Сочинения. 1984. Скотный двор. Воспоминания о войне в Испании. Иллюстрированное издание

На самом деле, крохотный магазин был забит вещами, но среди них не было почти ничего, имеющего хоть малейшую ценность. Там было практически не развернуться, потому что по всему периметру стен стояли бесчисленные пыльные рамы для картин. В витрине были подносы с гайками и болтами, уже ни на что не годные зубила, перочинные ножи со сломанными лезвиями, потускневшие часы, даже не претендующие на исправность, и прочий хлам. На маленьком столике в углу зала валялась всякая всячина – лакированные табакерки, агатовые броши и тому подобное, однако среди этого могло попасться и что-то интересное. Когда Уинстон подошел к столу, его взгляд привлек круглый гладкий предмет, мягко мерцающий в свете лампы, и он взял его в руки.

Это был тяжелый кусок стекла, выпуклый с одной стороны и плоский с другой. Как в цвете, так и в текстуре стекла была какая-то особенная мягкость дождевой воды. В центре, визуально увеличенный за счет изогнутой поверхности, находился странный предмет розового цвета, напоминающий розу или морской анемон.

– Что это такое? – спросил Уинстон, очарованный необычной вещицей.

– Это коралл, – сказал старик. – Возможно, даже из Индийского океана. Раньше их как бы заливали жидким стеклом. Такие вещицы делали лет сто назад, не меньше.

– Очень красиво, – сказал Уинстон.

– Да, красиво, – мягко ответил старик. – Но сегодня немногие оценят красоту такого изделия, – он закашлялся. – Если бы так случилось, что вы захотели бы его купить, это обошлось бы вам в четыре доллара. Помню, когда-то такая вещь стоила восемь фунтов, а восемь фунтов были… ну, я не скажу точно, но это были большие деньги. Но кого сейчас волнует настоящий антиквариат? Хотя его уже почти и не осталось.

Уинстон тут же заплатил четыре доллара и сунул стеклянную вещицу в карман. Его привлекала не столько красота застывшего в стекле коралла, сколько то, что он принадлежал к эпохе, совершенно отличной от нынешней. Мягкое и гладкое, словно дождевая капля, стекло не было похоже ни на одно стекло, которое он когда-либо видел. Эта штуковина привлекала его вдвойне из-за своей очевидной бесполезности, хотя он предположил, что когда-то она была задумана как пресс-папье. Она оттягивала карман своей тяжестью, но, к счастью, это не сильно бросалось в глаза. Было странно, даже компрометирующе, если член Партии имел в своем распоряжении подобную вещь. Все старое, да и вообще все красивое всегда вызывало подозрения. Получив свои заветные четыре доллара, старик заметно повеселел. Уинстон понял, что можно было сторговаться и за три, а может, и за два доллара.

– Наверху есть еще одна комната. Если хотите, можете взглянуть, – сказал он. – Там, конечно, нет ничего особенного, всего парочка безделушек. Но если хотите, можем подняться глянуть. Я возьму лампу, чтобы вы могли хорошенько рассмотреть.

Он зажег еще одну лампу и медленно пошел вверх по крутой изношенной лестнице, которая вела к узкому проходу в комнату, чьи окна выходили не на шумную улицу, а на мощеный внутренний дворик и целый лес из дымоходов соседних домов. Уинстон заметил, что мебель была по-прежнему расставлена так, как будто эта комната предназначена для проживания. На полу лежал ковер, на стенах висели картины. Еще там было глубокое кресло с высокой спинкой, которое стояло у камина. На каминной полке тикали старинные стеклянные часы с двенадцатичасовым циферблатом. Под окном, занимая почти четверть комнаты, стояла огромная кровать с матрасом.

– Мы с женой жили здесь, пока она не скончалась, – сказал старик немного извиняющимся тоном. – Я распродаю мебель понемногу. Это прекрасная кровать из красного дерева или, по крайней мере, будет прекрасной, если вам удастся избавиться от клопов. Но, возможно, вам она покажется немного громоздкой.

Он держал лампу высоко, чтобы освещать всю комнату, и в теплом тусклом свете это место выглядело на удивление привлекательным. В голове Уинстона промелькнула мысль, что, вероятно, он мог бы снимать эту комнату за несколько долларов в неделю, если бы, конечно, ему хватило на это духу. Это была безумная затея, и от нее следовало отказаться, как только она пришла ему в голову, но эта комната пробудила в нем своего рода инстинктивную ностальгию. Ему казалось, что он точно знает, каково это – сидеть в такой комнате в кресле у камина, греть ноги у открытого огня и ждать, пока закипит на плите чайник, – совершенно один, в полной безопасности, никто не смотрит на тебя, голос с телеэкрана не велит тебе, что делать, нет ни одного звука, кроме бурления чайника и дружелюбного тиканья часов.

– Нет никакого телеэкрана! – не удержался и пробормотал Уинстон.

– Ах, – сказал старик, – у меня никогда и не было ни одной из этих штук. Слишком дорого. И я почему-то никогда не чувствовал в этом нужды. Вот там в углу стоит прекрасный столик-книжка. Хотя, должен вас предупредить, что вам придется заменить петли, если вы надумайте его разложить.

В другом углу был небольшой книжный шкаф, и Уинстона уже тянуло посмотреть, что же там есть. Однако в нем не было ничего, кроме всякого мусора. Поиск и уничтожение книг велись среди пролов с такой же тщательностью, как и везде. Было очень маловероятно, чтобы где-нибудь в Океании существовал экземпляр книги, напечатанный до 1960 года. Старик, все еще держа лампу над головой, стоял перед картиной в раме из розового дерева, которая висела по другую сторону от камина, напротив кровати.

– Если вы вдруг интересуетесь старинными гравюрами… – осторожно начал он.

Уинстон подошел, чтобы изучить картину. Это была стальная гравюра с изображением овального здания с прямоугольными окнами и небольшой башней перед ним. Вокруг здания была ограда, а на заднем фоне была какая-то статуя. Уинстон некоторое время смотрел на гравюру. Место казалось смутно знакомым, хотя статую он не помнил.

– Рама прикреплена к стене, – сказал старик, – но я могу отвинтить ее для вас.

– Я знаю это здание, – наконец сказал Уинстон. – Теперь это развалины. Оно находится посреди улицы перед Дворцом правосудия.

– Да, да, возле здания суда. Оно было разбомблено… в общем, много лет назад. Когда-то это была церковь Святого Климента Датского, так она называлась, – он виновато улыбнулся, словно осознавая, что сказал что-то смешное, и добавил: – Апельсинчики как мед, в колокол Климент уж бьет.

– Что это? – спросил Уинстон.

– О… Апельсинчики как мед, в колокол Климент уж бьет. Это была песенка, которую мы часто напевали в детстве. Не помню уже, как там дальше поется, но концовка была такая: «Вот зажгу я пару свеч – ты в постельку можешь лечь. Вот возьму я острый меч – и головка твоя с плеч». Была такая игра, дети становились по двое друг за другом и, взявшись за руки, образовывали из рук что-то вроде коридора. Ты шел под руками, и когда песенка доходила слов: «Вот возьму я острый меч – и головка твоя с плеч», руки опускались и ловили тебя. В песне были названия всех лондонских церквей. Ну, точнее, самых больших.

Уинстон задумался, пытаясь определить, в каком веке была построена изображенная на гравюре церковь. Определить возраст лондонского здания всегда было непросто. Все большое и впечатляющее, если оно было достаточно новым по внешнему виду, автоматически объявлялось построенным после революции, в то время как все, что явно было построено ранее, относилось к некоему смутному периоду, называемому Средневековьем. Считалось, что век капитализма не принес ничего ценного. Историю нельзя изучить по архитектуре, как и нельзя узнать ее по книгам. Статуи, надписи, памятники, названия улиц – все, что могло пролить свет на прошлое, систематически изменялось.

– Я никогда не знал, что это была церковь, – сказал Уинстон.

– На самом деле их много сохранилось, – сказал старик, – хотя сейчас им нашли другое применение. Так как же там дальше пелось? А, вспомнил!

Апельсинчики как мед,в колокол Климент уж бьет.И звонит Святой Мартин:Отдавай мне фартинг!

Ну вот, это все, что я смог вспомнить. Фартинг – это была такая небольшая медная монета, которая выглядела как цент.

– Где была церковь Святого Мартина? – спросил Уинстон.

– Святого Мартина? Она все еще есть и находится на площади Победы, рядом с картинной галереей. Здание с таким треугольным крыльцом, колоннами и большой лестницей.

Уинстон хорошо знал это место. Это был музей, который использовался для разнообразных пропагандистских выставок масштабных моделей баллистических ракет и плавучих крепостей, восковых фигур, иллюстрирующих зверства врага, и тому подобное.

– Церковь Святого Мартина в поле, – добавил старик, указывая на картину стене, – хотя я что-то не припоминаю никаких полей в тех краях.

Уинстон не купил картину. Это было бы даже более глупо, чем стеклянное пресс-папье, да и забрать ее домой было невозможно, даже если вынуть ее из рамы. Но он задержался еще на несколько минут, разговаривая со стариком, имя которого, как он выяснил, было не Уикс, как гласила надпись на витрине, а Чаррингтон. Мистер Чаррингтон был вдовцом шестидесяти трех лет и жил в этом магазине уже более тридцати лет. Все это время он намеревался изменить имя над витрине, но руки так и не дошли. Пока они разговаривали, полузабытая песенка крутилась в голове Уинстона. «Апельсинчики как мед, в колокол Климент уж бьет, и звонит Святой Мартин: Отдавай мне фартинг!» Удивительно, но когда вы проговариваете про себя эту песенку, возникает иллюзия, что вы действительно слышите колокола, звон прежнего Лондона, который все еще существует где-то там, скрытый от глаз и почти забытый. Уинстону казалось, что он слышал звон то одной, то другой призрачной колокольни, хотя, насколько он помнил, в реальной жизни он никогда не слышал звона церковных колоколов.

Он попрощался, быстро вышел из комнаты и спустился по лестнице первым, чтобы старик не увидел, как он разведывает улицу, прежде чем выйти за дверь. Он уже решил, что через подходящий промежуток времени – скажем, месяц – рискнет снова прийти сюда. Возможно, это было не опаснее, чем прогуливание посещений в Общественном центре. Самой большой глупостью было вернуться сюда после покупки дневника, не зная, можно ли доверять владельцу магазина. Однако…

«Да, – снова подумал он, – я вернусь сюда. Я куплю еще какую-нибудь красивую безделушку, я куплю гравюру Святого Климента Датского, вытащу ее из рамы и унесу домой, спрятав под курткой».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.