Маленькая хозяйка большого дракона

Всю дорогу дракон чутко прислушивался.

Хозяйка была хоть и простушкой, но совсем не проста. Как она ловко накручивала этого «Петрушку» – любо-дорого смотреть. И зачем ей такое чудо? Как самец? Ну конечно! Что-то дракону подсказывало, что ее соплеменник был способен совсем не на многое. И как самец – тоже.

За всю дорогу домой – и не сделать попыток девицу прижать? От нее же буквально разило женским запахом и бурей энергии. Огонь, а не девка. Повел чутким носом… – да, девственница, кремень у него хозяйка. Ух он бы…

А что он? Лапками пошевелить вон не может. Никаких больше способностей, ничего не осталось. Грязный, драный, голодный. Чешуйчатая шкура, набитая опилками.

Вздохнул, еще раз незаметно рассматривая свою хозяйку. Ну ничего, малышка, мы еще повоюем. Я сделаю тебя повелительницей великого дракона.

Картина маслом – маленькая смуглая дева на спине могущественного потомка алмазных. Красота. И никаких женихов там не надо – краску только тратить на них. Все – вычеркиваем.

Ох, его, кажется, укачало: начинало истошно мутить от запаха мужского пота и портянок. Сам он и то лучше пах.

Выгрузку своего тела немощного пережил с равнодушием. Сил страдать уже не было. Эти двое еще так противно над ним ворковали, что вовсе стало тошно. Кто он в этом мире?

Кусок рептилоидного мяса на тоненьких лапках. Слабеньких тоненьких лапках. Никчемненьких. У него нет ни дара, ни магии, ни сил. Даже скромного обаяния, и… остальное на месте, но пока не в формате – увы.

Краем глаза он следил за происходящим во дворе. Простачок деревенский – ну вообще без мозгов, абсолютно. Зато хозяйка, вспомнив вдруг о существовании дракона, сжалилась и решила его напоить, схватившись за ведро. Такая маленькая – ведро чуть ли не с нее размером! Что она делает? А этот… чурбан так и будет смотреть на все это?

В длинном ряду очень ценных талантов, дарованных ему древними предками (и сейчас совершенно бесполезных), в самом хвосте стоял маленький такой талантик – телепатия. Влезать в головы он мог лишь обычным людям, которых вокруг него с детства было немного. Процесс очень скучный, мысли людские были всегда одинаковы, да и управлять смертными быстро ему надоело. Зачем? Тем более, что прозорливые родственнички все подобные поползновения вычисляли и сурово пресекали. Хм-м-м…

Даня открыл глаза шире. С трудом поймал взгляд этого… как его… Грини.

Мать моя рыба, какая пустыня в голове у парнишки – Сахара: один саксаул, пара сусликов. Девственник и придурок. Кажется, крикни он мыслью в этом пространстве – и откликнется гулкое эхо. Надо попробовать.

Ну-ка, Гриня, воды принеси мне, прекрасному. Меня тебе жалко, я скотинка хорошая и в хозяйстве вам всем пригожусь.

Получилось. Одно было плохо: похоже, хозяйка решила, что это полено с кудряшками – рыцарь. Но выбирать пока не приходилось, а главное – хоть один дар, самый маленький, но в активе у Дани остался. Хоть что-то.

Дракон печально взглянул на корыто. Трещина сбоку, откуда понемногу утекала вся его драгоценная вода. Вода… А ведь он был не просто дракон, он был обладатель двойной ипостаси – подарка родителей, таких не похожих друг на друга и таких великих. Они с сестрой были драконы морские. Крылатые повелители глубин и покорители неба. Вздохнул, одним махом выпив живительную влагу.

Он справится.

В животе мучительно заурчало. Хорошо еще, что рептилии могут позволить себе голодовку неделями. Пока есть было нечего, дракон снова отправил себя в принудительный сон. Набираемся сил, они скоро понадобятся.

– Эй, чудовище. Ты занял мне целый двор. Как тебя сдвинуть-то?

Дракон открыл глаз. Ему нравилась эта новая привычка – смотреть на мир поэтапно: вначале лишь одним глазом. Может, второй нужен ему и не будет. Маленькая хозяйка не уходила. Руки в боки и снова подпрыгивает от нетерпения. Сколько в ней сил? Вся прям светится. Хорошо, дорогая хозяйка, посмотрю на тебя сразу двумя глазами.

Он поднял голову, медленно повернувшись к ней мордой. Подумал секунду и чуть поклонился.

– О! Ты все понимаешь, да? Ты ж моя умница. Не надо мне тут лежать, пойдем, для тебя есть сарайчик.

В руке у девушки был сухарик. Это она его так подманивала. Детка, мне этого сухаря – даже для вздоха не хватит. Ну хорошо, где там ваши сарайчики? С огромным трудом он поднялся на лапы. Спотыкаясь о каждый камушек дорожки, ковыляя на каждой былинке, дополз. Чисто, пахнет свежим сеном. Беленые стены, сквозь узкие окошки под крышей светит солнце. После телеги, цепи и базара – почти пятизвездочный отель и «все включено». Не Бали – но жить можно.

Он просто упал, малодушно поджав лапы. Девушка поджала губы весьма недовольно, обошла его еще раз, громко шепча себе под нос:

– Надо помыть бы. Вона – мухи уже разожрали. У тетки надо будет спросить ее славной мази на дегте. Коготь сорван, кровит. Кожа потрескалась, бедный. Ой, тебя ж надо выгуливать, верно? Или прям тут? А мне потом убирать?

Она критически осмотрела его размеры. Даня содрогнулся, быстро поднял голову, изогнул гибкую шею так, что огромный драконий нос оказался в ладони от ее лица. Девушка отшатнулась. Очень медленно и предельно выразительно дракон покачал головой.

– Ого. Да ты у меня чистюля. Это прекрасно, дракон. Давай я все закончу и выведу тебя, потерпи еще, ладно?

Ден, мысленно все проклиная, молча положил обратно голову на сено и прикрыл глаза.

Чертова баба. Его поведут на прогулку, как домашнего пса. Задирать лапу до ветру. Содрогнулся. А толку? Чтобы гадить – надо жрать. А ему просто нечем… ее порадовать.

Девушка промолчала, погладила чешую на спине. Ей снова стало его очень жалко. Не мышь, чай. Вона, вполне разумный зверь. Если отмыть – так наверное даже красивый. Только… в хозяйстве проку от него…

Развернулась и быстро ушла, все еще ругая себя за глупую жалость. Дракон успел уловить ее мысли. Милая девочка. Потянулся и закрыл хвостом дверь. Сарай будем считать теперь личным пространством.

Уже меньше, чем через четверть часа, пространство было нарушено.

За «красную линию» медленно и осторожно выдвигался лазутчик. Пернатый. Жирненькая сытая курочка вертела хохлатой головкой, будто кого-то разыскивала.

Камикадзе куриная. Даня потянул носом воздух. Никогда еще живые курицы не пахли ему так вкусно.

Нет, когда отец «ставил его на крыло», устроив им с сестрой марш-бросок по Камчатке, в ипостаси чешуйчатых они кого только не ели.

Было противно, от перьев и шерсти в желудке горела изжога, живот крутило нещадно, но отец оставался неумолим. Говорил им: «Вы или драконы, или даже не пробуйте, детки. Идите в целители или паяйте колечки с кулончиками – денежно и безопасно». Но разве же можно было, смотря на ошеломительный полет Великого предка над пиками вулканов, просто так взять и отказаться от сущности? Да они с Элькой были готовы грызть камни, закусывая собственными хвостами, только бы стать драконами, как отец…

А курица все приближалась. Даня был слаб, неуклюж – это тело слушалось его еще не очень стабильно. Будет пытаться поймать – промахнется.

Дракон открыл пасть очень медленно, стараясь не испугать эту жертву. Курица удивилась. Покрутила тупой головой, осторожно приблизившись.

«Иди сюда, милая птичка, ближе, ближе». Пошевелил языком, в ответ крохотные глазки пернатой загорелись хищными огоньками. Наверное она даже успела чуть-чуть помечтать. О жирнейшем червяке, например. Сделала еще шаг – и дракон весь напрягся. Еще один – и ловушка захлопнулась. Курица улетела прямо в драконий желудок, уже на ходу перевариваясь. Впервые за неполные шесть местных дней дракон что-то поел. Капля в море, но все же.

Только перья с хвоста сиротливо порхали по полу сарая, выносимые сквозняком во двор.

4. В хозяйстве все сгодится

Дарьяна была голодна. Щи закончились. Пряники тоже. Утренней каши, впрочем, остался почти полный горшок, она терпеть не могла овсянку, но приготовила много. Ибо дешево. Ничего, проголодается к вечеру – как миленькая съест. Но не сейчас. Сейчас бы что-то по-настоящему вкусного…

Яйца! О да! Горячую яичницу на сале, чтобы шкворчало и пузырилось, янтарные желтки сверкали на солнце, растекаясь потом по тарелке. Рот мгновенно наполнился слюной. Вот только с утра Дарьяна отнесла полдюжины яиц тетке. Но, возможно, найдется еще парочка в курятнике?

Зашла в шумную, пахнущую нагретой соломой пристройку, привычно пересчитала куриц и замерла. Нет, считать до четырех не так уж и сложно. Особенно, если куриц в курятнике осталось всего три.

Пересчитала еще раз. Вышла задумчивая, забыв про яйца, огляделась.

Куда делась курица, она поняла сразу. Возле сарайчика с драконом ветер весело гонял пестрые перья.

– А-а-а! – заорала Дарьяна, распахивая дверь сарая. – Ах ты, морда лягушачья! Мою лучшую несушку! Да как ты посмел, скотина безрогая? Нет бы черную сожрал, она уже старая! И вообще дура! А Пеструху-то за что? Лучшая моя курица, любимица! Ну ты и вредитель!

А глаза у дракона такие чистые, такие невинные, что Дара аж поперхнулась руганью своей. Ну как можно на него злиться? Животное ж неразумное. Голодное поди, вон какой тощий. На цепь надо было сразу сажать. Да и вряд ли он смог бы в курятник забраться, видимо, Пеструха сама выбралась через щель в досках. Давно пора было досками заколотить хотя бы понизу, да все руки не доходили.

Заткнулась, вздохнула тяжко, присела на корточки рядом с драконом, погладила его по морде.

– Ну извини, парень, никак не могу тебя мясом кормить. Нету. Дорого. А куриц тебе не дам, даже не мечтай. Понимаю, что ты хищник, но потерпи. Вот Васька на охоту пойдет – я тебе потрохов заячьих принесу. А пока вот каша есть, будешь?

Дракон посмотрел на нее совершенно человеческим взглядом, с трудом приподнял голову и толкнулся носом в коленку. Видимо, будет.

– Так, давай договоримся: ты не жрешь куриц, я не пускаю тебя на колбасу, – строго заявила Дара, постучав пальцем по чешуйчатой морде. – Каши сейчас принесу. На молоке. Конечно, тебя ж не кормили. Тебе, наверное, нужно осторожно кушать. Ну, от каши моей еще никто не умирал, вот правда.

Вернулась в дом, наложила в большую миску густой овсяной каши, хотела даже масла плюхнуть, да побоялась – мало ли, заворот кишок у животного будет. А хлеб ему, интересно, можно? Собаки же едят. И кашу, и картошку, и… рыбу! Вот точно! Рыбы нужно купить. Она недорогая сейчас. Ухи наварить или нажарить, больным уха полезная.

Дракон кашу жрал как не в себя. Именно жрал. Захлебываясь, фыркая, миску вылизав змеиным своим языком, как псина бездомная. Ишь, оголодал, бедняга! Дара даже умилилась – никто еще вот так ее стряпню не жаловал. Ой, раз кашу ест – значит, не помрет с голодухи. Уж каши-то она сколько хочешь наварит!

– Хорошая собачка, – пробормотала она, опрокидывая ведро воды в корыто. – То есть не собачка, конечно… но раз уж ты не издох, надо имя тебе дать, да? Михрютка? Некрас? Лопух?

Засмеялась, когда дракон недовольно заворчал. Ишь, привереда какой, будто понимает что-то! Задумалась. В голове вертелось что-то странное, но вполне себе подходящее для дракона.

Гвидон? Хм. И где она вдруг взяла это имя? Не слишком ли громко? А что – не лошадь, не осел. Дракон натуральный.

– Будешь Гвидоном, – сообщила она своему новому питомцу. – Хорошо я придумала, да? Красиво.

Гвидонис Лефлог, сын древнего прародителя всех светлых драконов – Ладона, подающий надежды великий дракон, наследник могущественного клана Оркиных устало опустил голову. Ну, хоть что-то смог – несмотря на ошейник этот зверский. Хвала Вечным, что не Михрютка, этого бы он не пережил.

Дарьяна же на месте не сидела. Некогда ей. Сбегала до двоюродной тетки за молоком – свою корову она не держала, зачем ей? Молока да сметаны тетка для нее никогда не жалела, все же – родня. К тому же Дара ей полотенца оберегами расшивала и с детками ее, когда нужно было, нянчилась. Словом, одной заботой меньше. Корову ведь не просто доить нужно, ей сено надо, воду и пойло, зимний постой и пасти все лето. Сарай, опять же, в нем навоз, его чистить, скрести, носить опилки. А мухи и запах? Да и молока столько Дарьяне не нужно.

Зато у нее раньше была лошадь, тоже скотина полезная. И куриц она, как ни крути, не жрала, в отличие от некоторых.

Ух, морда жабья! Только б не подох, жалко же. Все, если имя дала – значит, уже свое, как родное.

Поставила еще каши в печку. Натаскала воды. Прополола огород – солнце уже клонилось к закату, не так уж жарко, как днем. Полила все, с досадой ворча и глядя на небо – ни тучки ведь. Дождика бы! Трава в силу еще не вошла, засуха – это не только полив каждый день. Это цены на сено (хорошо, хоть дракон его не ест – или плохо…), а значит, и мясо. Даже мед дорожает на засуху. Не поспеет ягода, яблоки не нальются. Грибов не найти. Нет, сейчас дождик очень был нужен.

И баня нужна. Пахло от Дарки уже далеко не фиалками. И то сказать – день дурацкий. Базар сначала, дракон этот. Чугунок со щами, эх. Огород, колодец, пропажа курицы. Да, баня – это именно то, что нужно. Благо, что она одна живет, много ей не нужно.

Своей бани у Дарьяны, конечно, не было, только лоханка с кувшином за печкой. Но была у тетки. А тетка Маланья слыла дамой крайне чистоплотной. Четверых своих мальчишек она загоняла мыться аж два раза в неделю. А если прибегут домой, вымазанные тиной или липким ягодным соком – то и вне расписания.

Да, Дарьяна была грамотной. И слово мудреное «расписание» ей очень по душе было. Иногда (обычно зимой, конечно, летом некогда было) она даже записывала себе на специальной дощечке список дел – грифелем. Потом стирала, конечно. Так вот, у Малаши баня по расписанию – сегодня. Вот она и сходит.

Собрала два кулька – чистую одежу и то, что надо простирнуть, вышла на крыльцо. Дракон, скотина хвостатая, лежал поперек двора. Выполз на солнце вечернем погреться? А! Он у корыта притулился, пить опять хочет, видимо. Хорошо, что вода в бочке есть, она уже натаскала. Почерпнула, прищурилась… и окатила пожирателя ее куриц из ведра. Ничего, чище только будет. А то грязный, пыльный. Смотреть противно.

Зато сразу ожил, на ноги вскочил, встряхнулся, как собака, пасть приоткрыл. Словно… смеялся? Припал на передние лапы, ведро боднул башкой своей змеиной. Что, еще? Ну, коли так охота… Вылила на него еще одно ведро.

Гвидон выглядел довольным. Как она это поняла – и сама не знала. Будто почувствовала.

– Хватит с тебя, – сердито поджала губы, пытаясь не засмеяться. Не дело еще с драконом играться, чай не щенок, а скотина хозяйская. Возможно, даже ценная. – Воды не напасешься на тебя, чучело! И вообще… Ты помылся, теперь я тоже хочу. В баню пойду, вот. А ты во дворе тут сиди, охраняй.

Налила воды в корыто, подхватила свои кули и пошлепала в баню – благо не далеко совсем.

Надо же, а ожил-то как он от воды! Был ведь дохлый, как моль платяная по весне, а теперь зашевелился, вон, прыгал даже. Или надо было его просто накормить да напоить? Совсем как человек, люди тоже… сдохнуть без пищи могут. О! Не забыть у Маланьи картошки прошлогодней взять. Она все равно свиньям ее скормит, а у Дары тоже теперь скотина имеется. Наварит, начистит – пущай жрет. Она добрая, может, даже квашеной капусты добавит.

Ну, Дарка, ты и дурища! Дракона – квашеной капустой кормить, ага!

Баня была, к радости великой, натоплена. И Маланья даже Дарьяне обрадовалась – племянницу она любила, в меру конечно. Не баловала, но уж бани для нее не жалела. Хотела с ней пойти, да дети не дали, мелкий самый, Ерема, уже ухитрился в свинарник залезть. Видимо, Дарьяне придется мыться быстро. Ну, так ей уже давно спать пора. Значит, стирка на сегодня отменяется.

Бросила одежду на лавку, стянула платье через голову. Переступила через белье. Банный процесс подразумевает целый ритуал. Вошла в парную, ступая босыми ногами по скрипучим доскам. Легла на теплую лавку напротив печи и котла. Хоть раз пропотеть она точно успеет. Только бы не заснуть. Потянулась. Тугое девичье тело медленно покрывалось бисеринками пота. Она была хороша и отлично это понимала. Много раз ловила на себе завистливые взгляды девиц, купаясь на реке. А в прошлом году так и вовсе кто-то спрятал ее одежду, и пришлось возвращаться домой уже затемно, шарахаясь по кустам. С тех пор Дара не ходила на реку с товарками.

Смахнула с крутого бедра начинавший стекать пот. Тоненькие запястья и лодыжки лишь подчеркивали ее женственность. Изящные плечи, тонкая талия, безупречные полусферы груди. У нее в доме было зеркало, и бывало, украдкой она рассматривала себя в нем, раздевшись донага.

Девки болтали, что мужьям это нравилось. Всякого много болтали, Дара слушала и дивилась. Нет, откуда детишки берутся, она понимала. И сводила скотину сама не единожды. Ну и если уж совсем честно – подглядывала в те самые окна бани однажды. И все равно не верила. Вот от этого – закатывать глазки и постанывать от удовольствия? В чем оно там вообще может быть? А что хорошего в наливающихся кровью глазах мужиков, хрюкавших и странно дергавшихся, точно боровы?

Содрогнулась. Пора было мыться: время шло, ее ждали.

Быстро плеснула горячую воду из котла на камни печки. Парную заволокло плотным паром, и ей вдруг почудилось странное шевеление за бревенчатыми стенами баньки. Мыши там, что ли?

Развела воду в корыте, наступила в его неглубокую чашу, неспешно намыливаясь. Распустила тугую косу, отчего-то вдруг снова размечтавшись.

Еще в детстве она частенько видела, как супруги-селяне ходили в баню вместе. Подружки хихикали, мол, знамо, что они там все делают. После только детишки родятся да бабы все ходят брюхатыми.

А сейчас ей вдруг пригрезилось, как супруг расплетает ей косу, чутко расправляя каждую прядку вьющихся темных волос, как моет ей голову. Ополаскивает теплой водой, очень нежно оглаживая. Ох! Откуда мысли-то взялись такие? И самое странное – ее нежным супругом в мечтах был вовсе не Гринька. Дара фыркнула. Хорошо еще, мысли не может прочесть никто лишний.

Пора было уже поспешить.

Она быстро домылась, завернув голову широким отрезом толстой неокрашенной ткани. Решила исподнее не надевать, только длинную старую нижнюю юбку да широкую рубаху с затяжью на шее. Гостей девушка больше уже не ждала, а от тетки до дома и вовсе была пара шагов.

Распаренная, румяная, с чалмой на голове, она вывалилась из двери бани, тут же наступив на тушу дракона, лежавшего прямо у порога, обхватив собой маленькую баню, точно кольцом. Только хвост в зубы не взял.

– Ой. А ты что тут делаешь, скотина? – удивилась Дара. – Ты чего, за мной поперся? Может, еще и в окна подглядывал? Ну ты и паразит. Теть Малаш, а давно оно тут валяется?

– Не видела, – пожала плечами дородная тетка в косынке. – Да оставь ты свою одежу, постираю я. Все равно завтра на речку нужно.

Оно. Не «оно» – а дракон. Бессмертный. Сильный. Родовитый. Дура девка, раз понять не может. И он – дурак. И в самом деле – как услышал про баню, так слюни потекли натурально. Представил, что хозяйка его… голая там парится… и откуда только силы взялись? Не разочаровался – при всей миниатюрности Дашки было все у нее как надо. И изгибы, и выпуклости. Правда, про депиляцию тут и не слышали, но это отчего-то его не возмутило нисколько, хотя в прошлой жизни он на женщину с волосатыми подмышками и прочими частями тела и не посмотрел бы. Идиот.

Дашка, Дашенька. Да. Пялился на нее в окно, радуясь зоркому драконьему зрению, и порывисто вздыхал, когда она наклонялась над корытом, смывая мыло с волос. Какие у нее… стати! Кажется, настолько гармонично сложенной женщины он еще не видел. Даже на фотографиях в интернете, даже в фильмах для взрослых.

А еще он теперь знал, что белья у нее под длинной ее рубахой нет.

О чем она думает? Вот это сюрприз. Нет, отчетливо и достоверно ее мысли он прочесть не мог. То ли ошейник этот проклятый, то ли мир этот кривой. Но вот эмоции… Яркие всполохи женских желаний, еще таких робких, как будто размытых, никакой половозрелый дракон ни с чем спутать не смог бы. Пробовал направить их ход чуть точнее, сам представил, как рядом стоит, расправляя ей волосы, как ее моет. Чуть не сдох. Но она отозвалась. Только вот – что с этим делать? Он – ящер, с телом тощего бегемота, неуклюжими лапками, длинной шеей и словно полено – хвостом. Никакой фантазии не хватит для развития сюжета. Только подсматривать.

Все! Он догадался, что произошло на ритуале. Он помер, и это его личный ад. Персональный. За все прегрешения прошлые. Так и будет он всю вечность в драконьем облике за Дашкой подглядывать, может даже – за ее брачной ночью. Вот это – самое ужасное, что можно в жизни вообще представить.

Сам виноват. Сам такую хозяйку выбрал, сам ей глазки строил. Когда выбирал, о телесном не думал совершенно, мечтал только о воде. А потом вот… Неудивительно. Во-первых, Дашка красивая. Личико круглое, румяное, носик пуговкой, глаза огромные и злющие. Губы… яркие, пухлые, а уж когда она зубками их прикусывает, Гвидона даже в драконьем обличьи дрожь пробирает. А ресницы какие, а брови! Слов нет, до чего хороша. Никакая косметика ей не нужна, украшения – лишние. Из бани как вышла – само воплощение лета: горячая, раскрасневшаяся, сияющая… в одной только этой юбке до пят да рубахе – таких ветхих, что ткань почти что просвечивала, обрисовывая точеное девичье тело, такое желанное, такое – увы, недоступное.

Гвидон хоть и юн, но не только дракон, он – мужчина. Полон горячих страстей и вполне объяснимых желаний. Р-р-р! Голову опустил, чтобы не разглядывать ее слишком уж бесстыже.

– Маленький, ты чего тут, обиделся? – опустилась ему на загривок девичья рука.

Маленький? Он – и маленький? Удивленно воззрился на хвост: может, что пропустил и уменьшился невзначай, для себя незаметно? Ну да, не боевая ипостась, и крылья такие… убогие обрубки, как у цыпленка-бройлера из супермаркета. Но это все ошейник. Все равно он не маленький, ни в одной из частей рептилоидного организма. Скажешь тоже, хозяйка. Если у нас кто и маленький, то точно не он.

– Ладно, ладно, – засмеялась Дарьяна, правильно его поняв. – Большой мальчик! Вон какой… хм… ну, красивым тебя назвать сложно. Зато умный, да? Ну, не всем же быть красивыми!

Вот… курица все же слепая!

– Интересно, а верхом ты бы меня выдержал? – задумчиво спросила девушка, почесывая его шею. – Понятно, сейчас ты слабый и больной… Но позже я обязательно попробую.

Она сверху, он снизу, конечно! Она обнимает стройными коленями его сильную спину, грудью касаясь лопаток. Горячим животом ложится ему на хребет, руками нежными обвивает и гладит. О да! Идиот. И поделом тебе, фантазеру. Вот за это и наказан – за мысли пошлые и прошлое не самое скромное поведение. Пошли, что ли, хозяйка? Что у нас там на ужин в меню? Надеюсь, не сено душистое? Хотелось бы что посущественней.

5. Ночная охота

Утро было недоброе. Дарьяна обнаружила пропажу еще одной курицы – на этот раз черной. Да, она сама сказала, что ее не жалко, но что ж теперь, жрать ее, что ли? Ей, может, старосту тоже не жалко нисколечки, пусть его жрет. К тому же он бесплатный, а курицы, между прочим, денег стоят! Ну все, нет у нее больше дракона!

Подхватила полено, распахнула дверь сарая, сразу замечая черные перья.

– Ты не Гвидон, – заорала она. – Ты Гнида! Тварь ты поганая, – и замахнулась поленом.

Ударить не смогла, только пригрозила – шутка ли, живое существо стукнуть! Но зла была невероятно. Схватила дракона за ошейник и дернула на себя. Гвидон аж глаза вытаращил от такой наглости. Вот же пигалица, да как смеет? Он – дракон вообще-то, с вот такими зубами! Причем дракон сытый (ну, относительно) и уже почти здоровый. Щас как откусит этой дуре руку по локоть, будет знать, как на него замахиваться! Зарычал, оскалился… и получил поленом промеж глаз, да еще и ошейник нехило так его придушил. Аж глаза заслезились. А вот это уже не смешно совсем было.

Оглушенный, с помутневшими глазами, жадно хватавший воздух пастью, он выполз вслед за хозяйкой на воздух, проклиная и себя, и ошейник, и курицу эту тупую, жесткую и невкусную.

Да куда она его тащит? Нет, не надо больше поленом, он все понял с первого раза!

А Дарьяна была зла неимоверно. Она эту Гниду выкупила, накормила, напоила, спать уложила – а он имущество ее портит и рычит еще, скалится на нее! А ну как сожрет ночью? Вот оно ей надо? Убить его она уже не сможет, все же – привыкла почти. А вот выгнать к чертям полосатым – это завсегда пожалуйста. Тянула его за ошейник, почти бежала. Ладно хоть больше не огрызался, да и вообще – шел покорно, лапами перебирал споро. Вывела за околицу, толкнула в сторону леса.

– А ну пошел отсюда!

Дракон ошарашенно на нее посмотрел. В смысле, «пошел»? Куда – «пошел»?

– Вали давай, – руки в боки уперла, ножкой гневно топнула. – Вон, в лес вали! И нет, ошейник не сниму. Ты ж меня вовсе сожрешь в боевой-то ипостаси! Давай, чего встал?