Между двумя мирами. Сердце Абриса

Стараясь сохранять самообладание, твердыми шагами подошла к алтарю, засунула блокнот в сумку и затянула шнурок. Кайден не сводил с меня пристального взгляда.

– Поешь со мной, Валерия.

Мы оба понимали, что он предлагал перемирие.

– Нет.

– Это была не просьба.

– Я догадалась.

Перекинув торбу через плечо, я раскрыла ладонь и заставила руну «перемещение» вспыхнуть розоватым светом. По воздуху разбежались круги, перед взором появилась смазанная метка, оставленная под знахарским крыльцом, но сделать шаг в сторону дома Кайден мне не дал. Сжал запястье, и руна моментально погасла. На ладони даже следа не осталось.

– Проклятье! Ты можешь меня не хватать? – возмутилась я, начиная злиться.

– Тебе лучше сейчас не возвращаться.

– У Роя гости? – удивилась я, а когда Кай кивнул, то огрызнулась: – Не мог сразу сказать?

– Так ты поешь со мной? – невпопад спросил он.

– Нет.

– Не голодная?

– Голодная, – подтвердила я, – но не хочу сидеть за одним столом с человеком, который пытался меня убить. А еще бросил посреди леса, даже не задумавшись, как я буду возвращаться домой.

– Справедливо, – вздохнул мужчина, соглашаясь с тем, что противница не желает мириться. – Ты хочешь, чтобы я извинился?

– За то, что едва меня не прирезал? Или за то, что отдал на прокорм диким зверям?

– В том лесу не водятся дикие звери, разве что кролики и белки.

– В таком случае извинения, конечно, уместны! – огрызнулась я.

– На самом деле я пытаюсь быть вежливым, потому что Рой попросил занять тебя до вечера, – признался он. – Просто ненавижу есть в напряженной атмосфере – кусок в горло не лезет, но раз у тебя паршивое настроение, то счастливо оставаться, Валерия. Не думаю, что тебе стоит появляться дома до темноты.

Внутри кипело.

– У меня не паршивое настроение! – фыркнула я. – Мне компанию предложили паршивую!

– Какая есть, – развел он руками.

Как заставить Кайдена вспомнить прошлое, если единственное, чего хотелось, – это заехать по самодовольной физиономии? Пусть физиономия и была отчаянно привлекательная. Молчу уж про сексапильное колечко в губе… Оставалось надеяться, что во время трапезы не возникнет желания надеть ему на голову посудину с едой или впечатать кулак в это самое колечко.

– Подожди! – позвала я, прежде чем он успел исчезнуть.

– Да?

– Я бы действительно поела, – прозвучало сердито.

Ожидала, что он переместит нас сразу к дверям какой-нибудь трапезной, но мы оказались под горой, ровно в том месте, где я спрыгнула с повозки аптекаря. Под указателем нас поджидала карета с возницей. Ливень утих, но все еще моросило. Дорога, убегавшая за скалистый уступ, напоминала мягкое сливочное масло.

Нам немедленно открыли дверь экипажа, разложили ступеньку.

– Забирайся, – скомандовал Кайден, помогая мне залезть внутрь. Сам уселся напротив и смахнул с одежды капли дождя.

– Экипаж? – не утерпела я, когда мы тронулись с места.

– Я слишком много сегодня скользил, – сухо пояснил он.

По размытой дороге мы ехали тихо, но каждый раз, когда я смотрела в окно, пейзаж менялся. Вроде только находились в низине, как затянутая дождливой дымкой долина открылась сверху. Потом вдруг брызнуло полуденное солнце и появился чистенький, умытый ливнем городок. Выглядело так, будто экипаж перепрыгивал через огромные расстояния, что невольно наводило на мысль о какой-то особенной руне, пересекающей пространство, возможно, нанесенной на карету или даже на лошадь.

– Такое уже было? – вдруг прервал молчание Кайден. Похоже, все время, пока я таращилась в окно и удивлялась резко менявшимся пейзажам, он изучал меня и выглядел, прямо сказать, нерадостным.

– Что именно?

– Мы вдвоем ехали в карете?

Я смело встретила его пронизывающий взгляд и кивнула:

– Да.

– Почему я тебя совершенно не помню?

– Задай этот вопрос себе.

Мы замолчали. В тишине было слышно, как звенели по брусчатке конские копыта, стучали колеса. Карета остановилась напротив смутно знакомого постоялого двора.

Именно сюда мы приезжали в ночь знакомства! Я была сбита с толку. Кайден отличался поразительным постоянством или просто хотел проверить мою реакцию?

Подворье явно процветало, было многолюдно и шумно. В прошлый раз мы приехали в темноте, погода стояла отвратительная. Изучать постройки желания не возникало, и я не разглядела ни побеленного фасада с перекрещенными рейками, ни выкрашенных в густо-коричневый цвет раскрытых ставен. На дверях светился знак Вудсов, а на раскладной доске с помощью мелка было написано дневное меню.

Нас снова проводили в отдельный кабинет, куда гвалт переполненного обеденного зала проникал лишь неразборчивым гулом. Прежде чем закрыть двери, Кайден тихонько отдал указания подавальщику, и пока я умывалась, принесли еду.

Мы сели за стол напротив друг друга, разделенные большой миской с куриной лапшой, котелком с мясом и блюдом с крупно нарезанными овощами, политыми янтарным маслом и посыпанными перцем. Кайден подхватил глубокую плошку и щедро налил супа, потом посыпал сверху порубленной зеленью. Не спрашивая разрешения, он поставил угощение передо мной, а потом в растерянности принялся хлопать себя по карманам.

– Не возражаешь? – наконец продемонстрировал он вытащенный бумажный треугольник. Раскрыв конвертик, высыпал в рот какой-то порошок и, поморщившись от горечи, быстро запил водой.

Никогда не видела, чтобы Кайден принимал снадобья. Спрашивать напрямую, для чего порошки, опасалась, пришлось грубовато пошутить:

– Боишься, что от моей компании случится несварение?

Думала, огрызнется и пошлет куда подальше, но он очаровательно улыбнулся:

– Помогает игнорировать замечания ехидных институток. Кстати, твой парень прописал. – Он взялся за ложку. – Почему ты таращишься на меня с таким лицом, будто я умираю от смертельной болезни? Нервирует. Ешь.

– Ладно.

Поесть я всегда любила. Жаль, что здоровый аппетит у двадцатилетних девиц считался дурным тоном. Немедленно вспомнилось, как Полина с подружками три часа цедили пустой чай в дорогущей ресторации. Зачерпнув густого наваристого супа, я с наслаждением отправила первую ложку в рот и прикрыла глаза от удовольствия. Потом не удержалась, помакала кусочек хлеба в бульон и даже не заметила, как проглотила.

– Вкусно? – полюбопытствовал Кайден. Удивительно, но в его голосе не было насмешки.

– Не то слово! – промычала я. – Стыдно признаться, но я ужасно люблю поесть.

– Незаметно.

– Повезло, скажи? – Я улыбнулась, и Кайден вдруг изменился в лице. Внезапно замкнулся, сосредоточился на еде.

За столом снова повисло тягостное молчание. Аппетит мигом исчез, но я продолжала глотать суп ложку за ложкой. Для магии требовались силы. Сон и еда считались лучшими источниками энергии. Коль поспать мне все равно в ближайшее время не светило, так хотя бы объесться за счет бывшего парня.

– Как ты переместилась? – спросил он, старательно избегая встречаться со мной глазами. – Миры разошлись. Лазеек больше нет, ни одной.

– Если бы не было лазеек, как бы я здесь оказалась? – Я дернула плечом и с вызовом заявила: – Ты видел детали артефакта, переместившего меня. Они лежали в клатче. И артефакторное стило тоже видел.

– Не имею привычки лазить по женским сумочкам.

– Врешь ведь.

Кайден отложил ложку и наконец соизволил одарить меня насмешливым взглядом:

– Хочешь сказать, что ты артефактор?

– Один из лучших в Тевете, – согласилась я. – Сложно поверить?

– Отчего же? – с иронией вымолвил он. – Ты ведь здесь.

Подобный разговор между нами уже происходил в самую первую встречу, поэтому, упреждая следующий вопрос, который наверняка крутился у него на языке, я вымолвила:

– Да, я умею создавать оружие. Легко. Но боевая магия примитивна и безобразна. Не люблю уродливую магию. Созидать – сложнее и красивее.

– У тебя выжжена боевая руна?

Я выставила ладонь с руной «знание». Говорить о том, кто именно наградил меня первым темным знаком и фактически превратил в двуликого мага, не решилась. Правда, как и лечебные порошки, хороша только в правильной дозировке.

– Еще вопросы?

Возникла долгая пауза, и я почти расслабилась, а обруч напряжения, обхватывающий грудь, практически исчез, как раздался резкий, неожиданный вопрос:

– Как он тебя называет?

– Кто? – смутилась я.

– Ройберти Томсон.

Мы с Кайденом встретились глазами. Надеюсь, он не догадался, что я впервые слышала полное имя знахаря.

– Как он называет тебя? Голубая кровь, милая, детка…

– Лера.

Казалось, что мужчина сейчас подавится. К счастью, он не мог слышать бешеного стука моего сердца, колотившегося в груди так сильно, что становилось больно.

– Лера? – Он дернул уголком рта. – Что ж, лучше не придумаешь. Ты знаешь, как переводится Лера с древнего языка?

– Неизбежность, – не сводя с него взгляда, ответила я.

– Верно.

Если Кайдена надо было провоцировать, чтобы подстегнуть память, то замечательных возможностей он предоставлял сколько угодно. Только вот сама я не испытывала уверенности, что начатая игра была мне по зубам.

– Что, господин наследник, ваша жизнь вдруг перестала быть понятной? – чуть склонилась я к столу.

– Не стоит начинать игру, в которой ты ничего не смыслишь, чудный ребенок, – точно прочитал мои мысли мужчина. Неожиданно он вытянул через стол руку и легонько щелкнул меня по носу, как малое дитя. Не найдя слов, я только ошеломленно моргнула.

К Рою я возвращалась в гордом одиночестве. Меня усадили в карету и без прощаний отправили восвояси. Вернулась затемно, практически в ночь, когда от царившей тишины звенело в ушах. Воздух был прохладен и кристально чист. Ветер гонял сизые облака, похожие на клочья разодранных теней, и в разрывах виднелось обсыпанное звездами абрисское небо. Экипажей перед домом не было, но, судя по тому, что размякшая после сильного дождя дорога оказалась изрезанной узкими подсыхающими колеями, Кайден не соврал – днем к знахарю действительно приезжали люди.

На первом этаже горел свет. И отчего-то, глядя на озаренные окна, в душе шевельнулось нехорошее чувство. Скомканно попрощавшись с кучером и поблагодарив за спокойную дорогу, по влажной траве я направилась к дому. Тихонечко вошла. В кухне чадили свечи и резко пахло солодовым виски. Рой сидел за столом, но даже не обернулся.

– Вернулась? – Он сделал большой глоток из стакана.

Совершенно нелогично я почувствовала себя загулявшей накануне свадьбы и пойманной на измене невестой. По теветской привычке быстро стянула у двери уличную обувь, сунула ноги в домашние туфли и хотела так же тихо, чтобы не мешать хозяину дома, ускользнуть в свою комнату, но он спросил:

– Как твой парень? Больше не пытался тебя убить?

К мелким бесам деликатность! Рой, конечно, мог выставить меня на улицу посреди ночи, но цепляться просто от дурного настроения ему никто не давал права.

– Что-то случилось? Кайден сказал, что к тебе приезжали гости, – стараясь не показывать раздражения, спросила я.

– Гости? – Рой криво усмехнулся.

Он бросил в мою сторону косой взгляд, и тут стало ясно, что знахарь был пьянее, чем могло показаться по твердо звучавшему голосу.

– Вчера ночью умер отец, – ровно произнес он в тишине, и у меня упало сердце.

Несколько раз я тупо открывала и закрывала рот, пытаясь выдавить из себя хотя бы слово, но дар речи не возвращался. Наконец тихо вымолвила:

– Рой, мне так жаль.

– Тебе жаль? – на его губах появилась кривоватая, нехорошая усмешка. – Что ты знаешь обо мне, Голубая кровь? Почему тебе жаль?

– Моя мать умерла от тяжелой болезни несколько лет назад. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь…

– Уверена?

Он медленно поднялся из-за стола. Старался держать себя в руках, но все равно дрожал от ярости, и было понятно, что злился он вовсе не на меня.

– Отец единственный, кто оставался у меня в этом гребаном мире! И теперь он ушел, а я даже не могу приехать на погребальный обряд. Он был прав, я никчемный неудачник! Проклятье!

Стакан с виски полетел в дверцу шкафа. С грохотом раскололся, обдав мебель липкими брызгами. На пол посыпались осколки.

– Ты пьян, – спокойно вымолвила я.

– Точно! – Он ухмыльнулся. – Я рассчитываю пить всю ночь, не хочешь присоединиться?

– У меня непереносимость.

– Что? – Рой невесело рассмеялся. – То есть ты вынуждена переваривать дерьмо, что происходит в твоей жизни, на трезвую голову?

– Верно.

– Ты даже говоришь с его интонацией. – Приятель сделал нетвердый шаг и схватился за спинку стула, чтобы удержать равновесие. – Ответь мне на вопрос, Валерия: много счастья принесла тебе любовь?

– Рой, тебе надо поспать…

– Ответь! – заорал он, выходя из себя. – После того как он тебя чуть не прикончил, ты все еще рада этой своей поганой любви?

Совершенно точно я не собиралась обсуждать с пьяным знахарем перипетии наших с Кайденом сложных отношений. Да и с трезвым, пожалуй, тоже не собиралась.

– Рой, я абсолютно уверена, что завтра ты себя будешь чувствовать по-настоящему скверно. Давай помогу тебе лечь…

Я направилась к нему, чтобы поддержать, а если понадобится, то и взвалить на спину и дотащить до спальни, но он бросил, словно выстрелил мне в живот из арбалета:

– Это был я.

Казалось, между нами выросла невидимая стена. Руки упали. Я сразу поняла, о чем он говорил.

– Я заставил его забыть. – Рой ткнул пальцем себе в грудь. – Когда случился взрыв, он решил, что ты погибла. Понимаешь? Ничего страшнее в своей жизни я не видел. Он ни разу не произнес твоего имени. Но только пил по-черному, потом уходил с отрядами в дикие леса ловить отступников, приползал полудохлый сюда, очухивался, снова пил, и так по кругу. Три гребаных месяца! Он был ни на что не годен, и Огаст хотел лишить его титула.

Кажется, до меня плохо доходил смысл сказанного. Каждым словом, сказанным с ненавистью и злобой, Рой будто обвинял меня:

– Я был тем, кто подлил ему Золотые капли.

– Что эти капли… что они делают?

– Стирают из памяти человека самые мучительные воспоминания.

– И Кайден забыл меня.

– Да.

– Хорошо, – ошеломленно прошептала я, стараясь собраться мыслями. – Все правильно.

– Хорошо? Все правильно? – Он скривил рот. – Голубая кровь, ты не слышала, что я сказал? Он забыл тебя, потому что это я ему помог.

– А я помогу вспомнить.

Пошатываясь, Рой приблизился ко мне, сжал плечи и склонился так, что наши лица оказались на одном уровне.

– Никогда. – От него пахло алкоголем. – Хорошо слышишь? Никогда, ни при каких обстоятельствах его воспоминания о тебе не вернутся.

– Ясно. – Оторопелая и раздавленная, я судорожно сглотнула подступивший к горлу комок слез. – Тогда я заставлю его полюбить меня снова.

– Ты совсем идиотка?

– В таком случае, может, мне тоже глотнуть Золотых капель?! – с яростью выкрикнула я, стряхивая его руки.

Знахарь отступил, с протяжным стоном растер лицо ладонями:

– Меня тошнит от самого себя!

– Ты сделал то, что должен был, – медленно вымолвила я. – Как я могу тебя обвинять? Лучше Кайден без воспоминаний, но живой, чем убивший себя из-за воспоминаний. Не находишь?

Рой смотрел долго, пытливо. А потом вдруг положил руку мне на затылок и осторожно привлек к груди. Мы обнялись, тесно и с болью, так обнимаются близкие друзья, пережившие одинаковую утрату.

– Дурочка, ты слишком добрая, – пробормотал он в мои всклокоченные волосы.

– Ты тоже меня не знаешь. Я эгоистка и вовсе не добрая.

* * *

В Абрисе чувствовалось неизбежное увядание лета. Низкие тучи ложились на рогатые горные пики, и на улице, несмотря на позднее утро, царили сумерки. Частил мелкий дождь. Натянув непромокаемый безразмерный плащ, я вышла во двор и оглядела фасад дома с темными потеками. Со стороны было совершенно незаметно, что горный коттедж превращен в тюрьму.

Присев, прямо на дорожке с помощью стило я нарисовала светлую руну «третий глаз», открывающую колдовство. Знак блеснул розоватым сполохом, а когда погас, на стенах загорелись сотни темных рун, покрывавших дом от фундамента до крыши. Я присвистнула от восхищения. Идеальная магия! Она опутывала жилище, но совершенно не ощущалась. Руки чесались изучить артефакт, создающий подобное сложное колдовство. Стоило потушить «третий глаз», как знаки на стенах тоже исчезли. Прежде чем вернуться в дом, я предусмотрительно затоптала ногой выжженный на земле контур.

Рой проснулся. Растрепанный, болезненно-бледный, он жадно пил из бутылки какое-то снадобье. Судя по виду, знахарь искренне сожалел, что не помер от опьянения еще вчера, потому что сегодня чувствовал себя живым трупом.

– Доброе утро? – ухмыльнулась я.

– Не издевайся, – прохрипел он, оторвавшись от горлышка, и вытер рукавом рот.

– Виски?

– Настойка от похмелья, – болезненно морщась, он снял крышку ковшика, стоявшего на очаге, и дернулся, когда в лицо пахнуло влажным паром. – Что это?

– Острая похлебка по рецепту Валерии Уваровой, – отрапортовала я. – Кайден утверждает, что острая еда помогает от похмелья, но каша деда Вудса – это насмешка над кулинарией.

Стянув дождевик и переобувшись в домашние туфли, я усадила страдающего знахаря за стол и, стараясь не греметь посудой, чтобы у него не звенело в больной голове, принялась накрывать завтрак. Поставила перед Роем миску с похлебкой, нарезала хлеб, выложила на тарелку подтаявшее сливочное масло. Сама уселась напротив и скомандовала:

– Ешь, пока горячее.

От еды шел ароматный дымок.

– Ты проходила курсы идеальных хозяек? – сморщился он от мигрени и снова схватился за бутылочку с пряным травяным снадобьем.

– Нет, – улыбнулась я. – Несколько лет жила вдвоем с отцом. Пришлось научиться готовить.

– Что ты делала на улице? – Рой подул в полную ложку.

– Проверяла, какой замок стоит на доме.

Не донеся до рта ложку, знахарь поднял глаза от еды и одарил меня напряженным взглядом.

– Ты хотел попасть на погребение отца, – пояснила я. – Нам надо разорвать поводок и заблокировать охранное заклятье, чтобы никто не догадался, что ты освободился. Ничего сложного. Я вполне способна разобраться с артефактом, боевая магия, как правило, примитивная. Хотя должна отдать должное тому, кто тебя привязал, – он мастер своего дела. Дом светится от рун, как праздничная гирлянда, но магии совершенно не чувствуется. Почему ты не ешь?

– Я очень смутно помню вчерашний день и совершенно не помню ночь. Даже не помню, когда ты вернулась, – тихо произнес Рой. – Что я еще забыл?

– Не беспокойся, по дому в чем мать родила ты не бегал, – сыронизировала я.

– А что я тебе рассказал еще, кроме того, что мой отец…

Скрывать было глупо.

– Все.

– И ты кормишь меня завтраком? – указал он на тарелку.

– Предлагаешь в отместку отравить тебя? – невесело усмехнулась я и постаралась поскорее перевести беседу на менее болезненную тему: – Когда тебе надо выехать, чтобы успеть на обряд?

– На закате крайний срок.

– Тогда поторопись. У меня времени всего полдня, чтобы разобраться в чужой магии.

Я не выпустила знахаря из-за стола, пока он не доел все до последней ложки. Кажется, после острой похлебки и ударной дозы снадобья Рой действительно почувствовал себя относительно сносно. Бледность ушла, хотя под глазами все равно лежали черные круги, а руки мелко дрожали.

Из своей спальни он принес в кухню окованный металлом ларец со знакомым знаком Вудсов на стенке. Когда я откинула крышку, то обнаружила там лежавший в деревянной колыбели шар, покрытый поблескивающими рунами.

– Ладно… Помогите мне, светлые духи… – быстро помолилась я, растирая ладони, а потом взяла сферу в руки. Она оказалась почти невесомой, и удержать ее в воздухе перед собой не составило труда.

Как и все обладатели природного дара Истинного света, во время колдовства я начинала светиться. Собственной магии видеть не могла, но считала, что зрелище было жутковатым, и искренне недоумевала, почему те, кто следил за моей работой впервые, восхищенно открывали рты.

– У тебя цвет изменился, – вдруг вымолвил Рой.

– Знаю, – отозвалась я, пытаясь понять, как вскрыть шар. – Только чистый магический свет – серебристый.

– Скрываешь двуликость?

– Не то чтобы… Люди видят шрам на ладони и не задают вопросов, но сейчас я в академическом отпуске. Не хочется думать о том, что через пару месяцев придется колдовать в общих лабораториях.

Щелкнула пальцами, и сфера раскрылась, пыхнув злобным алым сполохом. В нижней половине лежали белые пластины с рунами. Некоторые уже не горели, видимо, их тушили одну за другой, с каждым послаблением наказания. По приказу пластины отделились от корпуса и развернулись ко мне.

– Ты мне доверяешь? – покосилась я на Роя, наконец отыскав нужный знак. Дожидаться ответа не стала, просто взяла стило и острием провела по нужной руне. Свечение моментально погасло, на пластине остался черный выжженный контур, а приятель навалился на стол. Он пытался победить силу притяжения, упирался руками, но короткая борьба оказалась проиграна. Рой прилип щекой к деревянной столешнице. По ошибке я потушила руну, которая ослабляла поводок.

– Ой! – поспешно пробудила ее обратно.

– Господи, ты точно понимаешь, что делаешь? – проворчал бедняга, потирая отбитую челюсть.

– На самом деле не особо, – пошутила я и погасила на пластине соседний знак. – Как теперь?

Рой выпрямился, потом со странным видом потер шею, повел плечами, словно проверяя, не тянет ли удавка. Наконец после долгого молчания он резюмировал:

– Ошейник исчез.

– Хорошо. Теперь ты свободен, – объявила я. Пластины с рунами вернулись на место. Шар закрылся, лег обратно в выемку на деревянной подставке и потух.

Знахарь выглядел обескураженным. Наверное, подобным образом чувствовали себя все люди, которым неожиданно помогли исполнить мечту, а когда она оказалась близкой и доступной, не понимали, что делать дальше.

– А как назад? – только и спросил он.

– Когда вернешься, я подвяжу поводок. Артефакт, конечно, хорош, но все равно довольно прост. Что ты хочешь от боевой магии? – пожала я плечами, как будто знахарь действительно разбирался в тонкой разнице между созидательным и разрушительным колдовством.

– Валерия… – вдруг он запнулся и спросил: – Как тебя называют в Тевете друзья?

– Лерой. Желаешь приобщиться?

– Лерой, поедешь со мной к отцу?

Вопрос прозвучал неожиданно, и я замерла, не донеся артефакторное стило до чехла.

На занятиях по традициям Абриса нам говорили, что в отличие от Тевета, где разжигали магические погребальные костры, в параллельном мире усопших предавали земле. Рыли могилы, ставили надгробия. Не знаю, что хуже – видеть, как дорогой тебе человек сгорает дотла или как его зарывают в землю. В любом случае даже врагу не пожелаешь пережить в одиночку страшное прощание.

– Вернемся быстро, дня через три, и ты сможешь работать дальше над артефактом. – В глазах знахаря застыла нечеловеческая тоска. – А если захочешь, на обратном пути завернем на магический рынок Спелиш. Он один из крупнейших на северном материке…

– Рой, – мягко перебила я друга.

– Что?

– Конечно, я поеду с тобой.

Люди по-разному переживают утраты. Я от горя немела, перемалывала, перебаливала глубоко внутри, не позволяя никому лезть в душу. В этом мы с Роем были похожи. Он делал вид, будто ничего страшного не случилось и в поездке на другой конец северной долины не было ничего особенного.

Вещей взяли с собой немного – смену белья и одежды. Я еще спрятала на дне заплечной сумки магическое стило, а разбитое «Сердце Абриса» закрыла в ящичек из-под инструментов и опустила в тайную нишу в стене, куда прошлой зимой меня саму прятал знахарь.

В Тевете с путешествиями было просто. Если здравники не запрещали магические перемещения, то через специальные ворота можно было добраться до любого места на всех трех континентах. Разве что в Выжженную пустошь не доставляли. Полчаса, и ты уже не в столице, а где-нибудь на Кайманских островах. В Абрисе нам предстояло целую ночь трястись в карете по разбитым горным дорогам. До соседнего городка добрались только в сумерках. На омнибусной станции наняли экипаж.

Когда за окном сгустилась темнота, со скальной высоты мне открылся удивительной красоты вид. Внизу, похожая на кусок черного неба, обсыпанного мириадами сверкающих звезд, раскинулась северная долина.

– Долина тоже принадлежит Вудсам? – не удержалась я от вопроса.

– Впечатляет?

– Не то слово. Не верится, что Кайден рискнул всем этим ради нас. Может, поэтому из всех своих воспоминаний он предпочел стереть воспоминания обо мне? – невесело пошутила я.

– Я думаю, что он сломал бы мне челюсть, если бы хоть на минуту вспомнил, кто ты.