Кока

Сатана, остывая, буркнул:

– Не грузи, прошу по-братски!

– Грузят баржу арбузами, – не остался в долгу Нугзар.

Сатана схватился за спасительный клок:

– Не надо мне ихнего ничего! Не надо! Лучше я буду дома во дворе в Сабуртало в секу[48] играть, чем тут на них шестерить! Или в Москву дёрну, там бабок навалом, всем хватит. Там всё моё, всё понимаю, людей знаю, все главные воры в Москве меня знают, а тут что? Всё чужое! Как собака – без языка! А я по-русски в зоне хорошо научился. Эст, гражданын началнык! – похвастался он.

– Каждый решает сам, – повторил Нугзар.

В центре на площади Беатрикс они отпустили такси. Нугзар был чем-то озабочен и невпопад отвечал на вопросы Сатаны.

– А такие серные бани, как у нас, тут есть?

– Нет.

– А горы тут есть?

– Нет, равнина.

– А чклинти-хвели[49] тут есть?

– Есть похожий, моцарелла.

Сатана торжествующе вцепился в свой вихор:

– Вот видишь! А что фашисты с бедным Валико сделали, помнишь?

– Что? – без особого интереса отозвался Нугзар.

– Как что? Забыл?.. – Сатана даже остановился от удивления. – Рэалние нэпониатки! Бедный Валико хотел в Германии “мерс” купить, у него мечта была – на “мерсе” шариться. И что? Большой хер пососал!

Выяснилось, что Валико, решив купить в Германии “мерседес”, пошёл в свою сберкассу в Тбилиси деньги снять, чтоб за машиной ехать. В банке ему говорят, что денег нет, и посылают в центральный банк, где тоже говорят, что деньги из Москвы не поступают, ни рублей, ни валюты нет, одни купоны, хаос, но они могут дать какой-то чек – по нему деньги где хочешь возьмёшь. Валико обрадовался – давайте чек! Вот добрался он до Франкфурта, зашёл в банк, где цветок нарисован, удивился – банк на банк не похож, очередей нет, людей нет, только два фраера по телефону клювами щёлкают! Такая педерача! Он им чек показывает, те зовут кого-то. Приходит сопля в галстуке, смотрит и говорит, что чек выписан на Америку. Валико удивился – как так?.. Начал просить: по-человечески разберись, как брата прошу, “мерс” купить надо, дети ждут, родня из деревни приехала смотреть. А он, фашист холуёжный, на полный отказ идёт – ничего сделать не могу, чек на Америку выписан. Что же, синг-синг, бедному Валико в Америку пилить?.. Тогда Валико начинает просить: брат, может, в Америку позвонишь, узнаешь, что к чему?.. Тот, галстучная падла, ни в какую… У нас бы стопроцентно позвонили, помогли. А тут – нет!

Нугзар туманно заметил:

– Наверно, не тот бланк заполнили в Тбилиси.

– Здесь, если тебе что-то полагается, – не откажут, – добавил Кока.

– Да показуха всё это! – в сердцах возразил Сатана. – Они тебя дурят, а ты веришь. Дурачок!

– Кто? Я дурачок? – опешил Кока.

– Ты, кто же ещё? Тебе что, давно не попадало, а? – нагло ощерился Сатана и грубо схватил Коку за отворот куртки, но Нугзар оттолкнул его руку:

– Прекрати!

Они забрели на летучий базарчик неподалёку от собора: лотки с фруктами и овощами, сыры, ширпотреб, дешёвое тряпьё, сувениры.

Сатана бесцеремонно взял с лотка помидор и, махнув рукой обомлевшим продавщицам, попросил Нугзара попробовать его и сравнить с нашими, особенно из села Чопорти.

– Разве наши помидоры не самые лучшие в мире? В газетах тискали, что англичане приехали, попробовали наши помидоры и сказали – самые лучшие в мире! Разве не так?

– Так, так, – соглашался Нугзар, поглядывая по сторонам. – Знаем! – Но Сатана стал настаивать и почти насильно заставил его откусить кусок (хотя Кока видел, что Нугзару этого явно не хотелось).

По тому, как Сатана чесался и беспрерывно курил, видно было, в номере гостиницы он времени зря не терял. Его лицо из розового стало землистым. Неугомонный, он перезнакомился со всеми продавщицами и просил Коку объяснить одной приветливой голландочке, что самые лучшие помидоры растут в Грузии, в селе Чопорти, что помидоры надо класть черенком вниз, а не наверх, и что такой нежной кожицы, как у чопортских помидоров, он ещё в жизни не встречал.

– Как у вас кожа, такая мягкая, хорошая! Цацуля! – попытался он погладить продавщицу по щеке – та в испуге отпрянула.

Но Сатана не унимался.

– Вот, это разве яблоко? – Он быстро обглодал яблоко, а огрызок с размаху швырнул на землю, вызвав панику у прохожих. – Гадость! Орера!

Потом стали не спеша обходить собор. Сатана с интересом рассматривал курчавые от каменной резьбы стены. Притих.

– Вот это да… – вертел он головой, – вот это строили, а?.. У нас таких нет…

Нугзар подтвердил:

– У нас другие, на тысячу лет старше… А ты что такой невесёлый? – спросил он у Коки.

– Да так, много всякого… – не стал тот вдаваться в подробности.

Нугзар повертел в руках очки:

– Ты один живёшь? Или с женщиной? Женат? Семья есть?

– Один. А женщины… – Кока махнул рукой, – они тут совсем другие…

– Свободные слишком? – усмехнулся Нугзар, а Сатана сказал:

– Сейчас у нас тоже полное блядство пошло. Целку в городе не найти. Пацаны на зоне всё мучались – как бабы себя ведут, пока они на зоне залипают?.. Ревность, лац-луц! Рукы-ногы поднимала, ничэво нэ пониала!

Сделали привал в кафе. Пока официантка ходила за чаем, Сатана вытащил из кармана дублёнки газетный свёрток, там оказался стеклянный шприц с иглой, заправленный жидкостью коньячного цвета. Нагнулся и под столом, задрав штанину, вколол в икру, бормоча:

– Всё равно прихода нет, можно и под кожу пустить. Ох!.. – Он успел сунуть пустой шприц в карман, прежде чем начал глубоко отдуваться, краснеть, расчёсывать голову, шею, грудь. Чухался всё сильнее, привстав со стула и бормоча: – Как это – прихода нету?.. А это что?.. Не приход?.. Путиовая чухлама пашла!..

Наконец, побурев полностью, прохрипел:

– Мне плохо, воздуха нет! – рывком поднялся и, шатаясь, побрёл к выходу.

Нугзар молча положил на стол десятигульденовую, и они пошли за Сатаной – тот, качаясь, брёл между столов, задевая полой дублёнки сидящих людей, натыкаясь на стулья и разгоняя официантов.

На улице Сатана пришёл в себя, отсиделся на скамейке. И они пошли дальше. Около большого универмага Сатана вдруг вспомнил, что обещал какой-то бабе купить в подарок чёрный лифчик и ажурные трусы с чулками в клеточку.

– Какое время лифчики покупать? Какие трусы? Ты что, спятил? На себя посмотри – еле идёшь! – недовольно возражал Нугзар, но Сатана только отмахивался, рисуя в воздухе округлые линии:

– Ляжки – во!.. Сиськи – шары!.. Обещал!..

Он вошёл в магазин. Они потащились следом. Поднялись на второй этаж.

Проходя мимо одной из стоек, Сатана смахнул что-то в карман. Это заметили не только они, но и продавец, вышедший из примерочной; он достал из нагрудного кармана рацию и что-то сказал в неё.

– Звонит охране или ментам, – предупредил Кока.

– Да. Я видел, – негромко ответил Нугзар.

Ускорив шаг, они нагнали Сатану, Нугзар зло зашипел ему в спину:

– Спятил? Выкинь факт! Менты видят!

Но Сатана отмахнулся:

– Чего?

Они ещё ехали по эскалатору, а внизу их уже поджидали два полицейских.

– Stop! – сказал один из них. – Laten we opzij gaan![50]

Делать нечего. У Коки ёкнуло сердце: “Обшмонают, фальшаки найдут… Дури кусок у Сатаны… Шприц, героин, оружие…”

Их завели в комнату. Копы, молодые и розовощёкие, вежливо попросили Сатану выложить всё из карманов на стол. Сатана покорно выложил на стол два новеньких бумажника с ценниками.

– Diefstal![51] – сказал один коп.

– Какая кража? Мы как раз шли платить, вы нас остановили раньше, чем мы до кассы дошли! Мы просто заговорились! – сообразил сказать по-немецки Кока.

Сатана покопался в карманах дублёнки, усердно потряс полами, показывая, что у него ничего больше нет. От этой тряски из кармана выпал допотопный стеклянный шприц, зазвенел на полу, но не разбился.

– А это что такое? – уставились полицейские на пол.

– Диабет, – вполголоса проговорил Нугзар, сделав грустное лицо.

Сатана тоже развёл руками:

– Лац-луц – диабет!

– С детства мучается, – добавил Нугзар.

– Ваши документы! – кисло произнёс коп пониже, уставясь на Коку бессмысленно-синими глазами.

Кока показал французскую медицинскую карточку. У Нугзара и Сатаны с собой ничего не было.

– Нам нужны их паспорта! Где они? Кто они вообще такие? – спросил у Коки коп.

– Туристы, – ответил тот, а Нугзар подтвердил на голландском:

– Я живу в Нидерландах, а это – наш гость из Грузии. Может, слышали?.. Кавказ? Сталин? Шеварднадзе?

– Шталин?.. А почему ваш гость ворует вещи? – не повышая голоса, спросил полицай. – Где ваши паспорта?

– В гостинице, – выдавил Нугзар.

– Сейчас едем туда.

Услышав это, Нугзар побледнел и украдкой запихнул свёрток с долларами поглубже в карман плаща. Но делать нечего – когда полиция спрашивает, где паспорта, надо точно указывать, где они, не то через пять минут тут будет десять полицейских. Коп пониже написал протокол, зафиксировав, что ущерб за два бумажника составляет 88,45 гульдена, а коп повыше, поколебавшись, разрешил Сатане поднять шприц, но жестом показал на мусорное ведро – выбрось, мол, грязный.

Сатана ухмыльнулся, пряча шприц:

– Какой умный!.. Это дедушкин баян, счастливый; как выкинуть, орера?.. Э, мая дэдушька! Ноу-ноу!

Коп пожал плечами. Нугзар вздохнул.

По дороге в гостиницу Нугзар и Сатана перекидывались тихими словами. В гостинице молча двинулись по коридорам. Остановка. Нугзар открыл дверь и отступил на шаг, но полицейские не вошли, сказав:

– Вынесите паспорта!

– Вот это порядок, – пробормотал Нугзар и исчез в номере. Остальные ждали у дверей.

Нугзар появился с бутылкой коньяка Hennessy и паспортами.

– Сувенир! – вместе с паспортами протянул бутылку.

Полицейские покачали белобрысыми головами: “Is verboden!”[52] – и стали на портативном приборе набирать номера паспортов. Проверили. Всё в порядке. Записав номера, паспорта вернули.

– Обо всём остальном вас известят письменно! Ваш адрес у нас есть! – сказали копы Нугзару, козырнули и удалились. Им обалдело смотрели вслед.

– Не вошли!

– Не обыскали номер!

– Никого не обшмонали!

– Не повязали!

– Шприц вернули!

– Лекарства не нашли!

– Не искали!

– Известят!

– Письменно!

Кока вспомнил, что Лясик говорил: в Голландии, если украденные вещи стоят меньше ста гульденов, дела не заводят, только взыскание и штраф. Он сказал об этом Нугзару.

– А ты ругал демократию! – напомнил Нугзар Сатане.

– Ва… Дэмокрациа!.. Хорошая вещь, мамой клянусь! – протянул Сатана. – Это надо же! Явно видят, что мы в кайфе, – и ничего? У нас бы за один баян пять тысяч отняли! А тут – нет! Лац-луц – и дэмокрациа! Ну, пошли, по стаканчику за спасение! А этот, смотри, какой понтовый подельник оказался! – хлопнул он Коку по плечу. – Отмазал нас! “К кассе идём” – ха-ха! Молодец! Ништяк! Будет тебе премия!

– Скажи, тебе очень нужны были те сраные бумажники? – поинтересовался Нугзар, тяжёлым взглядом сверля Сатану. – Что, деньги носить негде? Я же тебя предупреждал! Нет – он тащит и тащит что попало, всякую дрянь! Я тебе сто бумажников куплю, если хочешь, но не позорь меня!

Сатана примирительно вздохнул:

– Хотел ребятам в районе подарить.

– Чуть нам срок не подарил! – И лицо Нугзара стало узким и холодным.

Сатана развёл руками:

– Лац-луц? Синг-синг? Что-та стали дэти зиабнуть, не пара ли нам дэриабнуть? – добавил по-русски и разлил коньяк по стаканам.

И все облегчённо выпили за демократию.

7. Разбой

Очнулся Кока под утро. Где он?.. Что это?.. Слабая полоска света из-под шторы… Стол, лампа, диван… Он лежит на раскладном кресле… Туфли сняты… Накрыт пледом… Из-за двери доносится храп…

Кока подобрался к двери, заглянул в щель. Так и есть!.. В полутьме видно: Сатана раскинулся на постели, храпит во всю мощь. На диване маячит тело спящего Нугзара. Комната завалена пакетами и вещами. Значит, он в гостинице, у бандитов в люксе, а не в полиции, больнице или морге, что уже хорошо.

Он на цыпочках вернулся на место, притих. Башка трещит с похмелья. Что было вчера? Как ножом срезало. Пили, курили, нюхали… Ничего особого не помнится. Пару раз Сатана куда-то уходил, приносил. Кока с Нугзаром играли в дорожные нарды и беседовали о разном. Кока отважился спросить, зачем Сатана спрашивал про Арчила Тугуши, на что Нугзар пьяновато махнул рукой:

– Ерунда! Сколько я его знаю, он всё время хочет кого-нибудь украсть для выкупа! Забудь! – И добавил странное: – Ты, я вижу, парень неплохой. Держись от Сатаны подальше! Он тебя до добра не доведёт!

Легко сказать “держись подальше”, когда сам Сатана держится поближе, не даёт уйти!..

Сейчас Кока хотел пить и в туалет, но долго не решался пройти мимо спящих.

Не выдержал. В носках, на цыпочках, пробрался в ванную и ощупью вернулся на своё место, на всякий случай проверив, тут ли карточка. По этой медицинской французской карточке после Маастрихта можно кое-как передвигаться по Европе. Тем более что в поезде Париж – Амстердам, так называемом кокаин-экспрессе, контролёры в основном ловят чёрных мигрантов, а на приличных людей мало обращают внимания, ибо знают, что приличные люди едут на выходные в Амстердам, везут с собой наличность, закидываются там дурью, посещают жриц любви в красном квартале, а к понедельнику возвращаются в Париж на работу. Чего их останавливать? Наоборот, пусть едут, пусть побольше валюты ввозят в Голландию, чтобы наша умная страна процветала!

Но зачем он тут? Что от него надо Сатане? И что с него, Коки, взять?.. Так, безденежный, безнадёжный кайфарик, что и курицы не обидел с детства. Когда соседка попросила зарезать хохлатку, и он важно направился с ножом и курицей в подворотню, где обычно рубили на праздники головы птице, навстречу ему ринулась его мать Этери с криком, чтоб Кока не смел убивать живое существо! Никакое!.. Никогда!.. Досталось и соседке, хотя та удивлялась на весь двор: что такого, что́ он – не мужчина, курицы зарезать не может? А руки Коки навсегда запомнили беспомощное трепетание обречённого создания.

…Кока то проваливался в сон, то пробуждался, мысли путались. Вспомнилось, как Сатана кинул его с паспортом: в тбилисском аэропорту одолжил у Коки паспорт, якобы взять билет, потом исчез в туалет, а оттуда незаметно ушёл на посадку и улетел в Москву, а дальше в Париж.

Он всегда был такой, Сатана. В Тбилиси являлся в самые неожиданные моменты и отнимал всё, что видел! И никто ничего не мог ему сказать. Боялись, зная непредсказуемость ответа и его связь с опасными людьми. Даже Нугзар обходится с ним с некоторой осторожностью, а это говорит о многом.

Время от времени Коку посещала мысль тихо встать и уйти – Сатана опять что-то явно замышлял, в противном случае зачем бы он таскал за собой Коку? Чтобы порошком угощать? Смыться, пока они дрыхнут? “Нет! Это будет не по-мужски – по-блядски!”

От того, что не может встать и уйти, Кока чувствовал себя ребёнком: так однажды в детстве на набережной большие мальчишки играли в футбол, его поставили на ворота и не давали уйти до позднего вечера. Кока чуть не плакал от бессилия, торча в проклятых воротах, но не отваживался бежать.

И ещё держала на диване мысль о том, что через пару часов начнётся ломка. Он уже несколько дней унавоживает своё тело, теперь уже герыч – хозяин-барин, а ты слуга, идущий туда, куда укажет владыка! Может, у Сатаны осталось лекарство?

Он ещё мельком думал о том, что за два дня трижды побывал на острие полицейского ножа: у Лясика с передозом, в арабской лавке с фальшаком, в магазине с ворованными бумажниками…

Когда Кока в очередной раз пришёл в себя, то услышал из-за двери голоса́. И стал вслушиваться с волнением, надеясь узнать свою участь.

Голос Нугзара говорил:

– Если знаешь, почему не делаешь?

Голос Сатаны отвечал:

– Знаю, не езди по ушам! Лучше скажи, что за картинки у тебя под кроватью лежат? Ну, которые мы переныкать должны?

Нугзар:

– Пока ты за колючкой был, я тоже пару гешефтов тут провернул. Но раньше, давно… Сейчас, ты знаешь, я в полном завязе… Есть маленький городок около Ниццы…

Сатана:

– Пиццы?

Нугзар:

– Ницца – город на море, богатый. Около него – маленький городок, а там – музейчик. Накол от Чёрного Гогии пришёл… Звонит он мне из этой Ниццы, где со своей бабой Наташкой отдыхал, приглашает приехать, дело есть, мол, хорошее. Я тогда уже тут, в Голландии, прятался от угро. Без денег был, решил съездить. То, сё, по барам в Ницце гуляем, и Наташка рассказывает про этот соседний городок, где есть музей, а там – несколько ценных картин. И висят они так, что нагло сорвать и унести вполне можно. Поехали туда, осмотрели. Пустили Наташку со стариком-сторожем пококетничать – она, путана, хорошо по-французски чесала, в инязе раньше училась. Старик нюни распустил, всё вывалил. Выяснилось – полиция далеко, к музею надо ехать по пешеходной зоне, всегда забитой людьми. Музей частный, маленький, на три зала. Охраняется стариком-сторожем и пожилым вахтёром. В общем, сделать можно…

Сатана:

– Ну и?..

Нугзар:

– Ну и ну. Закон знаешь: заходи тихо, бери мало, уходи быстро. Чёрный Гогия связал галстуками старика и вахтёра так крепко, что они не могли ни развязать узлов, ни оторваться друг от друга… Картины срезали, в окно сиганули – и всё! Я Гогии треть картин отдал, а остальные забрал. С тех пор лежат. Боюсь их продавать, они наверняка в розыске, а мне деньги сейчас не нужны. Надо их перепрятать. Неизвестно, что Гогия со своими картинами сделал, чтоб соучастие не пришили…

Сатана:

– Чисто сотворили, клянусь мамой! И чего в этих картинах? За что эти тупяки такие бабки платят, а, Кибо? Объясни! Миллионы? Козлы! Как за краски и кусок паршивой тряпки столько башлять? Машина там или дом – понимаю, но за краски, за кусок гнилого мешка? Лимоны, орера! На зоне пацанва говорила, одна картина может лимон баксов стоить!

Нугзар:

– Лимон? Лимоны! Много лимонов! Не за краски платят, а за энергию.

Сатана:

– Подожди, как брата прошу! Что за энергия? Лампочка, что ли?

Нугзар:

– Вроде. Вот ты же говоришь, ходишь, живёшь. Это энергия. Её ты получаешь из пищи и питья. А ну если тебе есть-пить не давать?

Сатана:

– Подохну стопро. Коньки откину.

Нугзар:

– А это что значит? Энергия кончилась. Если в машину бензин не залить – не поедет. То же самое и с картинами – когда их художник рисует, он в картины свою энергию вкладывает, а потом она постоянно на людей сочится…

Сатана:

– Не смеши меня! Сказки всё это! Энергия-шменергия! Если им так интересно на картинки смотреть, то чем фото хуже?

Нугзар:

– Тем, что на фото может попасть и хвост осла, и ухо собаки, и какой-нибудь пьяница, – короче, то, что тебе не надо, но в кадр попало, а художник, если рисует хвост, или ухо, или пьянчугу, то знает, зачем он это делает.

Сатана:

– Хватит мне уши греть, орера! Главное, что бобры за эту хрень большие бабки платят: положи десять лимонов зелени – и лац-луц, любуйся своим хвостом, сколько влезет!

Нугзар:

– Ладно. Заканчивай струшню. Если хочешь поймать этого придурка, надо собираться. Через два часа мы должны быть в аэропорту, его рейс прилетает в 12:37.

Сатана:

– А чего там делать? Синг-синг – и готово! Будет знать, как в Голландии станки для своего долбаного цеха покупать! Чэши фраэра, пока линиаэт! Гориачи бублыки длиа нашэй публыки!

Нугзар:

– До машины два зала идти, полиции полно. Шуметь начнёт, хипеш поднимет, а тут ты с волыной? Оружие оставь. Не хватило тебе вчерашних ментов?

Сатана:

– Сегодня всё ништяк будет. Простая делюга. Я в аэропорт вообще не сунусь – будем в машине ждать, а он выведет…

(“Он – это я!” – понял Кока с холодком в животе.)

– …Он с этим придурком из одного кутка, знаю я их всех, молокососы и фраера. И они меня хорошо знают. Он выведет – а дальше моё дело, орера!

Молчание. Какие-то звуки, шуршание, стуки.

Сатана:

– Где баян? На столе не видно? Кибо, а ты почему с ширкой завязал?

Нугзар:

– Надоело. Я сейчас по-другому живу. Покоя хочу. И ещё одна просьба – не ругайся столько. Это плохо для человека и для всех вокруг. Я сам не ругаюсь и слушать этот мусор не намерен.

Сатана:

– Ты случайно в церковь не ходишь?..

Нугзар:

– И в церковь хожу, иногда. И тебе советую.

Сатана:

– Жгут отпусти… Медленно… На кончике сидишь… Всё, пускай!..

(Кока, поняв, в чём дело, рванулся было попроситься в долю, но успел всё-таки рассудить, что наверняка поздно – Сатана разве лекарства оставит?! Поэтому затих и стал слушать дальше. Что замышляется в аэропорту с его участием? Кого куда вывести? Ох, плохо!)

Нугзар:

– Надеюсь, завтракать не собираешься?..

Сатана:

– А что, можно! Уф, хорошо… Лёгкая рука у тебя, брат!..

Шуршание, щелчок зажигалки, запах гашишного дыма дошёл до Коки.

Мысль о том, что у Сатаны могла остаться дурь, пересилила все другие эмоции, заставила надеть туфли и выйти в комнату.

Нугзар лежал на диване. Сатана сидел у стола, где валялись обрывки целлофана, ложка, сигаретные фильтры, шприц с кровью, банки кока-колы, кусок чёрного гашиша, лимон, какие-то пузырьки и коробочки, зажигалка, сигареты, остатки еды, пустые бутылки из-под вина, коньяка, минералки.

При виде Коки Нугзар оживился:

– А, вот и наш юноша! Как спалось, партнёр?

Кока вежливо ответил:

– Хорошо, спасибо. – И не выдержал: – А для меня ничего не осталось? Раскумариться?

Сатана ткнул волосатым пальцем в целлофан:

– Есть малость. Будешь?

Кока благоразумно решил занюхать порошок, после чего расправил плечи и набрался смелости спросить, можно ли принять душ.

Сатана был благодушен:

– Конечно. И побрейся, если хочешь, – там новые лезвия. И свою рвань вонючую выкинь! Я тебе ништяк подарю! – Он порылся в груде одежды, кинул Коке рубашку с диковатыми чёрно-жёлтыми узорами. – И трусы бери, если надо! – Он пошевелил груду, где среди прочего чернели стопки носков и связки разноцветных трусов.

“Твои трусы бегемоту впору! Да и странно как-то – трусы брать в подарок. Не с намёком ли?..” – подумал Кока, заходя в ванную и не зная, надо ли запирать дверь. Закроешься – скажут: ты что, баба? Не закроешься – тоже как-то неуютно: а ну войдут, а ты голый! Засмеют же!

Стоя под душем, Кока вспоминал, как он первый раз встретился с Сатаной. Квадратный зверюга ворвался на хату, где они варили раствор ханки, бесцеремонно перелил себе в пробирку почти всё и без слов ушёл. И никто даже не пикнул, хотя их было пятеро. Только повторяли: “Что делать?” – и чуть не передрались за остаток.

После душа Кока, умыт и выбрит, в чёрно-жёлтой рубахе, скромно сидел на пуфике. Нугзар шутил, что в этом прикиде Кока похож на молодого босса мафии где-нибудь во Флориде. Сатана разрывал остатки жареной курицы, в порыве доброжелательности усиленно предлагая крылышки Нугзару и Коке, поминутно вскакивал, кружил по номеру, как пёс, от прилива сил, курил без остановки, кидал на стол обглоданные кости. Нугзар от крылышек сухо отказался, а Коке кусок в горло не лез из-за сумбурных мыслей, что́ именно задумано ворами и какая ему, Коке, отведена роль в этом явно опасном деле.

Но спросить не решился, только пробормотал:

– Мне домой надо бы…

Сатана, уплетая кусок багета, ухмыльнулся:

– Твой дом – тюрьма, ха-ха! Всем надо! Мне что, не надо? Мы тебя подвезём, куда хочешь. Не так ли, Кибо? Подвезём коллегу? – На что Нугзар неопределённо поморщился.

Сатана, смахнув объедки, начал одеваться. Искал свитер побольше, чтобы прикрыть пистолет за поясом. Ворошил одежду, приговаривая:

– Я тех не понимаю, кто носит волыну сзади за поясом. Ведь впереди всегда быстрее выхватишь? А?

На что Кока из вежливости согласительно наклонил голову, хотя понятия не имел о предмете, а Нугзар безучастно поинтересовался:

– Ты как волыну и бабки провёз? В чемодане? Сдал в багаж?

– Да, рискнул. Проканало.

Они собрались. Кока ещё раз попробовал отмазаться, но Сатана пробормотал с угрозой:

– Уйдёшь, когда отпущу. От тебя много не надо. Одного человека позовёшь – и всё, лац-луц, готово, свободен! На́, лучше нюхни ещё, чтоб не киздел без дела, как Троцкий!

И сунул ему остатки порошка в целлофане. Кока взял, но твёрдо ответил:

– Меня правда ждут. И при чём тут Троцкий?

– Троцкий убил Ленина, Сталин убил Троцкого – лац-луц, орера! Одевайся! – Сам Сатана напялил суровую куртку с нашивками Security.

Когда они вышли из гостиницы, Кока по инерции направился к такси, но Сатана грубо схватил его за руку:

– Куда! Нам туда! – и повёл к невзрачной машине, за руль которой уже садился Нугзар.