И еще была любовь

Виктория Алефиренко

И еще была любовь

Вместо предисловия.

На небольшом балтийском острове Эзеле корабельные сосны упирались в самое небо, верхушками задевая облака. Моё раннее детство, о котором до сих пор что-то помню, прошло в военном гарнизоне на этом уютном эстонском острове.

Отец – высокий морской летчик, с пронзительным взглядом зеленых глаз был красив – и не только по мнению моей мамы. Пройдя войну, остался жив – ведь на свет еще должна была появиться я. Мама, как многие жены офицеров, не работала, а воспитывала дочку, то есть меня. Военные летчики даже в те трудные для нашей страны годы жили хорошо, недостатка в деньгах не было. Модница мама имела красивые платья и, конечно, шубу – этот обязательный атрибут офицерской жены. До сих пор помню на ощупь колючую отцовскую шинель и мягкую мамину шубу.

От отца мне достались зеленые глаза, авантюризм в крови и легкий, веселый характер. Мамочка же поделилась хорошей фигурой, умением выбирать реальную цель в жизни и настырностью в её достижении. В очереди за длинными ресницами и мраморной кожей лица я так же стояла в «первом ряду». Еще от рождения мне были даны заботливый Ангел с милой мордахой и пушистыми белыми крыльями, и вредный Бес. Бес, правда, был мелкий – так, ничего страшного – делал иногда маленькие гадости, развлекался так сказать – подставит ножку или уронит любимую чашку. Однако если кто обижал меня, давал обидчику сдачи так, что мало никому не казалось.

Да простит меня летное начальство, в Ригу с острова все летали – с детишками в поликлинику, на рынок за продуктами или в большой магазин – на чем же еще? – конечно, на наших военных самолетах.

В черных шинелях с голубыми погонами, весело возвращаются морские летчики домой с полетов – все живы! Отец берет меня на руки, а я впитываю маленькой детской душой запах его шинели – запах надежной мужской силы и самолетов. В большой общей кухне накрываются столы, все садятся ужинать. Мы, дети, крутимся тут же, слушая «разбор полетов», сопровождаемый взмахами рук:

– Я захожу ему в хвост, а он уходит вверх и вправо! – показывает ведомый отца, капитан дядя Коля Мячин, изображая самолет сжатой ладонью. От этих рассказов замирает сердце, уйти невозможно – хочется слушать еще и еще.

Атмосфера лётного мира принадлежала не только отцам – это был и наш, ребячий мир – мир, в котором мы жили – с кучей шоколадок из лётных пайков на столе и огромными шарами-зондами, которые детвора пыталась запускать в небо за неимением детских шариков.

И помню, как застывали у границы аэродрома наши мамы с немым вопросом в глазах, когда кто-то не возвращался из полета. Как и откуда они узнавали об этом – не знаю, но узнавали раньше, чем в дом приходил комэск с черной вестью.

Уйдя в отставку в звании майора, отец привез семью в маленький южный городок. От квартиры, которую ему предлагали в военкомате, отказался и вскоре построил большой дом:

– Мои дети должны жить на свежем воздухе и питаться собственными фруктами!

Через пару лет мы рвали яблоки в своем саду и начинали грызть абрикосы с еще не созревшей мягкой косточкой. А зимой до позднего вечера катались с высокой горы, принося домой полные валенки снега и звенящие заледенелые варежки.

В праздники над нашим домом реял военно-морской флаг. Этот флаг – двуцветный, с красной звездой, серпом и молотом, сшила мама. На спинке стула в такие дни висел черный отцовский китель с голубыми погонами и боевыми орденами: я видела не только орден Красной Звезды и Боевого Красного Знамени – наград было много!

Нам, детям, отец, прошедший войну, никогда и ничего о ней не рассказывал. О полетах – да, а про войну – ни слова. Он мог часами описывать как красив рассвет, если смотреть сверху: медленно поднимается из-за моря солнце, освещая пока еще холодными лучами землю. Облака – как видит их летчик из кабины самолета: густые грозовые, нависшие сплошным покрывалом; перламутровые, волнистые – разбросанные по небу маленькими островками или легкие, серебристые – плывущие в самом верху – от этой картины захватывает дух. Они могут лежать до самого горизонта, плотно покрывая землю, и тогда становится не по себе от этой однообразной красоты – ведь за облаками гамма цветов ограничена, там нет так любимого глазу зеленого или ярко красного. Тогда надо направить самолет вниз, под самое облако и перед тобой откроется прекрасная земля со скалистым берегом, небольшой часовенкой на круче и морем, которому не видно ни конца, ни края…

Отец до сих пор стоит перед моими глазами, как живой – я слышу запах его скрипучей кожаной летной куртки, чувствую сильные руки, вижу зеленые глаза и голубые погоны.

В жизни почти каждого человека наступает момент, когда приходится ответить на вопрос:

– Зачем я живу, и что останется после меня? – в свое время встал он и передо мной. Двое взрослых детей, как мне казалось, ответом на него не являлись. И тогда пришла необходимость рассказать о пережитом – о юности и замужестве, о работе и большой любви – обо всем, что случилось со мной за эти годы – рассказать самой себе через много лет. А так как однообразной и серой моя жизнь никогда не была – все, что угодно, только не скука! – то воспоминания порой заставляли меня улыбнуться. Может быть, это будет интересно и вам.

***

Человеческая жизнь измеряется не годами, а событиями, уместившимися в них – к этому убеждению я пришла после банального в своей истории развода. Семейная жизнь, где видела себя только бесцветным отражением мужа, вдруг круто изменилась. Но давайте начнем с самого начала.

Училась я в педагогическом институте. Четыре года на физмате пронеслись как сказка – новые знакомства, посиделки в общежитии, институтские вечера, танцульки в летном училище – скучать не приходилось. Бьющую ключом жизнь, в которой на учебу времени оставалось маловато, не могли испортить ни вредный матанализ, ни заумная проективная геометрия, которые многие студенты сдавали с третьего захода. Мои ноги, исписанные до самых щиколоток, потом легко отмылись, зато нужная формула оказалась на самой коленке – высшая алгебра – четыре балла.

Зачем нам нужна вся эта ерунда? – казалось тогда, ведь на практике, в школе, пригодится только элементарная математика – а её вообще проходим факультативно. Много позже поняла – эту «ерунду» учили для общего развития: меня не бросает в дрожь при виде знака квадратного корня или синусов с косинусами, в жизненных неурядицах, не теряя головы ищу логический выход из сложившейся ситуации – математик, понимаете ли, учили-с.

В одной группе со мной постигал азы высшей алгебры и будущий муж Игорь – судьба как будто не давала выбора, подтверждая – от нас в этой жизни мало что зависит. Высокий, стройный, с голубыми глазами и орлиным носом, он обладал характером азартного игрока, успевая везде и всюду. Расписывал «пулю» с ребятами в общаге, а через час сдавал зачет по атомной физике, днем бегал по корту с ракеткой, а вечером забивал «дуплет в угол» в веселой компании биллиардистов. Будучи прирожденным лидером, уже тогда жил полной жизнью и его бесполезно было воспитывать – он сам воспитывал всех.

В светлом пиджаке, с большим, по тогдашней моде, портфелем, небрежностью в глазах и всегда куда-то спешащий – он был очень хорош собой – конечно, я влюбилась. А Игорь, встретив меня, тоже всерьез увлекся – так и дошло дело до свадьбы. Потом новоиспеченный муж привез меня в другой город, к родителям, а сам отправился по распределению в глубокую деревню – ненадолго – до призыва в армию.

После службы в армии Игорь совершенно случайно попал в среду комсомольских вожаков. Быстро став среди них своим парнем, умел безошибочно схватывать самую суть любого дела, да и трудолюбия было не занимать. Следуя советам отца-полковника, никогда не сдавался – мог сидеть день и ночь, несколько раз переписывая доклад, пока не добивался, чего хотел. Его карьера двигалась как по волшебству: районный комитет комсомола – городской – областной. Игорь был упорен и в начале семидесятых легко прошел эти ступени за три года.

Веселый коллектив комсомольских лидеров скучать не давал. В общественных местах мы, конечно, старалась вести себя прилично, но не всегда получалось.

Однажды в ресторане Южный, к концу вечеринки, Лидочка Введенская решила станцевать на столе. И что? Она замечательно отплясывала знойное аргентинское танго, а мы отодвигали в сторону тарелки и хлопали в ладоши – было весело. Ее платье – из темно-бордового бархата, с открытыми плечами и голой спиной, красиво облегало тонкую девичью фигурку, и мало кто знал, что этот шедевр сшит накануне самой Лидочкой из шторы, снятой с окна кабинета первого секретаря Горкома комсомола – ее мужа Льва Введенского. (Для тех, кто не знает – купить готовое платье в магазине в те годы было невозможно – на прилавках лежали лишь трусы да майки.)

– Что ты у нас такая скромная? – удивлялся Лева, наблюдая с каким веселым недоумением я смотрю на эти танцы на столе. – Надо быть посмелее.

– То есть попросту понахальнее? – смеялась я.

– Конечно! – открывал он мне глаза на повадки комсомольского актива. – Хочешь – танцуй в ресторане на столе, хочешь – надери уши скандальной соседке – положение мужа позволяет тебе делать все!

…Вы спросите: – Танцы на столе? А как же официантка? Отвечаю: – Нашу, обкомовскую компанию, знали во всех ресторанах Центрального района – знали и трогать не смели, что бы мы не вытворяли.

Вспоминаю поездки за Волгу в сопровождении рыбнадзора, когда инспектор Михаил Букин ловил для нас волжских осетров. Огромная, с человеческий рост «мамка» полна черной икрой – целое ведро этой икры поставили посреди расстеленного на песке пледа, мы едим ее деревянными ложками и запиваем… Впрочем, какая вам разница, чем запиваем?

Кроме шумных международных фестивалей – с многолюдными красочными шествиями по площади Павших Борцов и великолепными салютами над Волгой, были еженедельные субботние вечеринки в узком кругу друзей. Помню экскурсию в Киев – просто посмотреть, как люди живут, и променад на свадьбу моей сестры в родной город на Северный Кавказ.

Друзья подобрались разные, но все остроумные и деловые.

Разговор мужа с Валерием – тридцатилетним доцентом, сотрудником «закрытого» научного института, изучающего секреты инфекционных болезней человечества – в нашей компании комментировали, покатываясь со смеху все:

– Валерий Иванович, завтра принимаем делегацию из Гонолулу, – Игорь знал, что говорить открытым текстом нельзя, все разговоры в этом заведении прослушивались, – вы приглашаетесь с женой, но должны выступить с докладом.

– Сколько страниц? – деловито спрашивал Валерка.

– Думаю, страницы три будет достаточно.

– Уточните, пожалуйста, количество членов делегации – десять человек, говорите? – нет, доклад в три листа не зазвучит, маловато будет, напишу-ка я листов пять.

Любой непосвященный, присутствующий при этом разговоре, думал:

– Ух ты, Гонолулу! – но мы-то знали расшифровку текста – звучала она так: «Завтра пятница, у нас, как всегда, вечеринка. Приходи с женой и приноси три бутылки медицинского спирта, которым ты, гад, моешь руки в своем НИИ».

Валерка приносил пять, а заморская страна Гонолулу вообще была не причем, её Игорь приплел для отвода глаз.

Отдыхать с ним было очень интересно, но жизнь, к сожалению, состоит не только из праздников. Мой успешный партийный функционер хотел свободы, а двое маленьких детей требовали заботы и постоянного присутствия. Появляясь дома ближе к ночи, на вопрос, где он задержался, муж высокомерно заявлял:

– Смотрите телевизор, и все узнаете! – имея в виду свое очередное пятиминутное выступление по местному телевидению.

Если бы с детьми возилась няня, а полы мыла домработница, мы бы, вероятно, жили вместе до сих пор. Но все заботы доставались мне, совсем юной девчонке. И муж, лежащий на диване с газетой в руках в то время, когда я ползаю на коленках с половой тряпкой, приводил в ярость. Так и огрела бы этой тряпкой!

Кроме того, он постоянно обманывал – на каждом шагу – без нужды, а чисто из удовольствия. Мог обидеть до слез одним словом – словно перед ним не любимая женщина, а лютый враг – специально, что ли выискивал такие слова? Мы постоянно ссорились, выясняя, кто пойдет в магазин или гулять с детьми (это «развлечение» почему-то всегда доставалось мне), а также из-за отсутствия денег.

– Подожди немного, вот выбьюсь в люди – сразу все изменится! – обещал он.

Веря радужным посулам, я ждала долго – целых тринадцать лет. Но годы шли ничего не меняя, надежда уходила по капле – и вот скандалы прекратились. Игорь обрадовался:

– Какие хорошие времена наступили, ты уже не ругаешься, если меня нет дома!

– Пусть тебя насторожит такое равнодушие, – возразила я, – это значит – конец близок.

Но он засмеялся и вывода не сделал – продолжал жить, не выполняя никаких обязанностей, и даже не пытаясь подставить плечо под груз домашних забот.

Короче – не складывалась у нас с Игорем счастливая семья, никак не складывалась!

Мне бы понять – муж не совпадает с моим идеалом, он такой как есть и другим никогда не станет.

Мне бы понять – моя планка очень завышена. Махнуть рукой и брать то, что давала его принадлежность к святому клану комсомольских вожаков – должность заведующего отделом пропаганды и агитации Обкома комсомола, а затем и председателя международного бюро туризма «Спутник».

Пользуясь служебными связями Игоря, самой подниматься по карьерной лестнице, приобретать модную одежду на закрытых обкомовских складах, заказывать домой вкусную еду из ресторанов – как делали жены чиновников – то бишь пользоваться всеми благами супруги партийного босса. Ан нет, зациклившись на внутренней проблеме – его невнимании к семье – страдала и мучилась. И тогда – неизбежно – приходила мысль о разводе.

…Происходящее принимается каждым человеком по-своему. Там, где один видит нудный мелкий дождик, другой восторгается солнечными лучами, летящими сквозь серые тучи.

Когда я страдала от неуютных семейных отношений, одна из моих приятельниц – Татьяна – прекрасно жила, махнув рукой на слухи о многочисленных изменах высокопоставленного мужа – сослуживца Игоря…

***

А теперь немного истории.

После восьми лет работы учителем математики в средней школе, мне предложили должность инспектора кадров в Областном отделе народного образования, откуда я и отправилась в очередной декретный отпуск. Через год после рождения сына нужно было туда же и возвращаться.

– Добираться каждый день в другой район огромного города мне совсем не хочется, – расстраивалась я.

– Понимаю, – соглашался муж, – тем более что дочь пошла в первый класс и забот прибавилось.

– Давай поищем что-нибудь поближе – чтобы все домашние дела были рядом: Ромочкины ясли – Ирочкина школа – моя работа?

Наш девятиэтажный дом стоит на проспекте Ленина, в самом центре города. На первом этаже – магазин «Современник», где продаются любимые книжки – но это так, к слову. Образование у меня педагогическое, значит, работа должна быть «на эту тему» и желательно рядом.

Вышли мы с Игорем на балкон, оглянулись вокруг:

– Смотри, вот напротив городской Дворец пионеров – пойдешь туда? Не смотри что такой невзрачный – совсем рядом, на улице Мира заканчивается строительство нового здания.

– И правда близко, давай попробуем? – обрадовалась я.

Что движет нами, когда приходится принимать очередное жизненно важное решение, как выбрать из всех лежащих перед тобой вариантов нужный, кто знает? Во всяком случае, я частенько благодарила судьбу за то, что мы в тот вечер вышли на балкон, и у меня появилась такая интересная работа.

Игорь, уже председатель молодежной туристической фирмы «Спутник», был таким небольшим (а может и большим?) «богом» местного масштаба. Юноши и девушки нашей области в те годы могли съездить за границу только через его фирму. Для чего – всего-то! – надо стать передовиком производства, что согласитесь, довольно сложно, или заиметь знакомство с моим мужем.

Позвонив на следующий день директору Дворца пионеров, Игорь назвал свою должность, а потом изложил небольшую просьбу:

– Помоги найти работу жене, – и услышал в ответ:

– Без проблем, у меня как раз вчера освободилось место методиста Научного общества учащихся.

Так я стала руководителем НОУ – общалась с доцентами, профессорами и ректорами ВУЗов города, проводила научные конференции – но это совсем другая история.

***

Муж легко устроил меня на хорошую работу, но в домашних делах помощи от него не было от слова «совсем».

Новая плита – подарок мамы – долго пылилась в углу коридора. Тогда как со старой во время приготовления обеда постоянно сползали кастрюли, а про запах газа я вообще молчу. Игорь пропускал мимо ушей слова о том, что надо наконец-то вызвать «газовиков» и заменить плиту, но в один прекрасный день кастрюля с бульоном-таки свалилась прямо на пол! Тут мое терпение лопнуло, я взяла у соседа огромный газовый ключ и приступила к делу: с большим трудом открутив гайки, убрала старый «агрегат», и, царапая полы, выволокла его на лестничную площадку – тяжелый, зараза!

Теперь поставить новую плиту не составило большого труда: соединив ее с трубой, помазала стык мыльной пеной, испытывая прочность соединения – все как надо! Пузырьков нет, значит, газ не проходит и можно варить обед.

Оказалось, это проще простого даже для дамы. Газовики пришли бы в ужас от такой самодеятельности, но для меня это было счастьем. Явившийся поздно ночью Игорь саркастически заметил:

– Видишь, и просить никого не надо, ты сама все умеешь! – задушила бы гадюку!

Тому, кто не пережил подобного, меня не понять – я не видела выхода, не знала, как поступить и что делать. Испробовала все – от разговоров по душам до (каюсь!) банальных скандалов с битьем посуды – не помогало ничего. Все слова отлетали от мужа, как от стенки, дружная семья одними моими усилиями никак не складывалась.

И однажды утром, стоя у окна, подумала, поражаясь пугающей простоте своей мысли: придет время, и дети тоже станут относиться ко мне по-хамски, с таким же высокомерием, пренебрежительно разговаривая сквозь зубы. Что они вынесут из нашей жизни – науку о скандалах? И по этому подобию построят свои семьи – ведь другого образца у них перед глазами нет. Для чего я кладу свою жизнь ему под ноги – ведь она у меня, как это ни банально, одна. Надо спасать себя и детей, а не срывать на них гнев, адресованный мужу – решение должно быть кардинально иное.

Придя к такому выводу, я пошла в суд и подала на развод. Вернувшись домой, прижалась к двери и рыдала, судорожно сжимая рукой косяк – мой привычный мир рушился. Что будет впереди?

– Почему, почему это происходит именно со мной – ведь я такая хорошая, так стараюсь, чем же провинилась перед тобой, Господи? – Господь не отвечал…

Это потом, много позже стало ясно, что жизнь не терпит пустоты, и появится что-то новое, обязательно лучшее. Что нельзя застывать в постигшем тебя несчастии, а надо идти дальше – но это требовалось понять, до этого надо было дожить, а сейчас я своими руками меняла свою судьбу…

Остаться одной с двумя маленькими детьми было не страшно. Переполняла обида за несложившуюся семью, презрительное невнимание: я лепила уютный мирок для нас и наших детей, а оказалось – ничего этого Игорю не надо. То есть надо, но как-то не по-людски – мы с детьми должны быть рядом, но ни в коем случае не мешать ему жить своей жизнью. Меня такой расклад совсем не устраивал. Стыла душа, терялась вера в себя, маячила безрадостность дальнейшего существования – нормальная жизнь никак не получалась. Сил дожить вместе с мужем до «лучших времен», не хватило – развели нас сразу, без месячного испытательного срока.

Мой гороскоп гласит: «Дева всегда сжигает за собой мосты. Если Деву оттолкнуть, она закроется и вернуть ее расположение будет невозможно» – как точно сказано, вот прямо обо мне!

А еще утверждают, что два лидера никогда не уживаются в одной семье…

В общем, светлое будущее случилось у каждого свое – Игорь получил абсолютную свободу – я маленьких детей, которых надо было ставить на ноги. В жизненной суете не пропал ни он, ни я.

Кому из нас было труднее – угадайте с трех раз!

***

После развода – мне было чуть за тридцать – я вдруг обнаружила немало интересных вещей, передо мной словно открылся новый, прекрасный мир.

Во-первых – в кошельке завелись деньги – появилась возможность спокойно распланировать зарплату, чтобы хватило на еду, обновки для себя и детей, и даже небольшую заначку.

Еще оказалось, что я довольно привлекательная дамочка – только теперь стала замечать заинтересованные взгляды мужчин, направленные на мою персону, а порой их пристальное внимание – когда шла на работу или просто в общественных местах.

Но самое главное – с удивлением поняла, что спокойно сплю по ночам – не слушаю, когда же повернется ключ в замке и появится муж, не волнуюсь, в каком состоянии и настроении он прибудет. Скандалов не стало – о, если бы знать об этом раньше! Со мной оставались двое прекрасных деток, а замерзшая душа быстро оттаяла и появилась отчаянная жажда жизни – хотелось сунуть нос во все дела сразу. Я, наконец, поняла – нельзя быть бессловесной участницей «бала» под названием «моя жизнь» – на этом балу нужно быть хозяйкой.

Только почему-то с тех пор не люблю выходные и праздничные дни …

Жизнь много чему учила – однажды наглядно показала – счастье у каждого человека свое.

Зима. Накатавшись с огромной снежной горки, с раскрасневшимися щеками и санками в руках, мы с пятилетним сынишкой Ромочкой вваливаемся в лифт, безудержно хохоча. А там молодая соседка с серьезно больной дочерью. Её муж – военный советник немыслимо ответственной службы, постоянно бывает за границей (это в 80-е то годы!), и разодета она на зависть всем «с иголочки». Сегодня на этой даме новенькая бежевая дубленка, мягкая, с вышивкой по краю – даже хочется погладить рукой. Но почему-то такая тоска появилась в ее глазах при виде нашей веселой компании:

– Кому – какое счастье … Кому муж, а кому детки, – как бы рассуждая сама с собой, грустно произнесла она.

И мне почему-то стало немного неловко за мое счастье, которое – вот оно у меня – стоит рядом все в снегу и с детскими санками в руках…

***

Теплый летний день клонился к вечеру. Откуда-то веяло шашлыками, легкий ветерок доносил мелодию 70-х годов:

…Человек придумал песню и слова такие в ней,

Словно было всё известно человеку обо мне, – пела Аида Ведищева.

Тишина дачного массива завораживала: она звенела, пахла ароматом черемухи – так пахло в моем далеком детстве – и звуки были те же самые: где-то вдали разговаривало радио, звонко постукивал топор, а чистый воздух можно было брать ложками. Жизнь прекрасна – качаясь в гамаке на своей даче, я расправлялась с тарелкой клубники. Дети с внуками отдыхают в Болгарии – у «бывшего» там теперь собственный отель, клубники на грядке созрело много, дел особых не предвиделось.

Как всегда, в часы редкого безделья, появились воспоминания. Сегодня их навеяла эта песня, напоминающая о безмятежной юности – она звучала в лётном училище на танцах, куда мы молодыми девчонками бегали, не пропуская ни одной вечеринки – среди кавалеров было много курсантов. Потом вспомнила о более поздних годах, Дворце пионеров и летчике, так внезапно появившемся в моей жизни; о надеждах и разочарованиях – передо мной снова проплывала вся моя жизнь…

***

Как становятся руководителями?

Перед самым отпуском в кабинете директора Дворца пионеров проходило бурное совещание – выговор получили все заведующие отделами – чтобы знали, кто в доме хозяин! До нас, рядовых методистов начальство не опустилось, посчитав это ниже своего достоинства. Раздав «всем сестрам по серьгам», оно укатило на стройку нового здания Дворца. Мы же вышли из кабинета каждый по-своему. Я была под впечатлением полученного нагоняя, кто-то побежал звонить по телефону, и только заведующий моего отдела совершенно бесшабашно отринул все предложения:

– Не парься – работа у него такая – людям нервы трепать. Как жили, так и будем жить – даже в голову не бери.

Моему изумлению не было предела – тем более что замечания директора были очень даже к месту. То есть, как это можно сидеть сложа руки после такого нагоняя?

На следующий день мы с дочкой отправились в отпуск – в другой город, к маме.

Мамочка, директор огромной трикотажной фабрики «Восход», нас встречает. В небольшом здании аэропорта, под негромкое звучание эфира торопятся улетающие и прибывшие пассажиры, от легких столиков кафетерия «В полет» разносится приятный запах кофе – и над всей этой суетой витает терпкий аромат маминых духов – модных арабских духов «Каир». А вот и она сама!