Жизнь-жестянка

Спустя время, после того как были заполнены протоколы и акты на изъятие вещей и самих денег лейтенант сам отвёл Фёдора в камеру. После яркого света в кабинете – войдя в камеру, он застыл на пороге: зарешёченная под потолком лампочка давала тусклый свет, отчего в камере не имевшем окна стоял мрак. Фёдор какое-то время стоял, привыкая к темноте, присматривался. На деревянном подиуме, служив- шем как нары, а попросту обычное лежбище – зашевелились тени. Заросшие волосами рожи, поднятые воротники пальто и телогреек, с закутанной на голове какой-то тряпкой. Всё это говорило, что в камере холодно: батарея отопления – чугун- ная всего на три секции, окрашенная в зелёную краску и привинченная на боковой стенке, – ещё пока что не грела. Вся эта пёстрая бродячая по бесконечным дорогам страны компания с явным любопытством смотрела на Фёдора, во- шедшего в камеру. Камера была средних размеров, но и на- роду, как с первого взгляда определил Фёдор, было не мало. Ещё по опыту колонии Фёдор навсегда усвоил, что в подоб- ных ситуациях надо поступать не иначе, как сразу брать быка за рога, потому как негативные последствия всегда происхо- дят с нарастающей последовательностью. И если это не сде- лать впервые минуты, потом положение исправить случай может и не предоставить. Вступать в какие-то разговоры с присутствующими ему вовсе не хотелось, помимо нежела- ния на душе присутствовала какая-то брезгливость, свойст- венна лишь людям с благородной наследственностью. Но и с

местом на нарах надо было как-то определяться, – не са- диться, же ему на корточки возле параши! Подошёл вплот- ную к нарам, упёршись коленками в доски настила, с которо- го, молча, лишь сопя, уставились глаза мужиков, в которых отражалась холодная безнадёжность несовершенства мира. Громко, своевольно, словно камень в них бросил, сказал:

– Ну что… вурдалаки?! Чего зеньки вылупили?! Место возле стенки освободите! Хочу предупредить, чтобы не во- зомнили себе, что я из вашей вшивой породы. Кто будет ка- чать права – из станицы живым не уедет! Фору у того будет – сотня метров от мусарни. Что к вам заперли – на то есть при- чина, не вашим тупым головам об этом знать. Чего приморо- зились… теснитесь! Место у стены и чтобы ни одна сучья морда на полметра ко мне не лежала, нюхать вас я не соби- раюсь. Врубились?!

– Чё орёшь? – отозвался лежащий в середине, – один ты человек, а остальные скоты? Сделаем место, чего орать, можно и по-человечески. И так видим, что ты не нашей поле ягода. Сейчас перетасуемся – не карты.

– Меньше базарь, – крикнул Фёдор, – делай, что я ска- зал! Я что, перед вами тут на цырлах должен стоять?!

На нарах все разом зашевелились: кряхтя, шмыгая но- сом, многие стали кашлять: простуженно, с гулким грудным утробным звуком, отчего Фёдор вновь забеспокоился:

– Чё вы тут все кашляете? Тубики есть?! Не хватало ещё этой заразы от вас подхватить!

Столь нежелательная перспектива подхватить здесь какую- нибудь болячку внесла в сознание Фёдора отчаянье перед не- ощутимой субстанцией любой заразной болезни, но вслед за этим последовавший ответ, как-то немного его успокоил.

– Посидишь здесь в холодрыге, сам закашляешь; а больше от того, что курева нет, вот, и кашляем.

– Ну, с табаком решим, – сказал уже немного миролюби- во Фёдор, – завтра. Сегодня – вряд ли получится. Завтра Рус-

лан притащит – вам махра будет мне «Столичные». Я не жадный.

На следующий день, когда лейтенант вызовет Фёдора для уточнения кое-каких деталей в оформлении бумаг на не- го, Фёдор его спросит:

– Слушай начальник, а нельзя как-нибудь в следственные камеры переместиться подальше от этих вонючих бомжей? Сколько приходилось бывать в подобных заведениях, поверь – впервые себя так гадостно чувствую. Сам посуди: бессонная ночь, тело всё на тебе зудит и чешется, вокруг тебя запах стоит, будто на тебя только что испражнялися, а самое страшное – они же все, по-моему – туберкулёзники! Разве можно нор- мальных людей держать среди подобных типов?

Лейтенант улыбнулся, глядя на Фёдора, словно на малое дитя, при этом подумал, что парень действительно непроби- ваемая натура, а по наивности превосходит подростка, во- преки тому, что в колонии побывал: миролюбиво, вполне доходчиво стал разъяснять:

– Не торопись. Туда всегда успеешь, чаще вопреки сво- ему желанию, если уголовное дело на тебя заведут, а без не- го – кто же тебя туда примет? Ну, а коль неймётся, бери на себя того курьера по Зверево, вмиг очутишься там. К тому же

– в следственной камере держать долго не будут мест мало, в Армавир по этапу отправят. Так что лучше спокойно месяц с бомжами пересидеть.

– Да-а-а ты прав начальник, тот вариант не для меня. Слушай, а одиночки случайно в вашем бомжатнике не име- ется? Я бы с удовольствием согласен и больше месяца у вас отсидеть, лишь бы подальше от этих вурдалаков.

– Вновь мимо. Тебе же не в новинку сидел ведь, зачем глупые вопросы задавать?

– Запямятовал. Когда сажали, юнцом ещё был; всё было как в тумане, подробностей путём и не помню, другое в го- лове было – обида на весь свет.

В это время в кабинет вошёл сержант один из тех, кото- рые доставляли Фёдора в отделение, лейтенант, взглянув на сержанта, сказал:

– Всё Раскольников вопросы исчерпаны, отправляйся в свою санаторную палату займись там воспитанием, как ты их называешь вурдалаками – соседями по курортному отдыху. Сержант, проводи гражданина в камеру.

В коридоре сержант, идя сзади Фёдора, сказал:

– Там Руслан тормозок передал, после принесу в камеру, только курите по очереди, а то махоркой всё здание прово- няете, шеф наш не любит подобных запахов. – На что Фёдор ответил язвительно:

– Вы или тут все обоняние потеряли? да махорочный за- пах с вашими запахами – «Красной Москвой» покажется.

После того как в камере появился в избытке табак, и да- же съестным Фёдор поделился с сокамерниками, к нему ста- ли обращаться уважительно чуть ли не кланяясь в пояс. Фё- дор, немного потерпев: не любил он этих человеческих уни- жений даже по отношению к себе – за кусок колбасы и само- крутку махорки – после чего сказал пренебрежительно, про- должая называть их неуважительно:

– Слушайте вурдалаки, прошу без телячьих нежностей, это хоть и бомжатник, но та же кича, а значит и правила должны соответствовать ей. Сейчас мне надо подумать, а вы как-нибудь, потише, базарьте.

Лёг на бок, лицом отвернулся к стенке и в который уже раз подумал, что вначале везучая полоса жизни, вдруг ни с того ни с чего, подкралась незаметно и сменилась на тёмную невезуху. Подумал о деньгах – их было жаль, ибо глубоко в душе он с ними уже распрощался. Помурыжут, помурыжут, да и замылят бабки, – подумал он. Старался гнать эту мысль от себя, потому как много душевной боли приносила она: и подарка не купил заранее матери, как советовал Абдула, и своего рабского труда в течение двух лет жаль было, и злость на себя жгла, что пошёл

на поводу своих эмоций. На смену этим мрачным думам, стал оценивать и сравнивать с прошлыми впечатлениями от разго- воров с милиционерами здесь в станице. Припомнив два, можно сказать, чисто служебных разговора между собой: один на вокзале, а второй здесь в кабинете начальника, случайным свидетелем которых он был, тут же сделал вывод, что эти лю- ди, если он, конечно, не ошибается в оценке, но сильно отли- чаются от тех – в Ростове. И отличаются в сторону положитель- ную, по крайней мере, – сказал он себе, – со мной они обош- лись по-человечески в отличие тех ростовских – как на вокзале, так и в райотделе. Ростовские те сразу без всякого базара за- продали их скопом в рабство. Вся та их отработанная система лежала на поверхности как на ладони, и Фёдору она стала по- нятна с первых минут: вокзальные мусора продали их тем, ко- торые с райотдела, а те в свою очередь – Абдуле. Здесь в ста- нице, – подумал он, – могли бы поступить аналогично, но этого не произошло: здесь, кажись всё по закону. От этой оценки, в душе затеплилась соблазнительная надежда, в которую хоте- лось верить как в закономерность, как в неоспоримый и благо- получный финал его пребывания в этих стенах.

Месяц в жизни для человека – срок невеликий, с одной лишь оговоркой – для кого как, и в каких условиях. В деятель- ности творческой, приносящей душевное удовлетворение в работе время пролетает мгновенно; на нарах, во мраке тюрем- ной камеры, среди людей опустившихся, как говорят, – ниже плинтуса, как и для Фёдора, хотя он и не относился к вышеупо- мянутым сокамерникам – месяц, всё-таки тянулся долго и нуд- но. И когда неожиданно его вызвали вновь к начальнику спец- приёмника, он стал быстро в уме припоминать день, когда его сюда привезли, потому как, ещё с середины срока он бросил считать и отмечать дни, решив, что для нервов это будет гораз- до полезней. Так толком правильно и не высчитав, был сопро- вождён сержантом в кабинет начальника, после чего мысли и подсчёты тут же улетучились из головы.

– Ну что Фёдор Раскольников, – такими словам встретил его капитан, – хватит тебе сидеть на государственных харчах, пора и самому себя прокармливать.

Перебирая листки бумаг в лежащей перед ним папке, наконец, поднял голову, посмотрел с ухмылкой на стоящего перед ним Фёдора, сказал:

– В первый же день интуиция меня не обманула, чему могу радоваться вместе с тобой: говорил ты всё-таки правду, которую подтверждают все на тебя прибывшие запросы. Не стыкуется лишь одно, хотя я вполне понимаю причину, но это значения собственно и не имеет – это то, что ты утвер- ждал, что деньги выдал тебе в кабинете так называемый Аб- дула. На наш запрос пришло другое их сообщение – деньги тебе были выданы в кассе овцесовхоза в полном объёме в две тысячи рублей, о чём ты и расписался в платёжной ве- домости. Ну, это не столь важно. Главное, что ты не врал по своей сути. Вот твоя справка об освобождении из колонии, теперь на ней стоит наша печать и запись, которая говорит о том, что по сегодняшний день за тобой не числится никаких правонарушений, это как на войне – «Проверено – мин нет». Дай бог, чтобы было и дальше так. Воспитательную работу проводить я с тобой не намерен, ты пришёл не из детского сада, сам должен понимать, что подобная жизнь рано или поздно к хорошим результатам не приведёт. Для тебя лучше всего будет, если ты, не откладывая в долгий ящик, отпра- вишься к себе домой к матери. Вопросы есть?

– Если всё проверили, – спросил Фёдор, – то могу я полу- чить паспорт здесь у вас?

– Почему бы нет? Поднадзорный срок, который у тебя был по выходу из колонии, уже истёк ты, как показала про- верка, нигде себя не запятнал, значит, как любой гражданин Советского союза имеешь законные права на получение пас- порта. Единственный есть нюанс, ты должен получить его по месту жительства. Есть и оговорка – если ты, к примеру, у нас

женишься, жена тебя прописывает по своему адресу, тебе обязаны выдать паспорт непосредственно здесь, или родст- венники твои, если такие имеются, пожелают тебя у себя прописать. Других вариантов у тебя нет. Так что лучше езжай домой. Сейчас тебе будут выданы все твои вещи согласно описи, а также деньги, которые были изъяты при задержа- нии и на этом мы с тобой распрощаемся, дай бог никогда больше в этих стенах нам не встречаться. Игорь, оформляй гражданина Раскольникова на освобождение.

– Спасибо товарищ капитан я почему-то с самого начала верил в вашу порядочность; сегодня это крайне редко встре- чается, а значит можно верить, что люди ещё не все переве- лись, – сказал Фёдор начальнику, который уже поднялся из- за стола и стал одевать шенель, собираясь покинуть кабинет.

ГЛАВА 3

За порогом спецприёмника станица Кущёвская встретила Фёдора снегопадом. На улице валил мокрый снег: деревья стояли пушистые и нарядные, как новогодние ёлки, снег на- липал на провода, на ветви деревьев, крыши строений. Было тихо, тепло и немного сыро; снежинки падая на лицо, щеко- тали нос и щёки, отчего приходилось каждый раз тереть то место ладонью, после чего ладонь становилась мокрой, вно- ся в сознание какую-то досаду. Вдали, на прилегающей к райотделу улице слышался детский смех и резкий визг: пер- вый столь обильный снегопад принёс детворе кучу радостей избыток энергии, возможность поиграть в снежки и беспре- станно один за другим катать снеговиков. Фёдор стоял и со- зерцал, чувствуя при этом себя вновь свободным человеком, эту столь завораживающую сознание погоду, вносящую в душу надежду на что-то новое, чистое и возвышенное, то о чём часто мечтал в, теперь уже, казалось, далёком детстве, в

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.