Тенебрис

Леонид сидел в своем кабинете, вносил поправки в модели карт, допивал чай и готовился к отбою, когда в 22:03, впервые за полтора года (в тот раз это было схождение ОГС с орбиты Дептона), включилась аварийная связь АРОМЕ и по всему комплексу прозвучали слова:

– Зарегистрирован неподтвержденный сигнал, несущий запись фрагментов звуковых волн. Моделирование воспроизведения дает следующее сообщение.

Картограф узнал хриплый голос, который в последний раз слышал в столовой двадцать дней назад. Без всяких сомнений это был Ян:

«…АРОМЕ, как слышно? Тут… нет…ничего… Собирайте большие расы. Повторяю … мы… отражение… Собирайте большие расы…»

Леонид резко выбежал в коридор и громкие хлопки дверей на секунду оглушили его – не выпуская чашек из рук вся станция стремительно стягивалась в конференц-корпус.

II

Плотная растительность мгновенно глушила любой посторонний шум, но эта наигранная тишина только мешала заснуть членам группы. Ян нервно посмотрел на часы в левом верхнем углу шлема. Иван задерживался уже на пол часа, а неполадки со связью он так и не исправил. Недовольно вздохнув, капитан поднялся с импровизированной кровати и решительно направился в сторону «муравейника». Через несколько сотен шагов стало ясно – поляна была пуста.

– Иван! Иван, что это еще за шутки? – резким движением Ян сорвал шлем и вытер нервную испарину. На его посуровевшем лице угадывался проступающий испуг.

– Иван?! Твою ж!

После короткого осмотра местности он решил связаться с остальной группой, чтобы предупредить их о пропаже Ивана, но ни Павел, ни Марк не отвечали. «Уснули», – сказал себе Ян, – «Придется возвращаться и будить». Он развернулся и резко зашагал по направлению к лагерю. Через несколько минут в небе над Тенебрисом раздалось эхо подавленного возгласа.

Лагерь был пуст. Остались только не то сорванные чем-то, не то снятые наспех экзофандры и отключенная гравилектрика купола. Сердце билось с утроенной силой. Ян начал судорожно переворачивать вверх дном все что находилось в лагере, чтобы найти какую-нибудь зацепку, но четкого понимания что делать у него не было. После он уселся и стал лихорадочно рассылать позывные. Собрался духом и еще раз облетел ближайшую местность по периметру, хорошо, что одна из звёзд всё ещё просвечивала даже сквозь плотные лианы Чащи. Тщетно. Один раз ему померещилась чья-то голова в трясине, но это был всего лишь пенёк, обросший местным подобием какого-то мха. Ян сел и прислонился к дереву, больно уперевшись в него затылком. Его потрясывало. «Нужно возвращаться в шаттл и выходить на связь с АРОМЕ», – в голове возник единственный оставшийся вариант. Он смотрел вокруг и не понимал, что случилось с его группой; не верил в то, что подобное исчезновение вообще могло произойти. Дерево за спиной предательски затрещало и стало проваливаться куда-то назад. Ян еле успел зацепиться за края.

Он проснулся с громкими криками и вперся бешенным взглядом в смутные силуэты на светлом фоне, пытаясь отползти от них как можно дальше. Спасательная команда замерла в проеме входного отсека шаттла, пытаясь сообразить, как поступить. Первым сориентировался Леонид.

– А что, очень даже ничего ты тут устроился! – он слегка наигранно рассмеялся, медленно подошел и слегка похлопал Яна по плечу. – Зря ты, конечно, по станции разбросал инвентарь, ещё и натащил сюда невесть что. Зачем тебе образцы почвы?

Ян только глухо прохрипел в ответ.

– Ну дела… Ничего, и не таких вытаскивали! – разумеется Леонид не мог не обратить внимания на его бледное лицо и бессвязное бормотание, поэтому со словами поддержки обращался скорее к себе. – Донесём тебя до модуля, там Алиса задаст тебе пару вопросов, а потом полетим домой. Ну, не совсем домой, на АРОМЕ, но всяко лучше, чем здесь, верно?

Леонид слишком нервничал, чтобы не заговариваться. Пока он и его напарник, Константин, оттаскивали Яна на носилки, чтобы погрузить в спасательный модуль, он пересказал ему чуть ли не весь месяц жизни на станции. Он пытался не обращать внимания на то, что Ян не воспринимает его слова, а жилые помещения шаттла завалены грязью и выглядят как убежище сумасшедшего. А ведь прошло всего несколько часов с момента отправки сообщения.

Операция по переносу Яна из шаттла в готовый к отлету модуль заняла всего пятнадцать минут, подходило время стартовать. «У нас больше нет прав на спасательные операции. Это мое личное решение. Приземляетесь, забираете, улетаете. Никакой самодеятельности, понял? Еще раз, понял?!» – в голове у Леонида всё еще звучал нервный, но не растерявший властности голос командира станции Войцеха Новака. Несмотря на это, Леонид твердо знал, что без самодеятельности в таких делах не обходится.

– Ян, это Алиса. Помнишь её? Она тоже была с нами в группе, которую ты спас год назад, – Леонид кивнул в сторону силуэта во врачебном экзофандре. Девушка сняла шлем, но вопреки ожиданиям её каштановые волосы не рассыпались на юные плечи. По регламенту станции, волосы были собраны в плотный пучок. Алиса записала что-то в бортовом компьютере и быстро подошла к больному.

– Привет, Ян. Пожалуйста, посмотри мне в глаза. Медленно кивни, если понимаешь меня, – она говорила очень медленно и отчётливо, не сводя глаз с Яна и на ощупь доставая что-то из аптечки.

Ян слабо кивнул.

– Хорошо. Следи за моим пальцем, – она стала водить рукой в воздухе, словно что-то рисуя. И действительно, вслед за пальцем оставались сверкающие линии. Леонид наклонил голову. Вроде бы было похоже на чашку.

– Нам нужно проверить его когнитивные функции, – сказала Алиса в сторону, не прерывая зрительный контакт.

Ян смотрел на рисунок секунд пять, после чего голова его бессильно опала. Группа переглянулась. Леонид встал и уперся рукой в стену, положив на нее голову.

– Ян, нам нужно знать, что случилось с твоей группой. Больше сюда не пошлют спасательных операций. Нам нужно их забрать, если это возможно. Я смогу выкроить пару часов времени и прыгнуть модулем к Чаще. Это не вполне разрешенная операция, как и само твое спасение…

Ян яростно замотал головой. Алиса громко шикнула на Леонида.

– С ума сошел! Меньше слов. Говоришь, как будто брифинг.

– Ладно. Ян, группа жива?

Никакой видимой реакции не последовало. Ян уставился в одну точку и начал что-то бормотать. Алиса поджала губы. В дверном проёме замаячил еще один силуэт.

– Так что, готовить двигатели к бреющему полету? Облететь всю Чащу займет около пяти с половиной часов.

Константин стоял в дверях и ожидал команды; ему не терпелось переодеться из экзофандра в стандартизированный костюм станции. Он прибыл сюда на правах пилота и не собирался больше выходить на поверхность. Но решение Войцеха, равно как и Леонид, он не поддерживал.

– Нет. Мы даже примерно не знаем куда. А если провозимся целый день, отстранят весь состав станции. Конечно, человеческие жизни стоят в разы больше, – Леонид нахмурился, и уткнул подбородок в грудь, будто бы сам себя уговаривал на что-то, а потом кивнул в сторону Яна. – Но мне кажется все в этом модуле прекрасно понимают, что от его группы ничего не осталось. Сначала нужно позаботится о выжившем. А Чащу облетим при взлете. Думаю, за пол часа будет ясно, можно ли там что-нибудь обнаружить.

Алиса молча встала и вышла за успокоительными медикаментами для Яна, Константин неловко пожал плечами и начал готовить двигатели к полету. Леонид потянулся за ними, но кто-то пнул его в экзофандр. Он обернулся, понимая, что никто кроме Яна не мог это сделать. Тот поднялся, и сел, прислонившись к стене словно после попойки или неудачной драки. Его грязные волосы липли к идеально ровной стене модуля. В тусклых глазах проступали капли рассудка.

– Отражение.

– Чего? – Леонид опустился на одно колено, повернулся и хотел позвать команду, но Ян прислонил палец к губам.

– Хочу поговорить. С тобой. Тенебрис не то. Чем кажется.

Леонида одолевали смешанные чувства. Он был рад, что Ян начал говорить, но очень боялся за его состояние. Нервное напряжение ломает самых лучших, а уж потеря собственной группы на фоне одиночества… «Да, тяжко пришлось бедняге». Леониду не улыбалось слушать бред ближайшее время, но он понимающе кивнул и сел рядом, делая вид, что серьезно относится к словам Яна.

– Сложно сосредоточиться. Не перебивай. Есть силы. Сопротивляться, – выпалил Ян на выдохе. – Прибудем на АРОМЕ. Я ничего не вспомню. Как и все до…

– С тобой всё будет хорошо, я обещаю, – несмотря на отрывистую речь, ясный голос Яна внушал Леониду надежду, что это не просто красивые слова, чтобы успокоить друга.

– Всё будет хорошо. Со мной… Но я не вспомню. Что хочу рассказать. Что должен… Сказки про психософию… Рассуждения о каких-то полях. Мы понятия не имеем. Что это за планета. И чем она является, – какое-то подобие усмешки скользнуло по лицу Яна, и тогда он бессильно провел рукой по волосам, будто пытаясь проверить их наличие. – Я расскажу тебе. Тенебрис – лампочка для мотыльков. Наше зеркальное отражение. Голограмма.

«Запущенный случай», – пронеслось в мыслях у Леонида. Но он не подал вида и понимающе кивнул. Это был шанс хоть что-то узнать.

– Почему ты так решил? Голограмму таких масштабов нельзя сделать. Тем более осязаемую.

Ян тихо рассмеялся.

– Конечно можно! Даже наши технологии. Позволяют. Осязаемая плазма. Отдача вибраций. У тебя вроде бы знакомый. Который занимается. Этим. Он их назвал. По-другому. Помнишь?

– Тактограммы, – кивнул Леонид, – основываются на принципе лазерных вокселей, вполне существующая вещь. Правда нужно оборудование, – тут нервы не выдержали уже у Леонида, – слушай, все бы это давно заметили. Ян, пожалуйста, давай поговорим о чём-нибудь другом. Не углубляйся в такие мысли, это может плохо кончится. Да и все бы заметили…

– Мы заметили. Я заметил. Группа заметила. Нам нужны большие расы. Чтобы справиться.

– Справится с чем, Ян?! – Леонид горько вскрикнул, махнул рукой и направился давать сигнал старта Константину.

– Стой. Стой! – яростно зашептал Ян, хватая его за руку. – Дай мне. Пять минут. Пока я в сознании. Дальше сам решай. Что делать. Сдавать меня в дурку. Или собирать большие расы. Только не перебивай. Заклинаю. Говорю. Из последних сил.

Леонид скрестил руки на груди и нехотя кивнул. Ян заговорил отрывисто, с большими паузами, будто задыхаясь.

– Тенебрис. Это хищник. Наша любознательность. Наше желание исследовать. Наш единорог. Мы породили его. Не в прямом смысле. И этот хищник. Высшего порядка. Ищет жертвы. Приманивает. Поглощает в нас. Что-то. Память? Энергию? Не знаю что. Скольких он поглотил? И скольких собирается? Может, станция. Может весь сектор Лумана. Спасательные корабли. Которые прибудут. Может он сам. Направится ближе. К Земле. Ты заметил. Две другие расы. Он не интересует. Чем можно приманить людей? Новая планета. Новая жизнь. Неоткрытые горизонты. Мы обречены искать. Мы не можем сопротивляться. Никто не заметил. Что они зеркала. Или эхо сна…

Речь Яна постепенно угасала, и он отключился в процессе диалога, бессвязно бормоча. Всё ещё не зная, правильно ли он поступил, Леонид встревоженно поднялся и позвал Алису.

Через три часа они уже были на АРОМЕ, а через шесть обсуждали за чаем решение Войцеха – за неимением серьезных повреждений не отсылать Яна на Землю и оставить в медицинском корпусе станции. Ничего особенного с медицинской точки зрения с ним не произошло, никакого мистического влияния тентаклоидов и прочей псевдонаучной ерунды. Только нервный срыв из-за потери товарищей, ярко-выраженный экзогенный психоз и масштабный упадок сил. Исключалась всякая возможность общения, а как следствие получения информации. Большую часть времени Ян просто лежал в изоляции на аппаратах восстановления, кроме моментов, когда местные врачи, включая Алису, приходили на социальную терапию. И когда две недели спустя вся станция в очередной раз забегала, хватаясь за голову, ему совсем необязательно было знать, что произошло.

Тенебрис изменил траекторию. Конечно, внешне это было незаметно, должно было пройти несколько месяцев, чтобы это можно было увидеть со станций Дептона, и уж совсем это невозможно увидеть, будучи на орбите вместе с АРОМЕ, но по имеющимся данным всё указывало именно на это. Гравитационная карта, просчитывающаяся на главном компьютере АРОМЕ, стала выдавать совершенно другую картину – что-то утягивало Тенебрис за пределы звездной системы, почти не оказывая влияния на Дептон. Высказывались несколько предположений, но в основном они были нежизнеспособны. Уж точно это не могла быть другая планета. Попадание в гравитационную ловушку какой-нибудь звезды тоже неукоснительно бы подвергло влиянию и Дептон. Даже версия про выпадение из гравитационного воздействия Дептона в пользу орбитального движения вокруг центра галактики (привычное дело для блуждающих планет) не учитывала воздействие карликов 16 Лумана. С каждым часом вид Дептона с АРОМЕ становился на одну стотысячную меньше, и, хотя это было незаметно, все понимали, чем это кончится. Неважно какой окажется отгадка этой гравитационной аномалии, ее нужно было срочно решать – уже через десять лет слишком невыгодно будет совершать техническую и продовольственную поддержку АРОМЕ с местных ОГС, особенно учитывая темпы ускорения Тенебриса, которые тоже оставалось непредсказуемым фактором.

Леонид шел на кухню за завтраком, но проходя мимо пустого медицинского крыла решил проскользнуть к Яну. В последнее время тому становилось всё лучше, хотя врачи, спасшие его от помешательства, строго запретили любые разговоры на тему пропавшей экспедиции. Они предлагали сделать это позже, через полгода или год, чтобы не травмировать возвращающуюся психику. Ян встретил гостя сидя в кровати, самостоятельно заваривая кофе. Он даже нашел в себе силы помахать старому другу и вымученно улыбнуться. Леонид не стал расшаркиваться и маскировать свой визит.

– Ян?

– Леонид?

– Ты помнишь, что случилось на Тенебрисе?

Глаза Яна на секунду подернулись неясной завесой. Леонид понял свою ошибку и отпрянул от больного, но Ян удержал его за халат, как несколько недель назад, в шаттле.

– Все в порядке. Я уже почти выздоровел.

Леонид сел на край кровати.

– Так что? Помнишь что-нибудь?

– Ничего до того, как вы появились. Помню сон, что я остался в лагере один, но я обсуждал его с местным психиатром, Ведой, знаешь её. Сон мог быть просто защитной реакцией. Может быть, что-то случилось в лагере, а я не смог… Не смог предотвратить трагедии. Или смириться. Во сне все просто пропали. Никаких зацепок мы не нашли.

– Тебе стоит поменьше думать об этом.

– На самом деле думать помогает. А ты? Обследовал поверхность через свою обсерваторию? Нашёл что-нибудь? – голос Яна дрогнул, хоть он и пытался это замаскировать.

– Ничего, – сухо обронил Леонид.

Они оба уставились куда-то в стену, не зная, что сказать. Первым нашелся картограф.

– Ладно, не буду лишний раз тебя отвлекать. У меня завтрак. А у тебя через полчаса физиотерапия, – Леонид был удовлетворен состоянием друга, но решил пока не провоцировать его опасными вопросами. – Выяснили, от чего ты в первые дни так обессилел?

– Нет. Сейчас это не так уж и важно. Мало ли симптомов у нервного срыва.

Уже стоя в дверях, Леонид повернулся и подмигнул Яну.

– Сказали тебе не говорить, но скоро планируется масштабная операция. Войцеху пришла разнарядка разобраться в вопросе. Пришлют новых исследователей. А может новую станцию отстроят, кто знает. На орбите висеть теперь не сможем, нужен мобильный вариант. Ты же слышал, что Тенебрис поменял траекторию? Вот, разбираемся.

– Не слышал.

Леонид немного замешкался, понимая, что сболтнул лишнего.

– Не бери в голову. Выздоравливай!

Ян прислонился к стене и слушал как удаляются шаги Леонида, будто пытался что-то сказать вслед, но сначала вспомнить, что именно. А потом отвернулся к иллюминатору во всю стену и долго смотрел на Тенебрис. Казалось, он хотел рассмотреть в первобытных джунглях силуэты группы Михаила и своих друзей, или узнать, куда теперь держит курс эта глыба. Рука предательски дрогнула и черный кофе липко разлился по чистой простыне, с неприятным звуком струйкой стекая на пол. Командир судна смещения Ян Поплавски тяжело вздохнул и принялся вытирать наведённый бардак.