Пинь и землетрясение

Ильв рассказывал о жизни своего племени, о том, что оно сильно разрослось и что охотники вынуждены далеко уходить и долго сидеть в засаде, чтобы подкараулить добычу. Звери поняли, что в этих местах добра не жди и ушли далеко от места обитания племени Ильва. Охотники научились ставить ловушки, но всё равно еды хватало едва-едва, племя в основном выживало за счёт мамонтов, которые попадались редко и добыть их было очень нелегко, и за счёт сезонных проходов оленьего стада через их места. Ещё ловили рыбу, весной добывали птичьи яйца, но всего этого было недостаточно. Вот его, Ильва, и послали разведать новые места для отселения части племени.

А ещё Ильв в своих местах не нашёл той, которая пришлась бы ему по сердцу и, отправляясь в исследовательскую поездку, в глубине души надеялся, что ему попадётся по дороге племя, где его ждёт та самая…

Но об этом он не рассказал, а только иногда взглядывал на маму Пиня, такую красивую в свете костра рядом с уютно прикорнувшими к ней дочками – старшей Ка и младшей Ки.

Вместо этого Ильв рассказал, как одна сообразительная девочка по имени Ва поймала и приручила козлёнка, а потом ещё одного. Поначалу над ней все смеялись, а мальчишки даже пытались охотиться на этих козлят. Но Ва охраняла их очень внимательно, а её папа построил для них загородку. Другие девочки приходили дружить с козлятами, приносили им травку и воду. Когда козлята подросли, у них в один прекрасный день вдруг родился маленький козлёночек.

Тут уж даже вождь пришёл посмотреть на затею Ва. Он строго-настрого запретил мальчишкам даже думать о том, чтобы охотиться на приручённых животных. Козлёнок сначала питался маминым молоком, а потом подрос и стал жевать травку, как большой. А у козы вымя наполнилось молоком, и она ходила несчастная и жалобно блеяла. Тогда мама Ва пришла к ней с глиняной чашкой и выдоила молоко из вымени козы. Коза даже запрыгала от радости, так ей стало от этого хорошо. Но потом вымя наполнилось снова, и мама снова подоила козу. Так у племени появилось козье молоко. Сразу потребовалось много кувшинов и чашек. Один старик по имени Ны копал глину и лепил из неё посудины. Потом их обсушивали на солнце. Но всё равно они легко ломались и крошились. И были шершавые на ощупь. Однажды такой горшок поставили на угли и забыли. А утром он оказался прочный как камень. С тех пор так и стали делать: лепили горшок или кувшин из глины и обжигали его на углях. Ны взял себе помощников, и некоторые из них даже надавливали или выцарапывали на стенках посудин всякие узоры. Так посудины и застывали – с узорами. Хозяйкам нравилось.

– А у вас-то что стряслось? – спохватился Ильв.

– Стряслось, верно, – кивнул шаман, – мы благодарили великого предка-оленя за удачную охоту, и вдруг горы как затряслись, камни как полетели, кругом загрохотало, деревья стали падать как травинки. Все бросились кто куда, а утром оказалось, что остались только мы – Пинь, мама Пиня и девочки. И я. Пещера обрушилась. Огонь потух.

– Как же потух? Вот, горит же.

– А это Пинь его добыл из камня, когда делал орудие для ловли рыбы.

– Молодец, Пинь! – похвалил Ильв.

Пинь довольно разулыбался.

– А тебя как зовут, мама Пиня? – спросил Ильв.

Мама Пиня замялась.

– Раньше как-то звали. Я уже не помню. А сейчас меня зовут мама Пиня и девочек.

– Так не годится. Знаешь, я назову тебя… Вем. На нашем языке это значит нежная и отважная подруга сильного человека. И красивая.

Мама Пиня изумлённо распахнула глаза. А ведь верно, красивая, с удивлением подумал шаман. Привык, не замечал.

– И знаете что. Идёмте-ка со мной. Вы все. Что вам тут сидеть в этих развалинах. Вем, ты согласна?

Мама Пиня, вернее, Вем, привычно опустила глаза, но потом прямо посмотрела на Ильва.

– Да, согласна, – сказала она.

Ки с радостным визгом запрыгала по полянке. Рассудительная Ка сначала скептически задумалась, а затем кивнула. Пинь был вне себя от счастья. Шаман усмехнулся и покачал головой.

– Спасибо, Ильв, за предложение. Вы идите. А я останусь. Вы молодые, а я уже старый, я подожду здесь. Рыбачить я научился, огонь есть. Шкур полно. Может, ещё и наши вернутся, кто знает. А я, покуда жив, сохраню огонь в своём очаге.

Наутро Ильв и Вем, а также Пинь и сестрёнки – старшая Ка и младшая Ки отправились в долгий путь, где через пол луны пути жило большое, гостеприимное племя, сумевшее приручить диких коз. Ильв свернул две большие шкуры – они будут на них ночевать в походе. Пинь взял камни, дающие огонь, и своё каменное копьё. Мама взяла десяток копчёных рыбин. Ка взяла в узелке сладкие семена. Дети их племени любили собирать и выковыривать эти семена из колосков. Ки взяла глиняную куколку, которую сама слепила из речной глины. Ей было и весело оттого, что они собираются в дальний путь, и грустно, что она покидает стойбище, где прожила всю жизнь. Шаман принёс целый мешок кедровых орешков.

Он немного проводил путешественников. Они пошли пешком вдоль реки вверх по течению, оставив ставшую бесполезной лодку. На высоком пригорке шаман остановился и сказал, что дальше не пойдёт.

– Прощайте. Удачного пути! – пожелал путникам шаман.

– Может, до свидания? Счастливо тебе оставаться, удачно пережить зиму, – сказала Вем.

– Может, заглянем ещё, дорога знакомая, – улыбнулся Ильв, – точно с нами не пойдёшь?

– Не пойду. Моё место здесь. Ну, счастливо, удачи вам, в добрый путь!

– Пока, пока! – крикнули дети и устремились вперёд.

Пока маленький отряд не скрылся из глаз, шаман всё стоял на пригорке и смотрел им вслед.

Перед ними лежал долгий путь, а потом – совершенно новая жизнь.