Дети иного мира

Сегодня вместо лаборатории Наташа тоже должна была ехать в Верхний город. Как назло, в университете пришлось задержаться, поэтому, даже пожертвовав обедом, на нужный междугородний троллейбус получалось успевать впритык и бегом.

Небо внезапно замерцало, а потом наступила кромешная тьма, хотя на часах было всего начало третьего. Точь-в-точь как в день катастрофы, только без землетрясений и разрушительных последствий. И хотя уже через минуту всё стало «как положено», да и за последние полгода случалось подобное регулярно, примерно раз в три недели, Наташа испуганно замерла. Вжалась в стену ближайшего дома. Привыкнуть к затемнениям она так и не смогла, каждый раз переживая приступ клаустрофобии и безудержной паники. Ей казалось, что улица сжимается, а стены домов сдвигаются и готовы её раздавить. Хорошо, если Наташа в этот момент оказывалась дома или в лаборатории. На улице ужас захлёстывал с головой. Умом девушка понимала, что ничего страшного не случится, но каждый раз воспоминания и страх накатывали так, словно катастрофа произошла заново. Сегодня же паника накатила особенно сильно, даже пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть.

Из липкого кошмара Наташу вырвал голос: «Девушка! С вами всё в порядке? Может, нужна помощь?» Очнувшись, она увидела рядом парня в военной форме. Судя по шеврону на рукаве «секира на красном поле щита» – из патрульной службы… И сразу вспомнила про Александра. Наверное, потому что он тоже военный. Наташа покраснела, солдат принял заалевшие щёки на свой счёт, расправил плечи и снова начал предлагать помощь, даже до дома проводить «вдруг вам снова плохо станет». Еле удалось отказаться, но на всякий случай девушка поспешила прочь.

Только вот мысли про Александра так просто уходить не захотели. После того дня, когда адмирал заглянул с рисунками, адмирал Рот стал по вечерам частым гостем в их лаборатории. Заходил «вне работы пообщаться с умным человеком, для которого он не начальник». Поначалу девушка пыталась под благовидным предлогом сбегать, но Лоскутов и Александр каждый раз требовали, чтобы она осталась. Александр заодно посмеивался, что Наташа хороший повод для визита. Сенаторы, за исключением Белозёрова, публичными людьми не были, и в лицо адмирала в НИИ никто не знал. А так все местные сплетницы единодушно решат, что если молодой человек ходит к хорошенькой девушке, то всё просто и понятно. Весь оставшийся вечер оба сенатора любовались её пунцовым лицом. Почти примиряло с посиделками только то, что Александр каждый раз таскал с собой конфеты – мол, равнодушен к сладкому ещё с детства. После недолгих терзаний Наташа решила, что ради конфет можно и потерпеть вечер рядом с Александром. Тем более что адмирал и Лоскутов всегда разговаривали на очень интересные темы.

За раздумьями девушка незаметно для себя почти дошла до остановки междугородного троллейбуса… И остановилась: ведь из-за затемнения электричества не будет до вечера! Реактор в таких случаях переводили в холостой режим, а от аккумуляторов работали только экстренные службы. И к Жене она сегодня не попадёт, билет на бензиновый автобус стоил слишком дорого. Хорошо если подруга сумеет приехать сама хотя бы к ночи. Они после визита к Дине рассчитывали вернуться в Нижний город вдвоём, а Женя заодно отоспаться, по-человечески вымыться и отдохнуть: завтра у неё выходной. Плохо, сегодня Жене придётся справляться одной.

Из-за отключения электричества телефоны не работали, пришлось всё-таки дойти до вокзала и выяснить, как изменилось расписание. По всему выходило, подруга сумеет приехать не раньше половины десятого ночи. Перед Наташей встал вопрос – чем занять оставшееся время? Домой идти не хотелось, сидеть в четырёх стенах без света было неинтересно. Гулять тоже не тянуло. Выходило, что самое лучшее – пойти в лабораторию, по части бытового освещения НИИ входил в число «потребителей гарантированного питания». Хотя остальные установки и отключались, так что работать нельзя и семейный народ, скорее всего, всё равно разошёлся по домам.

На своё место Наташа постаралась пробраться как можно тише и незаметнее. Не хотелось встречаться с коллегами, у тёток из соседнего отдела недавно проснулась тяга к сватовству, и они активно старались «свести друг с другом одинокую молодёжь». Заодно намекали, что если уж ухажёр Наташе попался нерешительный и дальше вечерних посиделок дело не идёт, стоит ей подыскать кого-нибудь получше. Впрочем, парни с соседнего этажа и без чужой помощи пытались «познакомиться» и старались «позвать на вечер в хорошую компанию». Не успела девушка спрятаться за шкафом, как в пустующую лабораторию заглянул академик Лоскутов.

– Наташенька? Тоже решили скоротать время здесь? Это правильно, вдвоём веселее. Да и шоколадные конфеты остались с прошлого раза, как раз одну сластёну ждут. Да не переживайте вы так, Александра сегодня не будет. И не краснейте, моя дорогая, я давно уже заметил, какими глазами кто-то на него смотрит.

– Андрей Иннокентьевич, да что вы…

– Ну чего стесняться-то? Вполне нормально. А чаю всё-таки наливайте, две чашки. Я, – улыбнулся Лоскутов, – как умудрённый годами настоящий академик говорю – нечего одной сидеть и сердечное томление в одиночестве переживать.

Когда душистый напиток был заварен и разлит по чашкам, Лоскутов продолжил:

– Наташенька, не стесняйтесь вы. Я прекрасно вижу, Александр вам нравится. И что в этом такого? Вполне нормально.

– Но…

– Есть-есть, едва про него вспомнила – все щёки пунцовые. А вот как он относится к вам… Если бы Александру и правда было двадцать, я бы сказал, что одна девушка ему тоже нравится. Потому он и устроил её в университет, да и к нам заглядывает частенько. Конфеты таскает. Но вот если вспомнить, кто он… – Лоскутов вздохнул. – Понимаете, Наташенька, все завтрашние имеют пунктик насчёт личного и общественного. Выживание, благополучие колонии у них всегда на первом месте. Тот же адмирал легко мог стать единоличным диктатором, и наверняка стал бы вполне неплохим правителем… Но тогда система окажется завязана на одного человека, что в наших условиях чревато нехорошими последствиями. Потому-то он и настоял на технократической республике, а Белозёров его поддержал.

– Но Андрей Иннокентьевич, при чём тут технократия? Самая обычная республика, примеров я вам могу из истории…

Лоскутов погрозил пальцем.

– Наташенька, я всё понимаю, но уводить разговор в сторону не дам. Технократическая, потому что даже выборные сенаторы обязаны иметь диплом о высшем образовании и опыт работы по специальности. И закончим на этом. Вернёмся к Александру, – академик улыбнулся: Наташа опять порозовела. – Я к чему это говорю? Ведь из вас, Наташа, и правда выйдет замечательный химик. Потому-то ваше имя в «особом списке» вместе с остальными «прометеевцами» никого не удивило. К тому же учтите, просто по человечески нашему адмиралу общаться почти не с кем. С Белозёровым у них отношения как у главы колонии и заместителя, тут не до дружбы. Обычного человека в нём видим только я и Тамаш. Да ещё, наверное, генерал Гальба, – на имени начальника безопасности девушка непроизвольно вздрогнула, очень уж много всяких страшных слухов про него пересказывали. – Но генерал сплошная загадка, с ним я никогда ни в чём не уверен. Для остальных адмирал – воплощённая и непогрешимая истина, а это, поверьте мне, очень тяжело.

Заметив, как Наташа помрачнела, Лоскутов взял её за руку и произнёс:

– Не расстраивайтесь, Наташенька. Мой рассудок говорит – не знаю. Но вот душа уверена, ходит Александр сюда всё же из-за вас. Так что просто подождите, и всё само собой станет ясно. Впрочем, торопиться и не придётся – слишком уж кто-то у нас стеснительная. А Александр достаточно умён, чтобы тоже не спешить. Так что всё обязательно получится. Кстати, уже от меня.

Лоскутов ненадолго ушёл и вернулся с небольшой стеклянной банкой, до половины заполненной тягучим янтарём. При виде мёда Наташа сначала обомлела, потом изо всех сил попыталась отказаться. Мёд ценностью был куда большей, чем конфеты, под куполом запас пчёлы делать отказывались совсем. А как они себя поведут на другой планете – вообще неизвестно. Но Андрей Иннокентьевич был твёрд: сама говорила, сегодня подруга приезжает, вот и побалуешь. А когда девушка уступила, ни с того, ни с сего Лоскутов добавил:

– А за это вы свою подругу Женю через пару недель пригласите на одну прогулку. Хочу её кое с кем познакомить, не дают покоя, знаете ли, лавры нашей Калерии Григорьевны по части сводничества, – и заговорщицки подмигнул.

Глава 10. Свидание

Официант наконец-то принёс заказанное фондю: на стержне нижнее блюдо – озерцо топлёного шоколада, верхнее – горка из фруктов. Вежливо поинтересовался, будут ли ещё пожелания. Услышав, что больше ничего пока не надо, сразу убежал. Кафе, куда Гай заглянул вместе с Женей, было очень популярное, а сегодня вообще задыхалось от посетителей. Повезло ещё, что обнаружился свободный столик. Женя аккуратно подцепила кусочек сливы, обмакнула в шоколад. Не торопясь съела и с сожалением вздохнула:

– Вот с чем я не могу никак смириться – так это с фруктами. Наташке хорошо, она на одних конфетах готова прожить. Да и шоколад, смотрю, научились синтезировать. Не отличишь от настоящего. А меня от яблок и слив скоро воротить будет. Жалко, что у нас здесь ничего другого не растёт. И вообще тут не Краснодар какой-нибудь, или море. Там сейчас мандарины, персики…

Девушка даже зажмурилась представляя… И ощутила, как рот от воспоминаний наполнился слюной. Гай на это улыбнулся.

– Подожди немного. Как окажемся на месте, года через три, самое большее через пять – и будут тебе фрукты. Экзотические, которых никто и никогда не ел.

– А откуда такие цифры? Три – пять?

– Ну… – Гай тоже подцепил дольку яблока и макнул в шоколад, – фрукты там точно будут. Минимальный цикл исследований на биобезопасность, включая генетический контроль влияния на потомство – три года. Плюс время на поиски этих фруктов или зазор на расширенные исследования. Отсюда и временные границы, – яблоко отправилось в рот, и мужчина демонстративно зашевелил челюстями, намекая: на вопрос ответил, но дальше подробностей не будет. Нельзя.

Женя на это показала язык.

– Это у вас от природы скрытность на почве пряток в нашем времени? Или у тебя характер испортился в наследство от работы? – она позволила себе добавить в голос строго вымеренную дозу недовольства и чуть надула губки: чтобы сразу стало ясно – сердится, но не хочет обидеть. – Если бы не случай, так бы и вешал мне лапшу на уши.

Гай знал свою девушку хорошо, поэтому не обманулся. Взял её ладонь в свою и тихонько рассмеялся.

– Да уж. И ругать парней не за что. Хотя ретивость моей внешней охраны тогда оказалась несколько… Чересчур. Несколько хулиганов я мог успокоить и сам.

– Ага, отправил бы их в больницу, – фыркнула Женя. – Пусть лучше штраф выпишут, и что там ещё положено? А я зато узнала, кто ты такой.

Гай на это только пожал плечами. При соотношении четверо на одного единственный вариант каждый удар – минус противник. Женя обмакнула в шоколад очередную сливу, но перед тем как положить её в рот, сказала:

– И всё-таки вы по природе все очень скрытные. Ты ладно, профессия сложная. А этот твой Александр?

– Т-с-с, – Гай шутливо приложил палец к губам. – Слышал бы тебя кто другой, как ты неуважительно отзываешься про самого адмирала. Ух, тебя бы…

– Ты – не все, – отрезала Женя. – Так что давай, колись. Он так ухаживает нерешительно, конфеты нашей сладкоежке таскает, или?..

Гай вздохнул, не ответил. Несколько минут смотрел на шумно галдевшую толпу старшеклассников, оккупировавших два соседних столика. Затем покрутил в руках ложечку, положил в чашку. Кончилось тем, что потерявшая терпение Женя пихнула его в бок и негромко прошипела:

– Ты мне все эти штучки с невербальной демонстрацией неуверенности не показывай. Я медик, нам в университете курс психологии читали. Я тебе все признаки перечислю наизусть. Отвечай давай.

– Ладно, ладно.

Мужчина снова на несколько секунд умолк. В этот раз Женя его не торопила, ведь теперь Гай не пытался уйти от ответа, а подбирал и сортировал сведения: это можно сказать, а это под грифом «секретно».

– В общем, начну я с того, что наш адмирал личность очень разносторонняя, уникальная и во всех отношениях незаурядная. Без всякой лести. Выходец из очень аристократической семьи, ведёт род от первопоселенцев Имперской метрополии.

– Ага, – Женя кивнула. – То, что он сладкое не любит – это оттуда?

– Сама представь, – Гай усмехнулся. – Ребёнку девять лет, перед ним торт. Вот только есть его надо не для удовольствия, а на уроке этикета. И будешь есть урок за уроком, пока не выучишься делать это правильно.

Женя удивлённо замерла на середине движения. Вилка, которой она собиралась подцепить очередное яблоко, застыла в воздухе над блюдом с фруктами.

– Да уж. Я бы сладкое тоже возненавидела.

– И он. Его семья всегда держалась в стороне от военных. Искусство, строительство, допускалось инженерное дело или наука. К слову, у Александра так и осталось в виде хобби проектирование парков… Это у вас, кажется, называли «ландшафтный дизайн»? Ну, в общем, он даже награды какие-то получал, под псевдонимом, естественно.

– А сам рисовал и лапшу Наташке вешал: художник из меня никакой, рисунки плохие, – хмыкнула Женя.

– Видел я эти рисунки, – заулыбался Гай. – И в самом деле плохие. Так работу испортить может только профессионал своего дела. Так вот, продолжу. А в одиннадцать лет наш адмирал сбежал из дома. Прямиком во флотское училище.

– Типа Суворовского? – уточнила Женя.

– Да. Отец был в бешенстве. И дед. Но сделать ничего не могли – армия своих не выдаёт. В отместку Александру всеми силами стремились похоронить карьеру, чтобы он так и остался лейтенантом. Сам из глухого гарнизона приползёт прощение вымаливать. Александр на это ушёл в Пограничный легион. Постоянные стычки с соседями и пиратами, из новичков после года службы остаётся каждый пятый. Остальные либо в могилу, либо на инвалидность. Рот отличился и здесь, один из самых молодых адмиралов Легиона. Получил орлы, когда ему исполнилось всего шестьдесят.

– А семья? – уточнила Женя, хотя ответ угадывался заранее.

– Какая семья при такой жизни? – пожал плечами Гай. – По глухим гарнизонам, месяцами вдали от баз. Разве что мимолётное увлечение на корабле, у нас служили и женщины. Но свадьбой или детьми такие отношения никогда не заканчиваются. А потом… Потом случился Бретонсельский конфликт. Мне исполнилось двадцать два, адмиралу Роту – шестьдесят пять…

Гай сглотнул и смолк. Уставился в стол перед собой невидящим взглядом. Торопить Женя не стала, наоборот сразу же взяла его ладони в свои. Она уже знала, что тогда у Гая погибла первая семья.

– Это сейчас, после Большой войны, – голос сдавило, Гай словно задыхался, – все понимают: тогда случилась небольшая пограничная свара между соседями. Пробный урок, который не усвоила ни одна из сторон. Тогда же всем казалось, что приближается конец света. Крупнейшие звёздные державы впервые столкнулись напрямую, а не в третьих странах формально под чужим флагом. Нападение вышло неожиданным, Империя впервые вела войну на своей территории и отступала. И тут вмешался адмирал Рот. Точнее, неожиданно для всех проявил себя ещё и как политик. Добился интригой, что руководившего обороной бездаря отстранили. Пока из столицы добиралась замена – временно принял командование как старший по званию. А дальше сумел наголову разбить впятеро превосходящие силы противника и полностью вытеснить флот Свободных миров. Десант на оккупированных планетах оказался отрезан от своих и быстро сдался. После чего с политического небосклона его звезда уже не исчезала… Но даже его талант ни предотвратил следующую войну, ни смог её выиграть… Слишком прогнило в верхах. Всё, что мы смогли – лишь бежать.

Женя осторожно закрыла ему губы ладонью: хватит, разговор пошёл не туда.

– Кстати, – она хихикнула. – Мне Ната недавно такой слух-страшилку про тебя по секрету шепнула. И даже не подозревает, с кем меня познакомила.

Гай выслушал пересказ истории, не сдержался и тоже в ответ заулыбался. Хмурое лицо посветлело, в уголках глаз исчезли усталые морщинки воспоминаний – чего Женя и добивалась.

– Я привык. С девятнадцати лет, как поступил в Академию Службы, живу на две жизни. Для нас это было одно из главных правил, заодно способ обезопасить родных. Так что, если бы не та случайность, я для тебя – только очень богатый ухажёр.

– Тогда, раз у тебя денег куры не клюют, – Женя встала из-за стола и потянула кавалера за собой за руку, – пошли в парк. Там, наконец, колесо обозрения поставили.

До парка неторопливо прогулялись пешком. Нижний город ещё не настолько вырос, чтобы из центра на окраину пришлось ехать на транспорте. Затем полчаса топтались в очереди. Желающих покататься на новом аттракционе отыскалось немало – Женя всё равно настояла. Наконец поехали, и чем больше колесо приближалось к верхней точке, тем чаще девушка отвечала невпопад. Затем и вовсе умолкла, притянутая зрелищем. Город внизу пестрел старыми и новыми кварталами, зеленью деревьев – везде, где только можно, высаживали яблони, сливы, шиповник, рябину. Женя бросила взгляд на юг, но там не нашлось ничего интересного, парк упирался в безликие здания цехов промзоны. Ничего стоящего не нашлось и на севере, там расположился безлюдный пока массив высоток из серого бетона. Эвакуационные общежития сейчас пустовали. Они пригодятся, лишь если на чужой планете какую-то из деревень придётся срочно вывозить в защищённый город. Зато если смотреть на запад, то можно бесконечно глядеть на уходящие к закату поля созревающей пшеницы. Как раз поднялся ветер, и сразу показалось, что парк и город обрываются в зелено-золотистый океан, накатывающий бесшумным прибоем.

Наконец колесо пошло вниз, и Женя спросила:

– Ты так и не сказал. Александр за Наташей ухаживает или просто так о жизни потрепаться ходит? И не отнекивайся, что не знаешь точно. Мне и догадки сойдут.

– Тебя в моё ведомство надо, – расхохотался Гай. – Упорная, как крот, и всё равно докопаешься. Ладно. Если хочешь догадки… Наш адмирал просто растерялся. Нет, завлечь там твою подругу, уговорить её на всё что угодно – от погулять вместе до постели… Опыта и обаяния ему хватит с лихвой. А дальше? Как сделать предложение, чтобы Наташа осталась с ним не на год-два, а насовсем? План никак не придумывается. Вот только…

– Эта задача логического решения не имеет, – закончила мысль Женя. – Понятно. Пока обоих не стукнуть по макушке, так и будут ходить вокруг да около.

Сразу после колеса они вышли из парка, и Женя погрустнела. Увидела на площади часы: Гай был настолько занят, что время на свидания ему из своего рабочего графика приходилось выгрызать. Заметив, как переменилось настроение, Гай остановился, поймал девушку за талию. Притянул к себе, подмигнул и прошептал на ухо:

– Знаешь… А гори она, эта работа, синим пламенем сегодня. Честное слово, недели считаю до того момента, когда мы разберёмся с Графом, и на чужой планете мои навыки контрразведчика окажутся не нужны, – Гай бросил мечтательный взгляд в небо, потом зарылся лицом в Женины волосы. – Уйду в отставку, помогать дяде Семёну с семейными делами. С другой стороны, плох тот начальник, у которого подчинённые не могут справиться без постоянного надзора. И вообще, если я не могу из-за работы провести вечер с любимой девушкой, то что-то в этой жизни пошло не так.

Женя несколько секунд не дышало, всё тело будто схватила судорога. Посмотрела осоловелым от счастья взглядом и сипло ответила:

– Я… Я… За столько времени не намёками, а первый раз вот так сказал, что любишь.

Гай, не отпуская девушку, левой рукой почесал в затылке.

– Вот точно заработался. Всё, сегодня пошли отдыхать, – он поцеловал Женю в ухо. – Предлагаю сходить в кино. Только предупредить надо. Дальше тут рядом кафе было симпатичное, во рту пересохло и мороженого хочу. А после мороженого – точно в кино.

Для звонка пришлось ненадолго вернуться обратно в парк и поискать безлюдный скверик. Старая сотовая связь полностью умерла во время катастрофы, восстанавливать новую мобильную связь начали лишь три месяца назад. Удовольствие пока оставалось доступно лишь очень богатым или чиновникам высокого ранга. И Гай не хотел лишний раз светиться.

Дневная духота уже спала, но всё равно оставалось жарко. Есть мороженое расположились под тентом на улице. Несколько минут слышалось причмокивание, оба сосредоточенно поглощали лакомство. Дальше Гай отложил ложечку и задумчиво поинтересовался:

– И на что идём? Хочешь на фильм ужасов?

– Шутишь? – фыркнула Женя. – Тебе на работе не хватает? Или после отчётов с другого берега ужастики смотрятся как комедия?

– Шутка-шутка. На самом деле, предлагаю на какую-нибудь романтику, и обязательно со счастливым концом. Скажем…

В это время со спины к Гаю подошёл незнакомый Жене высокий широкоплечий мужчина. Уже старик, но крепкий – пусть и коротко остриженные волосы, и кустистые брови почти совсем поседели, а лицо избороздили морщины и пигментные пятна возраста. К поликлинике, где работала Женя, помимо городских кварталов было прикреплено несколько деревень, и девушка машинально посмотрела на руки гостя – понять, кто он. Также машинально отметила, что старик из крестьян. У горожан, даже заводских рабочих, таких мозолей не бывает.

– Здравствуйте, молодые люди. Иду мимо – и кого вижу? Познакомите со своей спутницей?

Гай заулыбался, встал, пожал руку… Только Женя и только потому, что хорошо знала своего избранника, заметила в его взгляде панический ужас.

– Здравствуйте, Матвей Анатольевич. Позвольте познакомить – Евгения.

Жене опять показалась, что Гай ещё раз запнулся, теперь на её имени… Словно хотел добавить что-то, но в последний миг передумал. Старик тем временем присел на свободный стул.

– Ну, для вас, барышня, я буду просто дед Матвей. Мы с вашим кавалером, считай, год как знакомы. Он сразу после Катастрофы к нам в деревню приезжал, по хозяйству договариваться. И я очень даже рад, что у него такая замечательная девушка, – дед Матвей подмигнул. – На свадьбу пригласите?

Женя заметила, что Гай опять вздрогнул, и поспешно разыграла смущение. Замялась, повела плечами, потупила взор.

– Ну, так уж сразу… мы ещё не думали.

– Ничего, дело молодое. А он у тебя мужик хороший, это я тебе со всем авторитетом скажу. Дельный во всех отношениях.

– А вы сами-то как оказались в Нижнем городе? – Женя опять попыталась увести разговор в сторону от темы свадьбы и отношений… Мысленно пометила себе разобраться, почему это Гай так переменился от простого вопроса.

– О! – дед Матвей потёр щёку, где к вечеру уже пробивалась щетина. – Я тут приехал бетона договориться прикупить. Мы тут, значит, покумекали… Того бетона, который Сенат всем на строительство ограды выдаёт, для наших, того, задумок не хватит. Стену, значит, – он хмыкнул, – надо не только вокруг домов строить, а и хлева прикрыть. И колючку в два ряда, так оно надёжнее будет. И от простого зверья, и от двуногого зверья, – Женя непонимающе посмотрела, и старик пояснил. – Племяш у меня в патрульной службе. Следит, значит, чтобы бандюки к нам с того берега не лезли. На отдых возвращается, такое про них рассказывает… Звери, ну чисто звери.

Женя кивнула: сразу вспомнила историю Дины. Подруге ещё можно сказать повезло, её удалось вылечить до конца. Дед Матвей воспользовался паузой, подозвал официанта, заказал себе чаю с пирогом, и продолжил.

– Ну и раз в городе оказался, дай, думаю, погуляю, заодно внучке на день рождения подарок присмотрю. Иду – и вижу знакомые лица…

Дед Матвей говорил гладко, втянул в разговор собеседников, не забывал вставлять комплименты девушке пополам с весёлыми байками. Гай, наконец, смог справиться с накатившими воспоминаниями, взял себя в руки и теперь мысленно посмеивался. Это Женя могла поверить, что старейшина и один из самых уважаемых людей округи просто так подсел поболтать от нечего делать. Хватку старика Гай оценил ещё во время переговоров. Заметил Гая он и в самом деле случайно, однако выгоду от встречи с молодым директором и племянником Кожина наверняка просчитал мгновенно. Словно услышав мысли, дед Матвей начал очередную историю.

– Я, по молодости, поохотиться любил. Вы, молодые люди, никогда не увлекались?

– Даже ружья в руках не держал, – Гай помотал головой. – Прошло увлечение мимо меня.

У Жени в глазах заиграли смешинки. В прошлый раз Гай как раз вспоминал, как однажды его направили ревизором в один из имперских миров, а прикрытием служил образ траппера-одиночки. В результате Гай два месяца промышлял добычей пушнины, прежде чем смог «случайно» оказаться в нужном районе. Дед Матвей тем временем продолжил:

– Вот. А я тогда только-только в руки ружьё взял, гордый был. На селе, да и вообще в жизни, оружие – оно мужчине силу придаёт… Вот только по молодости заодно и дури прибавляет. – тут уже чуть не расхохотался Гай: понял, что весь разговор затеян как раз из-за ополченцев. Рассказ тем временем вился дальше. – А тут поехали мы, значит, с приятелем сено отвозить. Естественно, ружьё дома. Ну и на обратной дороге видим – через поле свинья бежит, и поросята. Ну, мы с дороги и туда. Душа охотника насчёт добычи взыграла. Думаю, колёсами грузовика парочку придавим – и на жаркое. А навстречу из леса кабан. Матёрый секач, во размером, – Женя не выдержала и рассмеялась: старик показал руками рост зверя и выходило, что кабан был размером с два медведя. – Он ка-а-ак разбежится и клыками даст! Машину в ремонт, а кабан зарычал и в лес ушёл. Так и сидели до утра, вылезти боялись. Потом год всё село хохотало: охотнички идут. Тогда-то я и понял, что только с умом ружьё вещь нужная.