Студёное море

Алексей Васильевич работал много и целеустремленно. На днях посетил царского наместника Архангельска и долго беседовал с ним по всем вопросам, которые волновали его, как воеводу Мангазеи. Затронул и вопросы, связанные с указом царя Алексея Михайловича о снаряжении государевой морской экспедиции на Новую Землю за серебром.

Наместник – типичный московский князь солидного возраста с красивым лицом и царственной осанкой. Легкая седина придавала ему некую пикантность. Он с интересом и вежливо, не перебивая, выслушал гостя. В конце беседы тактично намекнул, что готов оказать содействие в постройке морских судов (поморских ладей и кочей), выделив для этих целей определенную сумму денег из городской казны.

– Как не помочь молодому государю в его начинаниях, – сказал в заключении князь. – Да и нашему поморскому краю в том польза будет немалая. Богатства севера надо осваивать нам самим, не дожидаясь, когда их начнут прибирать к рукам иностранцы… При случае так и передайте царю!

Воевода поклонился, пожал протянутую руку и, довольный приемом, быстро удалился из кабинета градоначальника. «Теперь у меня есть основание и возможность на строительство не менее двух ладей и трех кочей, которые составят основу морской экспедиции, – думал он по дороге домой. – Завтра же поговорю с Афанасием Петровичем о постройке судов». Настроение воеводы было хорошее, а когда он приехал домой, оно значительно улучшилось. Жена сообщила ему радостную новость:

– Алёша, поздравляю тебя, – улыбаясь, сказала она и поцеловала. – Скоро ты будешь отцом, я беременна!

– Вот это новость, так новость! – обнимая и целуя жену, воскликнул Алексей Васильевич. – Слава богу!

На следующий день утром он привез лучшего в городе доктора с немецкой фамилией Браун, который побеседовал с Олей и провел необходимое в таких случаях обследование.

– Беременность проходит нормально, – заверил он молодоженов. – В случае необходимости – присылайте за мной. Буду рад помочь.

Получив гонорар, он любезно откланялся и стал спускаться по винтовой лестнице вниз. Воевода тотчас же распорядился отвезти доктора в его больницу. Сам Алексей Васильевич остался дома, чтобы ещё раз порадоваться этому событию в их семейной жизни.

Утром следующего дня к Дарье пришла Евдокия. Во время стирки белья Дарья по секрету шепнула своей подруге:

– Наша боярыня на сносях!

– Да ты что? – обрадовалась Евдокия. – Вот и славненько! Бог знает, что делает…

– Доктор приезжал, – снова шепотом заговорила Дарья. – Полный такой, солидный, с закрученными в кольца усами и кожаным баулом. Разговаривал не по-нашему…

– Как я рада за нашу боярыню, – с восторгом сказала Евдокия. – Мне тоже ребеночка хочется, ой как хочется…

Она вытерла полотенцем руки, подняла их вверх и вытянулась в струнку, отчего её полные груди с силой уперлись в белую кофточку.

– Если постараешься, и у тебя все получиться, – глядя на возбужденное лицо подруги, сказала Дарья.

– Стараюсь и каждый день молю Бога!

Дарья обняла Евдокию.

– Вместе молиться будем. Верю, что Господь услышит наши молитвы.

Евдокия ушла от Дарьи радостной и уверенной, словно у нее выросли крылья.

Вечером, придя в свою коморку, Дарья вспомнила обещание, данное подруге. Она зажгла лампаду, постелила на пол домотканый коврик, опустилась на колени перед иконой Иисуса Христа и с жаром стала отбивать поклоны. Одновременно с поклонами она шептала губами молитву о счастье брака, которую знала наизусть с детства: «Рождество твое, Богородица Дева, развести всей вселенной: из тебе бо возсия Солнце правды Христос Бог наш, и разрушив клятву, дяде богословие, и упразднив смерть, даровал нам живот вечный».

Когда Дарья почувствовала в теле упругость, а в душе умиротворение, то встала, благоговейно посмотрела на икону и, сотворив крестное знамение, произнесла:

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь!

Потом долго смотрела на горящую лампаду, освещающую спокойный лик Всевидящего Бога, и когда её мысли оставили все земное, тихо произнесла слова молитвы: «Боже, милости буди к нам грешным, Евдокии и мне – рабе Божьей Дарье».

После этого она отвесила Богу поясной поклон, погасила лампаду и со спокойной совестью легла спать. Во всем доме наступила тишина. Только во дворе все ещё дружно лаяли собаки.

4

Утром за завтраком Алексей Васильевич решил узнать у Афанасия Петровича о возможностях судоверфи сына. Он понимал, что без строительства новых морских судов для снаряжения морской экспедиции не обойтись.

– Может ли Ваш сын взяться за строительство судов для плавания по Студёному морю до Новой Земли? – спросил он купца.

– Возможности у него большие, – ответил Афанасий Петрович. – Есть опыт строительства поморских ладей и кочей, на которых наши люди ходят на Соловки, остров Колгуев, Новую Землю и даже на Грумант. Проблемы на верфи возникают обычно из-за нехватки строительных материалов, особенно зимой. Поэтому Ваши вопросы надо решать непосредственно с ним.

– Не доверяет родителю? – улыбнулся воевода.

– Да как Вам сказать, – продолжал купец. – Молодежь нынче пошла другая, самостоятельность любит, а при решении вопросов – практична! Как дело касается денег, так сразу берут в руки счеты… Для них мы – старое поколение, все делаем не так!

– Ну, тогда мы едем к нему, – решительно заявил воевода. – Вы со мной?

– Пожалуй, лучше будет, если Вы решите все вопросы с ним вдвоем, без меня. Я готов Вам помочь в других делах. Например, подготовить оснастку для судов, подыскать хороших кормщиков и с их помощью сформировать судовые команды, заранее заготовить ружья, патроны, порох, одежду, обувь, провиант и прочее. Все это можно сложить до времени у меня в лабазе.

– Тогда по рукам! – сказал Алексей Васильевич. – Ближе к весне обсудим это дело.

Он быстро встал из-за стола и решительно направился к выходу. Порфирий, как всегда, «с ветерком» доставил хозяина к судовой верфи, раскинувшейся на большой площади вдоль песчаных дюн Двинского залива. Несмотря на крещенские морозы, на верфи под навесом кипела работа.

Данила был одет в меховую куртку. На голове молодцевато набекрень одета песцовая шапка. На ногах – сапоги из оленьей кожи. Он уверенно по-хозяйски расхаживал возле деревянного остова, напоминающего скелет огромного кита, и давал какие-то указания мастеру. Тот, с карандашом в руках, молча, делал пометки в своем блокноте.

Алексей Васильевич был знаком с Данилой и несколько раз встречался с ним в доме его родителей в банные дни.

– Решил взглянуть на строительство судов, – протягивая руку Даниле, сказал воевода. – А заодно и побеседовать об одном срочном деле.

– Тогда прошу в мою контору, – с достоинством бывалого промышленника предложил свои услуги хозяин судоверфи. – Там и потолкуем о деле.

Они зашли в контору, где сидел лысоватый средних лет мужчина в атласной черной жилетке и уверенно щелкал на счетах.

– Мой главный приказчик и казначей господин Филиппов, – представил Данила воеводе своего помощника.

Филиппов встал и, молча, поклонился.

– Ты, Фома, пожалуй, выйди во двор, – приказал Филиппову Данила. Нам с воеводой о делах поговорить надо. Да передай Егорке, чтобы он принес квасу и балыка из белорыбицы.

– Я мигом, Данила Афанасьевич! – с поклоном произнес Фома и быстро, словно юноша, скрылся за дверью.

– Сколько судов нужно? – внимательно вглядываясь в Алексея Васильевича, сразу без обиняков, словно хватая быка за рога, спросил Данила-мастер.

Промышленник наверняка слышал об указе государя снарядить морскую экспедицию на Новую Землю за серебром и что это дело поручено воеводе Мангазеи боярину Алексею Васильевичу Хватову.

– По моим предварительны расчетам, для экспедиции потребуется две ладьи и три коча. Опытные люди подсказали мне, что в составе морской экспедиции должно быть около ста человек. Отсюда вытекает и такая потребность в судах, – ответил воевода.

– В какие сроки все это надо сделать?

– Выход экспедиции из Архангельска намечено на июнь-июль 1652 года.

– За два года с учетом проведения ходовых испытаний судов в море такой заказ выполнить, пожалуй, будет трудновато, – покачивая головой, произнес промышленник. Возможно, Вам придется покупать уже готовые суда. Я знаю, что в Поморье есть добрые, крепкие кочи, которые с успехом бороздят Студёное море. Можно на всякий случай лишь поменять паруса.

В дверь постучали, и на пороге появился Егорка с подносом в руках.

– Спасибо, зуек, – сказал Данила. – Иди!

Егорка поклонился и вышел.

Разрывая руками балык, хозяин продолжил начатый разговор о состоянии дел на судоверфи:

– Сегодня у меня в работе, как Вы, наверное, заметили, на стапелях только два судна – ладья и коч. Это связано с нехваткой строительного материала.

– Когда я ехал сюда по северному тракту, – вспомнил Алексей Васильевич, – в Кондопоге возле озера Онего сам видел стройные сосны, как свечи, уходящие в небо. Настоящий корабельный лес! И совсем рядом…

– Спасибо за информацию Алексей Васильевич. Весной с Вашей и Божьей помощью займемся этим вопросом.

– А когда эти два судна будут готовы? – спросил воевода.

– Думаю, до весны управимся, – ответил Данила. – В начале лета проверим их морские качества под парусами.

О цене, которая устроила обе стороны, договорились быстро и ударили по рукам.

– Смету на строительство ладьи и коча, а также все необходимые бумаги я пришлю Вам с моим приказчиком через недельку. К вопросу о строительстве остальных судов вернемся весной, когда будет известен объем доставки на мою верфь строительных материалов из Сибири.

Тепло попрощавшись, Алексей Васильевич поехал домой обедать.

– Начало положено! – поделился он своей радостью с Олей. – К весне будут готовы одна ладья и один коч. А там будет видно. Если не удастся построить новые суда, то купим уже готовые, проверенные морем и штормовыми ветрами.

После обеда Оля предложила мужу отдохнуть, и они вместе поднялись на второй этаж.

– Как быстро летит время, – сказала Оля, взбивая подушки. – Вроде бы недавно мы поженились, а сколько событий произошло за это время! Скоро у нас будет ребенок, о котором мы мечтали…

– Да, время летит неумолимо, – согласился с Олей Алексей Васильевич, – и остановить его никто не в силах, даже сам Господь Бог! Летят годы, сменяются поколения, рождаются гении и умирают тираны. В истории часто все повторяется, но только уже на других, более высоких уровнях развития человечества.

– Какой ты у меня умный!

Оля нежно погладила мужа по голове и поцеловала.

– Умные книжки в детстве и юности читал, – улыбаясь, заметил Алексей Васильевич. – Потому и умным стал.

Он закрыл глаза и быстро уснул. Оля долго ещё любовалась мужем, а потом незаметно сама погрузилась в сказочный сон.

В конце января 1650 года крещенские морозы сменились февральскими метелями – тёплые южные ветры задули с суши.

На большой церковный праздник, называемый в народе Сретение Господне, Алексея Васильевича неожиданно пригласили к городскому посаднику.

– Поздравляю Вас с царской милостью, – сказал князь и протянул воеводе гербовую бумагу. – Читайте!

Это было письменное распоряжение из Москвы о снаряжении первой государевой морской экспедиции на Новую Землю за серебром. В нем были кратко изложены задачи экспедиции и даны некоторые указания. Экспедиция снаряжалась для «сыска золотые и серебряные и медные руды и узорочные каменья и жемчугу и рассмотрения всяких надобных и угожих мест». При этом предписано иметь «рудознатного дела мастеры с рудознатными снастями». Воеводе Хватову указано о необходимости использовать силы и средства воеводы Пустозёрска Романа Неплюева и его опыта плавания к Новой Земле. Письмо с собственноручной подписью царя Алексея Михайловича и деньги, выделенные на это мероприятие из Московского казначейства, были доставлены в Архангельск специальной службой Беломорского почтового тракта.

Для Алексея Васильевича эта новость стала праздником души. Вечером он поделился своей радостью с Олей.

– Спасибо Артамону, не забыл друга, – целуя жену, произнес Алексей Васильевич. – Теперь у меня развязаны руки, и открыты все двери для осуществления моей мечты!

Став воеводой Мангазеи, Алексей Васильевич понял, какие богатства таят в себе земли Поморского края и воды Студёного моря. Он хорошо изучил добрый и смелый нрав поморов, стрельцов и казаков, живущих в Мангазее. Эти промысловые люди группами по 5–6 человек добирались пешим ходом, а иногда и по рекам на лодках-плоскодонках до самого Ямала и там промышляли чернобурых лисиц, голубых песцов, диких оленей, нерп и белых медведей. Алексей Васильевич оберегал этих людей и при случае доносил в Москву: «Государевой казне прибыль от этих людей немалая». Воевода знал об этом не понаслышке – сам часто был с ними на промыслах и все видел своими глазами. Особенно любил он охоту на белых медведей. Шкуры зверей, добытых самим, с оказией отправлял в Москву-матушку в качестве подарков знатным боярам и думным дьякам, за что был ими любим и обласкан. «Все это окупиться когда-нибудь, – считал воевода. – Так было, так есть и так будет!» И оказался прав: что бы он делал, не имея знакомства и поддержки в государевых приказах и особенно хорошего друга Артамона Савельевича, царского казначея.

Оля часто по вечерам беседовала с мужем, обсуждая не только житейские, но и философские вопросы. Воспитанная в лучших традициях княжеской жизни, она не могла так сразу, в одночасье, переключиться на восприятие условий, заложенных веками в купеческой среде. Выручали книги, музыка и рукоделье – Оля вышивала крестиком.

Несмотря на усталость, после ежедневных разъездов по своим делам, Алексей Васильевич терпеливо выслушивал жену и даже проявлял активность в дискуссиях на различные темы. На этот раз речь зашла об основных принципах, о которых нельзя забывать в повседневной жизни.

– Я не раз перечитывала «Ветхий завет», – негромко и спокойно начала беседу Оля, – и твердо усвоила основные каноны, которых необходимо придерживаться всем нам в мирской жизни.

– Ты имеешь в виду заповеди Христа и смертные грехи? – с интересом спросил Алексей.

– Да, именно об этом я и хотела сказать.

Оля подвинула свой стул ближе к кровати, на которой лежал её муж.

– В первую очередь я стараюсь жить так, чтобы своими поступками не гневить Бога, постоянно помнить о смертных грехах.

– Я тоже о них помню, – сказал Алексей, – и стараюсь в жизни обходить их стороной.

Он уверенно перечислил семь смертных грехов, при этом загибая поочередно пальцы на руках: гордыня, зависть, гнев, чревоугодие, похоть, уныние, алчность.

– Молодец, Алёша! – похвалила Оля мужа. – Однако отличные знания не освобождают нарушителя этих знаний от ответственности.

– Что ты имеешь в виду?

Алексей непонимающе взглянул на жену.

– Я насчет гордыни, – ответила Оля. – Не связана ли твоя активность с поиском серебра на Новой Земле с желанием прославиться? Возможно, я ошибаюсь, тогда прости…

От неожиданности услышанного от жены Алексей словно оторопел, его горло пересохло… Переборов сильное возбуждение, он приподнялся с постели и спокойно сказал:

– Ты не права, Оля. Видно начиталась книг о людях, которые вошли в историю, и решила примерить их поступки и дела к моим. В историю можно войти, совершив, как хорошие поступки и дела, так и плохие.

– Например?

– Ну, хотя бы открыть в море или в океане остров, построить себе гробницу, как фараон Тутанхамон, завоевать полмира, как Александр Македонский…

– Или иметь восемь жен и двух из них умертвить с особой жестокостью, как это сделал царь Иван Грозный, – в сердцах добавила Оля.

– Я против тиранов, – отметил Алексей. – Я за тех, кто вошел в историю, сделав для своего народа или всего человечества что-нибудь полезное, интересное, грандиозное! Но история не должна замалчивать факты, связанные с нехорошими делами и поступками так называемых «исторических личностей».

– В этом я с тобой солидарна, – твердо заявила Оля. – Для меня очевидным является то, что у каждого народа были, есть и будут свои национальные герои. Но и они могут одновременно оказаться и хорошими и плохими. Это, как две стороны одной медали.

– В этом я тоже с тобой согласен, – сказал Алексей Васильевич. – Взять хотя бы того же Ивана Грозного. С одной стороны, для россиян он был царь – герой, а для татар – злейший враг, отвоевавший у них Казань.

– Наверное, я зря затеяла этот разговор и, не имея на то плохого умысла, обидела тебя. Ещё раз прости! – сказала Оля.

Воевода дружелюбно посмотрел на жену.

– Прощаю… Согласись, сотни и даже тысячи землепроходцев в наши дни бороздят морские просторы, совершают труднейшие походы по неизведанным землям ради пользы для своего народа. Не думаю, что казачий атаман Ермак Тимофеевич гонялся за славой, когда в 1585 году ценой своей жизни положил начало освоения Сибири русским государством! А что касается меня, то я просто хочу добиться исполнения моей мечты: покорить Студёное море, добраться до Новой Земли, найти там серебряную руду, организовать её добычу и доставку в Архангельск, где мой друг царский казначей Артамон Савельевич будет чеканить серебряные монеты для народа и российского государства.

– Молодец! – ещё раз похвалила Оля своего мужа. – Теперь все мои сомнения развеяны, и я буду не только сильно любить тебя, но и всегда поддерживать в твоих начинаниях и делах.

Она трижды перекрестила мужа и быстро, словно ласковая хозяйская кошка Мурка, юркнула к нему под одеяло.

5

После морозной и затяжной зимы в начале апреля на всем Поморье, включая Кемь, Мезень, Онегу, Двинскую землю и весь Печорский край, резко потеплело. Солнце полностью растопило снег. Пришла настоящая весна… Кроны деревьев покрылись зеленью, луга – травой, а тундра – серебристым ягелем и ковром из бледно-жёлтых полярных маков и голубых незабудок. В проталинах почерневших полей уверенной походкой зашагали прилетевшие с юга грачи, озёра и пруды облюбовала водоплавающая дичь – утки, гуси и лебеди. На ветках ивовых кустов и молодых берез, весело чирикая, резвились стайки воробьев. В небе появился первый журавлиный клин – птицы возвращались с юга в свои родные места. Из своих зимних берлог повылезали бурые медведи, а на лесные опушки все чаще стали выбегать лоси, рыси и волки. Для зверей и птиц началась новая, более радостная и раздольная жизнь…

Оля посмотрела на небо и увидела падающую звезду. «К счастью, – подумала она и улыбнулась. – Скоро у нас родиться малыш». Каждый раз при этой мысли она прикладывала руку к животу и ждала ответа – удара ногой. Так они переговаривались с ребенком уже не первый день.

Алексей Васильевич все чаще стал бывать дома днем вместе с Олей, понимая, как ей сейчас нужна его поддержка. Увидев большой живот жены, он, неожиданно для себя, удивился и подумал: «Как быстро летит время!»

– Скоро? – показывая глазами на живот жены, спросил он.

– Скоро, милый, потерпи ещё недельку-две.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Не волнуйся, Алёша.

Алексей Васильевич лег на кушетку и, глядя в потолок, задумался. Воевода любил это время, когда Оля сидела рядом и вышивала, а он мог подумать о делах и помечтать о прошлом и будущем Севера…

Из поколения в поколение русские люди продвигались на северо-восток, шли навстречу солнцу в поисках новых земель, охотничьих угодий и промыслов. Воинственные дружины казаков, небольшие группы бездомных мужиков и ремесленников на свой страх и риск проникали за Урал-камень по большим и малым рекам, на ветхих лодках и плотах плыли на север, на стареньких кочах и ладьях преодолевали бурные проливы и огромные ледяные просторы Студёного моря. И там, где оседали эти мужественные люди – землепроходцы и мореходы, – закипала новая жизнь, возникали новые промыслы и новый хозяйственный уклад. Снаряжением таких экспедиций занимались обычно умные и дальновидные государственные деятели или богатые купцы и промышленники. «Удастся ли мне покорить Студёное море и найти на Новой Земле серебро?» – спрашивал сам себя воевода и сам себя успокаивал: «Не берись за гуж, если сам не дюж».

– Вчера вечером по твоей просьбе приезжал доктор Браун, – сказала Оля. – Ты был уставшим, рано лег спать, и я не стала тебя беспокоить.

– Что он сказал?

– Сказал, что у меня все нормально, но рекомендовал больше быть на свежем воздухе. Я гуляю во дворе, но там собаки, которых я боюсь.

– Будем гулять вместе или ездить в экипаже к морю, – пообещал Алексей Васильевич. – Хочешь, поедем сейчас?

– Хочу, – с радостью ответила Оля. – А то я живу, как птичка в клетке…

Когда садились в карету, светило яркое солнце, но через несколько минут брызнул мелкий дождь.

– Теперь, Оля, дожди будут нашими постоянными спутниками, – заметил Алексей Васильевич. – Весной дожди и шквалистые ветры являются любимцами Студёного моря…

Порфирий свернул на главную улицу Архангельска, ведущую к Двинскому заливу, и Оля с любопытством стала рассматривать город. Его грязные и узкие улицы с одноэтажными деревянными домами ей ещё тогда, в день приезда, не понравились. «Не город, а большое село», – думала Оля, прижимаясь к мужу. Он достал шаль и прикрыл её колени.

На улицах – ни души! Город будто вымер… Но стоило подъехать ближе к Двинскому морскому порту, как все изменилось: приказчики, бородатые купцы, ярыжники, мастеровые – все куда-то спешили. На красавице Северной Двине медленно покачивались иностранные шхуны, поморские ладьи и кочи.

Из Соломбалы в город по широкой протоке спешили лодки и карбасы с горожанами. «Вот, оказывается, где настоящая жизнь города!» – подумала Оля, вдыхая новые для нее запахи, характерные для приморских городов. Это были запахи пиловочного соснового леса и душистой смолы, дегтя, пеньки, парусины, рогожи, соленой рыбы.

Из-за туч выглянуло солнце, дождь прекратился. Со стороны моря подул легкий бриз, и Оля с наслаждением вдыхала душистый запах янтарной смолы и морских водорослей.

После конной прогулки Алексей с Олей сделали и получасовую пешую прогулку вдоль песчаных дюн Белого моря. Прогулкой Оля была весьма довольна.

– Это уже другой город, и он мне теперь нравится, – уверенно шагая с мужем под руку, сказала Оля. – Я слышала, что его постройка здесь, у Белого моря, связана с именем Ивана Грозного.

– Да, ты права. Вот как это было: штормовой ветер, разыгравшийся в конце августа 1553 года в Белом море, загнал в устье Двины английский корабль. «Нет худа без добра» – подумал капитан корабля Ричард Ченслер и объявил себя послом Англии. Тогда холмогорцы рассудили мудро и заявили капитану: «Место посла в Кремле!». Бедному Ченслеру пришлось отправиться в Москву и предстать перед очами грозного царя. Иоанн Васильевич посчитал, что торговля с англичанами пойдет на пользу России, и приказал построить на севере морской порт. Так в 1584 году в тридцати верстах от Архангельского монастыря был заложен новый морской порт, а ещё через три года из Холмогор перевели сюда всю морскую торговлю. Новый город назвали Архангельском.

Пока воевода с женой гуляли по берегу и между песчаных дюн, наслаждаясь запахами моря, Порфирий решил на минуту заглянуть в харчевню, просто так, посмотреть… В харчевне на берегу Двины было много народа: приказчики, мореходы, ярыжки, толмачи, девки. Пили пиво и крепкую пенистую брагу. Закусывали ржаным хлебом, квашеной капустой, солеными огурцами, репой и рыбой. Рыбы было навалом: соленая, копченая, вяленая, вареная, жаренная – на любой вкус! «Живут же люди! – удивился Порфирий и быстро вышел из харчевни. – Упаси Бог с такими якшаться. Оставят без экипажа».

Сидя на облучке, конюх с интересом смотрел, как между пристанью и Соломбалой постоянно снуют барки, поморские ладьи и кочи, на которых купцы завозили на склады свои товары для меновой торговли с северными инородцами – ненцами, юкагирами, ламутами. На эти товары они покупали у них для дальнейшей продажи в Московии и за границей шкуры белых медведей, оленьи рога, моржовую кость, ворвань, шкурки голубых песцов, меха белок, соболей и лисиц.

Порфирий смотрел на все это и удивлялся, как можно разобраться в такой толчее. Он привык жить в спокойном ритме, в окружении хозяина с хозяйкой, жены и лошадей.

Домой вернулись к ужину.

Прошла ещё неделя. Накануне родов хозяйка дома Марья Игнатьевна долго беседовала с Олей, делясь с ней опытом в таких важных для жизни ребенка и роженицы делах.

– Принимать роды пригласим бабку-повитуху Марьяну. её у нас весь город знает. Сколько детей она вывела в жизнь и не сосчитать, – убеждала Олю хозяйка дома. – А этот немец Браун, может, и хороший доктор, но уж слишком любит деньги. Мне не жалко денег, но в таких случаях нужна душа. А Марьяна все делает бескорыстно, от души. Помогает и богатым, и бедным. Да и руки её творят чудеса, словно святые иконы, намоленные в церкви. Единственная у нее слабость: после рождения ребенка она выпивает чарку красного вина. А если будет двойня – то две.