Бестселлер будущего

– Эрган, открой дверь, – барабаня по стеклу, наконец-то обретает возможность, кричит она. – Открой дверь. Помоги мне.

Но муж неподвижен, словно восковая кукла. Беглый взгляд в сторону дома, на дороге никого нет. Её преследовательница исчезла. Пытаясь найти своего охотника, Умсура начинает озираться вокруг, но никого нигде нет. Застыв, она снова стучит по стеклу, с просьбами помочь ей и впустить. Но результат неизменен. Безысходность. Опять.

Внезапно, она слышит рычание, которое исходит из-за автомобиля. Рычание приближается. Через мгновение спереди машины вышла она – волчица. Мгновение и охотник настигает свою жертву, пасть хищника смыкается на правом бедре женщины. Резкая и невыносимая боль пронзает её насквозь. Она чувствует, как зубы проникают в её мышцы, разрывая волокна….

Умсура проснулась от собственного крика. Старшая дочь толкала её, пытаясь разбудить.

– Мама, проснись. Скорее проснись – повторяла она, – успокойся, всё хорошо, это всего лишь сон.

Спустя пять минут, после того, как мать пришла в себя, дочь спросила: «Тебе снился папа?»

– Почему ты так решила? – машинально поинтересовалась мать.

– Ты называла его имя и просила помочь, а потом стала стонать и затем проснулась с криком. – пояснила Саяна.

– Да, приснился плохой сон. Не переживай, это всего лишь сон. – она свесила ноги с кровати и решила встать.

Опустив ноги на пол, она резко поднялась и с криком боли рухнула вниз. От шума проснулась младшая дочь. Резкая боль, словно проникшая из сна, прострелила в правой ноге. Мать взвыла от боли, не понимая, что с ней происходит.

Младшая протёрла глаза и свесившись с кровати, смотрела на лежащую на полу мать и на сестру, которая сновала рядом и помогала матери подняться на ноги.

– Придвинь стул, я попытаюсь сесть, – скомандовала мать.

Старшая быстро принесла стул и поставила рядом, после чего помогла матери сесть на стул.

– Мама, что случилось? – не понимая причину произошедшего с матерью, спросила Саяна.

– Сон, – кряхтя, начала пояснять мать, – там, во сне, меня укусил волк в ногу. Точнее волчица. Видимо, это типа фантомной боли. Уверена, что это пройдёт.

– Мама, давай ложись, должно пройти. Это будет лучше, нежели ты будешь сидеть. А я пока приготовлю поесть, – старшая дочь была решительна в своих словах и возражения не допускались.

После того, как она помогла матери лечь на кровать и ввела в курс событий сестру, она принялась за готовку еды.

Готовка, это было громко сказано. Накидав досок в печку, она растопила снег в кружках, который до этого принесла сверху, немного подразнив волков снизу, которые пытались достать до неё, выпрыгивая вверх. Кроме снега, она подогрела остатки супа для младшей.

Боль в ноге проходила, но очень медленно, в связи с чем, весь день Умсура провела в кровати, не сомкнув глаз, словно боясь, что ужасный сон продолжится.

Дочки спали рядом, охраняемые вниманием матери, периодически просыпаясь, чтобы попить воды.

К вечеру, Аико застонала, что она хочет очень сильно есть, а её животик говорит, что он хочет кушать. Талая вода не спасла ситуацию. Ситуацию решило время, с наступлением ночи, Аико перестала ныть и уснула. Мать и старшая дочь сидели в нерешительности, думая, что же делать завтра, послезавтра и после-послезавтра, как спасать ситуацию.

– Ладно, – сказала мать, – давай ложиться спать, утром, когда рассветёт, что-нибудь придумаем. Возможно наверху, что-то есть, может мужчины что-то нам оставили. Снег, таявший в кастрюле и кружках явно не могли полностью спасти ситуацию.

– Нет там ничего, мама, я несколько раз лазила и ничего не видела. – решительно возразила дочь.

– Завтра при свете дня посмотрим, не торопись, Саяна, – резко, с долей раздражения, отрезала мать. – А сейчас давай спать. Завтра придётся рубить кровать, а для этого нужны силы.

Дочь ложится посередине, обнимая младшую сестру. Умсура ложится на краю, помогая себе закинуть ногу на кровать. Проверив, что дочери все укрыты, она кладёт руку на старшую и уставившись в потолок обдумывает завтрашние действия, завтрашнее выживание.

День пятый. Ночь.

Открыв глаза, Умсура попыталась пошевелить больной ногой. Боль ещё сидела внутри, но уже не так сильно, как ранее. Проверив, что девочки спят, она медленно поднялась с кровати и превозмогая боль, направилась к двери в переднюю. По пути, она взяла со стола пустую кружку, предварительно перелив содержимое в другую, прихватила ложку, нож и волоча ногу добралась до передней, где оставила весь инвентарь, и вернулась в комнату за табуреткой. Используя как опору, женщина вытащила её из комнаты и поставила возле газовой плиты. Тяжело опустившись, она позволила себе передохнуть. Пот лил с неё градом, выдавая её усилия и её возбуждённость тем, что предстояло сделать.

Отдышавшись, Умсура открыла вентиль на баллоне, достала спички из кармана брюк и зажгла огонь на одной из конфорок, осветив помещение синим светом маленьких язычков пламени.

Женщина застыла, собираясь с мыслями и планируя, что и в какой последовательности надо делать дальше. После того, как пот перестал литься ручьями, она раскрыла перочинный ножик и лезвием положила его на огонь. Ещё немного передохнув, дождавшись, когда кончик лезвия станет красным, она сняла его и положила на кружку, оставив остывать. Затем, она стянула штанину и термобельё с больной ноги.

Собравшись духом, дождавшись, когда нож поостынет, она отрезала штанину термобелья и отрезком обвязала ногу выше бедра, сильно перетянув её. Мысли, сомнения и разнообразие различных выходов из сложившейся ситуации обуревали её. Но решение уже было принято, и отступать назад было некуда. Зубами она сжала штанину брюк, взяла нож в руку, помедлив собралась с духом и размахнувшись вонзила сверху вниз, в край бедра больной ноги, 85мм остывающего металла. Взвыв от боли, которая ей напомнила ту, что она испытала во сне, она зубами сжала синтетическую материю зимних брюк. Слёзы боли выступили на глазах. Лезвие прошло насквозь. Отойдя от шока, она немного пошевелила лезвием. Моментально жуткая боль отозвалась в ноге, пронзив всё тело. Тонкая струйка крови стекала с кончика ножа.

Умсура прекрасно помнила, что недавно врачи поставили ей Тромбоцитопению, а значит надо было заканчивать как можно скорее. Она снова вспомнила жалобы Аико, зажмурив глаза, через слёзы и боль, женщина увеличивала разрез. Скоро под ней образовалась лужица крови, время неумолимо бежало вперёд. Продолжая своё дело, она увеличила разрез и вскоре, одна часть отсекаемой плоти обнажила кровавое мясо, повиснув, словно шарф, перекинутый через плечо.

Оставался последний шаг. Оставив окровавленный нож на столе, женщина нашла ложку и поместила черпало на огонь.

Кровь находила выход в освободившейся ране. Её малое количество на полу было обусловлено только хорошим жгутом, расположенным выше. Снова овладев ножом, Умсура продолжила резать себя. Чтобы победить боль, она кричала, заглушая себя синтетическим кляпом, не позволяя себе останавливаться, стремясь как можно быстрее довести начатое до конца. Свободной рукой она держала ошмёток мяса, свисавший с бедра. Несколько движений вверх-вниз, и он остался в её руке. Нож с мягким стуком упал в застывающую лужу крови. Опершись на здоровую ногу, она привстала, чтобы положить кусок плоти в пустую кружку. Нависнув над столом, она затуманенным взглядом посмотрела на покрасневшую ложку. Стянув зубами рукав свитера, закрыв руку, она взяла с плиты горячую ложку. Даже через ткань свитера жар проникал внутрь. Женщина села на табурет, привалившись к стенке, и вдавила раскрасневшийся металл ложки в сочащуюся плоть. Шипение прижигаемого мяса и невообразимая боль. Пока ложка не остыла, она повторила это действие ещё два раза, после чего снова голубое пламя охватило металл, обжигая и испаряя алые капли крови.

После третьего раза процесс был завершён. Вся покрытая насквозь потом, Умсура ослабила жгут и стала наблюдать, как кровь наполняет ногу, вымещая бледный цвет. Капельки крови стали появляться на свежей ране. Последний раз нагрев металлическое орудие, она обработала места кровоподтёков. Повязав бывший жгут поверх раны, она надела штанину и поднявшись, ковыляя, вернулась в комнату.

Зайдя во внутрь, она остановилась, облокотившись на шкаф, перенеся весь вес на здоровую ногу, больную согнув под себя. Холодным, отрешённым взглядом она посмотрела на кровать, где спали девочки. Пройдя вперёд, она взяла кастрюлю с водой и вернулась в переднюю.

Посидев ещё немного, она собралась с силами, и лежавшими тут газетами покрыла кровяной пол. К утру мороз прихватит бумагу к полу и скроет события этой ночи. Подняв нож, женщина обтёрла его газетой из числа оставшихся, после чего положила кусок мяса в кастрюлю, оглядевшись вокруг перекрыла газ, и покинула переднюю. В комнате она выпила всю воду из оставшихся кружек, села на стол и достав нож, приступила к разделке.

***

В определённый момент Саяна проснулась, услышав мычание из передней. Решив, что мать отлучилась по нужде, она снова уткнулась в подушку. Краем уха, она слышала, как мама ходила туда-сюда, периодически постанывая. Себе она объясняла, что у мамы болит нога, и она, чтобы не разбудить их, выходит в предбанник.

День пятый.

Утром девочки проснулись от приятного запаха, наполнявшего комнату. Мать сидела около печки и помешивала что-то в кастрюле.

– Мама, что там ты готовишь? – не веря своим глазам спросила старшая дочь.

– Сама не могу поверить, вчера ночью нашла ещё одну банку тушёнки, – она кивнула на открытую банку, стоявшую на столешнице шкафа. – но надо ещё подождать, мясо ещё не достаточно сварилось. Лучше принеси ещё снега для питьевой воды.

Через двадцать минут девочки сидели за столом, поедая блюдо, приготовленное мамой. Сам повар, сославшись на усталость, ковыляя добралась до кровати и легла отдохнуть.

– Мама, как твоя ножка? – уплетая суп, поинтересовалась Аико.

– Всё хорошо, солнышко, немного только болит. Сейчас отдохну чуть-чуть и она пройдёт. – успокаивающе ответила мать. – Когда поедите, ложитесь ко мне спать. Нам нужно экономить силы.

– Нам и еду надо экономить. Так что, Аико, оставь на вечер, – на правах старшей сестры, дала указание Саяна.

– А ты тут не командуй, – огрызнулась мелкая.

– Аико, – протянула женщина, – слушай старшую сестру. Пока я сплю, она за главную.

Саяна показала взглядом, что превосходство на её стороне. В ответ, получила гримасу сестры с высунутым языком.

– Странный вкус у этой тушёнки, первая была вкуснее. – посетовала младшая.

– Возможно, это разные производители. – размышляла старшая.

– В любом случае, было вкусно. Теперь можно и поспать, – Аико погладила живот.

Временная глава закрыла кастрюлю крышкой и вместе с сестрой отправилась спать.

***

Саяна проснулась от наступившего холода, проникавшего снаружи влажного тепла изнутри. Откинув одеяло, она посмотрела, что так грело её. Проведя рукой по матрацу, она нащупала что-то влажное и липкое. Пытаясь найти источник, она проводила руками по кровати, пока натолкнулась на ногу матери, которая была пропитана некой субстанцией.

Найдя телефон младшей сестры, девочка включила фонарик, осветив то место, где она лежала. Увиденное, повергло её в страх и недопонимание. Возле ноги матери растекалось море крови, пропитавшее одеяла, простыни и матрас. Весь верх штанов матери был пропитан кровью.

Метнувшийся луч фонарика выхватил бледные губы матери, слегка приоткрытые глаза и бледное лицо. От ужаса увиденного, девочка завизжала. За окном завыли волки. Она продолжала кричать, даже когда проснулась младшая сестра, которая в свою очередь стала просить маму, чтобы та успокоила старшую сестру. В ответ на её просьбы, мать шевельнулась и что-то произнесла нечленоразборчивое. Саяна бросилась к матери.

– Мама, мама, у тебя кровь. Мама, у тебя кровь. Что мне надо делать? – взяв мать за руку, пыталась добиться ответа она. – Мама, проснись. Тебе нужно помочь.

Мать раскрыла глаза. Расщемив засохшие губы, она попросила воды.

Волчий вой усиливался, нарастая с каждой минутой. Дочь принесла чашку и дрожащими руками дала матери. Саяна нервничала, предполагая самое страшное, что может произойти, её трясло, её полностью охватила истерика.

Неожиданно послышались глухие удары в дверь. Волки, почуяв страх и кровь, пытались проникнуть внутрь. В определённый момент им показалось, что кто-то бегает по крыше. Повернувшись к окну, Саяна увидела волка, которого она видела ранее, на опушке, он стоял на задних лапах, заглядывая в помещение, приковав свой взгляд к ней, в котором ясно читалось будущее.

Удары извне нарастали. Чувствовалось, что рано или поздно, дверь не выдержит натиска и впустит разъярённых волков внутрь.

Девочка собралась с силами, стащила мать на пол и начала двигать кровати, выстраивая баррикады из шкафа, кровати и табуретов. Всего, что попадалось на глаза. И её уже не страшил холодный взгляд за окном. Она должна была спасти свою сестру и мать. Пусть даже ненадолго, но надо бороться. Волки носились вокруг, скуля, лая и воя, чувствуя, что скоро их долгое ожидание будет вознаграждено.

Водрузив последнее на баррикаду, дочь села возле матери, и вместе с младшей обняла её. Сквозь вой снаружи, еле слышен был шёпот Аико: «Мамочка, пожалуйста, не умирай, я буду делать, всё что ты захочешь, только не умирай, пожалуйста, мамочка.»

Внезапно, тень волка исчезла, и в окно забил лунный свет. Снаружи усилился вой, гавканье и рычание. Через мгновение послышался выстрел, за ним другой. Дикий скулёж донёсся до их ушей, а потом знакомый голос, который кричал: «Сейчас я вам покажу, твари».

Эпилог.

Умсура сидела в машине тестя, облокотившись на дверь. Её обнимала старшая дочь, которая не переставая плакала. Сквозь затуманенный разум и слипающиеся глаза, она наблюдала, как быстро отъезжают они от злосчастного дома, как покидают опушку, как мчатся по дороге, притормаживая лишь около брошенной машины, подле которой лежала сумка со шкурой убитого волка и обернувшаяся вокруг неё, окоченевшая волчица.

Аллилуйя!

(победитель конкурса Дуэли,

Литературного клуба Бумажный Слон.

Посвящается Леопарду Коэну)

2016 год

«Нана-на-на –на, лайф из лайф, нана-на-на-на» – звонок телефона постепенно выводил меня из состояния пьяного сна. Что там мне снилось? А, точно, белки, парк, орехи, женщины. Красивые женщины. Я сфокусировал взгляд. Осмотрелся вокруг. Рядом не души.

Телефон был найден в кресле. Это был мой редактор – Михаил – добрейшей души человек.

– Надеюсь, что я разбудил тебя и не дал досмотреть сон, – опередил меня Михаил, – но больше всего я надеюсь, что ты хоть что-то написал. Ты срываешь сроки, руководство косо смотрит на тебя. Понятно, что ты золотой сокол, но и тебя пустят в расход, когда появятся лучше. Ты меня слушаешь?

–Да, да, я ещё тут, – выявил заинтересованность я. Было понятно, куда ведёт Михаил.

–Сколько ты написал? – не унимался Михаил.

– Примерно 70 страниц, вроде так, – запинаясь, ответил я.

– Отлично, пришли мне, я прочитаю и напишу тебе своё мнение, – автоматически продолжал Михаил.

Я взял паузу.

–Ничего пока нет.. – выдохнул я, – Я пуст, пока.

Настала очередь его театральной паузы, и он победил.

– ТЫ хоть понимаешь, что если у тебя ничего не выйдет, они избавятся от тебя. Ты превратишься в ноль, с бесконечностью таланта. Тебе нужно принимать решение и идти вперёд. Надеюсь, ты понимаешь, что я тебе желаю только добра.

Он положил трубку, не дождавшись моего ответа. Было ясно, что я на грани, дальше пустота.

Нужно принять душ. Михаил прав, алкоголь затянул меня, дав мне просторы мышления и активности и отняв усердие. Необходимо, что-то выдавить из себя, необязательно шедевр, можно и схалтурить.

Капли холодной тонизирующей воды постепенно воскрешали меня. Ясность разума возвращалась, и я очень надеялся, что найду зацепку для книги.

Накинув полотенце на бёдра, и придав своему внешнему виду красоту, я направился прочь из наполненного влагой помещения. Открыв дверь, столкнулся с двумя здоровяками в балаклавах. Шагнув назад, я захлопнул дверь, прижавшись к ней, попытался воспрепятствовать проникновению. Мощный удар заставил меня эпично отлететь вглубь ванной комнаты. Это было красиво. Доля секунды и сознание ко мне вернулось, сквозь туман я различил силуэты «гостей». Мужчины ничего не сказали, лишь поднесли ватку с ароматом эфира. Я потерял сознание.

Голова кружилась, подташнивало, вспоминались ощущения после операции по удалению аппендицита. Яркий свет бил сверху. Придя в себя и оглядевшись, обнаружил, что я нахожусь в комнате, напоминавшей мне тюремную камеру: койка, стол со стулом, громкоговоритель в правом верхнем углу от двери и толчок. Беспокойство и непонимание происходящего овладело мной. Я стал звать на помощь, колотить в дверь и требовать разъяснений.

Резкий свист и звук клокотания заставил меня зажать уши. Свист перешёл в стучание по микрофону.

– Я прошу Вас успокоиться, – металлический голос прогремел сверху, – Вас похитили.

–То есть как? Зачем? – немного опешив, отступил от двери я.

– Вы известная личность, золотая жила для издательства, уверен, что они дадут за Вас хороший выкуп. Выдвинуты требования. Ждём, это мы умеем.

–То есть «умеем»? – не понимал я.

– Хотим, чтобы они переживали за свои финансы, в вашем лице. Дали им срок. Если они не выполнят наши условия, то больше никогда не увидят Вас. Для справки: вы содержитесь в подвале дома, который находится вдали от цивилизации. Вы можете звать на помощь, разбить кулаки о дверь, но всё будет тщетно, никто не услышит. Примите мир таким, какой он есть.-

Щелчок закончил трансляцию.

Это было начало.

В первую неделю мои похитители раз в день выходили на связь, сообщая, что нет никаких новостей. Каждый день, вместе с ужином, они приносили мне газету нашего города. Новостей, что меня ищут или хотя бы похитили – не было. Так продолжалось три дня, на четвёртый, в свежем номере сообщалось, что после множества попыток связаться со мной, мой редактор обратился в полицию. Вскрыв пустую квартиру, меня объявили в розыск. Получается, что кроме Михаила я никому не нужен, как так получилось? Когда есть алкоголь – есть друзья, когда его нет, остаётся только редактор, жаждущий новый материал?

К слову об алкоголе, мне его сильно не хватает. Не хватает ощущения расслабленности, лёгкости происходящего и гениальных идей в голове. Сколько раз я начинал писать материал после одной-двух бутылок вина. Правда, многие на трезвую голову не особенно тянут. Алкоголь – это моё топливо, мой драйв. Пытаясь изжить мысли о нём, я делил день на отрезки, которые были разделены приёмом пищи. Всё эти салаты из свеклы, брокколи, капусты, лука, рыба на горячее и яблоки на десерт, стали основным стимулом просыпаться, даже не смотря на её повторение изо дня в день. Алкоголь перестал быть удовольствием, им стала еда.

На второй неделе, в газете появилась информация, что в издательство поступила записка с требованием выкупа за меня, подробности не описывались. Я явно не особо интересовал общественность.

Думы об алкоголе постепенно отошли на второй, а скорее даже третий план. Я больше думал о том, как сбежать. Стал осматривать каждый уголок, пытаться найти зацепку для составления плана побега. Видимо меня просчитали, и в очередной связи с миром по ту сторону камеры, мне довольно подробно объяснили, что пытаться бежать нет смысла, так как это утопично и невозможно. Но я терял надежду. Вспоминая кино, я попытался разыграть приступ удушья. После полуминуты спектакля, в камеру влетели двое, прижали меня к земле, нацепили наручники за спиной и изобличили меня. Более я не пытался тягаться с Александром Абдуловым из фильма «Десять Негритят». Я начал искать плюсы в моём текущем состоянии.

На третьей неделе мне сообщили, что издательство готовит выкуп, который они оговаривали. Возможно, скоро я стану свободным.

Рацион питания разнообразился, к горячему добавилась куриная грудка, а на десерт стали давать ещё и шоколад. Воспользовавшись свободным временем, я стал делать зарядку, приводя свои мышцы в тонус. Пьяное время заставило меня забыть о спорте.

Кроме всего прочего, на меня навалился голод, основой которого были впечатления. Их я стал получать из книг. Выполнив мои требования, похитители принесли мне произведения Фицджеральда, Хемингуэя, Поланика, Толстого, Уайльда, Достоевского и Верна. Книги заполнили пол моей камеры и полки в библиотеке сознания. Теперь еда стала разлучницей, всякий раз отрывая меня от чтива, выдёргивая меня из мира впечатлений. Поглощение еды происходило так быстро, что в очередной раз я подавился, но к счастью не доставил удовольствия моим похитителям, избежав наручников и справившись самостоятельно.

В конце третьей недели пришла плохая новость – переговоры относительно выкупа зашли в тупик, издательство торговалось, срок моего заключения увеличивался. Меня посетил страх, что если они в определённый момент сочтут затею безуспешной, то могут просто бросить меня тут, в результате чего я умру наедине с книгами, но уже от пищевого голода. Это было неприятное осознание неминуемого конца. Мозг принял единственное правильное решение в текущей ситуации – нельзя было терять ни минуты.

Я потребовал предоставить мне ноутбук для работы над новым произведением. Люди за стенкой решили по другому, в прорезь они бросили стопку бумаги и шариковую ручку. Но и этому я был раз несказанно, мои соседи по камере, мои наполнители писали также, только вместо ручки у них было перо.

Словно оголодавший зверь, я накинулся на подарки.

Всю четвёртую неделю я писал, как сумасшедший, теперь еда не разлучала меня с бумагой, я делал всё одновременно. Прикусывал горький шоколад и запивал зелёным чаем. Мысли на 100% были только о романе, выходившем из-под моего пера.

Когда я закончил своё детище, оглядев стол, на котором высилась стопка исписанной бумаги, я почувствовал, как тяжесть опускает мои веки. Я очистился и теперь могу отдохнуть. Не имея сил дойти до койки, опустив голову на сложенные на столе руки, я уснул.

Проснувшись от весёлой мелодии, лившейся из динамика, осмотревшись по сторонам, я не нашёл моей рукописи. Они украли не только меня, но и моё детище. Ярость заменила литературу. В бешенстве я подлетел к двери и стал тарабанить по ней, с требованиями вернуть МОЁ. Реакции не последовало.

На следующий день мне объявили, что выкуп получен, и сегодня я вернусь домой. Обворованный я вернусь в дом полный одиночества.

Спустя длительный промежуток времени громкоговоритель потребовал встать лицом к противоположной от двери стене, закрыть глаза и, опустив голову, поставить руки перед собой. Я покорно повиновался.

Лязг замков, скрип петель, звук входящих шагов.

– Здоровая пищевая диета, классическая литературная диета, с примесью современности, и одиночество, как диета общения. Вот те три кита, на которых покоится твоё лучшее произведение, – голос моего редактора Михаила заставил меня застыть. В глазах помутнело, в горле пересохло, я начал терять сознание. Он взял паузу, буравя меня взглядом, – Несказанно рад, что ты снова с нами.

Он шагнул навстречу и обняв, не позволил мне осесть на пол.

Откровения

2017

Пролог

– Садитесь, где Вам будет комфортнее.

– Выбор у Вас не велик: либо диван, либо кресло.

– Выбор за Вами.

– Пожалуй, я остановлюсь на кресле, диван на меня действует усыпляюще.

Кабинет доктора Вернского был оформлен в тёплых тонах: стены покрыты обоями кремового цвета, пол был устлан светлым ковром длинного ворса. Мебель, которая была тут представлена в минимуме, сделана из красного дерева, обрамлённая кожей. Всё действовало успокаивающе, подводя тебя к тому, зачем ты пришёл в кабинет психотерапевта. Даже хрустящий звук натягиваемой кожи кресла, когда я погрузился в него, умиротворял, раскрывал тебя.

Это был мой первый визит к мозгоправу, раньше они для меня были шарлатанами. Хотя кого я обманываю, я и сейчас их таковыми считаю, просто это последняя надежда. Надежда на то, чтобы вернуть прежнюю жизнь, состояние, понимание.

– Давайте начнём с того, что Вы скажете мне, что Вас беспокоит и чего вы стремитесь достичь нашими сеансами, – мягким голосом, слегка выделяя «Ш» и «Ж», начал доктор.

– Что меня волнует? Да много чего меня волнует.

– Но наверняка есть ряд вещей, которые стоят особняками в вашей жизни, которые её определяют. Говоря о них, мы сможем дойти до того, что может являться причиной того состояния, в котором вы сейчас пребываете. – подводил меня доктор, к двери с табличкой «Откровения».

Я задумался, что для меня главное в этой жизни, за что держусь. Перебрав всё в уме, я подвёл промежуточный итог: «Друзья. Работа. Семья. Любовь»