворняга с грустными глазами, а рядом с ней стояла Нина Валерьевна и выкладывала на землю кости, – уж извини, что не котлеты, к которым тебя Ксюха приучила.

Собака, услышав это имя, вскочила, заскулила и замахала хвостом.

– Нету, нету, ее, успокойся. Ешь, что дают, – сказала Нина Валерьевна и вздохнула, а потом увидела меня.

– Вот, прикормила Ксюха этого бедолагу. Бросала ему ночью из окна мясо, а сама всякими вредностями питалась. Все бегала тайно к автомату на втором этаже, покупала хлебцы с помидорами и базиликом. Знаешь, такие, в пакетиках, типа сухариков. По мне, так редкостная гадость. И разве это питание для болеющего ребенка? Я ее ругала, да что толку? И собака за ней кочевала: то в детдом, то опять в больницу. Ксюха-то часто у нас гостила, постоянно болеет. И не долечилась. Сбежала, глупая. Купит ли сама лекарство, не знаю… а ведь эти все ее постоянные простуды на сердце плохо влияют…

– Вы все-таки думаете, что она сбежала? – спросила я, погладив собаку.

– Думаю, да. Наверное, не хотела уезжать, – снова вздохнув, ответила Нина Валерьевна. – Я тебе так скажу: мать – она всегда мать. Даже пьяная, грязная, какая угодно, а все детдомовские мечтают к ней вернуться. Все. И каждый надеется, что мама пить перестанет и будут они жить долго и счастливо. Вот такая правда.

Нина Валерьевна махнула рукой куда-то в сторону и пошагала к остановке.

Собака осталась сидеть возле ворот. А я не знала, как мне теперь уйти.

– Ну что, пойдешь со мной? – неожиданно для себя спросила я собаку, уже представляя лицо своей мамы при виде такого «сюрприза».

Собака вздохнула, и мне показалось, что она отрицательно помотала головой.

Я пошла к остановке, оглянулась, похлопала по своей ноге и протянула к собаке руку, все еще предлагая ей присоединиться ко мне. Но дворняга переступила с лапы на лапу и демонстративно отвернулась в сторону, оставшись сидеть на месте.

– Ну как хочешь, – сказала я.

«Вот так, все уверены, что Ксения сама сбежала из больницы, – думала я, шагая по тротуару. – Наверное, она знала все тайные ходы и выходы, раз больница практически была ей вторым домом, при ее постоянных ангинах и простудах».

В автобусе я еще раз вспомнила слова Нины Валерьевны про маму Ксении.

«Понятно, что полицейские первым делом направились туда, где живет ее мама. Но не нашли там Ксению. Наверное, допросили ее маму. Но что мне мешает все-таки съездить туда?..»

Вернувшись домой, я позвонила Андрею.

– Можешь прислать мне адрес дома, где живет мама Ксении? – сходу спросила я.

– Хорошо, – отозвался Андрей. – Ты хочешь туда поехать?

– Я не уверена, подумаю, – ответила я.

– Ты что-то узнала? – встрепенулся он.

– Нет, – помедлив, ответила я, – просто подумала, что ничего не потеряю, съездив туда.

– Я поеду с тобой, – твердо сказал Андрей.

– Зачем это? – возмутилась я.

– Ты не представляешь, что за люди могут быть в квартире ее матери. Там настоящий притон алкоголиков. Не вздумай идти туда одна.

– Хорошо, – согласилась я со вздохом.

Глава 7

Мы договорились встретиться в вестибюле метро «Гостиный двор» в три часа. Я опоздала на пять минут. Сойдя с эскалатора, я сразу увидела Андрея. У него в руках были цветы, который он протянул мне, когда я подошла.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.