В шаге от восхода

Лисса Рин

В шаге от восхода

Бесконечная ночь. И непроглядный мрак вокруг. Плотный, вязкий, он окутывал, точно липкая мутная патока, в которой вязнешь все сильнее. И нет сил выбраться.

Авиалайнер ее жизни стремительно пронзал всклокоченное полотно ночного неба, разрезая мерзлый воздух и мертвую тишину вокруг.

Молодая выпускница юридического факультета престижного колледжа опасливо всматривалась сквозь иллюминатор в раскинувшийся перед ней горизонт, полный великих возможностей, ослепительных надежд и пугающих невзгод.

Что ждет впереди? Какую выбрать дорогу и как сложится дальнейший путь?

Безбрежная ночная гладь молчала; а ей лишь оставалось следовать намеченному курсу в надежде, что самолет минуют воздушные ямы и грозовые тучи, и авиалайнер в конце концов доберется до цели, благополучно избежав падения с роскошных небес прямо во всеобъятную черную бездну отчаяния и тоски.

Глава 1

Бада-да-дыщ. Бам-дам-бадыщ!

Я вздрогнула, с трудом разлепив веки. Вот только липкий удушающий кошмар отнюдь не спешил покидать уютное пристанище моего сознания. Я снова вздрогнула. А затем еще и еще.

Дам-бадам-БАДЫЩ!

До меня внезапно дошло, что дрожит вовсе не мое многострадальное тулово, с трудом устроенное в роскошно-уютном кресле метр по диагонали экономкласса самолета авиакомпании Финляндии, а само это кресло. И сила удара, сопряженная с высокой проводимость, все увеличивалась.

Ба-а-а-ДЫЩ!

Удар пришелся в самую шею, отчего в шейных позвонках что-то безжалостно хрустнуло, и мое лицо исказилось от боли. Лишенная покоя, уставшая от десятичасового перелета и ироничных насмешек жизни, я готова была рвать и метать. Вот только для рванометания нужно было, как минимум, определить источник беспокойства, чего мои поврежденная шея и изможденное тело сделать не позволяли. С трудом повернув голову на одну треть, сказала:

– Прошу прощения, но вы меня беспокоите.

На успех особо не надеялась, поскольку вероятность того, что за мной сидит адекватный интеллигентный старичок, который тут же извинится и прекратит мою агонию, была слишком мала. Так и вышло: все оказалось с точностью до наоборот!

– Шон, милый, не болтай ножками, – раздалось где-то позади правее моего кресла. – Видишь, злая тетя не знает, что ты еще маленький, не понимаешь.

Двадцатилетняя злая тетя нахмурилась и с огромным трудом поменяла положение тела и взяла с раскладного столика давно заждавшийся меня стаканчик с оранжевым напитком.

БДЫЩ!

Резко сдавленный пластиковый стаканчик с удовольствием выплюнул остатки газировки прямо мне на колени, усугубив и без того плачевное состояние. Я тихонько заскулила; сзади донеслось едва сдерживаемое довольное хихиканье маленького монстра.

Еще чуть-чуть, всего каких-то двадцать минут, отделяли меня от моего персонального ада до исполнения заветной мечты, в которую я собиралась окунуться с головой, а то уж и позабыла, когда в последний раз получала удовольствие от жизни вообще и от общения в частности, превратившись в заядлого интроверта с задатками социофоба. Должно быть, развод родителей в мои неполные двенадцать лет прошел куда тяжелее, чем казалось поначалу. А впрочем, он мог стать своего рода лакмусовой бумажкой, всего лишь проявившей мои психологические проблемы. Точно могу сказать одно: изрефлексировав себя вдоль и поперек, к пятнадцатилетию я свое состояние здорово усугубила – мне стало настолько комфортно в своем одиночестве, что широкий круг моего общения стал включать меня, моего кота Доллара и книги.

Затем мама, с которой к тому времени мы жили отдельно от отца, наконец, заметила, что я несколько отличаюсь от обычных подростков – и понеслась: психологи, курсы, тренинги, нетрадиционная медицина и даже экстрасенсы, лучшие предсказания которых заключались в «парня тебе надо нормального». Я плевалась, мама шипела, и наш дружный серпентарий полз на встречу с очередным «целителем».

А потом один умный человек сказал – и я благодарна ему и по сей день – что в моем случае многое может решить смена обстановки. Мама взялась за эту идею со свойственным ей рвением: санатории, турбазы, экскурсионные туры. Я отмела все варианты и заявила, что мои тараканы хотят лететь только в Японию.

О, этот полный недоумения и озадаченности взгляд я не забуду никогда! Как и не забуду свой ступор, когда на двадцатилетие мне в подарок преподнесли новенький чемодан, на который я тут же и села. Ни слов, ни мыслей – лишь счастливый взгляд папы с мамой, которые так и не догадались, что мое высказывание о Японии было только шуткой, основная задача которой состояла в отвлечении внимания и охлаждении неуемного пыла. Да и я не сразу сообразила, что шутливое предложение стало моей мечтой, на которую я начала тщательно копить деньги в надежде посетить Страну восходящего солнца хотя бы к выпадению первых зубов, ибо поездка была безумно дорогой и пугающе далекой. По крайней мере, мне так казалось.

Но чемодан уже подарен, билеты куплены, разговорник проштудирован вдоль и поперек, а счастливые тараканы бережно упакованы где-то между паникой и предвкушением – и я, клятвенно заверив привезти себя обратно в целости и с сувенирами, ступила на дорогу длиною в почти восемь тысяч километров. Ступила с трепещущим сердцем и твердым намерением оставить своих демонов в прошлом, из которого теперь на полной скорости я неслась прямо в распахнутые двери рая.

До которого, к сожалению, все еще оставалось двадцать минут, показавшиеся мне целой вечностью.

– Еще раз, дамы и господа, прошу послушать меня внимательно, – призывал незадачливых туристов к порядку наш гид, обаятельный идеал практически всех старшеклассниц – блондин с пронзительно голубыми глазами. – Меня зовут Ларри Миямото, и на предстоящие семь дней увлекательного путешествия я стану вашим провожатым в захватывающий мир Страны восходящего солнца, – провожатый уверенно прокладывал себе дорогу среди нашей огромной группы, одаривая всех и каждого очаровательной белозубой улыбкой. – Я проведу вас заветной тропой в сердце Японии, раскрою все ее самые сокровенные секреты. Но только в том случае, – весьма неожиданно Ларри без стеснения вторгся в мое личное пространство, – если вы будете полностью меня слушаться.

Слова, произнесенные нежным, но властным тенором на самое ушко, обожгли не только кожу шеи, но и все мое нутро. Я запоздало вздрогнула и поежилась, совершенно не представляя, как следовало бы отреагировать, поскольку мой истерзанный «удобным» перелетом и «дружелюбными» соседями разум, честно говоря, слегка подтормаживал. А нещадно пережатый нерв где-то на уровне шеи и вовсе придавал моему виду скорбное выражение прошедшего через все летные тернии мученика.

Благо гид тут же вернулся в самое начало нашей преимущественно женской группы, большая часть которой уже заискивающе хихикала, кокетливо пряча нежный румянец в салфеточки.

– Так что, милые дамы, начиная с этого момента, я весь в полном вашем распоряжении, – торжественно закончил речь Ларри и послал воздушный поцелуйчик основательно подтаявшим от дерзкого внимания «дамам», возраст коих уверенно приближался к отметке «мудрость в голову ударила».

Немногочисленная мужская составляющая нашей группы такого рвения не оценила и, судя по угрюмым видам, Миямотовский воздушный поцелуй мысленно засунула гиду в одно место. И сильно сомневаюсь, что этим местом были его губы.

– Друзья, прошу вас собраться вокруг меня, чтобы я мог вас посчитать. Кучнее, девушки, кучнее, – и в подтверждение своих слов гид неожиданно схватил меня под локоток, выдернув из вялотекущего потока группы, и крепко прижал к себе. От неожиданности и боли в шее я охнула и аккуратно отдавила ему ногу, нечаянно добавив к своей массе вес моего весьма габаритного, но совершенно непослушного чемодана. Как мы не завалились на вычищенный до блеска пол огромного аэропорта Нарита, только Будде известно.

Алея и матерясь про себя, я неуклюже выпрямилась, снова согнулась от боли и поспешила затаиться за отвесной стеной моей группы. Попеременно чередуя широкую улыбку с гримасой боли, Ларри завершил подсчет и, удовлетворенно хмыкнув, повел нас на автостоянку, куда как раз подъезжал роскошный серебристый автобус с колоритным рисунком золотистого дракона.

– И пожалуйста, друзья, – казалось, отдавленная нога лишь сильнее раззадорила Миямото, – как только двери автобуса откроются, дайте возможность сначала выйти водителю, а уж потом можете занимать места. Кроме переднего – оно приготовлено специально для меня и еще одного счастливчика, – и он подмигнул одной из туристок, крепенькой пожилой женщине, возраст которой, как успела обсудить наша группа, составлял едва ли не семьдесят лет. Поверить в это было довольно сложно, учитывая тот факт, что на протяжении всего нашего перемещения по аэропорту обогнать ретивую «бабульку» не удалось даже мне, а ведь я, как выяснилось, была самой младшей туристкой: разница возрастов моего и среднестатистического представителя группы отличалась в два, а то и в три раза. – Все меня слышали? – уточнил гид и подозрительно обвел нас небесными очами.

Группа согласно закивала, слегка повозмущалась оказанному недоверию… и нежно занесла субтильного и довольно невысокого водителя в салон, едва только распахнулись двери автобуса.

– Друзья, я же просил, – тут же засуетился Ларри вокруг неуправляемой людской толпы, медленно, но упорно затекавшей в автобус, к концу которого смыло несчастного водителя. Удивляюсь, как его вообще не выкинули в окно: а никак тщедушный японец занимает чересчур много автобусного пространства!

– Если вы не выпустите Вакаба-сан, ваши вещи останутся стоять на бордюре, – пригрозил Ларри после того, как его самого едва не отбросило на обочину жизни.

Это подействовало, и толпа недовольно схлынула, выпуская из своего плена изрядно потрепанного и с ошалелым взглядом Вакаба-сан.

Отметив про себя нестабильно опасную посадочную ситуацию, я отошла в самый конец группы, что предоставило мне уникальную и вполне ожидаемую возможность занять самые последние места автобуса. Учитывая, что в мое распоряжение поступило целых два сидения, куда более комфортных, нежели в самолете, я почувствовала себя почти счастливой и с удовольствием устроилась у окошка, расположив по соседству свой плащик цвета мокрого асфальта. Прослушав необходимый вводный курс молодого туриста, я надела наушники и погрузилась в сладкую негу счастливой путешественницы, мечта которой перестала быть таковой ввиду ее исполнения.

А за окном цвела осень. Неспешной пряной поступью алокрылая робко вступала в свои права, в то время как в моем родном городке Форсса уже вовсю свирепствовали несговорчивые заморозки. А здесь совсем еще зеленые японские лиственницы да величественные криптомерии щедро делились своей природной свежестью и возвращали память в беззаботные летние деньки.

Тихий мелодичный напев, далекий убаюкивающий голос гида и усталость незаметно увели в нежные объятия сладостной дремы, вырвать из плена которой меня смог бы разве только настоящий японец.

Увы, лишнего японца для меня не нашлось, а вот запасная голова на моих плечах меня порядком напугала. Моментально проснувшись, я резко отшатнулась, отчего голова незнакомого мужчины, словно в фильме ужасов, едва ли не скатилась мне на колени, благо сосед успел быстро взять себя в руки.

– Прошу прощения, – легкая хрипотца лишь замаскировала, но отнюдь не скрыла поразительную глубину его обволакивающего баритона, – все места были заняты, а я не хотел вас беспокоить, – мужчина немного виновато развел руками.

Не в силах что-либо сказать, я проследила за направлением его ладони и узрела по соседству с нашими местами пузатого мужчину с маньякоподобным лицом, беззастенчиво развалившегося сразу на двух сиденьях, бывших еще пару часов назад пустыми. Ничего удивительного, к такому я бы тоже не стала подсаживаться, даже если бы пришлось всю экскурсию ехать стоя.

Я едва удержалась, чтобы не хмыкнуть, и ощутила на себе пристальный взгляд. И принадлежал он отнюдь не маньяколицему.

– Ничего страшного, – нервно сглотнула и покосилась на колени соседа, не в силах поднять взгляд – шея не позволяла. – Можно?

– Да, разумеется, – спохватился незнакомец и бережно передал мой плащ, который, судя по всему, весь мой сон покоился у него на коленях аккуратно сложенной стопочкой. И складывала его отнюдь не я. – Извините.

– Ничего, – повторила я, нелепо пытаясь расправить плащ, отчего скомкала его окончательно.

Мысли пронеслись в голове стайкой всполошенных пичуг: кто он и когда объявился? Насколько я помнила (а на память никогда не жаловалась), его в изначальном составе экскурсионной группы не было.

– Хорошо, что вы меня разбудили, – хрипотца его голоса окончательно растворилась в глубинах бархатного голоса, и мне стало жарко, – а то проспал бы всю экскурсию.

– Я тоже, – надеюсь, мое пожимание плечами выглядело естественным, поскольку руки подозрительно одеревенели.

Перевела взгляд в окно, с удивлением отметив, что к пяти вечера город оказался плотно укутан в сумеречный плед и представлял собой блистающий всполохами вывесок и огней организм. Впереди раскинулась высокая алая телебашня, отдаленно напоминавшая красовавшуюся на многочисленных фото и артах, заполонивших интернет, Эйфелеву.

– Телевизионная башня Токио, – торжественно объявил наш гид, и народ тут же стряхнул с себя сонное оцепенение. – Готовимся на выход. Я вас отведу наверх, и дальше у вас будет приблизительно полчаса свободного времени. И, друзья, давайте сразу оговоримся: в назначенное время всем необходимо быть в автобусе без опозданий, иначе уедем без вас. Вы, разумеется, можете добраться самостоятельно до отеля; он указан на визитках, которые я раздал. Однако сомневаюсь, что самостоятельное путешествие по Японии пройдет без проблем, если вы, конечно, не знаете языка. А поездка на такси влетит в копеечку. Так что, друзья, не опаздываем. Все за мной!

Я немного занервничала, совершенно не припоминая, чтобы мне что-либо давали. Вот непутевая! Лететь в такую даль, чтобы уютно поспать в японском автобусе с дальнейшей возможной перспективой затеряться в многомиллионном городе, пестрящем иероглифами и довольно неожиданными логистическими вензелями – с моим везением это выглядело вполне ожидаемо.

– Не возражаете, если я буду держаться вас? – снова обратился ко мне сосед. – Мне не хватило визитки.

Я не без усилий все же подняла голову с честным намерением сознаться… и лишь сипло выдохнула: ледяная сталь серых глаз буквально заморозила все мои речевые и двигательные навыки. Признание застыло на губах, и я безвольно кивнула.

Проклятье! Да что со мной такое?

– Ну, раз уж мы с вами партнеры, тогда позвольте представиться – Рен, – улыбнулся мужчина, небрежно поправляя ниспадавшую на глаза прядь цвета безлунной ночи.

– Марика, – похоже, хрипотца заразна – мой голос приобрел интонации старушки с многолетним стажем курильщика.

– Надо же, да у вас почти японское имя, – хохотнул Рен, поспешно накидывая на плечи черное драповое пальто.

– У вас, кстати, тоже, – глядя на его расслабленные, уверенные движения, я неожиданно осмелела.

Ну, или, по крайней мере, перестала жалко блеять.

– Но мы не японцы, поэтому предлагаю обойтись без излишней вежливости и перейти на «ты». Как на это смотришь? – Рен лихо замотался в шарф и подал мне руку.

Я поспешила принять предложение и, резко вскочив, со всей дури врезалась головой о багажную полку.

Твою ж на серенаду! А ведь только поверила, что фортуна мне улыбается. Ан нет, похоже, я снова спутала улыбку этой непостоянной тетки с оскалом. Что сказать, вполне могла бы и не поворачиваться ко мне лицом, чего уж: когда стояла задом, неприятностей и то поменьше было!

Рен было протянул руку к моей будущей шишке, но тут по автобусу разлетелась недовольный глас нашего гида.

– Эй, залетные, вам особое приглашения надо?

– Ты в порядке? – участливо поинтересовался мой спутник и только после моего утвердительного кивка повернулся к Миямото. – Уже идем, не переживай, – по-свойски ответил мой сосед, что зародило во мне некоторые догадки.

Я поспешно накинула плащ и, все еще пересчитывая звезды перед глазами, неуклюже выкатилась в автобусный проход, едва не уткнувшись в грудь Рену.

Неожиданно!

Когда сидел, не казался таким уж высоким, а теперь из-за треклятой шеи я не смогу даже в лицо ему взглянуть, не говоря уже про встречу взглядами. Просто обожаю свою удачу!

Токийская телебашня поражала масштабом и красотой сияющих загадочным пурпуром огней. А посему с преогромнейшим трудом удавалось делать вид, будто вершина шестисотметровой телевизионной башни куда менее интересна моей шее, нежели серая однообразная плитка под ногами. И пока все упоенно фотографировались на фоне роскошного строения, я поспешила вслед за гидом внутрь.

И у самого лифта обнаружила, что потеряла своего спутника.

«Буду держаться рядом, как же», – мысленно передразнила Рена, предприняв бесполезную попытку отыскать его своим покалеченным углом обзора в толпе.

– Irasshaimase* («Добро пожаловать. Проходите» – яп.), – поприветствовала собравшуюся у лифта группку в десять человек улыбчивая японка в строгом темно-синем костюме, шарфике-бабочке и белых перчатках – ее внешний облик живо напомнил мне стюардессу и малоприятные впечатления от полета. – Hai, dōzo* («Прошу» – яп.).

Площадка, уходящая в небо на высоту в триста пятьдесят метров, встретила совершенно несовместимыми вещами: освежающей прохладой и многолюдной толпой туристов, степенно гуляющих вдоль панорамных стекол. А вид за оным открывался поистине изумительный: огромный мегаполис, раскинувшийся на многие километры, то и дело подмигивал пестрыми огнями, словно приглашал окунуться в сказку наяву.

И я послушно проследовала к ближайшему сказочному окну, попутно распутывая наушники. Только лишь зазвучала мелодия, как свет на площадке погас, и по стене побежали радостные блики, чествующие скорый приход Рождества: олени, снежинки, ели – все смешалось в чарующем хороводе огней.

И счастье взорвалось в моей груди мириадами ликующих искр.

Впрочем, к великому сожалению, оно так же быстро и погасло.

– Что играет? – правый наушник был бесцеремонно выдернут из самого уха, – Within Temptation, серьезно?

Лукавый прищур голубых глаз придал Ларри Миямото неожиданное сходство с коренными уроженцами Токио.

– Что-то не нравится? – уточнила я, раздраженно выхватив из его рук свое добро.

– Так вот, что слушают современные девушки, – гид проигнорировал вопрос, да и весь мой недовольный облик.

– Не вас же одного слушать? – парировала я и поспешила ретироваться, однако неугомонный Миямото уверенно оперся плечом о стеклянное заграждение, полностью преградив мне путь. – Пропустите, пожалуйста, – мой голос оставался спокойным, хотя внутри все горело от едва сдерживаемого раздражения.

Несмотря на свои несомненные обаяние и шарм, этот тип был мне отчего-то неприятен. Хотя возможно, причина была лишь в том, что интровертам в принципе мало кто нравится.

– А вот я бы тебя послушал, – тихим стальным голосом поведал парень, почти вплотную приблизившись, отчего у меня по спине побежали мурашки.

На мое счастье в этот момент на площадке снова зажегся свет, и Ларри со скоростью таракана-иждивенца незаметно исчез в ближайшей тени. Я облегченно вздохнула и поспешила затеряться в толпе, больше не рискуя подходить к панорамным окнам.

Возвращение в автобус обошлось без приключений. Поуютнее устроившись у окна, я с сожалением покосилась на пустое соседнее сиденье. Поймав дружелюбный взгляд маньякоподобного, поспешила отвернуться к окну.

Подумаешь, не пришел. Мне-то что? Я его едва знаю, да и вообще покой уютного одиночества мне нравится куда больше, нежели непредсказуемые всполохи беспокойных чувств.

Но плащ на соседнее сиденье все же класть не стала.

Глава 2

Японское утро в номере 724 поприветствовало бодрящей прохладой. Я поежилась и лишь поплотнее укуталась в одеяло… чтобы через минуту подскочить от зубодробильной трели будильника.

Негромко выругавшись в мягкую подушку, сонно потянулась, с наслаждением отметив, что шея освободила меня из болевого плена. Настроение взлетело до небес: даешь новый прекрасный день!

С опаской прошмыгнула мимо унитаза с подогревом: вчера при близком изучении сложного и, несомненно, гениального устройства я получила плевком в любопытную моську. В прямом смысле этого слова: слегка склонившись над несложной по японским меркам инструкцией, я случайно оперлась рукой на одну из многочисленных кнопок и… приняла самый экстравагантный в своей недолгой жизни душ. Затем унитаз одобрительно загудел, зашипел и утешил меня пятисекундным обдувом теплого воздуха. Мол, давай без обид. Обижаться не стала и попросту закрыла кнопочную панель крышкой с твердым намерением оставить подробное изучение конструкции до лучших времен. Например, никогда.

Резво приняв нормальный в общепринятых человеческих рамках душ, поспешила на выход, на ходу выстраивая на затылке бесхитростную композицию из высокого хвоста волос, перетянутых нежным пурпурным платочком с выбивающимися кончиками.

Столовая комната пахнула ароматным паром и тихим гомоном перешептывающейся очереди, конец которой пришлось занимать едва ли не с самого лифта. Пока с любопытством изучала чудную, малахитового цвета шляпку на впереди стоящей пожилой японской леди, за мной постепенно стали выстраиваться остальные члены моей большой группы.

– Красивая, – одобрительно покивала головой стоящая прямо за мной «самый молодой» представитель нашей группы.

– Это да, – подтвердила я, на секунду задумавшись, кому был адресован комплимент: шляпке, японке или композиции в целом.

– Нелия, – представилась тем временем «бабулька», кокетливо поправляя выбившуюся из аккуратно собранных пучком волос прядь.

– Марика, – я приветливо улыбнулась, машинально отзеркалив ее движение: длинная прядь цвета розового золота заняла свое излюбленное место на моем указательном пальце. Вредная привычка, с которой уже давно веду безуспешную борьбу.

– И имя красивое, – ответила улыбкой Нелия и задумчиво осмотрела очередь. – А где же тот симпатичный рослый молодой человек?

Мое настроение моментально дало стрекача: в памяти тут же всплыл хитрый блеск голубых глаз и звенящий сталью голос Ларри. Пронизывающий, достающий до самых поджилок, взгляд мне был преподнесен вчера вечером вместе с картой-ключом от номера. Самой последней из всей группы. И с подозрительной паузой и многообещающими кивками.

– Думаю, скоро подойдет, – этикет требовал дать ответ, невзирая на личное предпочтение не упоминать имена некоторых субъектов всуе, – он же гид как-никак.

Нелия внимательно изучила мое изрядно подкисшее выражение лица и ухмыльнулась.

– А я вовсе не Миямото имела в виду, – и с этими словами она протянула мне визитку с наименованием нашего отеля. – Мне было велено передать, – отрапортовала Нелия и поспешила к шведскому столу – за разговором я и не заметила, как подошла наша очередь.

День выдался насыщенным событиями и впечатлениями. И не только из-за шумного выселения из отеля, которые, как выяснилось, нам предстояло менять едва ли не каждый день. Величественный город Камакура, куда мы прибыли на автобусе из Токио, встретил нас огромной статуей Будды с живым ковром туристов вокруг оной, традиционными японскими сладостями – вагаси и наглыми птицами, на них претендующими. К слову, последний пункт из этого списка настиг меня уже через полчаса, когда на открытой обзорной площадке вышеупомянутого храма я, самозабвенно поедающая третью палочку данго, была буквально атакована местным представителем пернатой фауны – и мое благостное расположение духа улетело вместе с лакомством на птичью трапезу. Смирившись с тем, что сама судьба пытается направить меня на правильный, духовно-аскетичный путь, я пожала плечами и направилась к сувенирной улочке.

– Стой, подлюка! – донесся до меня гневный вопль. – Ух, чертовка, дай мне только до тебя добраться!

И Нелия с мастерством метателя снарядов запустила в улетающий субъект скомканной бумагой. И ведь попала! Правда, не в птицу, а в затылок незнакомого японца, мирно кушающего за деревянной скамьей обзорной площадки свою порцию данго. Совсем молодой парень, надо отдать ему должное, безропотно поднял снаряд, озадаченно почесал в затылке и положил бумажку в прозрачный пакетик, который каждый японец просто обязан всегда иметь при себе, поскольку улицы Японии отличаются чистотой и – просто нонсенс! – практически полным отсутствием мусорных урн.

Нелия, все это время внимательно следившая за его манипуляциями, поймала мой взгляд, смущенно пожала плечами и игриво приложила палец к губам. Я понимающе кивнула, и мы разошлись по своим делам, словно участники удачной авантюры.