bannerbanner
Котомемуары Ага-Хана Мюнцеля
Котомемуары Ага-Хана Мюнцеля

Полная версия

Котомемуары Ага-Хана Мюнцеля

Язык: Русский
Год издания: 2021
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 3

– Да как посмели они называть меня изменником! Меня – старого солдатского кота! Да не я ли с фон Пуффендорфом служил в гусарском полку.

Возмущенно шипя, принялся он обдумывать, что же делать дальше.

– Фриц, Фриц, – раздался тихий нежный голосок.

– Кто там, кто ищет меня?

– Это я, Гретхен.

– О милая Гретхен ты нашла меня! Видишь как несправедливо обошлись со мной! О превратности кошачьей судьбы! Клянусь усами, когтями и хвостом, что я не забуду жестокой обиды!

– Ах, милый дружок, оставь свой гнев! По приказу курфюрста тебя ищут по всему городу. Подлый Ганс помогает стражникам, они уже окружили и обыскивают рыбный рынок.

– Бедный, я несчастный, я пропал!

– Да послушай же! Я, одноухий Бруно и Йозеф Полхвоста придумали, как спасти твою жизнь!

– О мои верные друзья! Говори, говори скорее!

– У Йозефа есть связи в Прусском королевстве! В Берлине, в казармах гусарского полка полковника фон Зейдлица живет его дядя, старый Ойген Могучая Лапа. Ты поедешь к нему. Йозеф даст тебе рекомендательную копчёную рыбу, т.е. письмо, написанное на спинке копчёной рыбы, а это любимое лакомство старого Ойгена. На первое время он приютит тебя, а там видно будет.

– Но как же я выберусь из города? Ведь городские ворота закрыты, на улицах заставы, везде стража, да ещё этот прощелыга Ганс?

– Не печалься, ты, конечно же помнишь брата одноухого Бруно, полосатого Готтлиба, и его жену пятнистую Гризельду Марципанчик, которые живут у кондитера герра Фридриха?

– Конечно помню, герр Фридрих делает вкуснейшие сбитые сливки и пирожные, но до чего же ворчливый старикашка!

– Ворчливый?! А кто любил слизывать сливки с его пирожных?

– Ну и всего-то пару раз, а шума то, шума!

– Ну, ну, да ладно, слушай дальше. Завтра утром он отправляет две телеги, груженные знаменитыми рождественскими кексами, в Берлин, ко двору прусского короля. Готтлиб и Гризельда Марципанчик спрячут тебя под ними. Так и переедешь границу и выберешься уже в Пруссии.

– Как же я узнаю, что окажусь в Пруссии?

– Ну, когда услышишь на каждом перекрёстке барабан и военную музыку, то знай – это уже Пруссия.

Дождавшись полуночи, Фриц и Гретхен, крышами, прячась за печными трубами, пробрались на улицу Кондитеров, где нашего героя уже ждали его друзья. Йозеф Полхвоста принёс спрятанную в узелок рекомендательную копчёную рыбу, одноухий Бруно – связку копчёных селёдочных голов, пушистая Гретхен подарила вышитый батистовый платочек.

– Готов?

– Гризельда, а где Готтлиб?

– Он следит за стражниками и Гансом, они отправились в трактир «Толстая Марта»! Тебя ищут по всему городу!

– Но сегодня им меня не поймать!

– Глядите, глядите, наш Готтлиб несётся сломя голову! – закричала Гризельда Марципанчик.

В конце улицы показался стремительно бегущий Готтлиб.

– Скорее, скорее прячьтесь! Они идут сюда! – запыхавшись проговорил он.

– Что, что случилось? – заговорили все разом окружив его.

И, отдышавшись, Готтлиб рассказал о только что увиденном им побоище в трактире «Толстая Марта».

Увидев, что к ней гурьбой вваливается городская стража, нагло рыская глазами и высматривая Фрица, да ещё предводительствуемая хитрым Гансом, Марта всё поняла и с кастрюлей в одной руке и с половником в другой ринулась в бой.

– Ах, вы, чугунные головы, пивные бочонки, навозные кучи, пыльные мешки! Да как вы посмели потревожить меня и моих посетителей! Или мало, что от ваших поборов стонут все честные люди города, ещё и сюда прикатились! Фрица, видите ли, разыскивать! Да знаете ли вы, что он самый что ни на есть честный и порядочный кот и не чета всяким там мелким проходимцам!

Говоря это грозным голосом, она медленно надвигалась на стражников, которые в страхе пятились к дверям. На свою беду Ганса в эту минуту пребольно укусила блоха, и он яростно чесал лапкой за ухом, не обращая внимания, что сидит-то он у Марты на пути.

– А вот и ты, мелкий поганец! – загрохотала Марта над его головой, занося для удара медный половник. Раздался грохот, и свет померк в глаз Ганса. Очнулся он уже в луже рядом с трактиром, куда и был выброшен мощным пинком под зад. Проклиная Толстую Марту и ругая на чём свет стоит Фрица, ковыляя и прихрамывая, отправился он домой к своему хозяину, булочнику Мюллеру, от которого получил ещё тумаков за то, что пока он бегал с городской стражей, разыскивая Фрица, мыши разорили хозяйскую кладовку. От таких потрясений у Ганса выпала вся шерсть с хвоста, оттого и звали его потом в городе Ганс Облезлый хвост, и все кошки и коты смеялись над бедовым соглядатаем.

Стражники, обескураженные «тёплым» приёмом в трактире, решили, однако же, продолжить поиски и сыскать Фрица. Были они людьми незлобивыми, но приказ есть приказ. И уж если его милости курфюрсту угодно, то они и саму Луну с неба доставят. Расставив засады у всех известных городских помоек, стражники отправились на городские улицы и скоро должны были прибыть к кондитерской герра Фридриха, о чём и прибежал предупредить полосатый Готтлиб.

Вдоволь насмеявшись над злоключениями незадачливого Ганса, друзья, быстро мелькая пушистыми лапками, спрятали Фрица в груде рождественских кексов. Фриц забился на самое дно телеги, где предусмотрительно Йозеф Полхвоста просверлил несколько дырок для воздуха. Уютно устроившись, Фриц, потрясённый событиями прошедшего дня, крепко уснул. И снилось ему, как плывёт он в лодке по огромному и бурному шоколадному морю, и дождь из золотых монет проходит стороной, а буря становится всё яростней и яростней, а шоколадное море бурливее и стремительнее, и вот уже забили барабаны и заиграли военные марши. К чему бы это, подумал во сне Фриц. Внезапно телегу тряхнуло, и он проснулся. Сон прошёл, а барабаны и военные марши продолжали звучать. И какие же знакомые звуки Preussens Gloria, а вот и Hohenfriedberger, ого, да это же прусские марши! Ура, я в Пруссии, я свободен, свободен! Однако как же хочется есть! Селёдочные головы Фриц решил не трогать, а преподнести их вместе с копчёной рыбой дядюшке Ойгену Могучая Лапа, чтобы снискать его расположение и заслужить доверие. Да и глупо было бы, прячась в телеге со знаменитыми дрезденскими рождественскими кексами, не съесть кусочек. Маленьким коготком так удобно выковыривать вкусный изюм, а шершавым язычком слизывать сахарную пудру. Так сытно и прошло путешествие нашего дружка. Но вот телега загрохотала по булыжной мостовой и, пару раз подпрыгнув, остановилась.

– Ага, приехали! – подумал Фриц, и стал осторожно выбираться наружу. Спрыгнув с телеги на булыжную мостовую и справившись у первого встреченного кота о казармах гусарского полка, с замиранием сердца отправился он навстречу судьбе.

Позволим себе небольшое отступление, дабы рассказать нашим читателям об Ойгене Могучая Лапа. Был он старый служака и всю свою жизнь служил в гусарском полку фон Зейдлица. Молодым котом ловил мышей на кухне, в сражениях служил при артиллерии, поднося пороховые заряды, отличился в битвах с французами и австрийцами, мужеством заслужил славу, получил чин унтер-офицера и был оставлен в полку на довольствии. Жил в маленькой казённой квартирке и ничего так не любил, как селёдочные головы, копчёную рыбку и славное пиво, а вечерами, попыхивая маленькой фарфоровой трубочкой, сидя в кресле-качалке, вести долгие и глубокомысленные разговоры о военной стратегии, истории и политике да о славе Пруссии и её короля. Одним словом – пруссак. Причудливы узоры судьбы: ведь это его праправнук от милой силезской кошечки был любимым котом самого Клаузевица, и уж не он ли намурчал ему основы военной стратегии?

Принял он Фрица как старого друга, уж не знаю, что тому послужило – копчёная ли рыба, селёдочные головы ли, а быть может то, что оба они были старые гусары.

– Похлопочу, похлопочу, – сказал Ойген и отправился к полковнику. Долго толковали они о Фрице, и было решено оставить его в полку.

– Служить будешь при артиллерии! – распорядился фон Зейдлиц.

Так наш Фриц опять поступил на военную службу. Ну и франтом же он стал. Маленький меховой кольбак, расшитый золотом белый доломанчик, украшенный серебряными шнурами красный ментик, чудные синие чакчиры, сабелька, гусарские сапожки с золотыми кисточками. Красавец, дуэлянт и первый гуляка в полку. Служил он, однако, ревностно и товарищами уважался.

В это время как раз началась большая война. Пруссия, Британия, Португалия воевали с Австрией, Францией, Россией, Швецией. Ну, и пришлось нам забыть спокойную жизнь и отправиться в поход. Фриц служил доблестно, в битвах был храбр и спокоен. В сражении при Лейтене проявил чудеса храбрости в защите артиллерийских позиций и кошачей ловкости, вырывая горящие фитили вражеских зажигательных бомб. Был пожалован унтер-офицерским чином. В сражении у Миндена именно наш храбрый герой отбивал барабанный бой, дав сигнал нашим славным английским союзникам в их атаке на французкую кавалерию. Был замечен королём и пожалован первым офицерским чином.

Об знаменитых событиях той войны написано много книг, герои их известны, следы же старого Фрица теряются в пороховом дыму Кунесдорфского сражения. Ох, и славная же была битва. Пруссаки показали себя достойными стяжать победу, русские же доказали, что способны быть непобедимыми.

Долго, долго не мог я узнать о судьбе нашего героя: что он? Где он? Куда в очередной раз забросила его судьба? Да и жив ли он?

Однако, прослышав о моих затруднениях, князь Гогенлоэ, наш посол в Санкт-Петербурге, сообщил мне поразительные известия, которые я почтительнейше предлагаю моим читателям. Был он свидетелем разговора командира Лейб-гвардии Кавалергардского полка князя Репнина с канцлером графом Паниным об удивительном случае, достойном стать доблестной страницей военной истории, о том, что в сражении под Кунесдорфом кавалерийскую атаку последнего резерва нашего короля на Шпицберг возглавил кот, сидящий на крупе коня. Эта последняя атака и спасла нашу армию! Да, да, друзья мои, это был он, наш старый пушистый вояка Фриц, храбро погибший в бою за Родину и Короля.

Удивительная история, однако в нашей славной Пруссии, как говаривал барон Мюнхгаузен, случалось и не такое.

История третья

Мюнцель и янычары

Не забыли ли ещё читатели о наших пушистых друзьях – храбром Мюнцеле и пушистой Мики, счастливо избежавших опасностей в доме Бауэров (о чём читателям уже известно) и отправившихся в далёкое путешествие в поисках приключений?

С купцами, везшими мейсеновский фарфор, добрались Мюнцель и Мики до Вены, где и были приняты на должности жонглёров и акробатов-канатоходцев в гастролировавший там в то время бродячий итальянский цирк Томазо Чинизелли. А надобно сказать, что друзья-то наши так хорошо научились лазить по крышам родного Дрездена, напевая песенки, и даже сам маэстро Чинизелли говаривал, что не встречал ещё более ловких канатоходцев. Жонглировать же Мюнцеля и Мики научил ловкий Педро-Бразильянец, маленькой обезьянкой вывезенный из бразильских лесов. С возрастом не мог он больше выступать, но остался при цирке, обучая молодых артистов. И так страшно и весело было видеть зрителям, как Мюнцель идет по канату, натянутому под куполом цирка, с Мики на плечах, жонглирующей разноцветными шариками!

– Ну, спасибо, Педро – удружил, вот уж не думал, что научусь ходить по канату и жонглировать!

– Obrigado, вы, немецкие коты, очень упорные, и если правильно взяться за дело, то на многое способны! То ли дело русский медведь: сколько ни бились, а он все спит и спит, лентяй! Вот и пришлось отдать его в зоопарк.

Думал Мюнцель взять ещё одну ставку в цирке – скакать, стоя на спине пони и прыгать сквозь огненное кольцо – да не сложилось, надо было выступать с тиграми да львами. Мюнцелю даже сделали большую картонную гриву, раскрашенную в желтый цвет – ну, чтобы чуть-чуть походить на льва, хоть и маленького. Но львы и тигры с Мюнцелем работать отказались – мелковат.

– Тоже мне, родственнички, да я на вас жаловаться буду, – возмущенно мяукал Мюнцель.

Маэстро Чинизелли сначала просил, потом грозил, да так их и не убедил.

– Мы, львы да тигры, большие и страшные хищники, повелители саванн и джунглей – и с котом-акробатом в картонной гриве, да к тому же по совместительству ловящим мышей на цирковой кухне, вместе выступать не будем! Не по ранжиру!

Хоть Мюнцель и Мики и обиделись, да делать-то нечего, пришлось снять картонную гриву.

– Но как же она мне шла! Каким грозным и могучим казался я всем! – думал Мюнцель.

Да, забыл сказать, что Педро-Бразильянец был тот ещё прохвост, плут и мелкий воришка и промышлял тем, что за отдельную плату и в свободное от работы в цирке время помогал разным тёмным личностям вскрывать хитроумные замки, чем и заслужил известную репутацию среди воришек и прозвище «Педро-бес в ребра». Был пару раз пойман маэстро Чинизелли и безжалостно выдран, однако за цирковые таланты прощен. Предлагал он и Мюнцелю поучаствовать в парочке тёмных делишек, чтобы составить себе небольшой капиталец, но получил решительный отказ. Однако, восхищенный талантами нашего дрезденского кота, научил его разным хитростям, как то: обходить тайные ловушки и открывать наисложнейшие замки. А Мюнцель был кот практичный и не отказался.

– Мало ли, а может, пригодится?

Дружно и весело протекала цирковая жизнь: успех в Вене, Грассе и Зальцбурге. Цирковой номер пушистых канатоходцев вызывал всеобщий восторг, а особенно – мадам Чинизелли, ведшей цирковую кассу. Мальчики и девочки, вместе с родителями, толпами устремлялись на представления, раскупая билеты, да так быстро, что приходилось давать по пять, а то и по шесть представлений в день.

И вот, гастролируя по разным городам, цирк добрался до Венеции. Бесчисленные толпы народа, лучшие семейства города и даже сам Дож посетили цирк. Успех был грандиозным! Денежки так и лились рекой, к радости мадам Чинизелли! Пять, шесть, а то иной раз и семь представлений в день! Вызовы на бис, сальто-мортале под куполом цирка, разноцветные шарики – всё слилось в глазах Мюнцеля и Мики в один пестрый калейдоскоп!

А поздними вечерами наши артисты плелись на кухню, где должны были ловить расхищающих съестные припасы мышей.

– Ну нет, Мики! Это решительно невозможно, – ворчал Мюнцель, – прыгаем весь день под куполом, жонглируем, по канату туда-сюда, туда-сюда бегаем! Так ещё и мышей по вечерам ловить заставляют!

– Да-а, ловко устроилась мадам Чинизелли! И жить нас определили в старом сундуке для реквизита, который уж и от ветхости разваливается, – отвечала Мики, затыкая очередную дыру подушкой, сшитой из лоскутков ткани. – Ну, да хоть тепло.

– Всё! Я решился! Завтра же пойду к хозяину и потребую больше денег! Уж я ему покажу, на что способен решительный кот!

Но назавтра вся его смелость куда-то улетучилась: а вдруг выгонит из цирка! Робкими шажками приблизился Мюнцель к двери повозки господина директора и осторожно постучал мохнатой лапкой.

– Si?

– Это я, Мюнцель-канатоходец.

– Заходи, дружок. Садись.

Мюнцель аккуратно присел на краешек стула.

– Чем могу служить?

– Я, это, хозяин… пришел просить Вас… о небольшой прибавке к жалованию. Совсем, видите ли, денег не хватает, так ещё и работаю весь день.

А надобно заметить, что синьор Чинизелли был человек добрый, да и сам – бывший циркач-акробат, и в просьбах артистам не отказывал. Но жёнушка его, синьора Чинизелли, бывшая трактирщица, цепко держала в своих ручищах все дела цирка и артистов совсем не жаловала. Потому-то и улучил Мюнцель минуточку, когда она отлучилась по делам.

– Что, брат, тяжело?

– Да, уж что и говорить. Прыгаю весь день, а потом ещё и кухню от мышей стерегу! Полночи – жена, полночи – я, а утром снова на арену! Устали.

– Вижу, вижу. Ну да что-нибудь придумаю. Надо бы вам жалование поднять и от службы на кухне освободить. Всё легче будет. Так и порешим.

– Это что ты тут решил? – загрохотала синьора Чинизелли, некстати вернувшаяся с рынка, – ах, чего удумали – тунеядцы, дармоеды пушистые! Как по крышам лазить, да песни распевать, да людям ночами спать мешать – тут как тут, а публику развлекать и по канату ходить – устали они, видите ли! Да ещё мышей ловить не хотят! Да для чего вы ещё нужны, котяры облезлые! Вот хвосты-то вам пооткручиваю!

– Я попросил бы Вас, синьора, быть со мной повежливее, и хотел бы заметить, что… ой-ой, только не за ушки, ой-ой-ой, – завопил Мюнцель, когда огромная рука синьоры Чинизелли схватила его и выбросила за дверь.

– А с тобой я ещё поговорю! – сказала она, грозно взглянув на мужа.

– Ну, что думаешь – пожалеет нас хозяин? – спрашивала Мики Педро-Бразильянца, прячась за клеткой с тиграми, ожидая Мюнцеля.

– Он человек добрый, может и помочь. Сам бывший циркач. Эх, беда! Хозяйка идет, и принёс же её черт не вовремя!

– Педро, делать-то что?

– Теперь только ждать. Вот угораздило-то, попал Мюнцель в переплёт.

В следующее мгновение услышали они громкие крики и брань из хозяйской повозки. Внезапно дверь распахнулась, и из неё мощным пинком был выброшен Мюнцель.

– А ушки-то, ушки-то какие красные, не иначе, оттаскали!

Шипя и рыча, потрясая мохнатыми кулачками, кричал Мюнцель о несправедливости, жаловании и правах артистов, да всё без толку.

Как могли, друзья успокаивали Мюнцеля. Мики даже открыла припасённую на случай бутылочку лучшей валерианки, но напрасно.

Возмущенно мяукая, отправился Мюнцель прочь из цирка развеяться в городе да и забыть жестокую обиду. Долго-долго ходил он по чудным улицам, перебегая по мостам и мостикам через каналы. На площади святого Марка подрался с местными котами – поколотили они его знатно. Добрался до Арсенала, по пути стащив с лотка уличной торговки жирную рыбу – не ходить же злым, да ещё и голодным. Думал, было, закусить рыбкой, примостившись у каменных арсенальских львов между лапами, да стража прогнала.

– Даже поесть не дадут спокойно! – так, ворча, добрался он до торгового порта, где, устроившись у тюков с товарами, и поужинал чудной рыбой. То ли рыба была и впрямь очень вкусная, то ли, набегавшись за день, Мюнцель устал, но наш пушистый друг, оставив свой гнев и обиду рассудил, что надо возвращаться, ведь какая-никакая работа в цирке у него есть, да и в старом сундуке, в котором они жили с Мики, тепло и уютно. Наевшись вдоволь, отправился Мюнцель на набережную посмотреть на корабли, ибо хоть и был он кот сухопутный и до прибытия в Венецию моря отродясь не видал, однако всегда мечтал он о морских путешествиях, парусных кораблях и заморских странах. И грезились ему дивные пальмы, пески далёких пустынь, восточные города, картинки которых видел он в Дрездене в магазине гравюр герра Хайнрике. А надобно добавить, что в Венецию той поры приходили корабли из разных стран: с шелком из Китая, со специями с далёких островов пряностей, с чудными коврами из Самарканда и Исфахана и много-много чем ещё. Больше же всего хотелось Мюнцелю посмотреть на настоящих морских волков, то есть котов, которые плавали на этих кораблях и так важно держали себя со своими собратьями, что и подступиться с распросами было страшно. А уж расспросить их очень хотелось:

– Как, мол, живётся там, за морем?

– И есть ли, как говорят, то царство, где котов почитают и держат их на службе?

– И как добраться туда?

И многое ещё хотел бы узнать Мюнцель, да подойти боялся.

В ту пору разгружался в порту торговый левантийский корабль, прибывший прямиком из Бейрута: команда хлопотала, капитан кому-то грозил, бегали таможенные чиновники – в общем, суета. Однако Мюнцель разглядел на груде сложенных ковров важно разлёгшегося толстого кота, деловито попыхивающего трубочкой и обозревающего разгрузку.

Набравшись смелости, Мюнцель подошёл и, учтиво поклонившись, спросил:

– Не подскажет ли любезный господин, что это за корабль, откуда пришёл он, что за товары привёз он в город? И кто Вы, так важно восседающий на этих узорчатых коврах?

– Подскажет, подскажет. Зовут меня Аззам ибн Марван, по прозвищу Аззам-мореход, кот-корабел, ну, то есть живу на корабле, друг самого Давуда ибн Бутруса, чей торговый дом является украшением всего Леванта, чьи корабли плавают от Бейрута и до Стамбула и от Александрии до Кандии, да продлит Аллах его дни! Привезли же мы в славный сей город ковры самаркандские, финики ширазские, сталь дамасскую, самоцветы индийские, лазурит афганский и много чего ещё. Корабль же наш – гордость всех кораблей, ибо быстрей его нет на свете, и зовётся он «Гармсиль», что на вашем языке значит «сильный ветер».

– Вот оно как!

– Но кто ты, незнакомый пушистый собрат, что так подробно расспрашивает меня?

– Зовусь я Мюнцель, родом из достославного саксонского города Дрездена. Гонимые жестокой судьбой и несправедливостью, бежали мы с женой из города прочь. Примкнули к бродячему цирку и служим там жонглёрами-канатоходцами.

– Велик Аллах, что за несчастная судьба! Да разве достойно для кота ходить по канату на потеху публике!

– Да я и сам знаю, но жить-то надо, хотя и жалование не очень, да ещё по ночам мышей ловлю на цирковой кухне. Вот же дела – ну куда ни приду на работу устраиваться, всё время заставляют ловить мышей: век мне, что-ли по кладовкам за мышами охотиться? Всё надоело! Ещё и хозяйка в цирке недовольна, грозит, да и за уши таскает.

– Брат, бросай ты это дело. Ты, я вижу, кот сильный, смелый, тебе на Восток надо – там коты в почёте. В Персии, я слышал, сам шах их жалует. Аллахом клянусь, нечего тебе по канату ходить, да ещё и бесплатно.

– Да вот, и я думаю, куда же нам с женой податься? Думали в Неаполь, да там, говорят, своих котов хватает, и немецких не жалуют.

– Ты с итальянскими котами не связывайся, мало что плуты, так такие гордецы, что держись. Ты в каком цирке-то служишь?

– У Чинизелли.

– Ага, ну, приду сегодня на представление, там и поговорим!

Обрадованный неожиданным знакомством, Мюнцель вприпрыжку побежал в цирк, где вот-вот должно было начаться представление.

Бедные Мики и Педро сбились с ног, разыскивая Мюнцеля, и очень обрадовались, увидев его.

– Где же ты был? Скоро наш выход!

– Молчите, молчите, сегодня придёт посмотреть на нас один необычный гость, глядишь, там и похлопочет о нас!

– Кто же это?

– Аззам ибн Марван.

– Да кто это?

– Известный кот-мореход из Восточных земель. Влиятельный и важный господин. Ну и толстый, конечно!

– Скорее, скорее одеваться… и где же моя шапочка с бубенчиками?

– Да вот же она.

– А полосатые штаны? Ага, нашел!

– Быстрее, ваш номер начинается! Публики – битком!

– Да идём же, Педро, идём!

Расскажем же нашим читателям в небольшом отступлении, что же, собственно, за номер был у Мюнцеля и Мики. Должны были наши друзья в полосатых костюмчиках и колпачках с бубенчиками забраться под самый купол цирка и там ходить по натянутому канату, жонглируя разноцветными шариками, совершая разные прыжки и сальто-мортале. Было это так высоко и страшно, что публика невольно замирала в испуге, глядя на ловкие прыжки хвостатых акробатов.

Выйдя на арену, Мюнцель сразу заприметил толстого кота в маленькой красной феске и расшитом золотом зелёном костюмчике, важно развалившегося в первом ряду.

– Ага, Аззам-мореход! Пришёл, не обманул.

И так ловко и дружно прыгали и крутились на канате наши друзья, так виртуозно жонглировали шариками, что публика трижды вызывала их на бис.

Откланявшись, попали они за кулисами в пушистые лапы Аззама-морехода.

– Да ты, брат, ловкач, за всю свою жизнь не видывал я ещё таких великолепных акробатов. Вы украшение нашего кошачьего племени!

– Ой, спасибо! Да, что-то умаялись. А эта красавица в полосатой шубке – моя Мики.

– О чаровница! Богиня грёз! А я – Аззам ибн Марван, кот-мореход!

– Очень рада.

– Ну что ж, друзья, не отправиться ли нам в кабачок, спрыснуть местной валерианкой знакомство?

– А тебе, это, вера-то валерианку пить позволяет?

– Так то же сердечные капли, а лечиться Аллах не запрещал!

– Идём, вот только друга нашего, Педро, позовём.

На том и порешили. Отправилась дружная компания в местный трактир, где и заказала пару бутылочек лучшей и забористой местной настойки. А потом ещё пару, и ещё… Мюнцель рассказал об известной нам истории побега из дома Бауэров, о Дрездене, о кошачей жизни в Саксонии, о своём желании увидеть разные заморские страны… Аззам-мореход поведал свою историю жизни: как его, маленьким котёнком, подобрал в Бейруте известный капитан; как ходили они в Стамбул и Александрию, в далёкое Марокко и даже в Индию; как был он матросом на торговом корабле. Рассказал о штормах и о волнах высотой с дом, о далёких морях, больших рыбах, таинственных островах и много ещё о чём, что я уж и позабыл.

– Ну что же, друг Мюнцель, не пора ли тебе оставить цирк? Ведь и платят мало, да и хозяйка за уши таскает. Бросай ты это дело!

– Да уж, подумываю. Только куда же нам с Мики деваться? Денег-то даже не скопили, так, пару дукатов.

На страницу:
2 из 3