Глиняная лошадка

В этот вечер, под раскаты грома и протяжные завывания ветра, Степан уснул совершенно счастливым, мечтая, что завтрашний день принесет ему много удивительных открытий и свершений. Степан вдруг неожиданно понял, что в его жизнь вместе с вот этими веселыми и разговорчивыми людьми входит что-то новое – такое же радостное и светлое, как улыбки внезапных гостей.

Глава третья

В ней рассказывается о третьекласснике Тишке и о том, как рука Судьбы вмешивается в его планы на летние каникулы. А также о загадках старого дома с привидениями

За несколько дней до встречи Степана со Славкой случилось вот что. Тимофей восседал на большом, теплом от солнца валуне, и печально рассматривал ссадины на своей коленке. Был он десяти лет от роду и отличался крайне задиристым характером.

За лето все его тело приобретало смуглый, почти коричневый оттенок, за что бабушка называла его Бесенок. Думается, характер Тишки тоже сыграл не последнюю роль в этом прозвище.

Тимофей оторвался, наконец, от коленки и посмотрел далеко вперед. На окраине деревни, где обычно никого не бывало, стоял старый дом с привидениями. Нет, конечно, Тишка знал, что никаких привидений не существует и просто в доме уже давно никто не живет, оттого так печально скрипят петли на ставнях, когда их толкает туда-сюда легкий ветерок. И все-таки было жутковато приходить сюда ночью, как этого требовал местный закон, придуманный взрослыми ребятами.

Каждый год в конце августа мальчишки проводили обычай, ставший уже привычным делом для всех местных. Тому, кто хотел доказать свою смелость и решительность, предлагалось проехать на велосипеде по длинному узкому и шаткому мосту, висящему над глубоким оврагом, дойти до дома с привидениями, подняться на чердак и найти старый, заржавевший колокол, который зачем-то установили прежние жильцы дома.

Задача была бы совсем простая, если бы не целая роща деревьев, окутывающая мост плотной темной завесой. Середину моста даже не было видно из-за густых зарослей. Поговаривали, что однажды, много лет назад, какой-то мальчишка сорвался с моста, но его крики даже никто не услышал, так это было глубоко и далеко. Этого мальчишку искали почти месяц, но не нашли ни велосипед, ни его самого.

Каждый раз, когда Тишка вспоминал об этом случае, у него пробегал мороз по коже. А вдруг дух этого мальчишки встретится ему на пути и попросит о помощи? Взрослые ребята говорили, что иногда в доме слышны какие-то стоны и скрипы.

Тимофей мог бы отложить посещение этого старого дома и до следующего года, но ему так хотелось доказать, что он уже стал взрослым и может наравне со взрослыми ребятами кататься на дальнюю речку, что сомнений и быть не могло, нужно было решаться.

Еще одним условием посещения старого дома была самая темная ночь августа. Ребята специально подбирали ночь, когда от луны оставался только тонкий белый обруч, а бабушки в деревне говорили, что луна стареет.

В прошлом году Максим, Тишкин знакомый, собрался в дом с привидениями, но прямо перед мостом резко затормозил и повернул обратно. Мальчишки до сих пор дразнят его девчонкой и другими обидными словами. А Максим рассказывает, что услышал детский протяжный крик и треньканье велосипедного звонка. При этом он так убедительно трясет головой и делает такие большие глаза, что не поверить ему почти невозможно.

И все-таки были и те, кто добирался до дома, и тогда с другой стороны моста раздавался тяжелый металлический скрип и, наконец, звучал долгий, тоскливый и печальный звон колокола.

Старики рассказывали, что раньше в том доме жил батюшка, который мечтал построить церковь в деревне. Но за всю свою жизнь он так и не смог собрать деньги на строительство часовни и колокол, который он привез в деревню еще много лет назад, так и остался висеть у него в доме на чердаке. Родственников у батюшки не было, и когда он умер, сельчане похоронили его на местном кладбище, а дом так и остался стоять пустым и заброшенным.

Дом этот и по сей день стоит на самой окраине деревни, превратившись в местную достопримечательность. К мосту приводят новых знакомых, приехавших из города на каникулы, показать «что-то страшное!».

Тимофей ни разу не был там. Кто-то, поговаривали, ездил по мосту днем и даже поднимался по шатким ступенькам на самый чердак, к колоколу, но Тишка не особенно верил в эти россказни. Иначе, почему он никогда не слышал, чтобы колокол звонил днем? Уж если бы он добрался до этого дома днем и даже увидел бы колокол, неужели он не прозвонил бы хоть один раз, чтобы потом было что рассказать знакомым?

А еще Тишка резонно предполагал, что если бы кто-то безболезненно посетил странное место, то дом в самом скором времени перестал бы казаться таким страшным и многие ребята убегали бы туда учиться курить или просто лазить по заросшему двору. Однако до сих пор никто еще не рискнул отправиться туда просто ради собственного удовольствия.

Так Тимофей рассуждал про себя, одновременно раздумывая, стоит ли ему вообще в этом году стараться доказать свою смелость или все же отложить это событие до следующего года, а пока посмотреть еще на поведение тех, кто решится проехать по мосту в этот раз.

Особым обстоятельством являлся еще тот факт, что родная сестра Тишки, Марина – рослая девица с толстыми белокурыми косами, была ровно на один год старше Тишки. И именно в этом году Марина решила доказать, что девчонки тоже бывают отчаянными.

Марина и так уже наравне с Тишкой ездила на велосипеде на ближнюю речку, гуляла с его друзьями неподалеку от клуба и пользовалась, может быть, даже большей популярностью, чем сам Тима.

Именно она затевала велокроссы, лучше всех стреляла из самодельного лука по мишеням-банкам и лазила на самые верхушки деревьев вслед за братом. Осталось отдать ей лавры первенства еще в поездке к старому дому, и тогда вообще пиши пропало. Этого Тишка допустить не мог.

Далеко на шоссе поднялись клубы пыли – по дороге ехала открытая грузовая Газель. «На раскопки едут», – лениво подумал Тишка. Этим летом в их деревню приехали историки, огородили все поле под горой оранжевыми лентами, поставили палатки и принялись копать. Что они там могут найти – Тишка понятия не имел. Марина смеялась, что найти там можно только коровий навоз, потому что именно там выгуливались коровы последнее время.

Дед Елисей даже ругаться ходил к историкам – раскопки раскопками, но где же скотину выгуливать? На это ему показали какие-то бумаги, все подробно и вежливо объяснили и отправили обратно домой. Однако для чего приехали историки к ним в деревню, дед Елисей так и не смог внятно объяснить односельчанам. А коров стал водить к реке.

«Если остановятся и спросят, куда ехать, – поеду в этом году в дом с привидениями. Если проедут мимо – подожду до следующего года, может Маринка что-то внятное расскажет, куда там идти», – решил Тишка и замер, словно полевая ящерка, на своем камне. Тимофей хитрил.

Вероятность того, что машина на полном ходу остановится, чтобы водитель спросил дорогу у мальчишки, была почти равна нулю.

Во-первых, деревня уже была видна со стороны дороги, во-вторых, почти в каждой машине теперь была модная система навигации, показывающая, куда нужно свернуть для достижения цели. В-третьих, заметить смуглого худого мальчишку, замершего на огромном камне, тоже надо еще умудриться с высоты кабины водителя грузовой машины.

Облако пыли приближалось к тому месту, где расположился Тимофей. Для удачного исхода эксперимента Тишке еще не хватало спрятаться за этим камнем. Однако мальчишка и не думал, что машина остановится, поэтому он спокойно разглядывал надвигающийся грузовик. В открытом кузове друг на друга были свалены столы, шкафы, кровати и картонные перевязанные жгутом коробки. На историков было не похоже. Те приехали со специальной аппаратурой.

На самом верху в кузове вертел головой мальчишка, перескакивая с места на место.

– Эй, тормози-и-и-и-и-и! – крикнул мальчишка, немного не доезжая до Тишкиного камня. Машина послушно фыркнула и остановилась. Из кабины высунулся мужчина, довольно посмотрел на Тишку и отметил:

– Вот, пожалуйста, первый абориген!

Тут мальчишка из кузова подобрался поближе к кабине водителя и ехидно ответил мужчине:

– А вы говорили, не видно жителей! А вот он, юный житель этого прекрасного Захолустья!

Тишка сердито посмотрел на приезжих и крикнул:

– Сам ты юный, и сами вы из Захолустья, чего к нам приперлись!

Его прекрасная идея о том, что он отдался в руки Судьбы, которая убережет Тишку от поездки в старый дом, с треском провалилась. И виноваты в этом были только вот эти надутые городские жители.

– О, опасный житель! Сударь, подскажите несведущим, правильно мы едем? Нам нужен семнадцатый дом!

Семнадцатый дом был пустым и заброшенным, но вовсе не таким страшным, как дом с привидениями. Заселяться они, что ли, с мебелью?

– А вам туда зачем? Вы там жить будете? – Тишка с любопытством осматривал скарб приезжих.

– Мало того, что опасный, так еще и очень внимательный! – хохотнул мальчишка из кузова, – жить будем!

Мужчина с интересом посматривал на Тишку.

– Правильно вы едете, прямо по дороге теперь, а потом налево и снова налево, – Тишка махнул рукой в сторону.

– Спасибо, герой! – махнул ему рукой мужчина, и машина с урчанием двинулась вперед.

Тишка еще не решил, звучало слово «герой» обидно или не очень, но уже прекрасно понял, что отправиться в старый дом с привидениями ему придется именно в этом году.

Глава четвертая

В которой друзья узнают о загадочном вое, доносившемся из старого дома, отправляются на поиски речки, но вместо этого находят удивительное место, а вечером решают отправиться на ужин к археологам

Степан очень хотел проснуться раньше всех, чтобы успеть объяснить бабушке, почему их соседям пришлось здесь переночевать. Утро выдалось ясным и прохладным. В воздухе пахло свежестью и мокрой травой. Солнце еще пряталось за горизонтом, посылая свои первые лучики навстречу новому дню.

Гости спали на полу в кухне. Однако бабушка уже проснулась и не стала задавать лишних вопросов. Только спросила, почему же гости ели сметану прямо из банки, о чем предательски свидетельствовала столовая ложка, торчащая наполовину из банки с недоеденной сметаной.

Степан пожал плечами и задумался, как же уговорить бабушку отдать одну комнату их соседям. Его воображение уже рисовало уютные вечера, когда они будут собираться все вместе на кухне или прямо на веранде, и разговаривать, разговаривать… Хотя себя он все больше представлял слушающим, нежели повествующим.

В огороде, таская воду для полива, он то и дело открывал рот, чтобы начать разговор, но бабушка все время отворачивалась в сторону и никак не желала поддерживать Степино желание поговорить. Вчерашний ливень побил много посадок, и бабушка пыталась навести порядок на грядках.

Когда огород приобрел почти прежний вид, бабушка отвела Степу в сторону и заговорщически зашептала ему на ухо:

– Я тут сходила к соседям на участок посмотреть, что случилось, а там у них пол крыши нет на доме! Это как же я вчера такое проспать умудрилась!

Степа вспомнил молодецкий бабушкин храп и хитро улыбнулся.

– Так вот, у нас комната одна ведь стоит пустая, мать у тебя еще не скоро приедет, если вообще соберется, так может, пустим соседей пожить у нас? Я знаю, что ты не любишь гостей в доме, да может, они и не будут часто дома-то сидеть. Видишь, мужик-то занятой, а мальчишка друзей найдет быстро, будет убегать на речку. Так ты и не заметишь особенно их присутствие. А то уж больно страшно их отпускать обратно домой, дожди-то могут зарядить на неделю.

Степа не верил своим ушам! Бабушка сама предлагает то, о чем Степа все утро хотел ей сказать! Быстро обняв бабушку, Степа умчался к себе в комнату.

Если Славка будет здесь какое-то время жить, Степану нужно подготовить свою комнату. Чтобы Славка сразу же, как только вошел в комнату, сразу же понял, какой неординарный и замечательный человек Степан!

Степа вытащил свои лучшие рисунки из стола и принялся развешивать их по стенам. Рисунок последнего супергероя он предпочел спрятать пока в альбом. Чего-то все еще не хватало его летающему герою.

Любимые книги Степа разбросал по комнате, чтобы Славка сразу понял, с кем имеет дело – здесь были и повесть «Два капитана», и истории Александра Дюма про мушкетеров, и даже старые рассказы Гайдара.

Эти книги он впервые прочитал в деревне – их ему отдала бабушка из своей коллекции книг. В городе Степе особенно было не с кем обсудить прочитанное, потому что все его знакомые больше увлекались компьютерными играми и социальными сетями. А в деревне Степе было даже не с кем поговорить толком. Но теперь – он почему-то это чувствовал – ему будет с кем обсудить истории старых книг.

Фотографию мамы он сначала спрятал в стол, а потом подумал и снова вытащил. Ну и пусть, даже если Слава решит, что Степка маменькин сынок, пусть думает, что хочет. В конце концов, еще ведь не факт, что они вообще подружатся, а мама – самый родной человек для Степы. И со всей решимостью Степа засунул фотографию мамы обратно на стол, под стекло. Пусть смотрит на них и радуется, улыбается! А как она будет рада, когда приедет в деревню, а Степа представит ей Славку, сказав – «Вот мама, это мой друг, Слава!».

От этих мыслей у Степы даже защекотало в носу, и он недовольно оглядел комнату. Не хватало, конечно, многого того, что должно быть в комнате у настоящего мальчишки. Но ведь это и не его дом, это же бабушкин дом!

И, тем не менее, Степа очень постарался, чтобы его комната отличалась. В прошлом году они с мамой сшили на его кровать красивое покрывало с замками и узкими окнами-бойницами на башенках.

Придумывали рисунки для покрывала они вместе: покупали разные ткани, комбинировали фактуры и пришивали красивые пуговицы и веревочные жгуты к нарисованным средневековым пейзажам. Покрывало таило в себе даже небольшую тайну: в одном из замков ворота были не нарисованы, а пришиты. И держались, завязанные на тонкие веревочки – цепочки. А если веревочки развязать, можно было приоткрыть ворота в замок и увидеть настоящий город, спрятавшийся за каменной стеной. Степа очень гордился этой своей идеей и тем, как мама смогла воплотить ее в жизнь!

На столе под стеклом Степа выложил иллюстрации из лучших комиксов, – тех, на которые он равнялся, а также вырезки из журналов про машины.

Еще раз оглядев комнату критическим взглядом, Степа пришел к мысли, что если они со Славкой и будут где проводить время – так это, скорее всего, на крыше, или на речке, куда теперь Степану хотелось все больше и больше. На кухне уже были слышны голоса, и Степа поспешил к завтраку.

На кухне, уже умытые и причесанные, сидели ночные гости. Слава снова ел сметану прямо из банки, за что удостаивался неодобрительных взглядов бабушки, а Виталий Михайлович быстро-быстро рубил острым ножиком репчатый лук. Степана встретили как настоящего героя.

– А вот и наш спаситель проснулся! Доброе утро! – пробасил папа Славки, утирая локтем слезы, стекающие по загорелому лицу.

– Привет! А я уже на речку собрался, вот только тебя жду, иначе бы давно уже сбежал! – Славка сидел с ногами на табуретке и заинтересованно смотрел на Степана.

– А я только за, хотя сам толком не знаю, как к этой речке идти. Но ведь это ничего? Мы же разберемся? – вдруг испугался Степа и внимательно посмотрел на Славу, выискивая у того на лице признаки недовольства или презрения.

– Конечно, разберемся! Да и, в конце концов, даже если заблудимся, будем ориентироваться по запаху! – и Славка покосился на ароматную картошку с жареным луком, которую помешивала бабушка на плите.

Степан решил сразу же собираться в дорогу, и помчался было в комнату собирать полотенце, плед и альбом для рисования, но был остановлен бабушкиным окриком:

– А на рынок кто мне обещал сходить? Если уж вы вдвоем теперь будете бегать, так я сегодня не пойду, скажу вам, что купить. Принесете, вот тогда – хоть на край света.

И все же до того как мальчишки вышли из дома, прошло еще не меньше получаса. Пока Степан позавтракал, пока бабушка посчитала деньги и написала на бумажке, что нужно купить, солнце уже высоко поднялось над поселком и ярко освещало крыши домов.

Выйдя из дома, Слава посмотрел в небо, повертел головой и удивленно протянул:

– Ты посмотри! Вчера дождь и буря, а сегодня – словно ничего и не было, солнце жарит как бешеное!

– А я даже рад! – сразу ответил Степа и только потом понял, что получается, как – будто он радуется чужой беде. – В смысле не рад, конечно, тому, что у вас с домом так все получилось, а рад, что мы все-таки на речку сегодня идем и тому, что ты у нас сможешь ночевать теперь.

Степан сам поразился тому, как нечаянно выскочили у него эти слова. Удивился – и искоса посмотрел на Славку. Не смеется ли тот над приставучим мальчишкой, который прицепился теперь к нему?

– Ты знаешь что? Я ведь могу один сходить, а там потом встретимся, если у тебя дела. Я тут рынок как свои пять пальцев знаю, быстро сбегаю.

– А какие у меня могут быть дела? Мне все – равно делать нечего, пойдем, я хоть познакомлюсь с пейзажем, – Славка засунул руки в карманы и улыбнулся своему новому знакомому.

Обычно Степан с бабушкой ходили на рынок гораздо раньше, часов в одиннадцать утра, но сегодня из-за неожиданных гостей и всеобщей неразберихи в доме, время похода сдвинулось на два часа дня.

Солнце парило так, что казалось, воздух дрожит над землей. Славка почти сразу снял майку и повязал ее на живот, обнажив незагорелые худенькие костлявые плечи.

– Смотри, у нас тут жарко, сейчас обгореть можно, – посоветовал ему Степан, сам испытавший солнечный ожог в начале лета.

Ему очень нравилось говорить такие фразы, как «у нас тут…» или «мы здесь всегда…» или, наконец, «я – то уже привычный, многое здесь знаю», хотя на самом деле он не видел и половины поселка. Но все же такие предложения делали его в собственных глазах более значительным и нужным человеком.

Славка заинтересованно слушал и даже пообещал Степану, что как только почует, как солнце щиплет его за плечи, сразу накинет майку обратно.

Так, за разговорами мальчишки дошли до небольшого рыночка, расположившегося возле районного клуба. Продавцы уже начали собирать свои товары, поэтому друзья поспешили занять место у одного из прилавков и стали зачитывать по очереди продукты из списка, который дала им бабушка.

У киоска, где обычно продавались семечки и жвачка, шел оживленный разговор. Обсуждали что-то явно интересное, потому что сначала до мальчишек доносились только удивленные возгласы «Вот так да!» или «Ну ничего себе!», а потом и вовсе кто-то воскликнул «Врешь ты все!» – а в ответ прозвучало «Да сами спросите, кого хотите – все слышали!».

Нагруженные пакетами, Славка со Степаном подошли поближе к толпе и прислушались, о чем шла речь. В основном здесь стояли ребята лет семнадцати-девятнадцати, и только один мальчишка явно был моложе остальных. Был он даже моложе Славки со Степой, но, в отличие от друзей, он старался пробраться в самую гущу событий, перебивал говоривших и вообще старался привлечь как можно больше внимания к своей персоне.

– И только Ярик туда поехал, слышим – оттуда страшный вой раздается, как-будто там волк в капкан попался. Протяжный такой, аж жуть берет! У меня самого мурашки по коже поползли, – рассказчик поежился, словно снова услышал вой.

– Ну и что дальше? Что Ярик-то? – не выдержал самый юный мальчишка, шнырявший среди толпы взад-вперед.

– Что-что? Развернулся и обратно поехал! Я бы и сам, наверное, поехал!

Все разом заговорили – кто-то кричал о том, что давно надо наведаться в дом через мост всей гурьбой, кто-то напротив, предлагал вообще больше туда не ездить, а кто-то – прекратить слушать всякие страшные сказки и не верить главному рассказчику, потому как тот всегда отличался удивительной фантазией.

Степан удивленно посмотрел на Славку, тот пожал плечами. Из разговора подростков они так толком ничего и не поняли. Единственное, что они услышали – это то, что где-то есть дом, в котором раздался вой. И это событие страшно взволновало всех местных, потому что теперь нужно было придумать, как иначе проверять на смелость и взрослость подрастающее поколение.

Больше всех суетился мальчишка лет двенадцати на вид, пристававший абсолютно ко всем с крайне огорченным видом и вопрошающий – «Будет ли отменена поездка по мосту теперь или нет?». Никто ему ничего не отвечал, и мальчишка расстраивался еще больше.

Славка махнул рукой, и они со Степаном поспешили домой, чтобы отнести бабушке продукты и пойти, наконец, на речку. По дороге они рассуждали, что же так могло взволновать всех подростков и что же это за таинственный дом, который лежит по другую сторону моста.

Степа не знал вообще о том, что где-то в поселке имеется мост, поэтому ничем не мог помочь в восстановлении фактов. В итоге вся эта история им поднадоела, тем более в сотый раз повторять друг другу то, что они оба услышали на рынке, стало неинтересно, и они переключили свое внимание на другие вещи.

– А что у тебя папа приехал здесь откапывать? – Степану правда было это интересно. Он даже хотел попроситься с Виталием Михайловичем на раскопки, но видя, что Славка особенно не торопится туда, предпочитал пока помалкивать.

– Что-то с эпохи неолита или палеолита… Я толком не знаю – могу наврать. Какие-то орудия труда и предметы быта, – Славка явно повторил формулировку за кем-то из взрослых, – они вечно какие-то черепки раскапывают, обметают специальными метелочками, совочками, а потом радуются, как дети, когда это оказывается обломок какой-то вазы. Тоже мне, великая находка!

– Даже странно, что у нас тут что-то можно найти. Бабушка говорит, что с роду ничего на этом поле не было, все время там коров пасли, да коз.

– Историки уже год почти сведения собирали разные. Вот решили, наконец, на местности посмотреть, что эта деревня из себя представляет. Проверили по своим источникам и решили именно там копать, под горой. Надеюсь, найдут они там не только окаменелые удобрения коровьи.

Славка беззаботно рассмеялся и ногой подтолкнул камешек, лежащий на дороге. Степан даже немного позавидовал тому, с какой легкостью Славка говорил о своем отце – как о чем-то, само собой разумеющемся. Конечно, это для Степы даже слово само – «папа» – было чем-то непривычным, не родным. А Славка, похоже, только с отцом все свое свободное время и проводит.

В это время у них из-за спины вынырнул на велосипеде и быстро умчался вдаль по узкой кривой дорожке тот самый юный мальчишка, который шнырял в толпе подростков на рынке.

– И куда несется, – пробормотал Степан, еле увернувшийся от велосипедиста.

После того, как продукты были переданы в руки бабушки, Степан сбегал за альбомом и друзья отправились на речку. Точнее, отправились они туда, куда бабушка махнула рукой, потому что ни Славка, ни Степа понятия не имели, где эта речка, собственно, располагается.

– А чего ты даже ни разу за все лето не сбегал на реку? – Славка вглядывался в открывающийся вид и старался отыскать на горизонте признаки водоема.

– Не знаю. Не хотелось. Я днем сплю долго, а потом с бабушкой, а потом еще пианино, чтоб оно рассохлось! Ну, еще рисовал, когда скучно было.

– А я вот не могу долго на одном месте, – развел руками Славка, – мне подавай и новые улицы, и новые места. Я ведь и сюда поехал, потому что скучно все лето дома сидеть. А тут как-никак – впечатления. А ты, конечно, здорово рисуешь! Учился?

– Нет, само как-то получилось. Я сначала в детстве перерисовывал картинки, а потом где-то прочитал, что если ты не самостоятельно придумываешь свой рисунок, то значит у тебя ни ума, ни фантазии нет. И начала сам… самостоятельно.

Горячее солнце превращало зелень в сухое сено, и в воздухе пахло сладкими ароматами высушенных трав и цветов. Мелкие мошки роились прямо перед глазами, мешая разглядеть, что там – впереди. Дорога вилась, приглашая путников заглянуть за новый поворот, и открывая перед ними только свой следующий завиток. Наконец послышался шум бегущей воды и детские радостные возгласы. Преодолев новый поворот, мальчишки оказались на самом верху крутого обрыва.

Внизу, прямо под ними, расположилось небольшое водохранилище. Вода резво бежала по бетонному скату, образуя бурный водопад, впадавший в быструю речку.

Красотища была такая, что у Степана замерло что-то в животе. Он с ужасом подумал о том, что рядом с ним всегда было такое место, а он даже не задумывался о том, что пропускает из-за своей лени. Еще он подумал, что теперь Славка точно решит, что Степа самый отсталый человек и дружить с ним не имеет никакого смысла.

Слава же в это время, вдоволь налюбовавшись на открывающийся вид, осматривал спуск к воде. Спуска не было. Зато внизу виднелась дорога, по которой жители спокойно подходили к реке.