Проект «Надежда». Книга 1

Александр Седых

Проект «Надежда». Книга 1

© Седых Александр

© ИДДК

Глава 1. Побег

Чуткий сон Виктора прервал шум приближающихся шагов. На жёсткой лавке он и не мог быть другим. Первое ощущение на грани сонной одури и яви – боль в скованных наручниками запястьях. Она-то окончательно и заставила вспомнить, где он находится. Всё ещё не открывая глаз, слегка потянулся и пошевелил затёкшими руками, восстанавливая кровообращение. Боль тотчас вернулась.

«Не стоит дёргаться» – подумал Виктор и слегка приоткрыл глаза. Первое, что он увидел – двух полицейских, остановившихся возле его импровизированной кровати. Один из них, повыше и поплотнее, наклонился и слегка тронул Виктора за плечо:

– Эй, лентяй, поднимайся. Хватит прикидываться спящей красавицей. Если бы к самому удачливому контрабандисту побережья можно было так легко подойти, то, зачем тогда правительству содержать всю нашу контору?

Виктор, понимая дальнейшую бессмысленность представления, полностью открыл глаза и уже демонстративно снова сладко потянулся, подставляя свои «браслеты» чуть ли не к самому носу ближайшего стража порядка, благо руки сковали спереди. В противном случае пострадали бы не только запястья, а и всё затёкшее от неудобной позы тело. Да и заснуть в таком положении вряд ли бы удалось. Полицай чуть отпрянул, уклоняясь от прямого контакта с ладонями арестованного, но намёка не понял. Пришлось озвучить свои требования. Недовольно поглядывая на туповатых надзирателей, он проворчал:

– Может быть, пора снять эти дешёвые украшения, а то размяться мешают.

– Ну да, а потом опять ловить тебя по всему побережью, – усмехнулся второй, более молодой и подтянутый, полицейский.

– Как отсюда можно убежать? Здесь же кругом ваши довольные рожи. Да и как я заметил, ходите вы только парами, – возразил Виктор.

– А так же, как и в прошлый раз, из соседнего управления, – лукаво усмехнувшись, ответил плотный. – Народа там побольше нашего, но ты ухитрился выскользнуть из здания незамеченным.

– Или придумаешь что-нибудь похлеще. Бережёного бог бережёт, – добавил молодой.

– Неужели я такой страшный? – продолжая поддразнивать блюстителей закона, покачал головой Виктор.

– Не страшный, а хитрый, и это намного хуже, – отозвался молодой.

– Ладно! Хватит мозги пудрить! Поднимай задницу с постели и потопали к шефу, а то подумает, что ты опять каким-нибудь образом от охраны избавился и уже исчез в неизвестном направлении, – прервал разговор плотный.

– Эту пыточную лежанку они называют постелью. Все бока болят, – угрюмо проворчал Виктор, неторопливо вставая с жёсткой лавки.

– Ничего, шеф тебе скоро подымет настроение, – ухмыльнулся молодой, отходя в сторону и давая Виктору пройти вперёд.

– Наверное, отечески обнимет и отпустит на все четыре стороны? Нет? Тогда даже не представляю, каким образом начальник полиции собирается улучшить моё настроение. Разве что предложит распить с ним бутылочку контрабандного эфира. Тоже нет? Значит без вариантов, – буркнул Виктор, выходя из камеры.

Повинуясь указаниям конвоиров, он молча прошёл несколько поворотов по обшарпанному, давно нечищеному коридору, по укоренившейся привычке внимательно осматривая и запоминая всё вокруг, и поднявшись выше на несколько этажей, остановился посередине более-менее чистой комнаты, служившей приёмной начальника управления. На месте секретаря за примитивным пультом стационарного терминала сидел маленький, щуплый полицейский и двумя пальцами медленно и неумело что-то выстукивал на клавишах. Похоже, нейроинтерфейсом здесь даже не пахло. Да и робкие попытки блюстителя освоить примитивную технику, наводили на мысль, что это подобие секретаря даже не предполагает о существовании нейротехнологий. Впрочем, это не удивительно. Набирать таких неумёх из числа переселенцев – обычная практика полицейского управления. Редко кто из жителей города соглашался на опасную работу. Да и оплата была смехотворной.

Помещение мало чем отличалось от остальных переходов, по которым привели сюда Виктора. Небольшое пространство наполовину завалено какими-то ящиками. Практически везде лежал толстый слой пыли. Только вдоль стены и мимо стола с терминалом проходила относительно чистая дорожка. Роботы-уборщики давно не касались этого заповедника вечной грязи.

Как только Виктор в сопровождении полицейских переступил порог этой странной приёмной, словно застрявшей в далёком прошлом, секретарь каким-то змеиным движением выскользнул из-за стола и исчез за дверью шефа. Через несколько секунд он повторил эту процедуру в обратном порядке, оставив дверь открытой, и слегка кивнул сопровождению.

Виктор, не став дожидаться традиционного в этих случаях тычка в спину, сам направился в открытую дверь. Конвойные, чуть не наступая ему на пятки, беззвучно вошли следом.

В кабинете оказалось намного чище, хотя разных ящиков и тому подобного хлама для хранения всякой всячины хватало и здесь. Два больших окна, укреплённые мощными решётками, давали достаточно света, чтобы не споткнуться о какой-нибудь предмет убогой обстановки. За массивным столом сидел седой человек с нашивками капитана и что-то писал.

– Арестованный Виктор Стон по вашему приказу доставлен, – отрапортовал плотный, выйдя вперёд.

– Сопротивления и попыток к бегству не предпринимал, – добавил к рапорту молодой.

– Снимите с него наручники и ждите за дверью, – сказал капитан.

– Не боитесь, что сбежит? – неуверенно поёжился плотный, бросив осторожный взгляд на Виктора.

– Из этой комнаты выход только через двери, – махнул рукой седой в сторону толстых решёток на окнах, – а вам приказано ждать за ними именно для того, чтобы заключённый не сбежал.

Без дальнейших возражений, сняв наручники с Виктора, полицейские удалились.

– Садитесь, пожалуйста, – седой вежливо указал Виктору на единственный стул, расположенный напротив рабочего стола.

– Наконец-то слышу нормальное предложение в этом обществе, – поудобнее устраиваясь на большом сидении, довольно прокомментировал Виктор.

– Хочу поблагодарить вас за спасение сотрудника службы во время вчерашнего инцидента, – закрывая толстую папку на столе, продолжил седой, не обращая внимания на ехидный комментарий арестанта.

– Учить персонал надо лучше, – смутился Виктор, не ожидая этих слов, а затем, качая головой, продолжил: – Если бы не ваш недотёпа-патрульный, я бы сидел сейчас по ту сторону залива в лучшем баре и отмечал удачную сделку.

– Вероятно, вы правы. Однако с судьбой не поспоришь: в настоящий момент вы находитесь в полицейском управлении перед старым капитаном, которому напоследок удалось задержать знаменитого Стона всего за несколько недель до заслуженной пенсии, – задумчиво вертя ручку в руках, произнёс седой.

– Да, вы правы, от судьбы не уйдёшь, – кивая, с грустью в голосе согласился Виктор и тут же добавил: – Хотя ещё неизвестно, куда приведёт этот зигзаг удачи, и кому именно он предназначен. Преждевременно радуетесь. Поживём – увидим.

– Мне жаль вас, молодой человек, – продолжил седой в очередной раз, сбивая Виктора с толку. – Вы пошли в жизни не той дорогой. В тридцать пять ещё не поздно опомниться и изменить судьбу. Ведь по натуре вы добрый человек и пока не замешаны в убийствах невиновных людей, а при вашей деятельности рано или поздно снова придётся убивать, в том числе и безвинных.

– Уже поздно, капитан, – серьёзно поглядывая на собеседника, возразил Виктор, – с самого моего детства поздно. Не могу и не хочу сидеть в пыльном офисе и выполнять глупые задания тупого начальства. Для меня дни без приключений – это бессмысленно прожитое время. А убивать невинных я не буду никогда, и возможно, рано или поздно, это станет причиной моей смерти. На этом давайте закончим с воспитательным этапом и перейдём к подведению итогов моей деятельности.

– Если вам так не терпится, пожалуйста, хотя всё же советую пересмотреть ваши жизненные принципы, – доставая из сейфа объёмную папку, сказал седой. Современной компьютерной техникой в этом полицейском управлении даже не пахло. Он открыл увесистый фолиант, пролистал несколько страниц и начал читать вслух:

– За вами числится сто двадцать недоказанных контрабандных рейдов на побережье.

– Ключевое слово – «недоказанных», – вставил Виктор.

– Пока недоказанных, – возразил седой, упирая на первое слово, и продолжил: – Два рейда подтверждены всеми необходимыми документами, в том числе и вчерашний. Кроме того, вы замешаны в убийстве восьми человек из банды Джонни.

– Это была самозащита, и есть свидетели, – возмутился Виктор.

– Прошу меня не прерывать, – перевернув лист бумаги, спокойно сказал седой. – Да, у вас есть свидетели, но восемь человек – это много, и Джонни надавит на судей. Кроме того, у вас уже два года срока за неуплату налогов, три побега из участков с нанесением побоев полицейским и один побег из зала суда. По совокупности потянет лет на… Суд определит, на сколько. Это что касается минусов. Теперь рассмотрим плюсы. В последнем рейде вы спасли молодого полицейского после взрыва его катера, из-за чего вас собственно и взяли. Подведя итоги, могу сообщить: упрячут Виктора Стона, по крайней мере, лет на десять, а если Джонни подсуетится, то и на все пятнадцать.

– Я испугался, – комично поёрзал на стуле Виктор. – Всего лишь придётся сбежать ещё раз.

– Могу заранее обрадовать – вы будете первым, кому удастся сбежать до суда из моего управления, – седой поднялся и, подойдя к двери, вызвал охрану. Повернувшись к Виктору, добавил: – Мы почти не пользуемся в управлении современной техникой. Работаем по старинке. Но специально для такого случая, до момента передачи в суд, обеспечим вас надёжной охраной.

– Проводите господина Стона в пятую камеру. Пусть он подумает на досуге о дальнейшей судьбе. И предупредите охрану в коридоре, – приказал он плотному.

– Это к ненормальному профессору? – переспросил подчинённый.

– А у вас на примете есть свободная и надёжная одноместная камера, кроме той, которую уже арендовала шайка пришельцев с большими полномочиями? – удивлённо посмотрел седой на конвоира.

– Нет, сэр! Всё ясно, сэр! – отчеканил полицейский.

Защёлкнув на руках у Виктора наручники, старые знакомые вновь повели его по пыльным коридорам, только теперь вниз.

«Судьба подкинула очередную задачку, – подумал Виктор, шагая по этажам. – Что-то не хочется провести десять лет в четырёх стенах. Придётся уносить ноги или отсюда, или во время суда. Из тюрьмы убежать гораздо труднее. Да, капитан хорошо знает своё дело: запирает в камеру с каким-то чокнутым, да ещё и профессором. Из этого интеллигента напарник так себе. Вернее, никакой из него напарник. Знаю я эту братию. Только рассуждать красиво могут, а как до дела дойдёт – сразу сдуется. А бежать без сообщника в таких условиях – дохлое дело. Придётся придумать что-нибудь во время суда или после, а пока быть паинькой и не ввязываться в сомнительные авантюры».

– Похоже, совсем разорилась ваша контора, даже камер не хватает, и смотрю, лифтами вы из принципа не пользуетесь, – произнёс Виктор, пытаясь как-то расшевелить конвоиров.

– На тебя бы хватило, да понаехало тут разных, – с неохотой откликнулся один из них.

– Лифтом пользоваться запретили, собственной охраны кругом понатыкали, – недовольно проворчал второй.

– Это кто же может, так распоряжаться в вашем замечательном заведении? – заинтересовался Виктор.

– Нам не докладывали. Ткнули в нос шефу какой-то карточкой и стали здесь хозяевами, – продолжал недовольно ворчать плотный.

– Ага, – поддержал его молодой, – посадили в одиночку, в третью камеру какого-то жулика, и сторожат его непонятно зачем.

Так, неспешно шагая по переходам и лестницам и изредка поощряя болтливых полицейских мнимым сочувствием, удалось выяснить следующее.

Несколько дней назад с соседнего побережья прибыла большая группа гражданских с единственным пленником. Показали начальству какие-то документы. Подопечного закрыли в самой надёжной камере и установили в коридоре свою охрану. С трудом, из-за плохой здешней аппаратуры, связывались с кем-то по межпланетной связи и теперь сидят, чего-то ждут.

Профессор, к которому собираются посадить Виктора, прилетел недавно попутным рейсом для чтения лекций местным студентам из какого-то имперского университета. Однако здешним преподавателям эти лекции показались слишком странными, и они запросили сведения из учебного заведения об этом лекторе.

Выяснилось, что такого учёного никогда не было, а человек, представляющийся им – опасный сумасшедший, выдающий себя за светило науки. Поэтому псевдоучёному в еду незаметно подмешали снотворное, а когда тот заснул, упрятали его за решётку.

Проведя Виктора по последнему длинному и узкому коридору с четырьмя постами охраны, конвой остановил его возле единственной маленькой бронированной двери.

Видеокамера, расположенная под потолком, дёрнулась несколько раз, обозревая всё пространство коридора, и замерла. Створка медленно и бесшумно отъехала в сторону. Виктор первый раз за последнее время удивился по-настоящему. В небольшом помещении находились два робота-охранника класса «А». «Новых электронных стражей» показывали только однажды, в каком-то телешоу. Невероятно дорогущие, снабжённые всеми мыслимыми и немыслимыми степенями защиты, они применялись только в исключительных случаях. Раньше Виктору никогда не приходилось, не то чтобы лично встречаться, а просто слышать о том, что какой-то полицейский участок оснастили и усилили роботами «А». Вот так поворот, но это, несомненно, были они.

Беспристрастный страж представлял собой небольшую сферу, всего полметра диаметром, напичканную самой совершенной аппаратурой и мощнейшим вооружением. Собственный гравитационный привод и ртутный реактор в виде источника энергии, позволяли перемещаться в пределах планеты в любой среде: в воде, в воздухе и даже в вакууме.

– Как тебе охрана? – довольно рассмеялись полицейские.

«Однако, крутого мужика охраняют гражданские, – подумал Виктор. Подземный бункер, четыре поста, узкая дверь, глухие толстые стены, да ещё роботы. Видно удержать в другом месте пленника не так-то просто».

– Ну и устроил мне капитан весёлую жизнь, – совсем невесело пробормотал Виктор.

Роботы пропустили Виктора в сопровождении конвойных в помещение, и те, открыв одну из двух дверей кодовым ключом, впихнули арестанта в камеру.

– Просвещайся, пока есть возможность, – хихикнул на прощанье один из них.

В камере стоял полумрак. Немного привыкнув к нему после яркого света коридора, Виктор увидел довольно просторное помещение. Наверное, здесь не так давно находился небольшой склад. В центре располагался массивный квадратный стол, по краям у стен стояли две простые кровати. На одной из них, неудобно вытянувшись на боку, лицом к Виктору, лежал пожилой человек небольшого роста. На первый взгляд, никаких особенностей, указывающих на ненормальность сокамерника, Виктор не заметил. Вполне обычная внешность какого-нибудь профессора из провинциального университета. Виктор подошёл к незанятой кровати и сел. Матрас оказался неожиданно мягким.

– Условия как в отеле, и платить не надо, – тихо пробормотал он.

– Ещё бы воду провели и ванну поставили, и жить можно, – донеслось от противоположной стены.

– Ага, и гарем небольшой не помешал бы, да еду из ресторана, – продолжил Виктор, внимательно посмотрев на открывшего глаза соседа.

– Нет, пожалуй, для гарема я уже староват, – грустно улыбнувшись, не согласился профессор.

– А вы что, правда, ненормальный? – ехидно поинтересовался у него Виктор.

– Кто сказал про меня такую гадость? – вскочил с кровати профессор и выпрямился во весь небольшой рост. – Я профессор имперского университета, последние тридцать лет преподаю философию и никогда, слышите, никогда им не упрятать меня в сумасшедший дом.

– Никогда – это слишком долго, – возразил Виктор, устраиваясь поудобнее на кровати. – Кроме того, почему вы считаете, что наше общество не приют скорби? Мне думается, мы вообще живём в достаточно безумном мире.

– Пожалуй, в этом вы правы – успокаиваясь, согласился профессор и сел на кровать. – Первый раз встречаю в таком заведении здравомыслящего молодого человека.

– Приходилось раньше бывать в подобном учреждении? – удивлённо уставился на сокамерника Виктор.

– Последний раз лет семьдесят назад, – кивнул профессор.

– Сколько-сколько?.. Да сколько же вам лет? – ещё больше удивился Виктор.

– Не помню, кажется, за вторую сотню перевалило – задумчиво ответил тот, внимательно наблюдая за Виктором.

«Точно чокнутый, – подумал Виктор. – Неужели мне придётся до суда находиться в одной камере с этим ненормальным?»

– Нет-нет, я вполне нормален, но мне действительно за двести, – разгадав мысли Виктора, успокоил профессор.

– Выглядите вы на семьдесят, мне бы такую длинную жизнь, если конечно это, правда, – вздохнул немного успокоенный Виктор. Сокамерник в самом деле не походил на психа.

– Что бы вы стали делать, если у вас появится такая возможность? – в глазах у профессора загорелся огонёк интереса.

– Не знаю, наверное, продолжу действовать по-старому, – пожал плечами Виктор.

– Как это по-старому? – не отставал тот.

Виктор, немного подумав, решил не скрывать своего имени.

– Извините, не представился. Меня зовут Виктор Стон и о моих приключениях в этой дыре каждый день пишет какая-нибудь сетевая газетёнка, причём в самом невыгодном для меня свете.

– Вы тот самый контрабандист, за которым гоняется вся полиция побережья? – наступила очередь удивляться профессору. – А на фото вы выглядите гораздо старше.

– Да, я тот самый неугодный контрабандист, который перешёл дорогу местным толстосумам и поставляет на чёрный рынок дешёвые товары и продовольствие. Я тот самый, который продаёт местному населению незаконное оружие для защиты от особо ретивых государственных служащих. Тот самый, который ухлопал восемь человек, нанятых кем-то очень влиятельным для сокращения моего жизненного пути. Достаточно или продолжить перечисления прегрешений? – устало махнул рукой Виктор.

– Достаточно, – открыто улыбнулся профессор. – Это мирное население, как ни странно, интересуется философией и посещает мои лекции, на которых можно говорить не только о философии.

– Да, для полного набора мне только обвинения в политике и не хватает, тогда уж точно лет двадцать отсиживать, – невесело покачал головой Виктор.

– Что такое двадцать лет? Просто миг в жизни, – усмехаясь каким-то своим мыслям, сказал профессор.

Виктор встал с кровати и стал расхаживать по помещению из угла в угол.

– Хорошо так рассуждать, прожив, как вы говорите, двести лет.

– Виктор, послушайте, пожалуйста, старого и глупого философа. Очень давно я совершил большую ошибку, решив сделать мир лучше. Мир не может быть лучше или хуже, он такой, каким его делают живущие в нём люди. Человечество тоже нельзя исправить, его просто надо поставить в соответствующие условия. Теперь я понимаю эти простые истины, но понимать не значит принимать. Слишком поздно перестраивать мировоззрение. Детей у меня нет и передать секрет некому. Если ты согласишься, и будешь продолжать начатое дело, выражаясь философским языком, изменять условия жизни людей – я раскрою тебе секрет долголетия.

Виктор резко остановился и недоверчиво уставился на профессора:

– Неужели такой секрет существует, и вы мне его откроете за такую малую цену?

– Ты только по наивности считаешь, это малой ценой, – невесело улыбнулся профессор.

– Я в любом случае когда-то выйду из тюрьмы и опять займусь тем же делом, так что ничего не теряю, – возразил ему Виктор.

– Я тоже так думал, и был глуп, – устало махнул рукой профессор.

– Не вижу никакой глупости, – упрямо возразил Виктор.

– Вот и я не видел, – совсем глухо отозвался профессор.

– Так расскажите дураку. Наставьте на путь истинный, – усмехнулся Виктор.

– А тебе не страшно? Ведь получив мой секрет, ты не сможешь от него отказаться, – внимательно глядя в глаза Виктору, произнёс профессор.

– С какой стати я должен от него отказываться? – удивился Виктор. – Я хочу прожить подольше.

– Все мы в молодости идеалисты и романтики. Но вместе с мудростью время приносит усталость, а я устал, – совсем тихо пробормотал профессор и ещё тише добавил: – Всю жизнь я делал ошибки, и так и не нашёл правильного пути. Может быть, тебе повезёт.

– О чём ты говоришь, старик? – Виктор непонимающе уставился на собеседника. – Я не понимаю тебя.

– Ха-ха… я сам себя уже не понимаю. Может, у меня старческий маразм? – рассмеялся профессор.

– Наверное, ты и впрямь сумасшедший, – пробормотал Виктор.

– Последний раз спрашиваю, хочешь получить мой секрет? – уже вполне серьёзно, спросил профессор и встал с кровати.

Виктор прекратил ходить по камере и посмотрел на профессора. Похоже, тот не шутил насчёт секрета. Сумасшедшим в этот момент он совсем не выглядел.

«А что я теряю?» – подумал Виктор и ответил:

– Да, хочу.

– Ну что ж, ты принял решение, и я принял решение, – как бы сам себе пробормотал «чокнутый учёный».

Задумчиво и сосредоточенно старик осмотрел помещение камеры, словно что-то прикидывая или оценивая её. «Вот так, наверное, будет лучше» – успел разобрать несколько слов Виктор из невнятного монолога профессора, которым тот сопровождал свои таинственные расчёты. Наконец, окончательно определившись, собеседник сложил подушки под стенкой на одной из кроватей и знаком пригласил знаменитого контрабандиста откинуться на них. Как только Виктор уселся на край матраса и с удовольствием развалился на этом импровизированном кресле, старый философ полубоком присел рядом с ним и замер в неудобной позе, прикрыв глаза. Затем медленно протянул правую руку и коснулся лба Виктора. Самое обыкновенное прикосновение. Ничего сверхъестественного. Просто ощущение прохладной ладони. Однако через несколько секунд она стала нагреваться, а в висках появилось лёгкое покалывание.

Казалось, рука профессора прорастает какими-то горячими отростками в голову парня. Ещё через несколько секунд ощущение жара достигло максимума, и контрабандист не кричал от боли только из упрямства. Внезапно все неприятные ощущения пошли на убыль, а вскоре пропали вовсе. Профессор резко оторвал руку ото лба, и так же резко поднявшись, быстро отошёл подальше от кровати к другой стороне камеры. Виктор попытался приподняться, но не смог. Тело не подчинялось ему. Страха, однако, не было. Заметив попытку встать, профессор, грустно покачав головой, заговорил:

– Скоро скованность пройдёт. А теперь послушай, мне немного осталось коптить этот свет. Я передал секрет, хотя и не так, как ты ожидал. Теперь он твой, а моё время закончилось. Кое-что полезное я ещё успею рассказать. Когда-то очень давно, как ты знаешь, империя воевала с локами и победила. Только представь, всего одна планета против всей звёздной империи людей. Противник воевал почти двадцать лет, и продержался бы ещё больше, если бы имперские учёные не нашли способ взорвать Немею – звезду локов. Их планета погибла в пламени звёздной вспышки. Ещё десятки лет отдельные корабли исчезнувшей цивилизации нападали на караваны и планеты империи. Локи почему-то ненавидели людей, и всё, что с ними связано. Всегда атаковали при первой же возможности, даже если соотношение сил было один к ста. Нападали, одерживали победы, а затем уходили. Человечеству до сих пор так и не удалось обнаружить истоки ненависти, вынудившей локов развязать эту безумную и заведомо проигрышную войну. Живыми воинов противника никто не видел, только мёртвыми. Силы всё же оказались слишком неравные. Корабли нуждались в ремонте, заменить убитых было некому. Со временем локов перебили. Если бы они смогли обуздать необъяснимую ненависть к людям, то разгромили бы империю.

Изначально в войне с людьми союзниками локов были представители некоторых нечеловеческих рас, но жестокость, с которой те уничтожали себе подобных, оттолкнула многие негуманоидные цивилизации. Союз распался. Локи восприняли это как предательство, и со свойственной им беспощадностью стали уничтожать представителей всех рас без разбора, противопоставив себя вселенной. Я работал в то время профессором имперского университета по негуманоидным расам. Да-да, не удивляйся! Я немного обманул тебя. Мне не двести лет. Мне почти две тысячи. Я – единственный человек, который видел лока живым и говорил с ним, точнее, он говорил со мной.

Когда я исследовал остатки их планеты, участвуя в экспедиции имперского университета, на одном из астероидов меня похитил корабль локов, точнее одного лока – последнего. Он наговорил мне много непонятного. Помимо прочего он сказал, что война с людьми оказалась ошибкой. Вожди приняли человечество за потомков врагов, когда-то уничтоживших их великую цивилизацию и погибших под ответным ударом. Он сожалеет об этом, и только люди со временем смогут простить их и помочь в возрождении.