Экзорцист – 1

– Сколько, говоришь, он стоит? – спросил меня человек, неожиданно тихим голосом.

Я повернулся к витрине, чтобы уточнить цену и краем глаза заметил смазанное движение клиента. В следующее мгновение нож, разминувшись с моим горлом, вспорол униформу магазина, и я закричал от боли.

– Ты чего творишь?! – заорал Иваныч, нажимающий тревожную кнопку.

Раздались крики покупателей, а мужик, не обращая внимания на меня, истекающего кровью, направился к Иванычу. Тот, будучи не робкого десятка, локтем разбил витрину и достал с нее баллончик с перцем. Струя газа брызнула нападавшему в лицо, и он на пару мгновений потерял ориентацию. Секунда, другая, и нападавший двинулся к напарнику, оттесняя его к подсобке. Зажимая длинный порез на груди, и пачкая плитку кровью, с трудом поднялся, схватил с разбитой витрины телескопическую дубинку и ударил мужика по затылку.

Хруст и брызги крови я услышал даже сквозь вопли разбегающихся покупателей. Мужик пошатнулся, но устоял и, поигрывая ножом, принялся наступать на Иваныча, совершенно не отвлекаясь на мои удары дубинкой.

Чувствую, как слабею, и в глазах темнеет. Порез вроде бы не глубокий, но крови с меня набежало изрядно. Синяя футболка превратилась в черную, потемнев от крови. Очередной выпад нападающего, и напарник чудом уворачивается. Слышу грохот открывающейся двери и топот ботинок по плитке, и почти без сил опускаюсь на пол. Краем глаза замечаю ошалевшее лицо росгвардейца.

– Стоять!!! – орет он, вскидывая короткий автомат и направляя его в сторону мужика.

Тот с интересом разворачивается к парню и бросается к нему. Рычит и скалит зубы, как дикий зверь. Стремительно отползаю от безумца, стараясь оказаться от него как можно дальше. Бросаю взгляд в сторону прибывших охранников и замечаю, как тот, на которого бросился сумасшедший стрик, падает с вытаращенными глазами, зажимая глубокий порез на горле. Мужик тянет руки к автомату, но прозвучавшая автоматная очередь отбрасывает его в сторону. Водитель машины, вошедший вторым и страховавший напарника на входе, в несколько очередей опустошил магазин автомата и срывающимся голосом прокричал в рацию:

– Пушкина 69. Срочно скорую, у нас много раненых.

Росгвардеец склонился над дергающимся в конвульсиях напарником и пытался зажать его рану руками, но спустя несколько секунд все закончилось.

– Леха, Леха, держись, скорая уже едет.

Рация на груди росгвардейца шипела и что-то бормотала.

В глазах было темно, а порез на груди продолжал обильно смачивать мою одежду кровью. Иваныч подбежал ко мне с аптечкой, когда раздался очередной грохот входной двери.

– Руки! Всем поднять руки!

Капитан и старлей полицейские направляли в нашу сторону оружие.

– Отойди от него, – скомандовал полицейский.

Иваныч, скрипя зубами, произнес:

– Если отойду, он истечет кровью.

– Эти двое тут работают, кивает старлей в сторону меня с Иванычем.

– Где нападавший? – уточнил капитан и, заметив кивок Иваныча в сторону разломанной витрины, заглянул за прилавок.

– Млять, – только и протянул он, – Чувствую, вечерние новости нам обеспечены, – произнес задумчивый капитан.

Минут через десять различил на улице вой сирены скорой, и спустя пару минут спешные шаги. Фельдшер склонилась над росгвардейцем, через несколько секунд констатировала: «Мертв».

– Так, парень, прижимай руку к груди, тебя придется зашивать. Капитан, помоги нашему водителю с носилками, парня мы забираем.

Взгляд в сторону разрезанной руки Иваныча, и кивок в его сторону.

– Его тоже забираем.

– Нее, я магазин не брошу, – запротестовал было Иваныч, но спустя мгновение махнул рукой.

Обычно этот жест означал: делайте все, что хотите.

Врач, оценив мое состояние, констатировала:

– Сильная потеря крови, но жить будешь.

Цинизм женщины фельдшера меня возмутил, отчего я дернулся и зашипел.

– Не шипи, лежи смирно, сейчас сделаю укольчик, и все будет хорошо, – сказала она, – У тебя нет аллергии?

Отрицательно качаю головой. Чувствую, как мне делают укол. Мгновение, и глаза начинает закрывать темнота.

– Не спать.

Сильная оплеуха от фельдшера приводит меня в чувство. Наконец появился капитан с носилками и какой-то хмурый мужик, похоже, водитель скорой.

– Укладывайте, только осторожно, иначе жгут слетит, – сообщила женщина.

– Какой еще жгут?

Пытаюсь осмотреть себя, но крепкие руки женщины прижимают меня к носилкам.

– Насмотришься еще, герой, – сообщает она.

Едва носилки начинают двигаться, вижу тело напавшего на меня человека. Темная дымка с кучей крутящихся протуберанцев. Один из них удлиняется и протягивается ко мне, но через секунду отступает и жадно набрасывается на мертвое тело охранника.

Наконец меня вывозят на улицу. Ранний снег и лед у магазина. Каталка подпрыгивает, и каждая неровность огнем отзывается в груди. Сука, гребаный алкаш, за что, спрашивается, он напал на меня? Слышу скрежет дверей и оказываюсь в машине скорой. Рядом, придерживая окровавленную руку, садится Иваныч и качает головой.

– Везучий, родился в рубашке, – говорит напарник.

Слышу звук двигателя и машина, набирая скорость, несется к ближайшей Лучковской больнице. Неожиданно чувствую непонятный прилив сил и говорю фельдшеру, едва сдерживая смех.

– А можно сирену включить?

Слышу ее громкий голос.

– Витя, включи сирену, а то он после укола чет повеселел.

– Ща включу, – слышу бормотание водителя.

Визг и рев сирены меня немного успокоил и привел в чувство. Пытаюсь дышать ровнее, на губах соленый привкус собственной крови. Минут через пять петляний по узким односторонним улочкам, и мы оказались у больницы. Дверь открылась и меня полураздетого бесцеремонно выволокли на холод вместе с носилками. Неожиданно много врачей. Слышу причитания медсестер.

– Кто ж его так бедного разделал?

– Совсем молоденький, смотри, полиция приехала, небось охранять их теперь будут.

Похоже, это уже вездесущие бабульки высыпали на порог, чтобы лично увидеть причину такой суеты.

– Этого в операционную, а этого в перевязочный кабинет.

Глаза то и дело пытаются закрыться. Слабость такая, что не чувствую собственного тела.

– Какая группа крови?

– Первая положительная, – заплетающимся языком произношу я склонившемуся надо мной мужчине в белом халате.

– Аллергия на препараты есть?

– Нет, – уже еле ворочаю языком.

Пристали, ерунду всякую спрашивают. Мля, наша медицина творит чудеса. Чувствую, как поднимаемся на лифте. На лицо нацепили кислородную маску, от чего дышать стало немного легче. Череда светильников перед глазами. Наконец, чувствую, как меня поднимают и укладывают на другую каталку. В глазах темнеет, и я едва разбираю слова врачей.

– Люда, давай быстрее, у него пневмоторакс.

Приступ кашля. Меня выгибает дугой.

– Доктор, он кашляет кровью.

– Быстрее, похоже, тут не только поверхностное, ему задели легкое, – слышу чей то голос.

В голове калейдоскоп из размытых картинок и образов, череда лестниц, каких-то голосов, обрывков воспоминаний. Тело охватывает тепло, затем холод, снова тепло. Неожиданно картинка перед глазами приобретает яркость. Вижу себя на операционном столе. Куча бегающих врачей. Голос медсестры. Остановка сердца. Суета, крики. Попытки запустить сердце. Чувствую, как сердце обхватывают ледяные тиски.

– Время смерти …

Слышу поникший голос врача.

Мгновение, и меня буквально выдергивает и перед глазами возникает бескрайнее пепелище. Ну, вот и все, добегался. Оглядываюсь по сторонам.

Вижу приближающуюся ко мне фигуру в черном плаще.

Глава 3

Почувствовал сильный толчок в грудь и открыл глаза. Больничная палата, судя по запаху. Приходилось лежать в больницах с их странными запахами. Попытался поднять руку, но не тут-то было, капельница и жгуты каких-то проводов. На лице кислородная маска и слышен звук работающего аппарата ИВЛ. Сколько же я пробыл в отключке. День? Два? Год? Мысли были спутанные, и никак не удавалось сконцентрироваться. В поле моего зрения была входная дверь, из которой немилосердно тянуло сквозняком.

Попытался повернуть голову и увидел рядом вторую пустующую кровать.

Не похоже на реанимацию, хотя, откуда мне знать, какая она, если я там ни разу не был. Постепенно мысли приходили в норму. Судя по освещению, где-то рядом находится окно.

Пролежал минут тридцать, прислушиваясь к своему состоянию. Временами накатывала слабость и сонливость, но, наконец, дверь палаты открылась, пропуская каталку. Решил, что не стоит привлекать внимание, прикрыл глаза.

– Смотри-ка, у этого пульс подскочил, надо бы врача позвать, пусть посмотрит, может в себя приходить начал.

– Галя, помоги, хватит болтать, – раздался второй женский голос.

Скрипнула соседняя кровать.

– Дедушка, вы тут сегодня переночуете, а завтра доктор вас посмотрит и решит, куда вас определить.

– Хорошо, внученьки, спасибо, что помогли старику, а то сил нет, второй день мучаюсь.

Я услышал, что к моей кровати кто-то подошел. Открыл глаза. Женщина средних лет, медсестра, похоже. Заметив, что я пришел в себя, улыбнулась и произнесла:

– Галь, ты смотри, парень-то в себя пришел, а вчера его еле откачали. Уже смерть зафиксировали, а ты посмотри, он лежит себе и тихо моргает -идеальный пациент.

– Много болтаешь, дежурного врача зови, а я пока с дедушкой тут побуду.

– Хорошо, Люд, я побегу.

Секунда, и женщина исчезла за входной дверью.

Хух, похоже, не померещилось и мне действительно пришлось пережить смерть. Скосил взгляд в сторону и увидел как медсестра, ухватив старика за руку, что-то ему тихо говорит. Старик невысокого роста лежал на кровати и лишь заметно кивал. Наконец, медсестра удалилась, и мне удалось рассмотреть, как за ней тянется шлейф бордово красного тумана. Проследил начало этого явления и увидел, как протуберанцы тумана клубятся от фигуры старика и уплывают, исчезая за дверью.

Попытался моргнуть, но не тут-то было, видение не рассеивалось, теперь я отчетливо видел, как по этому странному каналу пульсировали искры. Словно астральное тело или аура старика страдали от какого-то паразита. Дверь открылась, и появился доктор.

– Люда, быстрее, похоже, остановка сердца, – раздался голос и спустя несколько секунд я заметил, как багровая пелена втянулась в тело медсестры.

– Время 10.21, – раздался мужской голос.

Так, что-то тут не то, слишком уж быстро дед скончался, похоже, я снова вляпался в какую-то потустороннюю историю. Суета продолжалась еще минут тридцать, прежде чем врач и медсестры не увезли тело за дверь.

– Так, молодой человек, вы пришли в себя, и это меня очень радует. Вчера, когда вас привезли, мы не думали, что у вас пневмоторакс, но сейчас все позади, но лучше вам некоторое время побыть с аппаратом ИВЛ, чтобы не переутомлять ваши легкие.

– Доктор, сколько займет лечение? – просипел я еле слышным голосом.

Врач секунду поразмышлял, а затем произнес:

– Недели две, если не будет осложнений, и лишь потом мы вас отправим домой, а пока отдыхайте и набирайтесь сил. Если, что-то потребуется, справа от вас кнопка вызова. Вы сейчас у нас вип-пациент и герой, поэтому в наших интересах, чтобы вы поправились. Через день-другой пущу к вам следователя. Хотя, смысла от этого не вижу, напавший на вас лежит в нашем морге, и, смею вас заверить, больше он никому не навредит. Поправляйтесь Сергей, и не делайте попыток вставать, захотите в туалет, нажмите кнопку.

И долго не терпите, а то швы разойдутся, – засмеялся доктор, вероятно, заметивший мое смущение.

Интересно, неужели шеф оплачивает все расходы по лечению? Надо будет узнать у родителей, когда их ко мне пустят. Хотя, мать в Москве, а папа в соседнем районе, пока приедет, пока найдет больницу. Надо будет, как приду в себя, попросить мой телефон, он должен быть в моих вещах.

Неожиданно для себя уснул. Спал крепко и без снов. Дурман от кучи лекарств начал проходить и мне жутко хотелось снять бинты и почесаться, но, увы, нельзя. Поэтому только и оставалось, что есть кашку, которой меня кормила заботливая медсестра Галя, которую иногда заменяла ее менее приятная и хамоватая сменщица Люда. Когда эта женщина заходила ко мне в палату, на ее лице читалась брезгливость.

Прошло два дня, прежде чем мне разрешили дышать без аппарата.

Первые попытки дыхания были тяжелыми и какими-то болезненными, но дело шло на поправку. Виктор Павлович, мой лечащий врач, был очень доволен и в очередной свой визит пообещал, что скоро ко мне пустят сначала следователя, а затем родных. Наконец, я решился и задал интересовавший меня вопрос.

– А без следователя никак?

– Никак, – покачал головой врач, – я и так, как мог, отодвигал вашу встречу.

– Хорошо, тогда завтра с ним поговорю и расскажу все, что помню по нападению на меня.

– На сколько мне известно, он не только по этому вопросу, но еще и по какому-то другому делу, – сказал врач, делая отметки в своем блокноте, – Теперь я вас оставлю, но на ночь аппарат, все же, лучше подключать, – сказал врач, пожимая мне руку.

Как же тоскливо в больнице, целый день лежать и не иметь возможности себя хоть как-то развлечь. Как же не хочется встречаться со следователем и отвечать на его вопросы. В иных обстоятельствах можно было бы найти выход из сложившейся ситуации, но сейчас оставалось ждать завтрашнего утра.

Прошло несколько часов. Молчаливая Люда принесла обед.

– Здравствуйте, Людмила, – жизнерадостно поприветствовал я медсестру.

Женщина обожгла меня колючим взглядом и, поставив поднос, удалилась в коридор.

«Вот же мымра, и чего я ей сделал?», – подумал я, принимаясь за еду.

Стараясь внушить себе, что вместо манки ем вкуснейшие пельмени, кое-как подкрепил силы. «Надо быстрее отсюда валить, а то, чувствую, загнусь тут», – подумал я. Убрал пустые тарелки на поднос и снова улегся в кровать.

Прошло минут двадцать, в коридоре послышались быстрые шаги, и появилась улыбающаяся Галина.

– Вот это правильно, а то другие жалуются, что невкусно, – улыбнулась женщина.

– Я думал, сегодня Люда дежурит.

– Иногда и вместе работаем, – ответила женщина, направляясь к двери.

Хорошо, что вместе, а то эта кобра Людмила своим взглядом просто прожигала насквозь. Еще это странная аура, которую я увидел у нее в первый день. Незаметно для себя уснул и проспал до самого ужина.

Разбудила меня Людмила, которая, грохоча пластиковым подносом, вероятно, выказывала протест, против использования ее в качестве официантки. Интересно, а не плюнула ли она мне в тарелки? Хрен с ней, надеюсь, что до такого она не додумалась, решил я, принимаясь за еду. Мля, опять сраная рыба, почувствовал ностальгию по армейским временам, но, преодолев нелюбовь к этому продукту, все же, поужинал и, собрав посуду, прикрыл глаза, чтобы не портить себе настроение видом недовольной рожи медсестры. Прошло минут десять, когда почувствовал какое-то жжение в области сердца и осторожно прикрыл глаза. В полумраке, окутавшем палату, надо мной склонилась медсестра Люда, которая сейчас мало походила на себя прежнюю. Несколько алых полупрозрачных щупалец, выходивших из ее рук, то и дело шарили по моему телу, словно разыскивая лазейку.

– Вы что-то хотели? – спросил я у женщины, которая, услышав мой голос, дернулась, словно от удара.

– А, что?

Щупальцы у медсестры исчезли, а в палате снова включился яркий свет.

Женщина явно была взволнована, а я старался сохранить спокойное выражение лица. Это все бред из-за пережитого не может человек так измениться. Постарался привести себя в чувство, однако, зрение не желало перестраиваться и вместо медсестры собиравшей посуду, рядом с собой я видел нечто. В первые мгновения я оцепенел, но, едва женщина вышла из палаты, меня отпустило. Похоже, нужно сказать доктору об увиденном, мало ли, что со мной происходит, может это травматический шок. Однако, перед глазами стоял образ медсестры, тело которой представляло худший образец зомби из фильма ужасов. Вдобавок ко всему, даже сейчас я чувствовал тошнотворный запах разложения. Надо валить отсюда побыстрее, а то что-то слишком много в последнее время странностей вокруг меня.

Утро не принесло ожидаемого облегчения. Ночью терзали кошмары, и несколько раз я просыпался, ожидая увидеть медсестру, которая тенет ко мне свои щупальца. Похоже, у меня едет крыша. Сначала труп старика заверещал, когда я его поджигал, потом безумный человек с ножом, пытавшийся меня убить, а теперь еще и эта медсестра. Тут явно что-то нечисто. Нужно быстрее домой, там по крайней мере знакомая обстановка и можно будет немного прийти в себя. Решено, как только врач появится, попрошу его отпустить меня домой под личную ответственность. Хватит с меня этой жуткой больницы с ее медсестрами. Несколько часов после пробуждения промучился в ожидании обхода. Немного успокоило появление Гали, которая сообщила, что ко мне посетитель.

– Пусть заходит, – сказал я, понимая, что в гости ко мне нагрянул следователь.

– Здравствуйте, Сергей Сергеевич, как ваше самочувствие?

«Мля, начались эти административные расшаркивания, терпеть не могу», – подумал я, но следователь, который, судя по внешности, был немногим старше меня, вероятно, почувствовал мой настрой. Взял табуретку и сел напротив, раскрыв папку.

– Меня зовут Свинцов Евгений Николаевич. Долго вас утруждать не стану, лишь несколько формальностей, – сказал он, – Первый вопрос: знали ли вы нападавшего?

– Нет, не знал, и ранее с ним не встречался, – сказал я.

– Не знаете, почему он на вас напал?

– Вероятно, он псих, – предположил я.

Следователь сделал какие-то пометки в блокноте, а затем спросил неожиданное.

– Не бывали ли вы в окрестностях села Рог в Краснинском районе в этом августе?

– Бывал там несколько раз в период осенней охоты на водоплавающую дичь, – сказал я, внутренне ожидания следующего вопроса.

– А не знаете ли вы некоего Старых Виктора Николаевича одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года рождения?

– Встречал такого, местный художник, – решил я не препираться.

– Очень хорошо, – сказал следователь, отмечая что-то в блокноте.

– А не встречали ли вы его там 29 августа этого года?

– Так сразу и не помню, но, крайний раз, видел его, когда он ехал в направлении деревни Сухой Ольшанец. В этот день еще был сильный ливень, и я поспешил уехать пораньше, так как дорога там в дождь превращается в месиво, – сказал я.

– Вам не показалось странным его поведение?

– А почему вы спрашиваете? – спросил я.

– Видите ли, пару недель назад местный охотинспектор нашел его сожженное тело, а рядом мы обнаружили вот эти резиновые пули.

Следователь полез в карман и извлек пакетик, в котором находилось несколько деформированных резиновых пуль.

– В последний раз, когда я его видел, он был пьян и еле крутил педали своего велосипеда, – сказал я севшим голосом.

– Сергей, скажите прямо, это вы его убили? – задал следователь очередной вопрос, поставивший меня в тупик.

– Что простите? – переспросил я.

– Я спрашиваю, это вы его убили? – повторил вопрос следователь.

– Евгений Николаевич, вам не кажется, что не вежливо, без моего ведома, врываться к палату к моему больному?

– Я не врывался, лишь задал ему несколько вопросов, – сказал следователь, убирая пакет с пулями в карман.

– Сергей Сергеевич, вам некоторое время придется побыть под подпиской о невыезде.

– Возможно ли это время провести у отца в деревне? – спросил я.

– Все зависит от вас, как только вы дадите мне ответ на интересующий меня вопрос, – улыбнулся следователь, и я заметил, как его глаза как-то странно блеснули.

«Похоже, следователь тоже немного не в себе, иначе с чего ему проявлять такой интерес ко мне?», – подумал я. Между тем, следователь зарыл свою папку и поднялся со стула.

– Выздоравливайте поскорее и тогда мы вернемся к нашему разговору.

– Непременно вернемся, – пообещал я в спину следователю.

Тот повернулся, и в очередной раз его глаза сверкнули красным. Дверь за ним закрылась.

– Дышите ровнее, Сергей, знаю, что вы никого не убивали, поэтому и не пускал его к вам, не смотря на его требования, но сегодня он каким-то образом просочился сюда. Наверно кто-то из медсестер напортачил, – сказал врач, разводя руками.

– Да вот, гад утверждал, что я убил какого-то алкаша в Краснинском районе.

– Если бы вы были таким убийцей алкашей, то справились бы и с напавшим на вас, – улыбнулся врач, – Говорил с нашим патологоанатомом Ульяной, и она сказала, что затрудняется установить точное время смерти данного гражданина, пошутила что, судя по состоянию, тело мертво уже несколько дней.

Я лишь улыбнулся.

– Ульяна девушка молодая, в вопросах вскрытия не опытная, могла и напутать, сказал врач, усаживаясь на табуретку.

– Хорошо, что молодая, может познакомиться с ней? – решил я поддержать юмор врача.

– Вижу, вы идете на поправку, – хмыкнул врач, но затем посерьезнел и произнес, – Ульяна – девочка особенная и больше предпочитает мертвых мужчин, чем живых.

– Вы наверно шутите, – сказал я.

– Ничуть, ведь я лучше других знаю собственную дочь.

Глава 4

Наконец, я оказался на улице. Как же приятно дышать свежим воздухом. Сделал глубокий вздох, и блаженно зажмурился. Морозный воздух в сочетании с ярким солнцем – красота. «Эх, хорошо-то как», – подумал я и заметил, как шторка на окне отделения аккуратно ушла в сторону. Медсестра Людмила рассматривала меня буквально с гастрономическим интересом, но заметив, что я смотрю на окно, поспешно ретировалась.

Я вышел за металлические черные ворота и оказался у дороги. Перешел через пешеходный переход и вышел к стоянке такси.

– Пушкина, дом шестьдесят девять, – назвал я адрес.

– Две сотни, – назвал водитель цену.

– Поехали, – махнул я рукой.

Хрен с тем, что дорого, врач советовал первое время поменьше переохлаждаться, а значит, нужно себя беречь. Хорошо, что врач выпустил меня из отделения, видимо, понял, что иначе я сбегу.

Минут через десять неспешной езды пожилой таксист высадил меня у магазина. Как хорошо, что предусмотрительный Иваныч передал мне одежду, а то пришлось бы ждать, пока приедут родители, а им лучше не знать о случившемся со мной.

– О, какие люди, – Иваныч пожал мне руку, когда я зашел в магазин. – Выписали или сбежал? – поинтересовался напарник.

– Пришлось написать заявление, а иначе не хотели отпускать, – сказал я.

– Тебя тут искал некто Свинцов, – сказал Иваныч, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– Приходил ко мне в больницу. Редкостный гад. Утверждал, что у него есть неопровержимые доказательства моей причастности к убийству.

– Он и меня расспрашивал, не замечал ли я чего подозрительного, как ты обычно проводишь выходные, и в каких районах бываешь, – сказал напарник.

Спустя пару секунд он махнул рукой и, ухмыляясь, произнес:

– Про того психа с ножом сюжет сняли, про тебя там тоже рассказали, что ты в тяжелом состоянии, но оказал достойное сопротивление.

– Надеюсь, там говорится, что я сражался, как лев? – с интересом уточнил я.

– Смеешься? Там даже запись с камеры наблюдения фигурирует, – сказал Иваныч, возвращаясь за кассу.

– Иваныч, тут такое дело, мне сейчас мокрое дело шьют, и, вероятно, пока не закончится следствие, вряд ли позволят работать. Поэтому, если не возражаешь, сегодня я поеду домой.

– Да понимаю я все, лечись, поправляй здоровье, – сказал Иваныч. – Будем думать, шеф тебя в беде не бросит и поможет с адвокатом, ты же ничего не делал, а пули не делают тебя убийцей, просто то, что их нашли не там, где нужно, вот это осложняет дело.

– Тут я с тобой полностью согласен, но следователь, увы, не верит в совпадения, у него работа такая, сомневаться, – ответил я напарнику.

Я прошел мимо Иваныча в подсобку и забрал барсетку с документами.

– Ладно, поеду домой, надо продуктов купить и восстанавливать силы. Буду лежать, и читать книги, смотреть телевизор и набираться сил.

– Давай отдыхай, только вот я бы на твоем месте в церковь заехал и хотя бы свечку поставил. Тебя же явно ангел-хранитель спас, мужик же едва тебе горло не перехватил, – сказал Иваныч.

– Сам знаешь, я к церкви не очень отношусь, – пожал я плечами.

– Ну, отношение – дело такое, а лучше съезди, от тебя не убудет, – напарник хмыкнул и пошел куда-то в подсобку.

– Через минуту он вернулся, уже накинув себе на плечи куртку.

– Ладно, Иваныч, спасибо за совет, если что – я на связи. Звони, если что-то прояснится по этому психу.

– Да чего прояснится? Его когда осматривали, нашли у него на груди колотую рану, как от кинжала, непонятно, как он вообще двигался.

– Мистика, не иначе, – хмыкнул я.

– Тоже думаю, что тут замешана мистика, потому как с такими ранами обычно живут пять-десять минут, а он тут прыгал, как заведенный, – кивнул на мое замечание напарник.