Молилась ли ты на ночь, Даздраперма?

– Масса, знакомься, это Владлен. – Масса наклонила голову, фокусируя на нем несуществующий, невозможный взгляд. – Владлен – это Масса. Надеюсь вы подружитесь. Масса, начни ты, расскажи о себе.

Монстр помедлил, собираясь с мыслями. Из разных частей тела раздались отдельные неразборчивые, глухие выкрики. Они затихли. Существо торжественно объявило, тысячей слившихся воедино голосов:

– Мы предали дело Троцкого. – все здание резонировало от слов Массы, от гармонии идеального хора. – Мы отдалились от народа. Пламя революции погасло в наших сердцах. Наша кровь больше не была красной, как знамя, кровью коммунистов. Мы, призванные указывать путь, сами стали заблудшими овцами. Путь в светлое завтра навсегда был бы потерян. Если бы не богиня.

Тут хор снова распался на отдельные голоса. Врозь раздавались выкрики “Прости нас!”, “Слава Богине” и отчаянный, душераздирающий плач. Масса съежилась, упала на бок, едва не проломив новую яму. По ее поверхности волнами шла дрожь, тела двигались отдельно друг от друга, шли вразброд.

Но постепенно существо успокоилось. Дрожь стихла, тела снова пульсировали в едином ритме. Одна мысль, одно слово взяло верх. Все четче, все громче, все слитнее звучало:

– Слава! Слава! СЛАВА! СЛАВА БОГИНЕ!

Комиссар обернулся. Сама богиня все сидела на глобусе, не меняя позы, и только сказала тихо, с грустной улыбкой:

– Глупые. Я вас простила давным-давно.

– Да кто же ты?!

Она взглянула на него склонив голову набок.

– Обычная советская школьница. Богиня рожденная из желания. Богиня рожденная из страдания. Небольшая часть веры, которая связывает воедино всю нашу огромную страну. Демон из преисподней. Ангел господень. Все вышеперечисленное или ничто из этого. Это не важно. Это всё совершенно не важно. Важно то, что я есть. Важно то, что у человечества есть надежда на счастье для всех. Важно то, что последняя революция совершится совсем скоро.

Она помолчала немного.

– Кстати о счастье. Пора тебе получить свою долю. – Даздраперма махнула рукой в сторону Массы.

– А если я не хочу? – Владлен смотрел на нее с вызовом. Но чувствовал, что это была всего лишь бравада.

– Да кто ж тебя будет спрашивать. Если я знаю хоть что-то о людях, так это то, что они сами не знают чего хотят, и будут только рады, если решить все за них. Так что давай, будь добр, влейся в коллектив.

Чувствуя, что его сила воли тает, как тонкая церковная свеча, Владлен двинулся к коллективу. Масса встрепенулась, перевернулась на спину. Раскинула кривые младенческие ноги. Какая-то невидимая паутина опутала комиссара, прилипли к рукам и ногам ее тонкие нити, вели его как марионетку. На гладкой, до этого, промежности существа пролегла щель, раскрылась, расширилась и углубилась. Последний рывок внутреннего сопротивления… и ничего. Он даже не замедлил шага. Владлен вошел в темную пещеру плоти. Пульсирующая утроба приняла его, обволокла теплом со всех сторон, сомкнулась.

Девочка встала на глобусе в полный рост. Она не обращалась ни к кому конкретному. Никого конкретного уже не оставалось в Массе, только безраздельное блаженство и восторг. Юный, серебряный голосок Даздрапермы звенел радостью и предвкушением, когда она начала:

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем

Мировой пожар в крови…

И грянул, подхватывая, хор:

ГОСПОДИ БЛАГОСЛОВИ!