Превосходство

– А вообще парень прав. Такого дерьма на нормальных кораблях не бывает. Да вспомнить Тейта того же – разве терпел бы он такое? В миг всех, кто статьи нарушает, перевешал бы к чертям свинячим.

– Ну, скажешь тоже, – пробубнил под нос Энди, – Тейт, не Тейт… как будто ты с ним плавал…

– Я нет, но был у меня дружок в Бриджтауне5 – вот такой парень, – Ник демонстративно сжал руку в кулак, – так вот он с Тейтом как-то раз и ходил. Да и у Винса нашего, как говорят, с ним тоже какие-то делишки были.

– О ком речь? – поинтересовался Нэш.

– Да о Тейте, был такой… джентльмен фортуны, – Энди грустно улыбнулся, отдавая Тому последнюю положенную ему карту.

– Фортуны или нет, а в своё время он навёл шороху этот Чёрный Алекс, – протяжно зевая, отозвался Николас.

– Ну да, навёл, да только пришили его как последнюю скотину, и кому он нужен теперь, – скептично протянул Энди, – чертям если только, с котлами ждали его, – с этими словами он вновь улыбнулся.

– Кстати говоря, Винс вроде как слинял от него как раз перед тем плаванием. Дьявол их там разберёт, что за история была, да и не любит он рассказывать, – договорив, Ник поднял разложенную перед ним колоду и с живым интересом принялся изучать лица доставшихся ему карт.

Вскоре игра началась, но не прошло и пяти минут, когда всё тот же лохматый здоровяк пробасил:

– Вот дерьмо! А эль-то кончился.

– Придётся потерпеть, Николас, доиграть нужно, – заметил Льюис.

– Да ну тебя к чёрту, вон Нэш всё равно уже проигрался к дьяволу, – Ник призывно посмотрел на Тома, сидевшего с довольно хмурым выражением лица. Едва ли в его в планы входило выбыть из этой партии так быстро, учитывая, что предыдущую он чуть было не выиграл.

– Ладно, ладно, ты прав. Схожу, чего уж там, – пожал плечами Нэш, а затем лениво поднялся на ноги.

– И мне захвати бутылочку, Том, будь другом, – не отрываясь от карт, кинул ему Энди.

– Да и мне ещё одну, Нэш, – включился Льюис.

– Обойдёшься, Лу. Не дорос ещё, в отличие от этих достопочтенных господ, – сквозь улыбку бросил уходящий Том.

– Вот урод… – буркнул Льюис, а Энди и Ник дружно захихикали.

– Всё правильно, Том, так его, – поддержал товарища Энди.

Нэш неспешным шагом отправился в кают-компанию, где застал бурно шумевших, и пьющих при полном освещении людей Мейсона. Подойдя к дубовому столу, за которым они восседали, Нэш попросил одолжить свечей. Его просьба была удовлетворена, и Том проследовал до люка, лестница под которым вела в трюм. Аккуратно ступая по узким и крутым ступеням, держа в одной руке подсвечник, а другой скользя по стене, он спустился в тёмное пространство с невысоким потолком. Медленно продвигаясь в глубину трюма, Нэш наконец добрался до его дальней стенки – туда, где и хранились запасы эля, рома и другой дешёвой выпивки, столь популярной среди членов команды. Взяв пару бутылок, он уже собирался уходить, когда вдруг услышал негромкий голос:

– Постой.

Весьма вероятно, что любой другой, да и сам Том, в подобной ситуации вскрикнул бы, пошатнулся от неожиданности, но внезапно для самого себя Нэш воспринял таинственное обращение с необыкновенным хладнокровием. Он уже будто знал, что через мгновение ещё и встретится с незнакомцем глазами, а потому появившийся из черноты и практически неразличимый в ней даже в свете канделябра силуэт мужчины также не вызвал в нём панических чувств.

– Кто ты? – всё же с ощутимой тревогой в голосе спросил он.

– Спокойно. Говорим как можно тише, идёт? – незнакомец понизил голос ещё сильнее и теперь вряд ли был бы услышан кем-либо кроме Нэша, стоявшим в шаге от источника звука.

– Кто ты такой? Покажись! – Том произнёс это довольно громко.

– Проклятье, ты что, не понял меня? Тише, дурак!

Нэш не понимал, что делает, но по неизвестной причине решил повиноваться. Он следовал тому, что говорил незнакомец.

– Хорошо, так лучше? – так же тихо, как и сам таинственный силуэт, произнёс Нэш.

– Лучше. Рад, что ты смышлёный, – злобно отозвался голос.

– Что ты здесь делаешь?

– Наслаждаюсь вашим пойлом. Честно сказать – дрянь ещё та, но бывало и хуже. Одно радует – его здесь предостаточно.

– То есть… о тебе никто не знает?

– Кроме тебя. Я вообще-то не собирался знакомиться, но раз уж ты здесь – пришлось.

– Я – Нэш, – Том попытался протянуть руку в пустоту, но ответ оказался холодным:

– Знаю, но это не имеет значения.

– Знаешь? – удивился Нэш. – Но откуда?

– Главное и основное правило, которое тебе следует уяснить – ты меня не видел, понял?

– Допустим…

– Допустим? Послушай, это всё, о чём я прошу. Не рассказывай об этой встрече никому, просто забудь о ней! И ничего больше.

– С чего я должен покрывать тебя? – Нэш, немного осмелев, перешёл в дерзкое наступление.

– Слушай, весельчак, – гневно отозвался силуэт, – ты в глубоком дерьме, как и я, так что завязывай с играми, и начинай думать головой.

– О чём это ты? – удивился Том.

– Скоро узнаешь. Не бойся, я прослежу за тобой. Ты только делай всё по уму, ладно?

– Я так ни черта и не понял. Как твоё имя?

– Потом, всё потом. Сейчас это не важно. У нас очень мало времени, понимаешь? Как сегодня, так и в целом.

– Мало времени? – вновь удивлённо переспросил Нэш. – До чего?

– Твои дружки наверху заподозрят неладное, если ты сейчас же не вернёшься. Давай, бери бутылки и убирайся.

– Но… Постой, откуда ты знаешь про них?..

– Позже! Всё, иди!

Нэш колебался. Умом он понимал, что происходящее абсолютно ненормально. Ему следовало бы разобраться в том, что это был за человек, и откуда он взялся. Он не должен был слушать бредней таинственного нелегального пассажира, скрывающегося ото всех в трюме, а вероятно обязан был отвести его к парням наверху и пролить свет на эту историю.

Но по необъяснимой для себя самого причине он не хотел этого делать. Нэш сделал несколько шагов назад к ступеням, из отверстия над которыми пробивался небольшой свет, совершенно недостаточный, чтобы разглядеть лицо. Том вновь услышал уже знакомый голос:

– Помни, ты обещал. Ни слова.

Нэш всматривался в черноту, пытаясь заметить хоть какое-нибудь движение, но без толку – он ничего не видел даже в шаге от себя. Тогда он развернулся и устремился наверх. Прошмыгнув мимо пьющих в каюте моряков, почти не обративших на него внимания, он выбрался на палубу и направился к отдыхающим на носу приятелям. Приближаясь, он расслышал часть их разговора, прерванного его появлением:

– …Её даже не видно, наверно прыгает на Бруксе днями напролёт, – гневным эхом разошёлся голос Энди.

– Доиграется мальчишка, вздёрнет его Баккер к чертям, – ответил Николас.

Нэш подошёл ближе и опустил бутылки на дощатую поверхность палубы. Гигант Ник сразу потянулся за выпивкой, а Энди подозрительно посмотрел на Тома:

– Что это с тобой?

– Что?.. А что со мной не так? – Нэш находился в некотором трансе и не сразу воспринял вопрос.

– Белый ты какой-то, бледный. Что стряслось?

– Должно быть, призрака увидел, – язвительно пошутил Ник, попутно жадно глотая холодный эль.

Энди подобное объяснение, видимо, показалось достаточным, и он принялся хихикать вместе со здоровяком.

– Возможно, – загадочно произнёс Нэш.

– И как он выглядел? Прозрачный такой? – Льюис попытался блеснуть остроумием и, несмотря на то, что шутка не была такой уж смешной, интонация, с которой она была озвучена, заставила Энди и Ника захохотать ещё сильнее.

Том опустил глаза и заметил сложенную колоду.

– Кто выиграл?

– Мастер, конечно, – широко улыбаясь, указал на себя Энди.

– Чушь. Ему повезло, – обиженно вставил Льюис.

– Ладно, парни, засиделись мы что-то, – объявил Ник, кинув взгляд на вереницы звёзд на небе. – Койка ждёт.

– Погоди, я тоже пойду. Лу, карты не забудь, – коренастый Энди поднялся на ноги, подобрал эль и проследовал за Ником.

Немного отойдя, он обернулся и заметил, что из четверых только Нэш не собирался уходить с бака. Поймав вопросительные взгляды приятелей, Том крикнул:

– Всё в порядке, парни, – он немного задумался, потом добавил: – Хочу проветриться после встречи с призраком.

Нэш услышал, как Ник грязно выругался, а затем все трое, включая поспевшего за ними Льюиса, дружно посмеиваясь, скрылись в ночной тьме. Нэш опёрся руками о фальшборт и взглянул на нависшую прямо над горизонтом тусклую звезду. Он думал о человеке, которого встретил в трюме и задавался вопросом, почему так и не рассказал о нём Энди или Нику. Конечно, он всё ещё мог исправить это недоразумение и поведать о таинственном пассажире утром. Интересно, каким образом ему удалось попасть на борт, и как давно он скрывается в отсеке трюма? Неужели за всё это время никто из команды не спускался туда и не обнаружил его? Нет, наверняка спускались… Выходит, что не замечали.

Нэш вспомнил собственное попадание на судно и вскоре пришёл к выводу, что в действительности, в нынешнем положении пробраться и даже находиться на «Кокетке» незамеченным было не так уж сложно. Помимо загадочного человека в трюме, на корабле ещё путешествовали молодая женщина, вдобавок проститутка, и он – Том Нэш. Капитану Баккеру до всех них, похоже, не было никакого дела, а Мейсон с одной стороны полагался на мнение Брукса, а с другой был видимо заинтересован, чтобы на судне творился бардак – это приближало час бунта, а в том, что он состоится, Нэш теперь практически не сомневался.

«К дьяволу этих висельников», – подумал он, – «мне бы только добраться до хоть одного, хотя бы самого захудалого порта Новой Англии, где есть королевская власть, и при должном везении я смогу вернуться к своему заданию».

Погружённый в полные радужных надежд размышления, Нэш ещё раз взглянул на усеянное звёздами полотно. Проведя рукой по тщательно отполированному планширю, он лениво зашагал в сторону кубрика.

***

Нэш проснулся от громкого шума, доносившегося с верхней палубы. Немного поморгав, словно проверяя работоспособность глаз после сна, он явственно ощутил, что вновь не выспался, и если бы ни разбудившие его звуки, наверняка, провалялся бы ещё пару часов. Прислушавшись, он понял, что шум образовывался из многочисленных голосов. Воздух в кубрике был невероятно удушливым и затхлым, в то время как весь этот гул был достаточно тревожным, и Нэш поспешил накинуть грязную рубашку – он её так и не сменил, лишней одежды на корабле не было. Одевшись и немного вспушив волосы, Нэш заторопился наружу, чтобы посмотреть, что стало причиной этого утреннего переполоха.

Выбравшись на шкафут6, он увидел плотную толпу моряков, окруживших зону, в центре которой, насколько он помнил, должен был оказаться кабестан7. Матросы впереди буйно кричали, но из задних рядов ничего не было видно. Воспользовавшись небольшой прогалиной, образовавшейся между двумя стоявшими перед ним загорелыми гигантами, Нэш протиснулся ближе к центру происходящего и обомлел.

Возле полукруглой широкой конструкции, служившей для наматывания якорной цепи, сидел человек. Спина его была прислонена к лебёдке, а голова откинута – так, словно он сам положил её на поверхность кабестана, желая расслабить шею. Глаза мужчины неестественно завалились внутрь и совершенно не моргали, а на лице у него застыла глупая и несвойственная человеку в повседневной жизни гримаса. Виной всему был предмет, предательски торчавший у него из горла – длинный и чрезвычайно острый кортик. В основании лезвия, у самой рукоятки, виднелась странная вещица, похожая на небольшой кусок пергамента. Приглядевшись внимательнее, Нэш понял, что вещица была ничем иным как игральной картой. По очертаниям рисунка на её лице и превалировавшему чёрному цвету, он определил, что карта являлась тузом пик.

Внезапно жужжание роя вокруг, а именно таким теперь представлялся этот звук Нэшу, в одно мгновение стихло. Том отвёл глаза от тела и увидел капитана Яна Баккера, появившегося внутри живого кольца, образованного моряками вокруг трупа. Выглядел капитан не лучшим образом – его густые чёрные усы и борода заметно поредели, а волосы на голове были грязными и полностью потеряли форму. Глаза Баккера – красные и бесконечно усталые, хаотически бегали из стороны в сторону, словно пытаясь найти объяснение произошедшему. В руке он держал длинный кавалерийский пистолет, курок его был взведён.

Тяжело дыша и с трудом передвигаясь, капитан подобрался к телу и принялся его пристально рассматривать. Через несколько секунд он обернулся к толпе, в которой теперь почти не шептались. Над палубой повисла гробовая тишина, нарушаемая только отзвуком бьющих о борт волн и скрежетом покачивающихся снастей.

Наконец, случилось то, чего на «Кокетке» не знали уже несколько недель – Ян Баккер заговорил.

– Пиковый туз, джентльмены, – с загадочной интонацией произнёс он, не то как вопрос, не то как утверждение.

Волнительный гул пробежал по рядам моряков. Они тревожно передавали друг другу слова, сказанные капитаном, повторяя их как страшную мантру. Баккер скользил глазами по лицам моряков, как будто выжидая и надеясь, что кто-нибудь из них сейчас же выдаст себя. Сиюминутного разоблачения не последовало, и тогда он вновь прервал тишину:

– Как… как вы, псы, можете объяснить тот факт, что… убит мой квартирмейстер?

На Нэша словно опрокинули ведро ледяной воды. Странно, но рассматривая убитого, он, до сего момента, ни на секунду не успел задуматься о том, кем был этот несчастный. Его внимание приковывали кинжал, игральная карта – всё, вплоть до одежды мертвеца и складок на ней, но только не его личность. Только теперь, совершенно внезапно и, вероятно, с подачи Баккера, он понял, что это был Винсент Мейсон – квартирмейстер и патрон Гая Брукса, человек, обладавший на корабле почти неограниченной властью, выше которой был только капитан, которого Мейсон как раз и собирался свергнуть.

Тем временем, люди на палубе не на шутку взволновались – окончательно осознав, что произошло, они стояли теперь перед смятённым, но в то же время вернувшим присущую себе в прошлом твёрдость Баккером, и ситуация была такова, что у обеих сторон имелся прекрасный повод перегрызть друг другу глотки. Но капитан, опытный морской волк, понимая возможное развитие событий, сделал ход первым. Он задал свой вопрос громким и отточенным годами жёстким командным голосом:

– Чей это туз? Чья была колода?

Из толпы появился Льюис, молодой моряк лет двадцати, тот самый, в компании которого Нэш, Энди и Николас сидели ночью на носу. C юношеской гордостью, словно отчитываясь перед наставником за успехи в учёбе, он торжественно пробасил:

– Карта из моей колоды, сэр. Я её опознал.

Баккер удивлённо посмотрел на него, а затем аккуратно спросил:

– Уверен?

– Так точно, сэр, – радостно подтвердил Льюис.

Нэш увидел, как оказавшийся неподалёку Энди Кейнелл замотал головой. В этот же момент в паре футов от них раздался громкий оглушительный хлопок. Когда дым рассеялся, перед собравшимися на палубе появился ещё один мертвец – бедняга Льюис лежал с пробитым насквозь черепом – пуля Баккера угодила ему ровно в переносицу.

Нэш почувствовал лёгкую тошноту. В последнее время он видел столько смертей и искалеченных трупов, что, казалось, ничто уже не могло по-настоящему его шокировать, или вывести из равновесия. Но когда прямо у него на глазах застрелили наивного и ещё не знавшего жизни юношу, с которым всего считанные часы назад они вместе сидели и распивали эль – в глазах у Нэша вновь помутилось. «Проклятый Льюис, кто тянул его за язык, зачем было говорить, что это его колода?» – хаотически размышлял он, пытаясь найти хотя бы одно оправдание чудовищной по своей глупости и бессмысленности смерти.

Нэш посмотрел на Энди – в глазах того сверкали молнии. Верный Баккеру до последнего, теперь, когда капитан, казалось бы, наконец поступил как решительный и хладнокровный лидер, чего от него и ждали, Энди не готов был принять того, что Ян, не разбираясь, убьёт первого молодого дурака, который только попадётся ему под руку. Дураком этим оказался Льюис, ставший Энди близким товарищем, и если бы не остановивший его Ник, Энди наверняка бросился бы на Баккера, а количество трупов на палубе увеличилось бы до трёх – вопрос в том, кто стал бы третьим – капитан или сам Энди.

Баккер, сунув пистолет за пояс, обвёл презрительным взглядом несколько обескураженную скорой развязкой толпу и властно произнёс:

– Похороните тела и отдрайте палубу, – договорив, он неспешно направился к своей каюте, но затем остановился и добавил: – Да, и ещё… выберите мне нового квартирмейстера.

Нэш стоял у фальшборта, отрешённо наблюдая за тем, как моряки быстрыми отточенными движениями, явно делая это не в первый раз, заворачивали два тела в грубую парусинную ткань. Мейсону сложили руки крест-накрест, а в правую ладонь вложили кинжал – но не тот, которым он был заколот, а его личный нож, за которым специально ходили в каюту. Под левую руку покойнику сунули принадлежавший ему пистолет. Веки на глазах принудительно опустили, а затем положили по монетке на каждое око. В завершение, кто-то притащил небольшой бронзовый крестик, который Винсенту прикрепили к груди. Молодому Льюису, видимо в силу недостаточного положения, которого он успел добиться при жизни, оказали куда меньше почестей – лишь прикрыли глаза и тоже вложили в руку его собственный кортик.

Пиковый туз, совсем позабытый занятыми погребением моряками, вскоре оказался на дощатом полу палубы. Преодолевая крупную волну, корабль покачнулся, и карта очутилась совсем рядом с Нэшем. Он подобрал заляпанный кровью кусочек бумаги и принялся с интересом его рассматривать. Рядом раздался хорошо знакомый голос – Нэш знал его лучше любого другого на этом корабле.

– Странная карта этот пиковый туз, – сказал Энди Кейнелл.

– Почему? – холодно поинтересовался Нэш.

– Карта смерти. Так верит большинство ребят.

– Масть как масть, брехня это всё, – гневно отозвался Нэш. Он крайне устал от многочисленных правил и верований, принятых у экипажа «Кокетки».

– Суть не в том, что ты об этом думаешь. То, что думают люди, вот что важно. Тот, кто порезал Винса, в курсе о традициях. И это знак, понятный тем, кому он адресовался.

– Тебе виднее, – согласился Нэш, продолжая вертеть карту в руках.

Энди задумчиво чесал подбородок, когда вдруг спросил:

– Ты же не думаешь, что его Льюис прикончил?

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

– Ты мне кажешься умным, – пожал плечами Энди. – Может, это я чего не понимаю, но Лу тут точно не причём.

– Баккеру просто нужно было успокоить людей, как можно скорее огласить и покарать убийцу. Я уверен, что он и сам сейчас сидит и голову ломает, что на самом деле произошло, – заключил Нэш.

– Верно, – Энди кивнул и уставился в море. – Но кто тогда?

– Вот это и есть самый интересный вопрос, – задумчиво сказал Нэш, продолжая рассматривать карту.

– Чёрт… среди нас на борту человек, который отправил Мейсона в ад, а мы так и дальше поплывём, даже не выяснив, кто он.

Перед ними выросли пять или шесть матросов. Они подхватили завёрнутое в ткань тело, похожее теперь на большой длинный мешок, и одним движением выбросили его за борт. Судя по тому, как быстро и бесцеремонно была проведена данная операция, первым в своё последнее плавание отправился Льюис. Вскоре подтащили и бывшего квартирмейстера. Моряки вокруг, большинство из которых были в одних рваных штанах, бородатые и загорелые, больше похожие на зверей, чем на добрых христиан, принялись неистово креститься. Спустя пару мгновений труп Мейсона был также сброшен в воду – чуть более аккуратно, но всё одно без помощи тросов и верёвок.

– Случаем не знаешь, кто его пришил? – внезапно спросил Энди.

– Я?.. С чего бы? – вопрос оказался неожиданным для Нэша, но ответил он машинально.

– Чёрт тебя знает. Может что видел, – грустно протянул Энди.

Похлопав Нэша по плечу, он направился в кубрик.

Нэш смотрел ему вслед, прокручивая в голове все события, что произошли с ним со времени прибытия на Ямайку. Он снова отчётливо вспомнил, что, несмотря на всю чертовщину, которая творилась здесь, на борту «Кокетки», бесконечно важным для него оставалось совершенно другое – та самая секретная экспедиция, в которую ввязал его герцог Бофорт. Том с тоской посмотрел на линию горизонта и понял, что до сих пор ни на дюйм не продвинулся в поисках.

В этот момент он почувствовал чей-то взгляд. Обернувшись, он встретился глазами с Гаем Бруксом, гордо стоявшим на квартердеке. Тот, недобро улыбаясь, насмешливо подмигнул Нэшу. Потом Брукс поднял руку и указал куда-то в море. Том обернулся и увидел, что на самом горизонте, окутанная утренним туманом, стала проступать едва различимая полоска земли.

Конец фрагмента 1

…Де Винд отстранился от планшета и прислушался. В рубке, казалось, что-то происходило, но уже через мгновение всё стихло.

Протерев глаза и протяжно зевнув, Вукашин вернулся к компьютеру. Проведя пальцем по экрану, он намеревался перейти к следующему изображению. Неожиданно показ слайдов прервался, и вместо ожидаемого отсканированного текста перед Вуле образовалась фотография кареглазой брюнетки.

Де Винд невольно улыбнулся. Со времени, как они с Кристиной разошлись, прошло уже года четыре, а он всё ещё в точности помнил запах её волос. Он задумчиво уставился в стенку и представил её голос. Звонкий, мелодичный… его бывшая супруга всегда так тонко и аккуратно произносила слова, особенно на русском. У Вуле, как он ни старался, они получались совсем иначе. Постепенно он освоил русский, относительно свободно заговорил на нём, но полностью убрать акцент так и не смог. А когда волновался, вдобавок к акценту начинал лепить ещё и кучу грамматических ошибок, переходя на некий симбиоз русского с македонским.

«Македонец? Бабушка считала себя сербкой. Впрочем, какая разница? Теперь уже вообще канадец…»

Последняя мысль вновь заставила его улыбнуться. Когда они с матерью переехали в Монреаль, Вуле было не больше пяти. Она вышла замуж за англофона, выходца из Ирландии, а маленький мальчик оказался в абсолютно чужой, вдобавок двуязычной среде. С тех пор к сербскому и македонскому, которые он знал с юного возраста, родившись в небольшом городке на самой границе двух маленьких государств, мальчик добавил французский и английский. Позднее, за счёт нескольких лет работы в России и, главным образом, благодаря знакомству с местной студенткой университета Кристиной, Де Винд добавил в свою лингвистическую копилку ещё один славянский язык – русский.

Вуле ещё раз провёл пальцем по изображению девушки, а затем резко, с некоторым остервенением свернул его. Устройство вернуло его на рабочий стол. Часы на экране показывали восемь минут десятого.

«В Москве на час больше. Хотя она может быть где угодно. В Париже, в Мадриде, или ещё где-нибудь. Естественно, с этим чудаком… Почему не съездить…»

Вспомнив лицо нового избранника Кристины, Де Винд невольно поморщился.

«И что она в нём нашла? Отсутствие мозгов, полное отсутствие шарма, никакой изюминки. Ну да, он же „от мира сего“. С ним самое оно прошвырнуться по клубам. Куда тут с археологией…»

В глубине души Вуле не злился на Кристину. Он всё ещё её любил, но не сказать, что разлука так уж сильно его терзала. Куда важнее для него было её благополучие – пускай с другим, зато в стабильности и спокойствии. Ещё важнее для него было благополучие маленького ангелочка Миры. Её он тоже давно не видел – года два, но разве в этом была вина Кристины? Нет, скорее это он сам виноват. Нужно было звонить, узнавать, договариваться. Но ему всё было некогда, он больше думал о проблемах человечества, чем о собственной семье.

«Так она и говорила – работа тебя волнует больше семьи. А может, всё дело в деньгах? Может, это всё ради карьеры?»

Де Винд уже собирался мысленно возразить, когда его внутренний диалог был прерван появившимся Серёгой.

– Всё мемуары читаешь?

Серёга был единственным русским в экипаже сухогруза «Истерн Стар». Он, конечно, говорил и по-английски, но с Вуле, с которым они, кстати, неплохо сдружились за время плавания – наверное, сказалось родство славянских корней – Серёга общался исключительно на великом и могучем. Де Винд не возражал – поминая о Кристине, ему всегда было приятно говорить на этом языке; к тому же, не считая произношения, Вуле он относительно легко давался.

– Ну, так… Пытаюсь добираться до главный, до мыслив. В этом пират умер добрый рассказчик, даже историк – изложил здесь чуть ли не половину жизни.

– Пошли, тебе будет интересно посмотреть. Как раз по твоей теме.

– По моей теме? – озабоченно спросил Де Винд.

– Ага. Ты, видать, накликал. Подозрение на сомалистов у нас.

В животе у Вуле что-то зашевелилось. Не то чтобы слова Серёги его мгновенно испугали, но лишних приключений Де Винд совсем не желал. Конечно, когда он соглашался плыть через Аденский залив на гражданском судне, о гипотетической опасности пиратства в этом районе он знал. С другой стороны Саад, да и все в Дохе уверяли, что с бандитами давно покончено, и в последнее время суда здесь ходят абсолютно спокойно.