Выбор. Иное

– И вам доброго утра, как поживаете? Рано вы сегодня вышли.

Пожилая хозяйка только махнула рукой, улыбнувшись. Морщинки возле глаз словно улыбнулись тоже, лицо стало совсем добродушное.

– Плохо сплю с тех пор, как муж меня покинул. Вот и решила, чего даром лежать без сна, пройдусь, пока людей нет и тихо на улице.

Однако озадачила, спит, значит, плохо. Приглядываюсь к ее лицу, искренне говорит? Второго дна нет, не слышала ли чего?

– А вы уезжаете на выходные, развлекаться, небось? Молодежь, молодежь… Иногда читаю в газетах о ваших поездках и вечеринках, и даже фотографии бывают.

Ого… А хозяйка-то моя глазастая, оказывается. Это плохо? Пока не знаю, но на всякий случай скрою маршрут.

– Решил проехать по озёрам за Скенектэди, слышал, красивые там места и недорогие гостиницы. Завтра вечером вернусь, вот и весь отдых.

Вежливо приподнимаю шляпу, ставя этим точку.

– Счастливого пути, Клайд! И не простудитесь на озёрах.

– И вы себя берегите, миссис Портман.

С немалым облегчением продолжаю путь, мне на трамвайную остановку на Франклин-авеню, Берта сядет раньше и поедем вместе прямо до вокзала. Весь маршрут изучил с картой, запомнил до деталей и каждого поворота. Нельзя выделяться, ведь могут узнать. А мистер Грифитс уже давно живёт в Ликурге и не должен теряться на улице, не должен забывать элементарные вещи. Например, как купить билет на трамвай. Об этом мы вчера поговорили с Робертой. Сначала ее это даже забавляло, она совсем отошла после ссоры на фабрике. Но вскоре улыбка на ее лице сменилась озабоченностью, когда сказал, что это не шутки и я ничего толком здесь не знаю.

Роберта закусила губу и слегка нахмурилась, задумавшись.

– Клайд, я даже не знаю, с чего начать. Теперь мне все кажется важным и боюсь что-то упустить. Может, ты будешь спрашивать, а я постараюсь ответить, как сумею?

Я улыбнулся, услышав это наивное приглашение к пристрелочному разведопросу. Ну, где находятся ракетные шахты и радарные станции, моя любимая все равно не знает, а потому…

– Все не так страшно, как кажется. Так… Берт, а кто сейчас президент, кстати?

Газеты, как собирался, я купил, но так и не прочитал – не до того было. Займусь ими завтра, в поезде. Роберта округлила глаза от неожиданного вопроса, став такой смешной, что мы оба рассмеялись. Успокоившись, я продолжил.

– А ты представь, что где-то всплывёт этот момент, а я не знаю. Так кто?

– Уоррен Гардинг, конечно. Ой, а нашего мэра зовут Томас Лоусон… А шерифа… Не знаю…

Роберта смущённо пожала плечами, откусив пирожное и запив его чаем. Однако, какая умница, уловила, что нужна система. Мне кто-то ещё из местной номенклатуры нужен сейчас? Пожалуй, нет, и есть вопросы куда важнее. Хотя… Насчет президента…

– Берта, а он республиканец или демократ?

– Республиканец, а наш мэр… – она задумалась, – вроде бы, демократ.

Мне вдруг стало любопытно…

– А ты у нас кто?

– Ну, Клайд… – она почему-то смутилась, провела пальцем по скатерти, – мы все в Бильце республиканцы, но это… Так, традиция, наверное. Папа с мамой никогда ни в чем таком не участвовали, я тоже ничего в этом не понимаю. А зачем тебе? Это важно?

– Не особо, но просто это самое элементарное. Имя президента страны, мэра города. Будет выглядеть очень странно, если я не буду знать этих вещей.

Роберта секунду подумала и кивнула, ее глаза блеснули в тусклом свете лампы.

– Ты прав. Но теперь есть и другие вещи, верно?

Да, пора спускаться на грешную землю, к насущному.

– На вокзал едем трамваем, так? Сколько стоит билет, как его покупать? Через какую дверь входить? Давай, дорогая, излагай по порядку.

Ее глаза разгорелись восторгом, словно ей предложили поучаствовать в интересной игре. Ну, так оно и есть, по сути. Играем в шпионов… То, что все всерьез – интереса не отменяет. Роберта выпрямилась и старательно начала объяснять.

– Остановка есть возле моего дома и следующая – на Франклин-авеню.

Я развернул на столе карту Ликурга и быстро нашел все точки, включая и мой дом. Oтметил их карандашом. Берта заинтересованно подалась вперед, присмотрелась, хитро прищурилась.

– Если кто-то сейчас нас увидит, решит, что мы шпионы.

Однако… Мысли читает?

– Значит, ты сядешь первой, а я на следующей остановке. Выходи к своей в семь пятнадцать и садись на трамвай, подхватишь меня. Поняла? Сверим-ка часы… Твои отстают на четыре минуты, надо подвести.

Она кивнула, тут же подошла к стенным часам и старательно передвинула стрелку, оглянулась на меня.

– Теперь хорошо?

Я улыбнулся, увидев эти блестящие глазищи, восторг и восхищение… Казалось бы, ерунда. Но как это важно ей сейчас – чувствовать, что все двигается, делается…

– Из тебя выйдет отличная шпионка, дорогая. А теперь – как покупать билет?

Присевшая было Роберта задумалась, вдруг снова вскочила и взяла сумочку, достала из нее маленький круглый кошелек. На стол высыпалась горстка мелочи. Ну какая умница, я уже все понял…

– Платить кондуктору, эта линия до Гловерсвиля. Но нам туда не нужно, мы едем до вокзала.

Она показала мне монетку.

– Пять центов, ''никель''. Попросишь один билет по Ликургу.

– А если до Гловерсвиля?

Мне показана другая монетка.

– ''Дайм'', десять центов. Рядом с его кабинкой на стенке увидишь небольшой ящичек с прорезью, просто заходи, бросай деньги туда и проси билет.

– Понял, родная. А раз уж монеты показываешь… Есть и другие ведь? Полдоллара, например, пятьдесят центов?

Роберта улыбнулась, поворошила кучку мелочи… И шутливо развела руками.

– ''Хаф'', полдоллара, но у меня тут нет. А вот это – один цент или просто пенни. А, и на будущее – сдачи кондуктор не даёт, бумажки не принимает. Нужно давать точно.

Логично, ничего не скажешь. Английская система. Но двигаемся дальше.

– Когда приедем на вокзал… Что там? Что делать с багажом? Просто в вагон? И как там с билетами?

– На вокзале просто иди за мной. Там кассы сразу слева от входа, людей не должно быть много. Проси билет до Олбани с возвратом назавтра. Стоит доллар с четвертью, так Ольга сказала.

– С чем?

Она досадливо шлепнула себя по лбу и снова стала перебирать мелочь, извлекла очередную монету и показала.

– Двадцать пять центов, ''квотер''.

Знаменитый ''четвертак''… Ясно. Роберта пододвинула мелочь ко мне.

– Бери, у тебя же только бумажные, наверное.

– А ты, у тебя есть?

– Есть, милый, не беспокойся… Ой, вот не помню… Я же в Олбани никогда не ездила…

– Что ты не помнишь?

– У нас две линии, две компании, Нью-Йоркская и Делавэрская. Какая на Олбани, я не знаю, придется спрашивать. Там отдельные кассы…

Я беззаботно махнул рукой, не страшно. Подумаешь, некий мистер спросит билет на Олбани в кассе на Утику, это безобидная оплошность, не более.

– Просто спроси, где купить билет на Олбани, и все. А я за тобой. Берт, не будем впадать в панику по любому поводу, – я успокаивающе погладил ее по руке, – это просто вокзал, касса и поезд. Никому там до нас нет дела, поверь.

Она порывисто вздохнула и прижала мою ладонь к щеке, кивнула.

– Конечно, все будет хорошо. Просто я очень волнуюсь, любимый.

Погода становится все безоблачней и теплей, так вскоре придется расстаться с пальто. Вот и аккуратный навес остановки, стоят несколько человек, никто не пытается поздороваться. Шляпу на всякий случай немного сдвигаю на лоб на грани криминала и становлюсь так, что тень от нее падает на лицо. Маскировка не бог весть какая, но лучше так, чем вообще никак. На часах семь тридцать. Сердце начинает разгоняться от волнения, ну же… Трамвай! Берта успела сесть? Не проспала? И как вещи дотащила? С этими быстрыми мыслями вхожу в вагон и оглядываюсь. Берта… Невеста моя сидит в уголке, и из-под шляпки на меня смотрят такие радостные сияющие глаза, что хочется забыть про конспирацию. Пройти бы эти несколько метров быстрым шагом, да и поцеловать… Невольно шагнул к ней, забыв все наставления. Берта глазами стрельнула в сторону ожидающего кондуктора, не удержавшись от улыбки. С непроницаемым лицом повернулся к кабинке, вот и обещанный ящик для мелочи. Заранее приготовленный "никель" – в прорезь.

– По городу, пожалуйста.

Кондуктор, пожилой, с морщинистым лицом и вислыми усами, одет в синюю форму, на голове фуражка с желтой эмблемой. Видимо, знак трамвайной компании – стилизованная молния в круге. Такая же изображена на стене темно-зеленого вагона. Увидев, что монета брошена, он небрежно оторвал билет от прикрепленного рядом рулончика. Уфф… Теперь можно мне пройти к невесте?

Выбираю место напротив Роберты, ставлю сумку на сиденье рядом, она с меня глаз не сводит, пользуясь почти полным безлюдьем в вагоне. Красавица, постаралась выглядеть празднично. Синее дорожное платье и плащ, все аккуратное, выглаженное. Задорная модная шляпка с поднятой маленькой вуалью, тонкий кружевной шарф. И в обрамлении всего этого – веселое лицо без следа косметики, свежее, так и хочется чмокнуть в бархатную щёчку. А ведь наверняка не спала, снова все проверяла, готовилась, волновалась. Берта заметила, что я ее жадно разглядываю, и украдкой показала язык, рассмеявшись. Я сделал грозное лицо, чем ещё больше ее развеселил. Вагон вздрогнул и со скрежетом массивных колес тронулся в путь по ликургским улицам, постепенно начавшим заполняться людьми и автомобилями. До вокзала четыре остановки и всю недолгую дорогу меня разрывало два противоположных желания – смотреть на Роберту и в окно. Она поняла и втихомолку веселилась вовсю. Я же просто улыбался, видя это простодушное девичье счастье – все плохое позади, а сейчас яркий солнечный день, она едет венчаться с любимым человеком. А он то смотрит на нее, то в окно, ему интересно все… Трамвай со скрипом повернул на Сентрал-авеню, пошли магазины и деловые конторы. Большой универсальный магазин… Сердце забилось чаще – над ним вывеска "Старк"… Во рту пересохло – на стене солидного здания коричневого кирпича заметил табличку рядом с входом. Золотые буквы на черном фоне – "Адвокат Дуглас Трамбал". Ну, приветствую… Скоро увидимся? Если честно, не хотелось бы. А хочется просто тихо жить, спокойно работать. Получится ли? Посмотрел на Роберту, она глаз с меня не сводит. Если кто-то сейчас это видит – решит, что девушка переходит рамки приличий. Подмигнул ей, она заулыбалась совсем открыто, покосилась в окно и взялась за чемодан. Приехали. А когда я встал следом за ней, то мысленно рассмеялся – вся наша маскировка оказалась просто смешной. Кроме нас на вокзале не сошел никто и вид шествующей к входу парочки с багажом ничего не скажет только слепому. И ладно… Судя по всему, меня никто из пассажиров не узнал.

Ликургский вокзал оказался небольшим, но основательно построенным одноэтажным зданием серого крупного кирпича. Широкий настежь распахнутый вход, негромкий гул голосов внутри зала ожидания. Несколько человек в форменных серых же пиджаках, видимо, служащие. Cмотрю, как Берта справляется со своим небольшим чемоданом. Тащит вполне бодро, по размерам это вообще не чемодан, а скорее большой саквояж. Но все равно досадно мне на это смотреть, заберу при первой возможности. А ещё и дорожная сумка у нее через плечо. А багажные тележки тут есть? Нет, не вижу. И пассажиры своим багажом занимаются сами. Вижу, как Берта обратилась к одному из "серых пиджаков", тот показал на окошко слева от входа. Касса и небольшая очередь, человек шесть-семь. Роберта оглянулась и нашла меня взглядом, мы слегка кивнули друг другу. Пусть сначала она купит билет, а там и я подтянусь. Смотрю на большую табличку – "New York Central Railroad''. Значит, едем "нью-йоркскими" линиями. А где у нас "делавэрские"? Справа от входа вижу их табличку, ясно.

– Один до Олбани, пожалуйста, в обе стороны с возвращением завтра вечером.

Берта задержалась у выхода на перрон, поджидая меня. Увидев, что я взял билет, она неторопливо пошла на платформу, давая мне возможность выйти и оглядеться. Вот и табличка «Ликург – Олбани». Время 8.30 на больших часах, висящих над выходом. Неспешным прогулочным шагом прохожу мимо Роберты.

– Устала?

– Немножко.

И расходимся, вижу, как она промокает вспотевшее лицо платком. Ничего, сейчас сядем и отдохнёт пару часов, а там уже я все возьму.

8.35.

В подошедшем поезде пять пассажирских вагонов, немногочисленная толпа пассажиров мгновенно растворяется в них. Я стою немного в стороне, вижу, как Роберта осторожно поднимается по крутым ступенькам, придерживая сумку. Что у нее там, нельзя было все в саквояж положить? Хорошо, кондуктор помог с вещами, вот Берта вошла в вагон и быстро направилась в его конец, в дальний угол. Спешит занять место и надеется, что сможем ехать рядом. Я тоже надеюсь, но прибывают пассажиры… Пора и мне. Когда вошел, Роберта осторожно приподняла руку, показывая – я тут. Мда… И с десяток попутчиков между нами. Пришлось сесть поодаль, но хоть у окна и видим друг друга. Переглянулись при виде соседей и оба слегка пожали плечами с обоюдным сожалением. Ничего, маленькая, скоро приедем и никто нас уже не оторвёт друг от друга. Поезд дрогнул, под днищем вагона лязгнуло и мы начали неспешно разгоняться. За широкими окнами поплыли здания вокзала, приземистые склады и мастерские. Да, эти пейзажи во все времена и под всеми широтами одинаковы – очень много красного кирпича и ржавого железа. Отвожу взгляд от окна и смотрю, как там Роберта, поставила саквояж рядом на пол и что-то ищет в дорожной сумке. Достает небольшую бутылку воды и потихоньку пьет. Молодец она у меня, делает, как я вчера сказал, а бутылку ей в сумку лично положил, напомнив о выволочке и походе за водой в туалет на фабрике. Попив, Берта посмотрела на меня, я кивнул, дескать, все видел, отдыхаем, все в порядке. Мне иногда кажется, что мы с ней уже вполне можем общаться глазами. Мой сигнал принят, Роберта чуть вздыхает и пристраивается смотреть в окно, я следую ее примеру. Интересно же, это она у нас местная, а я… Поезд неторопливо катится, особо не разгоняясь, да и куда тут спешить, все успеется. Окружающие здания и строения становятся все ниже, попадаются все реже. Между ними все больше зелени, дороги сменяются тропинками. В вагоне потемнело – проехали через небольшую чащу, после нее внезапно открылись поля от горизонта до горизонта. Мы выехали из Ликурга, поезд прибавил скорость. Смотрю в окно… То тут, то там мелькают амбары, здания складского вида, возле них видны фигурки людей, грузовики. Куда-то гонят стадо пятнистых коров… В полях двигаются трактора, еще какая-то техника, жизнь кипит. Люди тут работают много и тяжело. Цвет зданий в основном грязно-белый, многие явно по многу лет не ремонтировались. А вот небольшая деревня: одно и двухэтажные домики и непременный церковный шпиль в центре. Тут явно при закладке поселения первым делом обозначают место церкви и потом строят вокруг нее. Перехватываю улыбающийся взгляд Берты, она смотрит на меня. Смотрит с извечной женской заботой… Oна видит, как мне интересно все, ведь я тут никогда раньше не был. Словно слышу ее тихий ласковый голос – вот здесь мы будем жить, любимый. Это моя земля, мой дом. Я постараюсь, чтобы он стал и твоим. Я так тебя люблю… Все будет хорошо. Вдруг она стала очень внимательно смотреть в окно, дав знак и мне. Исполняю, но пока не понимаю, в чем дело. Берта подняла левую руку и прижала ладонь к стеклу, постучала по нему пальцем, привлекая мое внимание. Навожусь по направлению пальца… Вот оно что… За окном медленно проплывает указатель «Бильц – 2 мили». Вижу грустную улыбку… Совсем недалеко её семья. И они ничего не знают, не знают, что в эту минуту тут проезжает их дочь, готовясь обвенчаться с человеком, даже имя которого ей неизвестно. Которого она полюбила всем своим наивным и доверчивым сердцем. В которого верит, что не предаст, не обманет, не бросит. Что любит. Как же я люблю тебя… Берта украдкой достает что-то из кармана плаща и долго на это смотрит. Небольшой запечатанный конверт.

Мерный перестук колес так успокаивает, убаюкивает… Тихо говорит – все позади, Роберта, все теперь хорошо. Держу в руке небольшой конверт, завтра утром я опущу его в почтовый ящик, после того, как… Украдкой подняла глаза, cнова, в который раз, смотрю на него, на его лицо. Стараюсь увидеть, поймать взгляд. Еще и еще раз убедиться – все правда, меня не обманут, не предадут, не бросят. Ведь он обещал… Ведь он любит меня и я полюбила его… Голос рассудка все эти дни нашептывал – беги, уезжай, исчезни. Произошло что-то страшное, не от мира сего, не от бога, в которого ты веришь. Это искушение, грех. Ты еще вчера любила Клайда, а теперь… Готова отдаться незнакомцу, отобравшему его тело? Отдаться за то, что он помогает тебе и согласился обвенчаться? Грех, тяжкий грех. А если все еще хуже и он просто лжет тебе? И вот-вот произойдет непоправимое… Ты безрассудно едешь с ним и неизвестно, что ждет в конце пути… Венчание? Радость? Счастье? Или… Может, даже смерть. По коже пробежал озноб, а шепот все настойчивей, вкрадчивей… Ты еще можешь все остановить, сейчас будет станция. Выйди, вернись в Ликург. Все зависит от тебя, он не будет преследовать. Откажешь, передумаешь – он просто исчезнет… исчезнет… Голос рассудка, голос какой-то другой Роберты, спокойной, холодной, расчетливой. Не мой голос. Не мой? Вдруг послышалось, я увидела…

Глубокая ночь, берег Могаука. Костер… Наши негромкие голоса.

– Он говорил со мной, убеждал не идти к тебе. Говорил, что ты уйдешь, что никогда меня не полюбишь. Что возненавидишь… Так убедительно…

Моя горькая усмешка.

– Да, он умеет уговаривать и обещать…

Разум словно промыло холодной водой, затуманившийся было взгляд прояснился. Голос рассудка? Нет! Это голос сo дна реки, из мутной глубины, голос того, кто даже сейчас пытается вернуть себе власть надо мной… Прочь от меня, прочь! Замолкни навсегда! Безумие? Пусть! Какая бы сила ни привела сюда моего любимого, она хочет нам счастья! Я не знаю его имя, кто он, откуда? Он расскажет мне, он обещал, а я подожду, сколько нужно. Я ведь понимаю, что и ему сейчас очень тяжело. И я должна помогать, а не надоедать вопросами. Я верю ему… Все меня слышат? Я ему верю! Верю в свое чувство к нему, в его любовь ко мне. Его лицо, его взгляд, слова, все, что он делает – все это не может лгать, не может. Ну же, посмотри на меня, мне так нужен твой твердый внимательный взгляд. Как я хочу встать, подойти к тебе, сесть рядом, взять за руку, прижаться, положить голову на плечо… Скорее бы уже приехать, наконец, пойти вместе… Увидеть Ольгу… И – венчание. А после… Больше ничто не будет нас разделять, мы станем одним целым, навсегда. И шепот – замолкнет, навечно.

Посмотри на меня, милый незнакомец… Мой ангел… Ты ведь слышишь, чувствуешь? Да, это твой взгляд, он дает мне силу и уверенность. Пусть он бывает колючий, холодный и даже жестокий – за этим я вижу, что ты чувствуешь ко мне. А сейчас у тебя теплые улыбающиеся глаза, вот подмигнул ободряюще. А я попью воды, рот пересох. Посмотрю в окно… Скоро уже приедем… Ой… Вот же растяпа, Клайд у меня голодный, наверняка не позавтракал. Я ночью заметила, что у него ничего нет, кроме угощения его новой хозяйки. Мы все съели. А у меня в сумке – три сэндвича с сыром и сосисками, специально для него приготовила, надеялась, сядем рядом и накормлю его хоть так. А потом сели порознь, этот шепот… Забыла. Хороша невеста и почти жена… Клайда надо накормить, передать сэндвичи. А как? А что он делает? Тихонько прыснула от смеха – газету достал. Говорил, не нашлось времени, в поезде почитает. Что за газета? "Стар". Невольно поморщилась – там есть раздел светской хроники… Но надо что-то придумать, чтобы Клайд поел, да и сама проголодалась… Надо было тоже взять с собой какой-нибудь журнал. Журнал… Невесёлые мысли вдруг исчезли, я снова вижу яркое солнце, зелень полей и лесов за окном, слышу перестук колес, мы все ближе и ближе к Олбани, к новой жизни. Страхи Ликурга все дальше и дальше, хочется что-то сделать, может, даже, созорничать. Оглядела вагон, сидящих в нем людей, Клайда… Он отложил ''Стар'' и развернул ''Нью-Йорк Таймс'', такой смешной… Никто на меня не смотрит, а некоторые даже задремали, убаюканные покачиванием вагона. Собираюсь с духом и открываю сумку…

Был момент, мне показалась, что Роберта чем-то подавлена, несколько раз смотрела на меня со странным выражением, словно… Словно борется с собой. Когда проехали указатель на Бильц, когда долго смотрела на конверт. Ее устремленные на меня глаза, в них… Снова появились страх, сомнение. Ненадолго, всего на несколько минут… О чем задумалась, любимая? Боишься? Чего? Кого? Ничего не бойся, ты со мной и я не дам ничему случиться. Скоро… Уже совсем скоро. Подмигнул ей, улыбнувшись как можно веселее. И она словно очнулась от минутной слабости, пришла в себя, вернулась. Лицо повеселело, вот и ответная улыбка. Спохватилась, полезла в сумку и выпила воды, умница. Устроилась поудобнее и стала смотреть в окно, там пошли кукурузные поля. А я пока газеты все же просмотрю, надо почувствовать хоть по верхам, чем тут дышат. Снова кинул взгляд на Роберту, все в порядке. Открыл ''Стар'', ликургский листок. И сразу наткнулся на заметку о вечеринке у Стилов в Гловерсвиле. Я уже знаю, что там – перчаточная столица и огромная фабрика по их производству. Стилы, тамошние некоронованные короли. Так, кто там был? Интересно… Сондра Финчли, Джил Трамбал с сестрой Гертрудой и братом Трейси… Вайнет Фэнт, Фрэнк и Летта Гарриэты, Бертина Крэнстон… Несколько незнакомых фамилий… О, мистер Клайд Грифитс с двоюродной сестрой Беллой. А вот и фотография…Несколько мгновений смотрю на веселое улыбающееся лицо. Уголок рта дернулся, пальцы невольно сжали края газеты. А ведь это, скорее всего, была твоя последняя вечеринка. Может, даже, я появился в ночь после нее. Тебе там было весело, ты улыбался… А некая сила уже все сочла, взвесила и разделила. И позвала меня. Отложил газету в сторону… Лучше почитаю ''Таймс''. Развернул непривычно большой лист, со стороны Роберты донеслось приглушенное хихикание, чуть опустил газету, точно, смеётся. И хорошо… Нарочито по-деловому уставился на передовицу, даже слегка нахмурился. Пусть веселится… Итак, что тут у нас…

Очень неудобно читать тесно набранные колонки убористого текста. На вид – никакой системы, политика перемешана с криминальными новостями, и тут же – реклама подтяжек и, оу, пылесосов. Ну, полистаем…

Франция начинает новый проект по строительству субмарин…

Внезапная смерть сенатора Пенроуза в Вашингтоне… Полиция допрашивает…

''Двадцать одно требование'' Китая необходимо рассмотреть, заявляет мистер Вонг, министр юстиции нового китайского кабинета… Что за требования, Китай уже начал? А силенки имеются?

Из детского дома в Афинах похищены американские учителя, на подозрении – турецкие националисты… Вот так, уже сейчас особо не церемонятся…

Николай Ленин переизбран на пост главы Советского государства… Чего?? Даже глаза протер. Николай? С трудом удержался от смеха, нет, серьезно? Ну дают, и это у них, оказывается, национальное… С очаровательной непосредственностью делать вот такие ляпы… Кто-то хоть заметил, интересно, протест подал?

** реальная опечатка в одном из номеров ''Таймс'' за 1922 год, автор наткнулся на нее лично.

Ежегодная распродажа.

Женские пальто от 75 долларов. Модельные – от 145. Дорого… А Берту надо бы одеть, это ее пальтишко трехгодичной, а то и больше давности…

Оо… Адмирал Альберт Гливс выходит в отставку после сорока восьми лет службы на флоте… Чем знаменит, чем прославился? Я сморщился – вел в Европу первый конвой с солдатами во время Мировой… Герой, однако. И потом – доблестная служба в Транспортном Департаменте Флота США. Нет, все понимают, важное дело. Но…

А это что? Я вздрогнул – рядом со мной стоит Роберта и с улыбкой смотрит, а в ее руке… На сиденье кладется бумажный пакет, и она невозмутимо возвращается на свое место. Что характерно, никто в вагоне и глазом не повел. А если кто и обратил внимание – оставил это при себе. Что в пакете? Два сэндвича, запах потрясающий, сразу почувствовал, что не завтракал. Берта, ты просто лапочка у меня, вот это да… Не забыла, позаботилась… И сейчас просто мне их отдала, не испугавшись, что увидят и подумают разное. Пусть думают… А сама-то она есть собирается? Представил, как сейчас встану и подойду к ней, вернув один… Вид будет… Мысль додумать не успеваю, мне украдкой показан третий сэндвич. Если честно, после этой выходки мы спокойно можем сесть вместе, нет смысла скрываться. Да и был ли он вообще? Я не следил, но, по-моему, все ликургские уже сошли, публика в вагоне сменилась полностью. Пересесть? Возле Роберты есть место, она положила там сумку. Но остальные заняты, и еще багаж… Ладно, так доедем. Приятного нам аппетита…

9.55

Мы оба немного поспали, сидя каждый на своём месте. Пока дремала Берта, сторожил, мало ли, вагонные воришки также явление вне времени и географии. Но все тихо и вполне пасторально, редкие станции, их названия автоматически запоминаю. Фулхэм. Кэлвуд. Блэквуд. Хм, Черный лес, однако… Нэшвилл. Немногочисленные пассажиры неспешно входят и выходят, разговаривая вполголоса, поезд убаюкивающе покачивается и слышится классический перестук колес. Роберта зевает очень заразительно, но поддаваться нельзя, уже почти приехали. Показываю ей на сумку и делаю знак – попей. Качает головой, вопросительно поднимаю бровь. Ответный знак непонятен и Берта явно смущена. Через мгновение до меня доходит и усмехаюсь, она обиженно поворачивается к окну. Да, забыл, туалетов в поезде нет и бедняжке терпеть до Олбани. Да и мне тоже, кстати.