Стихотворения

Роберт Бернс

Стихотворения

На чужбине

Я сердцем не здесь, я в шотландских горах,Я мчусь, забывая опасность и страх,За диким оленем, за ланью лесной, —Где б ни был я – сердцем в отчизне родной.Шотландия! смелых борцов колыбель,Стремлений моих неизменная цель,С тобой я расстался, но в каждом краюЛюблю я и помню отчизну мою!Простите, вершины скалистые гор,Долин изумрудных цветущих простор!Простите, поляны и рощи мои,Простите, потоков шумящих струи!..Я сердцем в родимых шотландских горах;Я мчусь, забывая опасность и страх,За диким оленем, за ланью лесной, —Где б ни был я – сердцем в отчизне родной!

Довольство судьбой

Свободен и весел, я малым доволен;Мир божий мне кажется чудно приволен;Я радуюсь солнцу, я радуюсь дню,И призрак заботы я песней гоню.Взгрустнется ль, порой, под ударом судьбы —Я вспомню, что жизнь нам дана для борьбы.Веселье равняется звонкой монете,Свобода же – сан высочайший на свете,И этого сана лишить не моглиВеликие мужи ничтожных земли!Мой путь не без терний, но раз уж пройден,Кто вспомнит, – как труден был путнику он?Фортуну слепую мы часто поносим,Но как бы ее ни звалися дары:Песнь, наслажденье, работа, пиры, —На все отвечаю я: – милости просим!

В поле

Дженни платье разорвала;Прицепился колос;За собой она слыхалаВ поле чей-то голос.Дженни бедная бежалаВсе по бездорожью,Дженни платье разорвала,Пробираясь рожью.Если кто встречал кого-тоВ поле знойным летом,Что кому-то за охотаТолковать об этом…Если кто во ржи кого-тоЦеловал случайно —Не для нас о том заботаИ не наша тайна.

Песня

Я женат, и не для света, —Для меня жена моя.За душой одна монета,Но ее не занял я.В долг ничем я не ссужаюИз соседей никого,Но и сам не занимаюУ соседей ничего.Не бывал я господиномИ слугой ни для кого, —Но с мечом моим стариннымНе страшусь я ничего.Пусть мой голос мало значит,Пусть живу я бедняком —Обо мне никто не плачет,Я не плачу ни о ком!

Сельский субботний вечер в Шотландии

Вольное подражание Р. Борнсу И. Козлова

Let not Ambition mock their useful toil,

Their homely joys, and destiny obscure;

Not Grandeur hear, with a disdainful smile,

The short and simple annals oi the poor.

Gray[1]

Послание к Ал. Ан. B…ковой:

Была пора – луч ясный в ней сиял,Я сердцем жил, я радостью дышал,И жизнь моя играючи летела.Те дни прошли; одета черной мглой,В моих очах природа потемнела;Кругом гроза; но ты была со мной,Моя судьба душой твоей светлела;Мне заменил твой дружеский приветОбман надежд и блеск (веселых лет;Забылось всё. – Как пленники к неволе,Привыкнул я к моей угрюмой доле;Она – окажу ль – мне сделалась мила:Меня с тобой она, мой друг, свела,И, может быть, недаром мы узнали,Как много есть прекрасного в печали!Теперь с тобой надолго разлучен;Но дружбою, но памятью твоеюКак воздухом душистым окружен;Я чувствовать и думать не умел,Чтоб чувств и дум с тобой не разделять.Стеснен ли дух от мрачных впечатлений,Горит ли он в порывах вдохновений —Могу ль тебя, могу ль не вспоминать?В уме моем ты мыслию высокой,Ты в нежности и тайной, и глубокойДушевных чувств, и ты ж в моих очахКак яркая звезда на темных небесах.Я ждал ее, я мчался к ней душою,Я для нее сквозь слезы песни пел,Я пел, – она… была уж не земною;Звук томных струн, он к ней не долетел;Тиха ее далекая могила;Душа светла в надзвездной стороне;Но сердце тех, кого она любила…Святая тень! Молися обо мне…1Ноябрь шумит; в полях метель и вьюга;Ненастный день стал меркнуть за горой;Уж отпряжен усталый бык от плуга,И весь в пыли он тащится домой.Поселянин скорей спешит с работы;С неделею окончены заботы;Его соха, и лом, и борона,И сбруя вся в порядке убрана;Он веселит свое воображенье,Что радостно начнется воскресенье;И чрез лесок в уютный домик свойИдет к семье на отдых и покой.2И на холме, дубами осененный,Уж видит он приют уединенный;Уже детьми он шумно окружен —Обнять отца бегут со всех сторон.Приветен вид его родимой сени;Манят к себе трескучий огонек;Как чисто всё, плита и очажок!Залепетав, сын младший на колениК нему вскочил, и, с важностью скромна,Подсела к ним радушная жена;Кругом себя бросая взор веселый,Покоен, рад, забыл он труд тяжелый.3Меж тем пошла забота у детей:Кто прячет плуг, кто стадо загоняет;Обдумав всё, один из них скорейВ соседнее местечко посылаетТихонько весть – и Дженни к ним бежит,Надежда их, уж девушка большая,Мила, свежа, как роза полевая,У ней в очах любовь так и горит.Смеется мать, отец не наглядится;Как рада их к груди она прижать,И рада им наряд свой показать,И деньгами готова поделиться:У той швеи, к которой отдана,Своим трудом достала их она.4-5Родные все друг о друге приветноХотят узнать; семейный сладкий часВеселье мчит в беседах незаметно:То спор, то смех, и каждый свой рассказО том, где был, что видел, начинает;Один начнет, другой перебивает;А муж с женой-с детей не сводят глаз,И речь начать, и дать совет готовы.Хозяйка-мать, взяв ножницы с иглой,Из лоскутков малюткам шьет обновы;Отец молчит, но, помня долг святой,Уж занят он их будущей судьбой.Что мать с отцом велят повиноваться,Радушно жить и помнить божий страх,От нужд искать убежища в трудах,И день и ночь порочных дум чуждаться,Правдиву быть на деле и в речах —Он вкоренял от детства в их умах;Он говорил: «К прекрасному дорогаУ всех одна – творца о всем молить,Не делать зла, добро всегда творить;С тем будет бог, кто сердцем ищет бога».6Но кто стучит тихонько у ворот?Дивятся все, а Дженни узнает;Дрожит как лист, едва промолвит слово:«То, верно, сын соседа городского;Его отец в село к нам посылал,И он меня чрез поле провожал».В раздумье мать; как делу быть, не знает,Глядит на дочь и молча замечает,Как вдруг любовь зажглась в ее глазахИ вспыхнула румянцем на щеках;И мать спросить у дочери робеет,Кто новый гость; а та дохнуть не смеет.Но страх прошел; ответ был не худой:Не из бродяг сосед их молодой.7И юноша красивый, статный входит,И взор родных на гостя устремлен,И Дженни к ним, стыдясь, его подводит,И любо ей, что дружно принят он.С ним речь завел хозяин говорливый,Каков посев, о стаде, о конях.Надежды луч горит в младых сердцах;Но милый гость застенчив: торопливый,Не знает он, что делать, что сказать.Смекнула всё догадливая мать:Нет, видно, дочь себя не уронила;Девичью спесь, как должно, сохранила.8Любовь, любовь! живой восторг сердец,Твой чистый жар всем радостям венец.Уже давно я, путник неизвестный,Чрез скучный мир печально прохожу;Но долг велит, и правду я скажу;В долине слез отрадою небеснойОдна любовь; нет радости другой!Вот наших дней минуты золотые:Когда одни, вечернею порой,Стыдливые, любовники младые,В тени дерев, сидят рука с рукой;Их взор горит весельем и тоской,На их устах привет и ропот нежный;А вкруг цветет шиповник белоснежный,И тихо к ним склоняется кусток,И веет им душисты! ветерок.9И где же, где найдется тот несчастный,Злодей без чувств, кто б Дженни изменил,В холодный яд обманом превратилМечту души невинной и прекрасной!Как нарушать святое на земли,Любовь и мир доверчивой семьи!Взгляните там – вот жертва обольщенья:Она не ждет, не хочет утешенья;Таясь от всех, уныла и бледна,Во цвете лет рассудка лишена,Как меж могил огни осенней ночи,Так мрачные ее сверкают очи;Рыдает мать, зачем она в живых;Отец клянет позор власов седых…10Но ужин ждет – похлебка, дичь готовы,Принесены творог и молоко,Обычный дар любимой их коровы,Да и сама она недалеко,Пришла с двора – и голову с рогамиПросунула тихонько меж досками,И сена клок заботливо жует.Хозяйка-мать то сядет, то уйдет,О юноше хлопочет прихотливо,И сочный сыр пред ним уже стоит,И пенится некупленное пиво;Он хвалит всё, за всё благодарит,Узнав о том с подробностью большою,Как делан сыр хозяйкою самоюИ что ему тогда лишь минет год,Как желтый лен в полях цвести начнет.11Довольны все. От добрых слов вкуснее,Уже дошел их ужин до конца,И старец встал; кругом огня теснееСадятся все, но тише и важнее,И Библия покойного отца,Бесценное наследство родовое,Положена пред старцем на столе;Он обнажил чело полвековое,И волосы, рядами на челеПриглажены к вискам его, белели;И те стихи заметил он в псалмах,Которые хотел, чтоб дети пели;Потом сказал с слезами на очах:«Помолимся подателю всех благ!»12Они поют. Сердечные, простые,В один напев слилися голоса;И звуки те шотландских гор родные,И вера их несет на небеса.В святую брань так мученики пели,И, может быть, стремясь к высокой цели,Наш Джон Граам и смелый лорд ЭльджинСлыхали их в рядах своих дружин,Когда сердца огнем небес горели,Когда, в руках молитвенник и меч,Их рать неслась грозой народных сечИ пряталась под бронею верига.Но снова вдруг возникла тишина;У всех душа святынею полна —Разогнута божественная книга.13Отец семьи, душой священник сам,Читает в ней паденье человека,Как богу был угоден Авраам,Как Моисей гнал племя Амалека,Иль страх и плач державного певцаПод грозною десницею творца,Иль Иова и жалобы, и муки,Иль дивных арф пророческие звуки,Когда Исай, восторгами крушим,Пылал и пел, как тайный серафим.14Иль чтенье то Евангелья святое,Как божий сын снисшел и жил меж нас,За грешных кровь безгрешного лилась,На небесах он имя нес второе,А на земле ему и места нетГлавы склонить. Иль как его заветМеж градов, сел, народов отдаленных,Везде проник в посланьях вдохновенных,Как, заточен, возлюбленный ХристомВ Патмосе жил, и ангела с мечомОн в солнце зрел, внимая от СионаИ гнев, и суд на гибель Вавилона,15Супруг, отец, угодник пред тобой,Небесный царь, колено преклоняет,И к небесам торжественно стрелойС надеждою молитва возлетает:«Да вместе их творец благословит,Да в жизни той опять соединит;И там, в лучах бессмертного сиянья,Не будет где ни слез, ни воздыханья,Друг другу мы час от часу милей,Мы станем петь хвалу любви твоей,А время течь своей стезею вечнойКругом миров под властью бесконечной!»16Стремленье дум покорных и святых,Сей набожный восторг людей простых —Его не тмят обряд и блеск служенья,Ни тонкий вкус пленительного пенья:Кто зрит сердца, тот в благости своейРавно царю и нищему внимает,Под бедный кров от пышных алтарейОн в хижину к молящим низлетает,И благодать по вере им дана,И вписаны на небе имена.17Час тихий сна меж тем уж приближалсяИ все идут на сладостный покой;Простясь, вздохнул счастливец молодой;Отец один с хозяйкою остался,И долго он еще наединеМолил творца в умильной тишине,Чтоб тот, кто птиц и греет и питает,Кто в нежный блеск лилею одевает,Чтоб он, господь, во всем с семьей егоВсегда творил свою святую волю,Как хочет сам, благословил их долю;Лишь он просить дерзает одного,Чтоб все они закон его хранили,Всевышнего боялись и любили.18Так сельский бард своих родных полейОставил нам семейное преданье.Цари творят богатых и князей, —Муж праведный есть лучшее созданьеТворца миров; и память старины,Любовь семейств, отцовские уставы,Блаженство, честь той дикой стороныЕще хранят в ней доблестные нравы.О, как певцу Шотландия мила!Как молит он, чтоб родина цвела,Да благодать небес над нею льется,Сынов ее парок да не коснется,Да в их груди течет Валлиса кровь,И дух его, и к родине любовьПылают в них, и ангелом незримымДа веет он над островом любимым!..19А я к тебе, к тебе взываю я,Святая Русь, о наша мать-земля!Цвети, цвети, страна моя родная!Меж царств земных, как пальма молодая,Цвети во всем, и в доле золотойСчастлива будь, и счастье лей рекой!Страна сердец, и дум, и дел высоких!О, как гремят везде в краях далекихТвоих дружин и флотов чудесаИ русских дев стыдливая краса!Верна царям и верою хранима,Врагу страшна, сама неустрашима,Да будут честь и нравов простотаИ совести народной чистотаВсегда твоей и славой, и отрадой,И огненной кругом тебя оградой,И пред тобой исчезнет тень вековПри звуке струн восторженных певцов!

1829

К Полевой Маргаритке…

…Которую Роберт Борнс, обрабатывая свое поле,нечаянно срезал железом сохи в апреле 1786 г.Цветок пунцовый, полевой!Ты, бедный, встретился со мнойНе в добрый час: тебя в красеПодрезал я.Жемчуг долин, не можно мнеСпасти тебя!Не пестрый, резвый мотылекТеперь твой нежный стебелекНа дерн, увлаженный росой,Порхая, гнет;К тебе румяною зарейОн не прильнет.В холодном поле ветр шумел,И дождик лил, и гром гремел;Но туча мрачная прошла,Меж тем в глушиТы нежно, тихо расцвела,Цветок любви.Сады дают цветам своимПриют и тень – и любо им;Но сироту, красу полян,Кто сбережет?От зноя туча, иль курганОт непогод?Из-под травы едва видна,Цвела ты, прелести полна,И солнца луч с тобой играл;Но тайный рокЖелезо острое наслал —Погиб цветок…Таков удел, Мальвина, твой,Когда невинною душойТы ловишь нежные мечты;Любовь страшна:Как мой цветок, увянешь тыВ тоске, одна.Певцу удел такой же дан:Бушует жизни океан,Не видно звезд, а он плывет,Надежда мчит;Он прост душой, он счастья ждет…Челнок разбит.И добрый, злыми утеснен,Тому ж уделу обречен:Никто ничем не упрекнет,А жил в слезах;Приюта нет; он отдохнет…На небесах!И я горюю о цветке;А может быть, невдалекеМой черный день; и как узнать,Что Бог велел?Не о себе ли гореватьИ мой удел?..

1829

Пахарь

Вешнее солнце взошло над землей.Пахарь-красавец идет за сохой.Тихо идет он и громко поет:«Кто-то весною как пахарь живет?»Резвая пташка летит в небеса;Рано проснулась: на крыльях роса.С пахарем пташка поутру поет;К ночи подруга в гнезде ее ждет.

Две собаки

Есть небольшой шотландский островок,Носящий короля старинного названье(О Койле-короле еще живет преданье).Был ясный летний день, прошел полудня срок,Когда два пса до дому пробиралисьИ на пути случайно повстречались.

.. .. .. ..

Один из них вельможи сытый пес,Для барского живущий развлеченья,По кличке Цезарь был. Он гордо хвост свой нес,И каждый смело делал заключенье,Смотря на склад его от головы до ног,Что он шотландскою собакой быть не мог,А родился далеко очень где-то.

.. .. .. ..

На нем ошейник медный был надетС замком и буквами; то лучшая примета,Что он учен, и знает жизнь, и сыт.Породистый и статный, он, однако,Не чванился породой дорогой:С ним поболтать могла часок-другойЗабитая цыганская собака.

.. .. .. ..

На рынке иль у мельницы, подчас,Увидя, что бежит дворняшка собачонка,Приветствуя ее, начнет он лаять звонкоИ с нею болтовню заводит каждый раз.Другой же пес, веселый, умный, рьяный.Принадлежал крестьянину давноИ жил с ним словно с другом, заодноСлужа ему забавой и охраной.Собаку эту Лютом все зовут:Ее хозяин, Бог весть почему-то,Ей некогда придумал кличку Люта.

.. .. .. ..

Понятливый, проворный, верный ЛютСкакал чрез рвы и разные преграды,Все понимал, едва ему мигнут,И Люту все в деревне были рады.Мохнатая, волнистая спинаУ пса была блестяща и черна,Грудь белая, и тонкой шерсти прядиЕго хвоста вились красиво сзади.

.. .. .. ..

Друг друга псы любили, и о том,Что в мире удавалось им пронюхать,Потолковать минуточку одну хоть,Помахивая весело хвостом,Они любили также, но унылоОни сошлись теперь, и видно было,Что у друзей не радость на уме(Они устали, время шло к обеду).И вот, усевшись рядом на холме,Они о людях начали беседу:

Цезарь.

Дивился я не раз, любезный Лют,Тому, как ты, тебе подобные живут,И, роскошь испытав, вздыхаю иногда я,За вашей горькой долей наблюдая.

.. .. .. ..

Наш лорд тебе известно, как живетВ довольстве и тепле, что вздумал – ест и пьет,По колокольчику бежит к нему прислуга,Захочет – встал, захочет – спать он лег,И золотом всегда наполнен тугоЕго, как хвост мой, длинный кошелек.

.. .. .. ..

За разною стряпней, печеньем и вареньемХлопочут повара у нас всегда.Сперва за стол садятся господа,Потом вся челядь ест с остервененьемГосподские объедки; даже тот,Наш конюх, запаршивевший урод,Обедает сытней, чем фермер всякий.Что ж до того, что ест и пьет беднякВ убогой хижине – я не пойму никак…Гораздо лучше даже быть собакой.

Лют.

Да, Цезарь, наш несчастный селянин,Ворочая камнями для плотин,Копая рвы, работою тяжелой,Не разгибая до ночи спины,Хлеб черствый добывает для женыИ для семьи несчастной, полуголой —Всех надобно обуть и приодеть,От скудной платы как сберечь излишек;Когда ж ему случится заболеть —Бог ведает, чем накормить мальчишек;Казалося, им тут и околеть,Но видно, их судьба хранит на свете:Растут и здоровеют эти дети.

Цезарь.

Зато в каком пренебреженьи вы!..…Во мне все сердце кровью обливалось,Когда, порой, мне слышать удавалось,Как фермеров несчастных поносилНаш управляющий: ногами в землю бил,Имущества последнего лишал их,И бедняков измученных, усталых,Запуганных, вид безнадежен был.Богач живет, ничем не озабочен,А бедные, скажи, несчастны очень?

Лют.

Да, но не так, как думаешь, друг, ты.Жизнь не легка для них от нищеты,Но так они привыкли к ней, что малоОна пугать и устрашать их стала.Им улыбается и счастье иногда,Когда спины хоть день им гнуть не надо:Ведь после бесконечного трудаДосуга час – есть лучшая отрада.В конце рабочего и трудового дняСемья и дети – вот их утешенье,Им дорога малюток болтовня.Они за кружкой пива в воскресеньеТолкуют о делах своей страны,О том, что новые налоги быть должны,Хотя и так конца нет всем налогам…Так с грустью бедняки беседуют о многом.Когда ж настанет осень, за серпыКрестьянин честный весело берется,И звонко смех веселый раздается,И сыплются остроты из толпы.Любовь и жизнь!.. Невзгоды все забыты…Когда ж настанет ночь под новый год,Запрут крестьяне двери у ворот:– «Жена! Скорее пива нам неси ты!..»Кричат мужья, и трубки их дымят,И старики о прошлом говорят,И слышен хохот доброй молодежи,Так, что я сам развеселяюсь тоже…И лаем отвечаю на их смех.Но все ж ты прав, – скрывать мне для чего же? —Нередко с бедняком случается тот грех.Что он дотла приходит в разоренье,И расхищает все его именьеПройдоха, негодяй какой-нибудь,Чтоб этим проложить скорейший путь,К вельможе именитому пригретьсяИ в душу заползти к нему ужом,Чтобы в парламент английский потомДля блага всей Британии втереться.

Цезарь.

Ну, нет, мой друг, ты в этом не силен;О благе тут не может быть и речи.Прихвостник сильных лордов, может онМенять свой взгляд при каждой новой встрече,Он шляется по гульбищам, кутит,Заклады держит, пьянствует в кредит,Без пошлости не делает ни шагу,Иль отправляется через Кале иль ГагуСвет посмотреть в Париж или Мадрид —Проматывать отцовские именья,На бой быков взглянуть для развлеченья,Испанке на гитаре побренчать,В Венеции в гондоле прокатитьсяИ силу вод немецких испытать,Чтоб, разжирев, в отчизну воротиться,Чтоб смыть с себя лобзаний ваших след,Италии прекрасные сеньоры…О благе Англии не говори же – нет!Не от таких людей ей ожидать опоры;Они ее несчастье и позор…

Лют.

Так вот на что мотают с давних порСвои доходы эти щелкоперы!Так вот куда идут те медные гроши,Оторванные прямо от душиГолодных бедняков!Беспутные столицы!..Ужели жизнь спокойная в глуши,Где пышные не мчатся колесницы,Скучнее жизни бешеных столиц?…Средь поселян есть много честных лиц,И бьется сердце честное в их груди.Что за беда, что в зиму эти людиПорубят лес хозяйский иногда,Подстрелят зайца – экая беда! —Иль над любовницей владельца посмеются…

.. .. .. ..

Но расскажи мне, Цезарь, как живутБогатые? Им неизвестен труд,От холода счастливцы не трясутся…Чай, горе им не снится и во сне?

Цезарь.

Ну, нет, мой друг. Когда б, подобно мне,Ты их узнал, ты думал бы иначе.Они не мерзнут в холод, словно клячи.Работая, не надрывают спинИ доживают мирно до седин;Но люди уж так глупы от рожденья:Их хоть воспитывай и вздумай обучать,Иль сами для себя придумают мученья,Иль станут друг на друга нападать,Тем больше одержимые тоскою,Чем менее для жалоб есть причин…Окончивши работу за сохою,В семью спешит довольный селянин;Красавица, сидящая за прялкой,Хохочет весело, осилив труд денной,Но у господ и барынь всех – инойУдел в довольстве, в жизни праздно-жалкой:Они слоняются без цели целый деньУсталые, – им жить и думать лень,Они больны болезнию особой —Тоскою, перемешанной со злобой,Их сон тяжел, их вечная хандраНа все балы, собранья, вечера —Где роскошь, блеск и волны аромата —Бредет за ни ми нынче, как вчера,Всегда, везде… И в оргиях развратаСтараются спасаться от тоскиИ юноши и даже старики,От грязных ласк и от вина пьянея;А утром жизнь еще для них пошлее.

.. .. .. ..

Разряженных красавиц ходит ряд…О чем они, однако, говорят?Для них нет клеветы, нет сплетни неприличной,И с любопытством, с жадностью обычнойОни скандалы ловят на лету,А по ночам со взглядом воспаленнымАзартную игру ведут на чистоту,В ущерб своим поместьям разоренным,На карту ставя фермера гумно,И горе бедняка развратникам смешно.Конечно, не во всех такое развращенье,Есть исключения, но я скажу одно,Что очень редки эти исключенья…

.. .. .. ..

Но солнце уж спустилось за горой,И сумерки росли на небосклоне;Жук зажужжал вечернею порой,И замычали жалобно в загонеУсталые коровы. НебесаСинели, стали звезды разгораться…Тогда, встряхнувши шерстью, оба псаС мест поднялись, готовые сознаться,Что человек несчастнее собак,И разошлись, но порешили так,Чтобы на днях опять им увидаться.

На чердаке

День и ночь – сутки прочь;Так я век проживу.Снится бедность мне в ночь, —Нищета на яву.Всем я людям чужойИ чужие все мне.Только вечно со мнойТень моя на стене.Мне подруга верна, —Я подругу ценю,А изменит она, —Так и я изменю.Я спины никогдаНе согну ни пред кем; —Только мне-то, нужда,Спину гнешь ты зачем?

Смерть и доктор Горнбук

1.Есть много книг, в которых сплошьОт А до ижицы – все ложь.Знавал и в жизни я вельмож,Чья речь полнаЦитат из Библии, и все жВ ней – ложь одна.2.Но я хочу, должны вы знать,Одну лишь правду рассказать.И черта можно отрицать,Покуда ночьюНе привелось вам увидатьЕго воочью!2-3.Я засиделся вечеркомС Горнбуком, старым звонарем.Он и людей лечил притом.(Для прокормленьяЗаняться лишним ремесломНе преступленье!)3.Домой я шел, чтоб лечь в постель,Во мне шумел веселый хмель,Но пьяным не был я, хоть эльИ был на славу;Я всю дорогу помнил цель —Не слечь в канаву.4.Меж тем луна уже взошлаИ на холмы свой свет лила.В ту ночь рогов ее числаЯ счесть не мог:О четырех она была,Не то о трех.5.За тем холмом, где поворотК плотине мельничной идет,Пришлось пустить мне палку в ход:Я стал спускатьсяИ шаг за шагом лишь впередМог подвигаться.6.Как вдруг, с трезубцем и с косой,Я вижу призрак пред собой.Признаться, стал я сам не свойОт этой встречи,Хоть был мне призрак роковойЕдва по плечи.7.И вот ведь, странная черта:Он был – совсем без живота,А тощих ног его четаИмела сходствоС двумя узлами из жгута.Вот ведь уродство!8.Я начал: – Смею ли спросить:Мы только стали боронить,А вы – хотите уж косить?Но тень ни слова.– Нам по дороге, может быть? —Спросил я снова.9.– Я Смерть! – сказал тогда скелет. —Но не пугайся! – Я в ответ:– Вы не за мной ли? Мой совет —Не подходите!Добром прошу вас! Если ж нет,Вот нож, глядите!10.– Приятель, спрячьте ножик свой!К чему вам ссориться со мной? —Сказала Смерть. – Мне вас долойС земли убрать —Легко, как плюнуть. Лучше в бойНам не вступать!11.– Ну что ж, – сказал я: – по рукам!Присядем здесь. Я рад вестям,А их известно много вам;По крайней мере,Вы в эти дни то тут, то тамСтучитесь в двери.12.– Да. Да, – кивая головой,Сказала Смерть, – своей косойДавно кошу я род людской,Чтоб прокормиться,И я, как люди, день-деньскойДолжна трудиться.13.Прошло почти шесть тысяч лет,Как начала я чистить свет;Со мною сладу людям нет,И лишь теперьГорнбук нанес мне сильный вредИ ряд потерь.14.Ведь он (чтоб дьявол в порошокЕго скорее истолок!)Во всех лечебниках знаток.Совсем беда мне:В меня и крохотный сморчокКидает камни!15.Своим трезубцем и косойВсегда справляюсь я с толпой,Но сталь их сделали тупойИ бесполезнойИскусство лекаря с рукойЕго железной.16.Вчера больному нанеслаТакой удар я, что моглаЛюдей сгубить им без числа;Что ж оказалось?Ведь у него вся кость целаПочти осталась!17.Неустрашим и полон сил,Горнбук больного сторожил —И мне трезубец иступил:Он стал – хоть брось!И кочана б он не пробилТеперь насквозь!18.Тогда, засаду затая,Схватила косу в руки я —И зазубрила лишь края:Все было даром!Скорей скалу рука мояСнесла б ударом!19.Порой он даже не пойдетСмотреть больного, если тот,Схватив капустный лист, пришлетЕго Горнбуку:Он и по нюху пустит в ходСвою науку.20.К своим услугам он собралВесь медицинский арсенал(Как «Отче наш», его он знал):Ланцеты, пилки,Всех видов режущий металл,Всех форм бутылки.21.Морская соль, настой рожков,Запас различных порошков:Кора и глина всех сортов,Толченый мел,Труха поджаренных бобов —Он все имел.22.А сколько средств последних дней!Urinus spiritus (Моча (лат.)) мышей,Экстракт из усиков клещей,С золой растертых.И ряд подобных же вещейСтоял в ретортах.23.– Но, если так, дождется бедМогильщик скоро! Я в ответ:– Ведь не пройдет и двух-трех лет,Как мы кладбищеНачнем пахать: Бедняга Гед!Ты – скоро нищий!24.Скелет, залившись смехом, вдругСказал: – Не так-то скоро, друг,Избороздит кладбище плуг!Иного родаВ нем ям подбавится вокругЧрез два-три года.25.На одного, что я убью,Горнбук – я клятву в том даю —Покончит разом с двадцатью;Его пилюлиУложат целую семьюВернее пули.26.Тяжелый на руку портнойНеосторожен был с женой;Купил он мази, чтоб больнойПолегче стало:Легла та с болью головной,Да и не встала!27.Крестьянин резью заболел;Сын двух овец не пожалелИ у Горнбука взять сумелТакое средство,Что очень скоро сам успелВступить в наследство.28.Напиток скверный вздул животУ честной девушки; и вотК Горнбуку бедная идет:Тот скрыл позор,Да так, что ввек уж не найдетЕе наш взор.29.Вот образец приемов тех,Какие создали успехГорнбуку. Слишком уж, на грех,Он деньги любит:Отбив моих клиентов всех,Он сам их губит.30.Но – ждать не долго! Я не лгу(Пока об этом – ни гугу!),Что хвастунишку съесть могуЯ, как селедку:При первой встрече с ним, врагуЗажму я глотку.31.Тут голос призраков глухойПрервал часов церковных бой;Уж было за полночь. ДомойЯ зашагал.А призрак Смерти за горойВдали пропал.