Счастье малое, домашнее

Видимо, Александр был не в курсе, что что-то такое ей должен, поскольку он не звонил и не писал.

– Что-то ты хреново выглядишь, – сообщил Марусе начальник. С некоторых пор, после того как шеф получил «полный отлуп» от хорошенькой сотрудницы, у них установились доверительные, почти дружеские отношения. Босс Марусю зауважал за принципы, а Маруся его – за ненавязчивость и понятливость. Большинство мужчин, услышав от дамы решительное «нет», недоумевают, не верят своим ушам и долгое время бьются лбом в закрытые ворота, не желая поверить, что им отказали. Машино начальство оказалось понятливее. Нет так нет.

– Жизнь тяжёлая, – отмахнулась от сочувственного взгляда директора Маруся.

– Влюбилась, – понимающе хмыкнул шеф.

– Иди в баню, – насупилась Маша. – Не лезь в душу.

– Ясно, влюбилась, – удовлетворённо гоготнул отвергнутый некогда кавалер. – Вот, Маня, отольются теперь тебе мои слёзы. Я так хотел, так хотел, а ты меня обломала!

– А ты плакал?

– Нет. Мужчины не плачут, – заржало начальство. – Ладно, не кисни. Перевернётся и на твоей улице грузовик с принцами, подберёшь себе что-нибудь.

Эсэмэска от Александра пришла через два дня, когда Маруся уже устала плакать в подушку и бороться с собственной гордостью. Гордость по истечении двух суток явно проигрывала.

«Хочу тебя», – высветил экран смартфона. Отправителем значился Александр.

Никогда в жизни Марусю так не накрывало от пары слов. Тем более – написанных. Ладно бы ещё сказаны они были страстным, хрипловатым шёпотом. Так ведь нет, просто буквы, а у неё и давление подскочило, и сама она подпрыгнула, и руки затряслись.

Если бы такое написал кто-то другой, она бы лишь презрительно фыркнула и процедила, что за девушкой нужно уметь ухаживать, нужно уметь очаровывать, что женщина любит ушами и бла-бла-бла. А тут случилось невероятное. Отдышавшись после водопада обрушившихся на неё эмоций, Маруся бросилась отстукивать в ответ: «Я тоже хочу тебя». А что такого? Взрослые люди. К чему всякие ненужные ужимки, прыжки и танцы с бубном, если крышу сносит? Наверное, Александр тоже сходил с ума эти два дня, как и она…

Маша отправила своё признание, одновременно получив ещё одну эсэмэску от своего полубога:

«Увидеть. Хочу тебя увидеть. Извини, сорвалось сообщение».

– Ммм, – простонала Маша, рухнув на кровать. – Какая я дура! Кошмар!

Телефон, брошенный на стол, снова завибрировал. У неё даже не было сил посмотреть, как Александр отреагировал на столь смелое послание. Щёки полыхали, руки тряслись, а в голове что-то гулко бухало по вискам. Очень хотелось взвыть громко-громко.

Но эсэмэску она всё же прочла.

«Считай, что второго сообщения не было. Пиши адрес».

Вот так банально. Диктуйте – выезжаем. Тоже мне, пожарный.

Маша угрюмо уставилась в окно. Сама виновата – всё испортила. Какая теперь романтика? А без романтики оно ей надо?

Наверное, всё же надо, потому что руки так и чесались написать запрошенный адрес. Но мозг категорически возражал.

Через пять минут Марусиных метаний телефон зазвонил. Ладошки мигом вспотели, в животе снова что-то ухнуло вниз, дыхание застряло ватным комком в пересохшем горле.

– Маша? – Он даже не стал здороваться, выдохнув в трубку её имя таким голосом, что у неё моментально подкосились ноги.

Даже если бы Маруся и захотела что-то ответить, то не смогла бы – язык онемел, разум отключился.

– Я не могу есть, не могу спать, я не могу не думать о тебе. Я каждую секунду схожу с ума, я брежу тобой…

Наверное, он говорил это всем своим девушкам. Хотя такой мог вообще ничего не говорить, а лишь лениво выкрикивать «следующая» – и всё равно претенденток было бы море. Можно было ещё гордо отказаться.

Но она не смогла, лишь хрипло продиктовав свой адрес.

Никогда в жизни Мария Ландышева не думала, что может купиться на какие-то киношные розовые сопли, на завлекалочки для девочек. Она считала себя женщиной взрослой, адекватной, взвешенной, поэтому все мужские обещания и красивые жесты делила на десять. На пути к вожделенной постели рыцари готовы стоять на ушах и подпрыгивать до неба за обещанной луной, но потом их прыгучесть резко падает до нуля. Все эти корзины роз, страстные речи и прочие всплески тестостероновой активности ничего не стоили и не значили. Маруся считала это всё примитивным и банальным. Настоящий мужчина должен уметь удивлять и поражать так, чтобы потом было о чём вспомнить.

Александр умудрился её поразить, не совершив ничего экстраординарного. Он подхватил Машу на руки, отнёс к машине, запихнул в салон, где стояла та самая банальная корзина роз, и отвёз к себе. Всё. На этом романтика закончилась. Он был хозяином, завоевателем, властным и категоричным. Мужчиной в полном смысле этого слова – деспотичным и жёстким.

Бритый дикий викинг с голубыми глазами.

Как часто девушкам нравятся брутальные, жёсткие мачо! Наивным барышням отчего-то кажется, что эти дикие тигры, которых все побаиваются, станут в их нежных ручках покорными котятами. Хоть бы подумали, с чего вдруг битые жизнью мужики на их избранника смотрят снизу вверх, а партнёры по бизнесу считаются с его железной хваткой. Не получится такого ни укротить, ни обуздать. И не выйдет из него никакого ручного питомца. Сколько волка ни корми – он в лес смотрит. Проще говоря, сколько его ни ублажай – будешь ходить по струнке, как и все остальные. Возможно, какое-то недолгое время он и будет идти на уступки, чтобы добиться своего, но потом непременно покажет зубы.

Александр ухаживал красиво. Каждый день цветы, рестораны, как в кино. Сумасшедшие ночи с ним и томительные дни без него. Маша потеряла счёт времени, полностью погрузившись в новое, безумное чувство. Это не была любовь, это была страсть – сумасшедшая, невероятная. Но он так и не стал её принцем. Королём – да. Довольно быстро выяснилось, что перечить Александру нельзя. То есть даже обсуждать нельзя. Можно только соглашаться, причём желательно сразу. А просьбы выполнять бегом. Нет, он ничего не требовал, не повышал на Машу голос, но она в один прекрасный день вдруг поняла, что элементарно боится своего викинга. Если что-то вдруг было не так, как хотелось Александру, его взгляд леденел, губы сжимались, и Маруся пугалась едва ли не до обморока. Нет, она не боялась его потерять, не боялась поссориться. Она просто боялась самого Сашу, ощущая себя чуть ли не бесправной крепостной. Он был её наркотиком, её безумием и её наказанием…

– Хрень какая-то, – печально констатировала Наташка, когда подруга невнятно попыталась поделиться с ней переживаниями. – Ты уверена, что не с жиру бесишься? У тебя не мужик, а ходячий секс. Ему вслед все девицы головы сворачивают. Даже у меня слюни потекли. Да пусть хоть на одной ножке заставляет прыгать или на пузе ползать. Я б и поползла. Ещё бы и спасибо сказала.

– Бестолочь ты, Ната, – отмахнулась Маша. – Ты не понимаешь, что это такое. Да, руку ни разу не поднял, но он так смотрит…

– Как? – задышала Наталья, закатив глаза. – Как он смотрит? О, я как только представляю, как он злится, у меня голова кружится. И ведь у меня сейчас есть мужчина, между прочим. Так вот я бы его на твоего Сашу махнула не глядя.

Гриша, вышеупомянутый мужчина, попал в цепкие Наташкины руки благодаря голосу. «Эротическому», – как любила говорить Наталья. Он был владельцем оптовой фирмы, закупавшей в Натальиной конторе оборудование. И так сложилось, что его менеджером стала именно Ната. Впервые услышав его голос, очумевшая от бесплодных поисков мужа барышня твёрдо решила, что это судьба. Их роман начался по телефону и едва не закончился при первой встрече. Наталья ожидала увидеть мачо под стать голосу, а получила тощего усача довольно средней наружности.

– Ничего, – не стала унывать Ната. – Так-то он хороший, покладистый, а голос всё равно при нём. Ночью в темноте и не видно, к чему этот голос прилагается.

В общем, теперь она готова была поменяться.

Маруся грустно усмехнулась. Подруга просто не понимала, о чём говорит. Маша и сама буквально недавно ничего этого не замечала, а сейчас словно проснулась.

– Ты хочешь его бросить? – потребовала определённости Наталья.

– Ты что?! – замотала головой Маша. От одной мысли о том, что Саши в её жизни больше не будет, у неё учащался пульс. – Нет, я не могу без него. Я хочу его изменить.

Каким образом она собиралась изменять тридцатипятилетнего воротилу, которого партнёры по бизнесу незатейливо сравнивали с аллигатором и асфальтовым катком, Маруся не задумывалась. Просто хотела, чтобы он вдруг в одночасье стал нежным и ласковым.

Ни того, ни другого Саша не умел. Он брал то, что считал нужным, командовал, властвовал и, наверное, по-своему Марусю любил. Но очень сильно «по-своему». И Маше вдруг стало казаться, что она от этой его тяжёлой, как бетонная плита, любви начала уставать.

– Почему серое? – Александр спускался по лестнице в идеально отпаренном смокинге. Как всегда – бесподобный, несравненный, великолепный. От него снова кружилась голова. Правильно говорят: любовь зла. Марусина любовь была просто-таки садистской.

Нет, Саша не восхитился, не охнул, даже взглядом не показал, что ему нравится её наряд.

Он молча подошёл, прижал Машу к стене и впился в губы. После чего спокойно отстранился и сообщил:

– Я просил красное. На тебя все должны смотреть.

– Но, Саша, это слишком броско. Я не хочу…

– Я хочу, – безапелляционно оборвал он девушку, глядя мимо и поправляя галстук. – Бегом. Надень то, которое я тебе подарил.

– Хорошо, – тихо прошептала Маруся, едва не расплакавшись.

Это был единственный человек на земле, который смел так с ней разговаривать. Таким ужасным, хозяйским тоном. И она терпела. А почему, собственно?

– Саша. – Она вдруг остановилась на середине лестницы и обернулась. – А если я не надену…

Тут Марусин голос трусливо дрогнул, но она всё же договорила:

– … если я не хочу надевать то платье?

Александр буквально пригвоздил её взглядом, как бабочку булавкой.

– Не наденешь? – с лёгким удивлением переспросил он. Всё ещё спокойно, почти равнодушно.

– Да. Если я не хочу делать то, что ты говоришь. – Маша чуть-чуть осмелела. А вдруг что-то в их отношениях ещё можно исправить. Ведь она не бессловесная скотина, чтобы ею так помыкали. Вдруг она может…

Додумать мысль девушка не успела. Александр в одно мгновение оказался рядом, стиснул её тонкую шею железными пальцами и прошипел:

– Не советую со мной спорить.

После чего так же резко отпустил её, отряхнул руки и, насвистывая, сбежал вниз, бросив через плечо:

– У тебя пятнадцать минут.

В совершенно полуобморочном состоянии Маруся поплелась переодеваться.

Наверное, чего-то подобного она и боялась, подсознательно подозревая, что до рукоприкладства однажды дойдёт. Но теперь, когда всё случилось, ей хотелось умереть. А ещё отключить мозг и не думать, как теперь быть.

Через пятнадцать минут она мышью нырнула в машину.

– Вот и молодец, – словно собаку, которая принесла хозяину тапочки, похвалил её Саша. Холодным, удовлетворённым тоном.

И Маруся отчётливо поняла, что любовь умерла. Растаяла. Испарилась. Не было больше никаких чувств, кроме страха.

Она никогда в жизни не боялась мужчин, а сейчас была напугана до полусмерти.

Глава 6

Погода как-то резко испортилась, похолодало, и Ольга Викторовна поскучнела. И так-то загородная жизнь ей порядком надоела, а тут ещё с неба льёт, заняться нечем, и Колясик дурит.

Девушка у него завелась, скажите на милость! Наверняка опять вляпался в очередную хищницу. Сколько она ему хороших, порядочных девушек предлагала, а он только ржёт.

Теперь ещё девицу везёт и сюрприз. Сплошная нервотрёпка. Так и сказал, мол, мама, будет тебе сюрприз. Только бы эта его очередная мочалка не оказалась беременна.

Внуков Ольга Викторовна хотела гипотетически. То есть в принципе хотела, но не просто абы каких, а от хорошей девушки без дурных генов. А ну как они сейчас объявят, что она без пяти минут бабушка? Как быть-то? Если уж сын что-то решил, то его не переспоришь, это она понимала. Да и беременность – такая вещь, что от неё никуда не денешься. Получалось, что не надо сразу ссориться с будущей матерью Колясиковых детей. Но и собственной песне наступать на горло мама не желала. Вдруг всё ещё можно предотвратить и исправить?

Оставалась ещё крошечная надежда, что сюрприз – это какая-нибудь кофемолка, мультиварка или новая машина. Она и на старой-то почти не ездила. Права получила, а водить не могла, страшно было. Пару раз только по посёлку прокатилась, чуть гипертонический криз не заработала. Уж лучше с водителем.

Фантазии на тему сюрприза прервал звук въезжающей на участок машины.

Коля приехал.

Из джипа манерно выползла очередная фря. Ольга Викторовна аж сплюнула от раздражения. Опять громадная деревенская девка, гренадёрша, лошадь с сиськами. Никакого вкуса у парня, сплошной примитив! И нога небось сорокового размера. Где он только берёт таких кобыл?!

Поджав губы и демонстративно не замечая гостью, она поплыла к сынуле:

– Колясик, я так рада! Как доехал? Тебе не холодно? Почему ты без курточки?! Коля, здоровье надо беречь! Не стой под дождём, пошли в дом…

– Мам, погоди, это Алиса! Алиса, это моя мама, Ольга Викторовна! – Николай жестом экскурсовода повёл рукой, отступив в сторону, дабы дамы смогли хорошенько друг друга разглядеть.

– Пудинг, это Алиса! Алиса, это пудинг… – хмыкнула родительница.

«Ведьма старая, – тут же констатировала про себя Алиса. – Морда злющая, глазки буравчиками, ишь, губёшку оттопырила брезгливо, не нравлюсь я, стало быть. Ничего, ещё поглядим, кто кого…»

«Фу-ты!» – кратко подытожила про себя первое впечатление о приехавшей девице Ольга Викторовна.

– Мамуль, смотри, что мы тебе привезли, – словно не замечая возникшего напряжения, радостно объявил Николай. – Алиса, давай!

– Вот, это вам, – прощебетала Алиса, протянув опешившей Ольге Викторовне матерчатую цветастую сумку, из которой доносились совершенно невероятные звуки – то ли мяуканье, то ли хрюканье, то ли вообще кряканье.

Надо полагать, это и был сюрприз. Маменька аж взбодрилась, поняв, что появление внуков откладывается, и сюрпризом было вовсе не сообщение о свадьбе и беременности невесты.

Не внука же они ей в торбе привезли!

– Я сама выбирала, – просюсюкала Алиса. – Вам непременно должно понравиться! Смотрите, какая пусечка. Только надо его в дом занести, а то он холода боится.

– Поросёнок там, что ли? – терялась в догадках Ольга Викторовна, вынужденная впустить рыжую кобылу в дом. Мало того что девица была высоченной, она ещё и припёрлась на каблуках, став ростом почти что с Колясика. Рыжие космы мотались по ветру упругими локонами, а громадная грудь при каждом шаге весело подпрыгивала в глубоком декольте, норовя выскочить за пределы платья.

Мама выразительно посмотрела на сына, поймав его взгляд, и многозначительно выкатила глаза, скорчив чудовищную рожу.

Колясик снисходительно улыбнулся. Было бы странно, если бы маме понравилась Алиса. Он на это и не рассчитывал. Коля вообще хотел сам отвезти фенека родительнице, без Али, но та начала тараторить, что маме непременно надо объяснить, как ухаживать за этим экзотом, показать всё, проинструктировать. Коля махнул рукой, для порядка предупредив, что его мама девушек не любит, и тёплого приёма не ожидается.

Алиса фыркнула, мол, удивил. Она на это и не рассчитывает.

Врала наверняка, но это уже её проблемы.

– Что это? – ахнула Ольга Викторовна, когда Алиса извлекла из переноски нечто крохотное, беленькое и ушастое. Это нечто, как ей показалось, с ходу даже охарактеризовать было нельзя: что-то вроде помеси соболя, хорька, тюленя, кота, собаки… В общем, неведомое, но трогательное.

– Это фенек, – радостно объявила Алиса и пустилась в пространные объяснения. Не зря же она накануне штудировала в Интернете статьи про этот «сюрприз». К слову сказать, фенека она купила, получив от продавца немалый процент. Николай, полностью доверившийся подруге в этом вопросе, даже не стал выяснять подробности, лишь удивлённо крякнув, «что странно отдавать сумасшедшие деньги за эту лопоухую мышь». В итоге он переплатил раза в полтора, что немало способствовало отличному Алисиному настроению.

…– Фенек – это лисичка! – азартно вещала Алиса, наблюдая, с каким умилением бабка смотрит на зверёныша, боясь, однако, взять его в руки. – Он из Северной Африки. Это единственный вид лис, которых можно содержать дома. Он даже когда вырастет, будет меньше кошки. Зато у этих лисичек большой красивый хвост и огромные уши. Он будет очень смешной. Вот сейчас он беленький, а станет кремово-рыжеватым. А уши вырастут. Они будут сантиметров пятнадцать, а то и больше!

– Чебурашка, короче, – хмыкнул Николай.

Ему фенек тоже нравился. Он был смешной, как плюшевая игрушка, с глазками-пуговками и нежны м белым мехом. Коля даже нарисовал себе в мыслях это тельце с пятнадцатисантиметровыми ушами и едва не заржал, представив, как кроха будет управляться с такими локаторами.

– Фенеки любят жару. – Алиса в процессе рассказа не забывала нежно хватать бабку за руку, налаживая тактильный контакт. Психологи в Интернете писали, что если вы кому-то не нравитесь, а вам непременно надо наладить отношения, нужно устанавливать тактильную связь. То есть, проще говоря, хвататься за собеседника, но при этом так, чтобы ему не было неприятно. Под рассказ о фенеке это очень даже запросто могло прокатить.

Но, видимо, не с Ольгой Викторовной.

Шапокляк бдительно убирала свои морщинистые лапки, стоило только Алисе коснуться её. Не расслаблялась бабка ни на минуту. Хотя, судя по физиономии, слушала внимательно.

– Они живут в пустыне, поэтому у них даже на лапках пух. Он позволяет фенекам бегать по горячему песку. Видите? – Алиса ловко опрокинула мявкнувшего от неожиданности лисёнка на спину, продемонстрировав присутствующим нежные лапки, покрытые белым мехом.

Зверёк явно был напуган, он трясся и периодически жалобно похрюкивал и поскрипывал, тоскливо и напряжённо глядя на зрителей. Не выдержав этого беззащитного взгляда, Ольга Викторовна осторожно взяла фенека на руки. Он был почти невесомым, едва ли не меньше её ладони. Тонкие, почти цыплячьи косточки ощущались даже через мех. Благодарно пискнув, малыш прижался к её кофте и затих, уютно завозившись в тёплых руках новой хозяйки. Шубка у него оказалась нежная, словно бархатная, и сам лисёнок был таким милым, таким славным, что Ольга Викторовна чуть не прослезилась, машинально начав его баюкать.

– Фенеки ведут ночной образ жизни. – Алиса победоносно улыбнулась, покосившись на Николая, мол, «ну как, угадала я с подарком?» – Прививки ему все сделаны. Ест он молоко с булкой. Потом можно будет давать фрукты, овощи. Гулять только при тёплой погоде. В холодное время года ему нужно обеспечить в доме комфортную температуру, гулять с ним будет нельзя, а то простудится. Ещё он не любит громких, резких звуков, то есть на него нельзя кричать, он очень пугливый. Так что жизнь за городом для него идеальный вариант.

Тут Ольга Викторовна обожгла рассказчицу таким взглядом, что Алиса аж сбилась. Мамаша кавалера не производила впечатления тихой голубки, вполне могла и поорать, на её скандальной морде это было написано крупными буквами. Так почему бы и не предупредить? Но намёк, видимо, получился слишком откровенным, поэтому Алиса торопливо добавила:

– Я к тому, что при нём желательно не включать телевизор очень громко.

И снова она не угадала с репликой! Эта старуха была натуральным минным полем, которое ни перейти, ни перепрыгнуть. Куда ни плюнь – везде опасно.

– У меня телевизор работает тихо, я не глухая, – каркнула маменька. – Это вам только кажется, деточка, что я старая, выжившая из ума развалина, а я ещё вас переживу и на ваших похоронах простужусь!

Да, очень «позитивно». Алиса приуныла. Сразу видно, диалог с мегерой построить по своим правилам не получится. Фенек бабке понравился, но эта калоша чётко дифференцировала зверька и дарительницу. Она даже скрывать не собиралась, что девушка пришлась не ко двору.

Ну, ничего. Спит-то Коля с ней, а не с мамашей. Как известно, ночная кукушка дневную перекукует. Сколько женщин живут с такими же невыносимыми свекровями. Да, всю жизнь собачатся, но ведь живут же. Может, свекрови – все такие.

Наверное, при рождении мальчика в организме женщины происходит кардинальный гормональный сбой, превращающий её в фурию. Ведь тёщи-то не такие стервы, как правило. Во всяком случае, все темы на форумах про свекровей, а не про тёщ. И вовсе не потому, что мужчины меньше общаются в Сети. Этому наверняка есть какое-то другое, научное объяснение.

В любом случае бабка старалась зря, Алиса сдаваться не собиралась. Сделав вид, что пассаж про похороны её не тронул, лекторша продолжила:

– Потом ему ещё можно будет давать фарш, крупы. Он хоть и маленький, но хищник, поэтому в качестве лакомства ему надо давать насекомых и мышей…

– Я где мышей должна брать? – ехидно осведомилась маменька.

– Ловить, – брякнула Алиса, запоздало сообразив, что идея так себе.

– Непременно займусь на досуге, – кивнула Ольга Викторовна, снова выразительно взглянув на сына. Дескать, видал, какая дура. Николай примирительно хмыкнул, едва заметно пожав плечами. Стало быть, и сам знал, но его это не беспокоило.

Алиса всё прекрасно видела. Может быть, с интеллектом и эрудицией у неё так себе, но уж совсем курицей она не была, и жизненная смётка у неё такая, что на зависть многим. Поэтому она стиснула зубы и тоже уставилась на Колю, лёгким движением поправив грудь и плавно проведя рукой по бедру. Николай улыбнулся. Ему нравилось, когда Алиса так делала. Но если сама девушка думала, что это некое волшебное движение, приводившее любимого в полную боевую готовность, то для него это был лишь красивый жест, не более того.

– А ещё, – неожиданно грудным голосом закончила выступление Алиса, – ему нужны игрушки. Всякие.

И она облизнула полные губы.

Ольга Викторовна от неожиданности чуть не выронила фенека, а Николай вообще ничего не заметил, задумчиво разглядывая потолок. Похоже, в углу штукатурка легла плоховато, надо было пригнать рабочих, переделать, а то потом это ещё расползётся и будет некрасиво. Он терпеть не мог дефектов в отделке, поэтому все сотрудники знали, что сдать объект шефу гораздо сложнее, нежели самому придирчивому клиенту.

– Колясик, а как его зовут? – демонстративно отвернувшись от Али, спросила Ольга Викторовна.

– Ой, у него длинная родословная, он очень породистый, – затарахтела Алиса.

– С каких это пор в Северной Африке водятся породистые лисы с родословной? – Маман бросила на девушку полный презрения взгляд.

– Но их же давно разводят, отбирают лучших, – промямлила Алиса, подумав, что с родословной переборщила. Но её приятель Вадик сказал, что богатые любят всякие такие фишки, поэтому родословную они сочинили вместе. Вадик тоже приехал из глубинки и был занят поиском богатой спонсорши. У него дела обстояли гораздо лучше, чем у Алисы, так как спрос на парней был выше, чем на девушек. Это не помешало парочке сдружиться на почве общих интересов и иногда заниматься любовью просто так, без обязательств и попыток угодить.

– Мам, к нему там инструкция прилагается. – Николай нашарил в кармане переноски ветеринарный паспорт и фыркнул: – О как! Фердинандо Вельфедоро, ни больше ни меньше.

– Ах ты, крысёныш, – ласково почесала фенека Ольга Викторовна. – Надо ж было так выпендриться с именем. Совсем у людей с головой беда. Помню, была у меня в школе одна замухрышка. Родители – алкаши беспробудные, девица – оторва невообразимая, ещё и смотреть не на что: тощая, три волосины, лицо такое, знаешь ли, неблагополучное. И фамилия у неё была подходящая – Фуфайкина. Так там тоже семья с фантазией оказалась. Дездемоной девочку назвали. Дездемона Ивановна Фуфайкина.

Николай послушно хохотнул, оценив шутку.

Зато Алиса напряглась, встревоженно засопев. Вот к чему карга про фамилии заговорила? Неужели что-то знает?

Фамилия – это была страшная Алисина тайна. Николай как-то не удосужился спросить у неё паспортные данные, и девушка с ужасом ждала, что однажды это случится. И вот сейчас эта мымра с въедливым взглядом и ехидной улыбочкой на что-то намекает.

Любой человек, у которого есть тайна, живёт в постоянном ожидании того, что его секрет узнают. Ему вечно мерещится, что кто-то начал догадываться и вот-вот всё раскроет. Он ждёт подвоха, дёргается и мотает себе нервы.

Алиса была эффектной, яркой девушкой без дефектов. Единственным её недостатком, по её собственному мнению, была фамилия. Барышня с фамилией «Бубендай» никак не располагает к романтике и чему-то серьёзному. Это даже хуже, чем шрам через всё лицо или шестой палец. Это приговор, трагедия и клеймо. Хорошо хоть не «Вбубендай»! Хотя в школе её именно так и дразнили. Вот «Алиса Гордиенко» звучит гораздо приятнее.