Последняя сказка Лизы

Сиротливые фрагменты красноречиво повествовали об этой отдельно взятой трагедии. Балалайки, расписанные самим Врубелем, посуда в «русском стиле», печки с керамическими образцами, балконная дверь с медведем, цветами и рыбками, панно с изображением Садко, несущегося по воле белых птиц…

Обход небольшого помещения музея занял не более получаса. Дольше всего я задержалась перед порталом двери с Георгием Победоносцем в воинских доспехах и на белом коне. У ног героя извивался пронзённый и поверженный дракон с обиженным детским удивлением на морде. У Георгия же вид был, как и положено, победоносный.

Я вышла из музея с ощущением потери, которым очень хотелось поделиться с Владом. Думаю, он бы понял меня. Но его нигде не было.

Оглянулась на крылечко, навес над которым поддерживали витые звери, чтобы издалека оценить реставрацию. То, что дама из комиссии назвала драконами, больше напоминало саламандр. Длинные и узкие пронырливые тела, несколько пар толстеньких лапок, плоские мордочки. Крыша «Теремка» покоилась на их спинах, а по центру драконо-саламандры с двух сторон держали круглый овал, похожий на зеркало. Кажется, это были огненные существа, хотя точно утверждать я бы не стала: навес ещё не прокрасили, свежая резьба тускло отсвечивала на солнце бледно-жёлтым деревом.

Сухой морозный воздух вдруг прорезал крик. Кричали со стороны храма, но настолько глухо и издалека, что не разобрать: вопль мужской, женский или вообще – стонет птица? Я резко оглянулась, но всё тот же белый снег слепил глаза, а из приоткрытой двери музея раздавалось многоголосое бормотание.

– Спокойно, – сказала сама себе. – Если ещё больше проникнешься этим местом, то будут мерещится наяву целые мистические сцены. Оставь фантазии для своих сказок.

Я всегда себе это повторяла, когда чудилось что-то странное. Например, что в темноте кто-то стоит за занавеской. Или прячется в шкафу среди моих платьев. Как правило, вся мистика оборачивалась шуршащим пакетом, залетевшим в балконную дверь, или шелестом футболок, скользящих с прогнувшейся полки. Сейчас до меня вполне могли донестись… Например, обрывки радиопередачи.

Тем не менее Влада уже найти мне бы не помешало. Стоило вернуться к храму. Но странности ещё не закончились. Как только я сделала пару шагов к холму, за спиной чей-то шипяще-свистящий голос долго, но явно протянул:

– Беги, дево-ч-ч-ч-ка, беги. Проссс-нул-ссс-яяя. Мы его задерж-ж-жим… С-с-спасайся…

Я обернулась, но, как и следовало ожидать, никого там не было. Кто-то плотно притворил дверь «Теремка», и даже гул голосов из него иссяк. Только драконы-саламандры в тишине равнодушно смотрели мимо меня круглыми глазами, искусно вырезанными из дерева.

– Радио, – зачем-то сказала им строго. – Это было радио… Из какой-то машины. Стоянка – недалеко.

Более настойчивый глухой, протяжный стон ухнул с холма. Казалось, что земля под ногами содрогнулась. И опять – ничего. Мгновение назад казалось, что от звукового толчка храм опрокинется с горы, а теперь опять – снег, солнце, безмолвие. И как это всё нужно понимать, скажите?

Я сунулась в сумочку за мобильником, но тут же вспомнила, что Влад до сих пор не отдал мне телефон. В поисках мужа обошла несколько раз вокруг неосвящённого Храма. Вышла к машине за ворота заповедника, она оказалась наглухо закрытой. Попробовала посмотреть сквозь окна: не заснул ли он, но стёкла были мутные, и салон просматривался неважно.

Кричать здесь было как-то неудобно, и я решила подождать Влада на том, месте, где мы расстались. К этому времени продрогла и устала. Поэтому начинала уже одновременно злиться на мужа и бояться, что с ним что-либо случилось. А потом… Потом мне почему-то пришла мысль все-таки заглянуть в одно из разбитых окон храма. Я неуклюже вскарабкалась по строительному мусору, засыпавшему бетонный приступок, немного подтянулась на сразу мелко задрожавших руках.

И сразу его увидела. Влад сидел на полу в круге пыльного света, спрятав лицо в колени. Мне опять стало страшно. Во рту резко стало сухо и нечего глотать, как всегда бывает накануне беды. Я почему-то целую минуту не могла сказать ни слова, зависая в полном оцепенении на стене храма, расписанного Рерихом. В себя меня привели ломившие в плечах руки, которые тут же онемели и грозили больше не слушаться меня. Тогда я закричала прямо в немой провал окошка.

– Влад! Влад! Ты как там?!

Удивительно, но вопреки моим опасениям, Влад тут же вскинулся, и, щурясь от солнечного луча, залившего глаза, обрадовано крикнул в ответ.

– Лиза! Лизонька!

Когда я поняла, что висеть таким образом больше не в силах, то рухнула вниз, сообразив на лету сгруппироваться, чтобы не попасть на подозрительную кучу мусора, мимо которой взбиралась наверх. Приземлилась вполне удачно и пока отряхивалась, из того же окна вывалился Влад, чуть не сбив меня с ног.

– Зачем ты полез туда? – удивлённо спросила я, убедившись, что он цел и невредим. – А главное: почему сидел там всё это время?

– Драконы, – вдруг выдохнул Влад. – Они загнали меня.

– Какие драконы?

С перекосившимся лицом он махнул рукой в сторону «Теремка».

– Те самые резные фигуры, напоминающие саламандр? – когда поняла, удивилась я.

– Они сказали, что больше ни один храм меня не примет. Место князя Менишева свободно, сказали они.

– Тело князя Менишева выбросили из усыпальницы сразу после революции, когда народ пришёл грабить усадьбу, – сказала я. – Ходят слухи, что крестьяне тайком перехоронили его где-то в лесу. Под берёзками. Влад, если на то пошло, то место князя свободно уже много десятилетий как. Сто лет, как свободно!

– Знаю. – согласно и уже немного раздражённо кивнул муж. – Всё это лишено какого-либо смысла…

– Ты заснул, Влад. Полез искать место усыпальницы и устал. Тебе приснилось.

– Приснилось? – муж посмотрел, как на внезапно спятившую. – Как вообще в таком месте можно было заснуть и как такое вообще могло присниться?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Но другого объяснения у меня нет. Ты как себя чувствуешь?

– Да вообще-то удивительно нормально для всего этого.

Влад описал в воздухе неопределённый круг рукой

– Машину вести сможешь? Далеко до отеля, который ты забронировал? Лучше добраться туда, пока не стемнело.

Это место мне уже не казалось таким уж замечательным. Честно говоря, единственное, чего сейчас хотелось: оказаться где-нибудь подальше отсюда.

Он прислушался к тому, что, очевидно, происходило у него в голове, и уже уверенно ответил:

– Да, судя по всему, смогу.

***

Вскоре вдоль шоссе потянулись редкие деревья, постепенно переходящие в густой и довольно мрачный лес. Темнота за окнами авто становилась непроницаемой, радио, попытавшись выдать несколько прерывающихся случайных аккордов, замолчало окончательно.

В лобовое стекло нашего автомобиля густо повалил снег. Влад с трудом держал машину на скользком шоссе. Нас мотало из стороны в сторону, и в какой-то момент занесло вбок, потащило, резко развернуло. Взвизгнули тормоза, Влад включил аварийку, выскочил из машины, громко и напряженно стукнув дверью. Затем сел на корточки под густо валившим снегопадом и нервно закурил.

Я вышла за ним.

– Влад, – тихо позвала мужа и опустила руку на белые хлопья, тут же покрывшие его тёмную макушку. – Хоть капюшон-то накинь.

На меня снизу вверх глянули два зелёных, пронзительных до густой бирюзы глаза. Я отшатнулась и убрала руку. Глаза мужа были серыми, и это я знала наверняка. Незнакомец с лицом Влада, но абсолютно чужими глазами, смотрел внимательно и зло. Разглядывая, как будто видит впервые, и приходя в ярость, узнавая.

После я много раз в своей памяти возвращалась к этому моменту и никак не могла найти ответа: почему всё началось именно тогда? Что послужило «спусковым крючком» для того, чтобы появился первый демон. Пустая усыпальница князя? Тёмный лес и затерявшаяся в густых снежных хлопьях дорога? Радио, хрюкнувшее напоследок что-то вроде: «А теперь мы послушаем…»? Резкий рывок развернувшейся на скользкой шоссе машины? Страх? Отчаянье? Усталость? Всё вместе?

Искала и не находила ответа. Это просто случилось. Без всяких тревожных звонков и предпосылок. Как расплата за несколько самых счастливых месяцев моей жизни.

– Отстань! – непривычно резко сказал Зеленоглазый. – Ты совсем дура? Не понимаешь, что мы могли погибнуть?

В его голосе появились истеричные ноты. Во время наших путешествий мы не раз попадали в сложные ситуации, но муж оставался хладнокровен и относился ко всему со спокойным юмором. «Ничего страшного не случилось», – показывал всем своим видом.

Влад выбросил сигарету, которую он уже докурил до основания, но остался сидеть на корточках, теперь уже уронив лицо в колени. Его голос доносился глухо, и я едва различала, что он говорит.

– Не могу сесть за руль. Я не справлюсь.

Захотелось его обнять, но зеленоглазая тень застыла между нами.

– Владушка, – мой голос чуть дрожал. – Ты же не раз водил машину на экстриме. И всегда оставался большим молодцом. Мы не можем сидеть на обочине и ждать, когда нас засыплет снегом. Мне холодно. Замёрзнем.

– Это всё из-за тебя! – он приподнял голову и снова сверкнул на меня бирюзовым огнём. – Какого лешего тебе понадобилась эта поездка? Я устал, я целую неделю работал. И теперь, вместо того чтобы спокойно смотреть на диване в тепле какой-нибудь фильм, должен с риском для жизни тащиться в твой дурацкий город.

– Но ты сам предложил, – удивлению моему не было предела.

– Потому что ты захотела, – заорал на меня незнакомец с зелёными глазами.

Мне показалось в темноте, что от его рта в разные стороны полетели слюни. Это было и страшно, и омерзительно.

– Хочешь ехать, веди машину сама. Больше не могу.

– Я не умею.

У меня, действительно, не было ни прав, ни желания их получить.

– Ты же знаешь, что боюсь водить.

– А я, значит, должен?! Принцесса какая нашлась! Иголочка! Я тебе, кто? Личный водитель? По первому желанию должен срываться и везти? Выкуси!

Перед моим лицом возникла большая, искусно скрученная фига. Над указательным пальцем торчали вздыбленные волосины. Я посмотрела на фигу, но решила пока не обижаться. Тем более что ситуация казалась какой-то ненастоящей.

– Какая муха тебя укусила? Что с тобой?

Зубы начали отбивать барабанную дробь.

– Пойдём хотя бы в машину. Там всё-таки печка.

Фига убралась от моего лица. Жить стало немного легче. По крайней мере, не так обидно.

– Иди, иди, грейся! – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, сказал Влад. – Принцессы должны жить в тепле, так ведь? А я не пойду. Не могу.

В интонации явно прочитывалось капризное «Замёрзну тут, назло тебе». Я заскочила в машину. Когда зубы перестали отстукивать навязчивый ритм, чуть приоткрыла дверь и сделала ещё одну попытку образумить мужа, вдруг ставшего не похожим на самого себя.

– Влад! Хватит там сидеть! Давай выпьем горячего кофе с бутербродами! У меня же есть! – радостно вспомнила я.

И полезла за термосом.

– Пей свой кофе сама, – откуда-то из холода и темноты рявкнул Влад. – Я не буду.

Открыла термос, чтобы соблазнить мужа запахом кофе. Он все так же сидел на корточках, вслушиваясь в происходящее внутри него. Когда около лица оказался открытый сосуд, из которого соблазнительным горячим паром вырывался густой кофейный аромат, он словно озверел. Внезапно ударил по термосу, и кожу на моих ладонях ошпарило пролившимся чёрным кипятком.

От неожиданности я закричала, а Влад в уже каком-то диком остервенении жахнул по термосу ещё раз, чтобы выбить его окончательно. Кофе, радостно паря, впитался в быстро таящий снег. Почему-то было очень больно смотреть, как чёрное и горячее смешивается с белым и холодным. Больно и физически, и морально.

Но Влад внезапно пришёл в себя. Всё ещё нервно, но все-таки поднялся. Хлопнул дверцей и включил зажигание. Не говоря ни слова. Машина стояла и фырчала на обочине внезапно вымершего шоссе. Я подула на обожжённые руки и подняла со снежного крошева термос. Он показался обидно лёгким. Всё в той же оглушительной тишине боком протиснулась на своё место.

Снегопад прекратился так же внезапно, как и начался. Влад тронул авто с места. Я неудобно сжимала коленями термос, боясь пошевелиться, чтобы снова не навлечь на себя гнев незнакомого зеленоглазого существа, которое расположилось вдруг в моём муже.

Мы въехали в город. Сначала замелькали домишки частного сектора, потом вдруг из утреннего тумана величественно выплыл огромный храм, вкусно высившийся на горе. Как вишня на торте.

– Я хочу есть, – наконец-то прервал затянувшиеся молчание Влад. – Кажется, вон там есть магазин.

В ночном минимаркете, кроме нас, не было посетителей. Мы набрали в корзинку пышного хлеба, копчёной колбасы, немного белого сыра, и, подумав секунду, взяли ещё окорочка-гриль – уж очень румяная, по-хорошему прожаренная корочка светились сквозь покрывавшую их прозрачную плёнку. На кассе сидел симпатичный и сонный парень. Он посчитал наши покупки и назвал цену. Влад протянул ему пятитысячную бумажку.

– Извините, у меня нет сдачи, – устало, но вполне доброжелательно сказал кассир. – Может, есть деньги мельче?

У меня были купюры помельче, и я полезла за кошельком. И чуть не выронила его, потому что раздался резкий крик Влада. Я сначала даже не поняла, что так истерично визжит мой муж. Зелёный огонь в его глазах вместе с криком отскакивал от полок и поднимался к потолку маркета. Словно крик баньши уничтожал вокруг всё живое.

Что именно кричал Влад, я потом так и не могла вспомнить. Что-то вроде: жулики так и норовят обмануть и обругать, кассиру не стоило хамить ему, Владу, потому что он, Влад, сейчас вызовет полицию, чтобы зарегистрировать мошенничество и оскорбление. Всё это он перемежал через слово матерщиной с. доселе не замеченным мной удовольствием. Словно освобождался от чего-то тяжёлого, изнутри давящего на него, переваливая груз на тех, кто находился рядом.

Ещё одна, теперь уже совершенно необоснованная истерика? Может, муж заболел?

– Влад, – я тронула за рукав куртки, он грубо дёрнул рукой:

– Ну, что ты владкаешь? Иди ты со своим владканьем, знаешь куда?!

Под этим криком кассир судорожно достал, очевидно, личное портмоне и торопливо отсчитал сдачу. Муж удовлетворённо хмыкнул, собирая мелочь, подхватил покупки и пошёл к машине. Я все ещё в шоке поплелась за ним. Просто представления не имела, о чём можно говорить в такой ситуации. Если бы я попала под шквал неистовых ругательств постороннего человека, просто навсегда исчезла бы из радиуса его воздействия. Как быть в подобной ситуации с собственным мужем, представления не имела. Было стыдно перед доброжелательным парнем.

Навигатор, направляя наше авто по извилистым закоулкам, вывел к двухэтажному коттеджу. Светом от фар высветило адрес на высоком заборе: тот самый дом, который нам был нужен.

– Посмотришь? – даже слегка весёлым голосом, словно ничего не произошло, спросил меня Влад.

Вылезать из тёплого салона не очень хотелось, но я кивнула. Ещё день назад могла покапризничать и попытаться выменять эту вылазку на поцелуй, но сейчас во мне расползался липкий страх. Не знала, какие слова могут вызвать очередной взрыв истерики.

После тщетных попыток вызвонить кого-нибудь в пимпочку звонка на воротах, я тронула створку. Ворота отворились, явив тщательно расчищенную от снега дорожку. Дверь в коттедж оказалась такой же, как всё здание: узорчатой и новой. Во влажной набухлости воздуха витал запах свежевыструганного дерева.

Но заходить в этот с любовью обустроенный дом я вовсе не спешила. Что-то удерживало меня на пороге, наверное, странная тишина, которая ощущалась даже через стены. Я собиралась позвать Влада, но удержалась. «Опять орать начнёт», – промелькнуло на периферии сознания.

Оказалось, что неожиданные истерики мужа пугают меня сейчас больше, чем мёртвая тишина в окнах чужого дома. Я толкнула дверь, и она отворилась сама собой, так же, как и ворота до этого. Теплом полыхнуло из просторного холла.

Мягкий свет от множества электрических лампочек, глазеющих из-под потолка, обтекал несколько пузатых диванов и большой стол – непременные атрибуты любого холла, так же, как и распластавшийся по стене телевизор. Экран безмолвно мелькал картинками, кажется, при выключенном звуке шли какие-то новости. Вещи выдвинулись вперёд, заслоняя почти потайную лестницу, ведущую наверх, очевидно, в спальные номера.

– Привет! Есть кто здесь?! – наконец-то догадалась крикнуть я.

Ответом была всё та же тишина. Я ещё немного потопталась на пороге, заглянула в просторную кухню, за которой угадывалась прачечная, и даже слышалось тихое, мерное гудение стиральной машинки. Настолько монотонное, что сливалось с тишиной. Чайник на кухонном столе был горячий. Тут же маячили банка с растворимым кофе и сахарница, словно специально выставленные для нас. И две чистые кружки с весёлыми красными пятнами на белом фоне, и две чайные ложечки.

Я вернулась в холл и ещё несколько раз послала в никуда свой беспомощный «Привет!». Тишина, преследующая меня всю дорогу, в этом доме уже конкретно угнетала.

Кто-то сзади положил мне руку на плечо, и я непроизвольно вскрикнула. Влад поморщился:

– Да я это, я, перестань вопить.

– Влад, – пролепетала я, – тут, кажется, совсем никого нет. Мы одни в этом отеле.

– Замечательно! – серые глаза моего мужа опять внезапно полыхнули зелёным огнём. – Никто не будет нам мешать, а за номер мы все равно заплатили. Пойдём выбирать тот, что нам больше понравится.

Он весело, но как-то совершенно не похоже на себя, подмигнул мне. Как-то… Похабно. Не игриво, не интимно, как раньше. Именно похабно, как пьяный матрос уличной девке. Словно мы были совсем незнакомы.

На втором этаже оказалось пять небольших, подготовленных к приезду постояльцев номеров. Все комнаты были гостеприимно распахнуты, все кровати застелены свежим бельём. В душевых комнатах стопками лежали свежие полотенца всех размеров и предназначений.

– Вот видишь, – сказал Влад, бухнувшись на кровать в угловом номере. – Нас здесь ждали.

Я немного помялась:

– Мне как-то не по себе.

– Почему? – спросил муж, уже прикрыв глаза.

Чувствовалось, что он действительно вымотан и от дороги, и от чего-то, не дающего ему покоя изнутри.

– Где хозяин? Где остальные постояльцы? Почему здесь все нараспашку?

Влад недовольно сел на кровати:

– Ты предлагаешь ночевать в машине?

Я отрицательно покачала головой. Ночевать в машине было выше и моих сил.

– Ну, тогда – всё. Располагайся, пока машину во двор загоню. Там ворота тоже не закрыты на замок. Я проверил.

Влад нехотя поднялся и вышел, а через несколько минут со двора послышался скрип ворот, а затем урчание мотора. Я скинула свою бежевую пуховую куртку, объёмный шерстяной шарф крупной вязки, затолкала в рукав шапочку с помпончиком. Разворошила пакет, который захватил с собой Влад, выложила на журнальный столик и колбасу, и хлеб, и окорочка. Обрадовалась, когда обнаружила, что мы купили ещё и печенье, о котором я забыла.

Лучше поужинать с горячим чаем или кофе, но тащить вниз всю эту снедь… Не то, чтобы я устала, хотя и это тоже. Честно говоря, становилось неуютно от мысли, что придётся пить из чайника, который неизвестно кто подогрел перед самым нашим приходом. Под беззвучное мелькание картинок телевизора, который тоже был включён непонятно кем. Не нашлось бы такой силы, которая заставила бы меня протянуть руку к пульту и погасить экран.

Чувствовала я себя, как Машенька, зашедшая в пустой домик трех медведей. С одной лишь разницей в том, что я испугалась заранее, не дожидаясь призрачного хозяина. Который, кстати, с такой же вероятностью мог оказаться и медведем.

– Вот дерьмо! – на пороге стоял Влад, обжигая меня бирюзовым взглядом.

У него был вид глубоко пьяного человека. Ещё сутки назад я бы посмотрела на эту картину маслом с удивлением, но теперь только вжала голову в плечи.

– Дерьмо! – смачно и с удовольствием повторил Влад, и стукнул кулаком по столу. Все наши припасы, которые я выложила на этот стол, разлетелись в разные стороны.

– Зачем ты так? – все-таки пискнула я.

– Не делай всё мне назло!

На самом деле, мой муж употребил гораздо более грубое слово.

– Ты в магазине кинулась на защиту поддонка, который нахамил мне и пытался обмануть!

– Он не сказал ни единого грубого слова! Это ты кричал, как сумасшедший. Мне было стыдно! Первый раз в жизни мне за тебя было стыдно, – я тоже сорвалась на крик, потому что не поддаться этому безумию было невозможно.

– Ты… – мне показалось, что от Влада вязко и тошнотворно потянуло перегаром.

«Где бы он успел выпить? Он же весь день и весь вечер за рулём. Он только что был абсолютно трезвый!». Пьяное безумие из глаз Влада тут же исчезло.

– Ты только и ждёшь, чтобы унизить меня. Я кажусь тебе жалким?

Он схватил меня за руку.

– Скажи, падла, я – жалкий?

– Это сон, – пробормотала я ему в лицо, – это просто дурной сон.

Не слушая моих лепетаний, Влад потащил меня к двери, распахнул её и сунул мне в руки мою куртку и сумочку.

– Убирайся с глаз моих, дрянь!

Мне действительно захотелось немедленно убежать отсюда. Куда угодно, только бы не видеть и не слышать бреда, который наращивал обороты. Доберусь до автобусной станции на такси, вернусь домой. А там, в привычной обстановке, кошмар рассеется. Но я почувствовала, что сумочка гораздо легче, чем обычно, и уже скорее по многолетней привычке раскрыла её.

– Влад, – сказала я растеряно, – а где мой кошелёк, ключ от дома и телефон?

– Фигу тебе! – заржал зеленоглазый незнакомец с лицом Влада похабным смехом. – Добирайся, как хочешь, а я посмотрю. Увидим, кто кого не достоин. Узнаем, кто за кого теперь будет заступаться в маркетах.

Я начала говорить, как с тяжелобольным или маленьким ребёнком, тщательно и ласково выговаривая каждое слово:

– Но на улице ночь, как же я пойду и куда? Без денег, телефона и ключей от дома?

– Вот-вот, – опять раздался гогот, в котором явно ощущалась некая смесь лошадиного и трактирного. – Валяй, топай отсюда.

И муж двинулся в моём направлении, а так как его намерения были непонятны, но не сулили ничего хорошего, я выскочила в коридор. Тут же нырнула в ближайшую открытую комнату. Слава богу, она закрывалась изнутри. Влад (или то, что жило в этот момент в моём ироничном, светлом, интеллигентном Владе) несколько раз бухнулся всем телом в закрытую дверь и успокоился. Из коридора раздались удаляющиеся шаги, и стало пронзительно тихо.

Сердце колотилось так, что казалось: уж точно в эту ночь не усну. Но стоило коснуться головой подушки, как сразу провалилась в тяжёлый сон. Одетая, с курткой и сумочкой, которые так и не выпустила из рук, я уснула на кровати в отеле призрачного хозяина. Одна, больше всего на свете боящаяся и ненавидящая любимого мужа.

Проснулась через несколько часов, в окне всё ещё стояла темень. Прислушалась к тишине в коридоре, встала и подошла к двери. Чуть приоткрыла её, стараясь не издать ни шороха, коридор был тёмен и пустынен. Только откуда-то снизу доносились невнятным гудением голоса. У меня возникло ощущение, что собеседника два.

На цыпочках прошла к лестнице, в любой момент готовая опять ускользнуть в комнату, которую про себя уже называла «своей». Чуть свесилась вниз, прислушалась.

Разговаривали, действительно, двое. Я узнала голос Влада, обычный, только напряженный, второй напоминал юношеский. Он словно ломался, срывался то в хрипотцу, то в визгливые нотки.

– Оставь её в покое. – Настойчиво сказал голос Влада. – Тебе не хватило в прошлый раз?

Юнец похабно заржал, и, клянусь, этот смех я уже слышала сегодня. Только смеялся так непривычно мой муж.

– Да ладно, ты че?! Тут же как специально пусто сегодня! Отчего бы нам не оторваться по полной?! Можно и Генриха позвать, он такое ситуации очень любит. И благодарен тебе будет, сам знаешь как. А быть кредитором Генриха – это спасает от множества неприятностей, так ведь?! Та-та-да-дам! Бонус!

– Это ты всё подстроил? – все так же тихо, но твёрдо спросил Влад.

– О чём ты? Меня здесь не было, и ты это прекрасно знаешь, – юноша перестал ржать, но теперь уже мерзко хихикал.

По этому хихиканью я живо представила, какая у него прыщавая, нечистая физиономия и блудливый взгляд.

– Где хозяин? – мой муж прервал хихиканье мальчишки.

– У хозяина появились срочные дела! – судя по всему, юнец совершенно не боялся Влада, хотя в голосе мужа появилась угроза.

– Какие дела?

– Тебе-то что? Какие-то важные. Главное, отель-то – пуст! Можно делать всё, что угодно, никто её не услышит. Обещаю, что после того, как мне будет достаточно, я оставлю тебя в покое. Ненадолго, но оставлю. А если мы ещё и Генриха позовём! Только без Берты, ладно?