Те, кто пьют чай

Ирина Соляная

Те, кто пьют чай

Корпорация «Космик-Фуд-Индастрис» исключительно щепетильно относится к необоснованным тратам. Поэтому для очередной ревизии поставок в отдаленные колонии направили меня, андроида класса Сэмпай1.

Господин Драгонгх, старший менеджер «Космик-Фуд-Индастрис», пообещал, что после небольшого дельца я могу идти на пенсию, и в награду за верную службу мне отдадут «Прайвеси-12». Пообещал и засмеялся: «Торопишься на пенсию? А чем будешь заниматься?»

Что тут ответить? Мой гарантийный срок службы истек два года назад, и каждый мой новый день был подарком. А потом вспомнил условия своего контракта: как раз сто лет назад, еще до смены руководства «Космик-Фуд-Индастрис» люди прописали в договоре со мной и пенсию, и вознаграждение. Наверное, на счету кое-какие суммы накопились, я не проверял. Всё служил, служил… Теперь такого отношения к ИскИнам не встретить. Может, потому и Сэмпаев больше не выпускают: слишком антропоморфны, неэтично это.

Семь обозначенных в списке колоний я облетел за три месяца и отправил отчеты, которыми, по всей видимости, «Космик-Фуд-Индастрис» осталась довольна. В двух случаях я выявил излишние траты реагентов опреснителей воды, а еще предоставление необоснованных скидок на медикаменты. Последняя планета, Ану в созвездии Малого Пса, меня беспокоила больше всего. Двести лет назад там была колония людей из шести тысяч человек, но затем проект терраформирования закрыли, поселенцев эвакуировали из-за вспышки эпидемии. На Ане оставались осваиваемые рудники цезия, который очень ценился драконитами, как необходимая добавка для их роста и репродуктивности, поэтому роботизированная добыча цезия продолжалась и после закрытия проекта терраформирования Аны.

Но, как водится, колонии закрывают одни ведомства, а поставками продовольствия ведают другие бюрократы. На планету исправно, раз в год направляли продуктовый контейнер с Меглора, как наиболее близкой планеты Содружества. Не такие уж большие затраты, если вдуматься, но это дело принципа: для чего поставлять продуктовые контейнеры с крупнолистовым чаем на планету, где нет ни единой живой души, кроме ИскИнов?

В нашей «Космик-Фуд-Индастрис» сменилось руководство с человека на драконита, с любой неразберихой стали бороться, более или менее наладили учет и отчетность. Дракониты – это вам не люди, они начисто лишены романтики и рассеянности, а потому ошибаются в финансовых вопросах крайне редко.

В скучном полете на Ану я просматривал сведения о доставках продуктовых контейнеров на планету. Первые десять лет поставки были значительными. Четыреста тонн разнообразной продукции в год. Сначала контейнеры шли с Земли, потом их доставку сочли дорогостоящей и отправления стали поступать с Меглора. Через десять лет поставки сократились вдвое, а затем прекратились вовсе, и после шестилетнего перерыва «Космик-Фуд-Индастрис» появился новый заказ с Аны. Я открыл электронный документ и удивился. Он не имел цифровой подписи заказчика и данных идентификатора человека или драконита, единственных разумных рас во вселенной. Кто мог направить заявку с такими пробелами в личных данных? Этот вопрос не давал мне покоя несколько часов. За этим вопросам тянулся и еще один: почему «Космик-Фуд-Индастрис» не насторожила заявка, направленная не по форме?

Я обдумывал это, скрючившись в модуле «Прайвеси-12». Больше одного андроида внутрь было не поместить, а люди и вовсе отказались летать на этой посудине: ни комфорта, ни уюта. С другими устройствами модуль не стыкуется, потому его и сняли с производства. Те «Прайвеси», что остались в ходу, чинили и эксплуатировали до полного износа. Я налетал именно в этой посудине сорок тысяч часов, и считал себя частью этого устарелого организма. Все-таки здорово, что мы закончим свои дни одновременно!

За единственным иллюминатором чернела пустота, которая не мешала мне размышлять. Я был рад, что умственную деятельность андроидов не контролируют так, как других ИскИнов. К счастью, мы были более или менее свободны, и я не знаю, что служило тому причиной: романтическое отношение наших хозяев к нам или расселение андроидов по освоенным мирам. Нас не контролировали, но и к принятию решений не допускали. Мы только служили, и в этом служении была особая честь и награда. Однако, как далеко завели меня мои рассуждения…

Не разрешив поставленные перед собой вопросы, я связался с господином Драгонгхом. Он ответил незамедлительно.

– Сэмпай, я же не знаю, какие правила по заявкам были до того, как руководство «Космик-Фуд-Индастрис» перешло к драконитам. Однозначно по нашим правилам, – тут господин Драгонгх сделал паузу, – такую заявку даже рассматривать не стали бы.

– Кто мог подать эту заявку без цифровой подписи, господин Драгонгх?

После недолгого молчания я услышал ответ старшего менеджера компании.

– Это был не человек и не драконит, Сэмпай.

***

Тот клочок Аны, что предстал перед моими глазами, очаровывал мрачной безысходностью жаркой глинистой пустыни. Не было видно ни дорог, ни строений за исключением опознавательных знаков взлетно-посадочной площадки. Уровень радиации показывал немного завышенную норму, температура за бортом – плюс пятнадцать. Датчики ветра стояли на отметки «штиль».

По карте до роботоконторы рудника – не более двух километров в северо-западном направлении. Их я преодолел с легкостью. В документации на управление рудником значилось, что всем заправляет ИскИн, регулярно отправлявший добытый цезий на Меглор. Он же возвращал опустошенные контейнеры «Космик-Фуд-Индастрис».

Рядом с несуразной трехэтажной роботоконторой высились деревья с толстыми гладкими стволами, напоминавшие земной бамбук, а растительность под ними сплелась в невысокий плотный ковер.

Из здания вышел андроид и остановился на пороге. Мы смотрели друг на друга с изумлением: я видел постаревшего себя, а он – своего молодого собрата – модели класса Сэмпай.

– Вот как, – немного скрипучим голосом произнес андроид, – я не ожидал встретить новичка на Ане. Счетчик движения, знаете ли, сработал… Я называю себя Ник. Сокращенно от Никто. Как называть вас?

– Сэмпай,– я сразу засыпал андроида вопросами, – Здесь опасное место? Для чего вам счетчик движения?

– Проходите, —вместо ответа пригласил меня внутрь здания Ник, – поговорим там.

Контора была таким же старым и затхлым местом, каким обычно бывают заброшенные космопорты: большой неуютный ангар, разделенный на отдельные пространства перегородками. Стоящие неподвижно эскалаторы на второй и третий этаж выглядели обглоданными хребтами древних животных.

– Вы и есть ИскИн, который всем тут заправляет? – поинтересовался я, представив электронный документ о своих полномочиях ревизора.

Андроид внимательно прочел текст на экране и покачал головой.

– Наш ИскИн на третьем этаже, и он не имеет человеческого облика. Просто машина. Дурак на колесах, – и без перехода андроид сообщил, – вряд ли вам будет с ним интересно общаться. Вы же не рудники приехали инспектировать. Насколько я понял, вы по поводу чайной церемонии прибыли. Да… Это весьма неожиданно.

Я сел в предложенное мне кресло, сплетенное из одеревеневших стеблей, и обратился в слух. Не каждый день встретишь сошедшего с ума андроида.

– Поутру все цветы выделяют влагу. В зависимости от размера соцветья я собираю от трех капель до нескольких миллилитров. На сбор влаги уходит около часа. Мне хватает на то, чтобы с определенной периодичностью устраивать церемонии чаепития. Открытых источников воды на планете нет, но под землей текут полноводные реки. Колодцами колонистов я не пользуюсь, хотя они у самой поверхности. Это не эстетично, да и вода с примесью грунта. Дожди редки, а осадки быстро испаряются. К обеду цветы успевают отцвести под палящим лучами трех солнц, а ночью они начинают свой жизненный цикл.

Я слушал его и не понимал, к чему он клонит, но его рассказ словно завораживал меня. Со мной говорил постаревший Сэмпай, отчаявшийся найти собеседника, оставленный на безлюдной планете. Я воспользовался паузой.

– Для чего вам чаепитие, Ник? Разве андроид нуждается в пище или питье? Или тут есть люди?

– Людей на Ане больше нет, – медленно произнес он, – чай нужен для ритуальных целей. Сразу не понять. Лучше увидеть. Как раз сегодня. Не улетайте, прошу.

Нам обоим было ясно, что цель моего путешествия достигнута. Полоумный андроид, забытый на вымершей и законсервированной колонии, направил заявку в «Космик-Фуд-Индастрис» на получение регулярного продуктового контейнера. А чиновничья неразбериха попустила перерасход средств по необоснованной заявке. Я уже мысленно планировал структуру отчета. В целом, свою миссию я считал завершенной, но отчего-то не встал из жесткого кресла и не возвращался на свой корабль. Мне стало жаль Ника, и я остался посмотреть на его ритуал, ведь мы с ним были своеобразной родней в этой огромной вселенной.

– Заразились не все и не сразу. Кто-то дольше сопротивлялся симбионтам, – Ник помолчал, а потом добавил, – в конечном итоге колония распалась на два лагеря. Те, кто еще сохраняли человеческий облик, построили подземные бункеры и отчаянно оборонялись от нападок бывших сородичей.

– Я ничего не знаю о заражении на Ане, – перебил я Ника, – гибель колонии – важнейшее событие. Люди не могли о нем умолчать.

– Люди? Возможно, – кивнул Ник, – но что вы скажете о драконитах?

– После раздела сфер влияния все вопросы колонизации новых территорий стали решать дракониты, как наиболее технически развитая цивилизация. Люди получали часть ресурсов с освоенных планет, и ни во что не вмешивались. Но не могли же дракониты скрыть гибель огромной колонии от землян?

– Двести лет назад двенадцать космических кораблей вывезли оставшихся колонистов с Аны на Меглор. Их судьба мне не известна.

– На Меглоре нет людей, это территория исключительной юрисдикции драконитов…– протянул я.

– Думаю, что все эвакуированные мертвы. Скорее всего, симбионты хотя и подселяются в любые тела, но выживают только в пределах Аны. Об этом говорили люди, всё дело в воде этой странной планеты.

Я откинулся на спинку неудобного кресла. За большим пыльным окном поднимался ветер. Он крутил бурунчики на глинистой поверхности и подымал мелкую красноватую взвесь в воздух.

– Шторм длится не более получаса, но затем долго нельзя выходить наружу без респираторов. Ичаисагосам, впрочем, запыленность воздуха нипочем.

– Ичаисагосам?

Андроид поднялся из продавленного дивана и включил странный высокий агрегат у стены, а затем подошел к небольшому шкафчику. Медленно, словно зачарованный, Ник открыл дверцу. Внутри она была оклеена цветными рекламами чайных компаний. Они звучали как имена сказочных принцесс: Липтон, Бигелоу, Тетли. Ник вытащил жестяную коробку и с треском раскрыл ее замочек. Шумно потянул носом и сказал, разочарованно: «Аромат слабеет с каждым разом». Из агрегата послышался шум. Сначала неслышный, затем более отчетливый, и моё сердце замерло в тревоге.

– Это самовар, – обернулся Ник, – его привез сюда Евгений Седов. Можно было взять только двадцать килограммов личных вещей, а он взял самовар. Евгений часто шутил, что самовар – живой, не случайно его части называются «шейка», «ветка», «личинка», «колпачок». На земле Евгений был смотрителем музея. Он рассказывал мне много о чайной церемонии. Хотя самые интересные традиции чаепития были не в России, а в Японии. Но в нашей колонии не было ни одного японца. Евгений был моим другом, он умер одним из первых.

– Разве люди дружат с … нами? – спросил я, окончательно убедившись в версии о сумасшествии Ника.

– Когда им удается выбраться из передряг – начинают иначе относится к тем, кто рядом.

– А другие андроиды? Что стало с ними? – попробовал я перевести разговор на другую тему.

Ник вздохнул и постелил на столе потертую скатерть и достал с верхней полки шкафа пластиковую коробку. Даже на вид она была тяжелой. Он поставил ее на стол и снял крышку. Под ней оказался ряд старых фарфоровых чашек, каждая из которых была завернута в тонкую материю. Я подумал, что эти артефакты тоже были привезены со старой Земли. Вряд ли из местной глины можно было изготовить такое сокровище. После этого Ник отключил закипевший самовар и водрузил его в центр стола.

– Я остался на Ане по своему желанию, просто не пошел на посадку корабля, как другие андроиды. Дракониты – очень пунктуальная раса. Они решили, что оставить одного устаревшего андроида дешевле, чем задержать отправление корабля.

Я осматривал ангар, и теперь он уже не казался таким неуютным, как раньше. Ник перенял человеческую привычку окружать себя вещами. Люди ушли, а вещи остались и теперь служили ему. Он донашивал брюки и куртки, хотя не нуждался в одежде, носил нелепые головные уборы. Книжные полки хранили ненужную ему мудрость землян. На стенах висели картинки в рамках. Андроид их назвал фотографиями, и пока вскипал самовар и заваривался чай, Ник рассказывал о людях, изображенных на них. Он помнил многое.

– Мне осталось недолго, по моим подсчетам лет семьдесят, потом и я покину этот мир, – сообщил Ник, – только хоронить меня будет некому. Я бы предпочел сожжение на костре. Жар земли Аны перешел бы в жар огня и соединился с жаром моего сердца.

Неожиданно в дверь постучали. Я был неробкого десятка, но за бластер на ремне схватился. Ник покачал головой:

– Не стоит волноваться. Ичаисагосы пришли пить чай. Они для вас неопасны. Наши тела не пригодны для симбионтов.

Он открыл дверь, впустив небольшое облачко красноватой пыли, мгновенно покрывшей его лицо и руки, осевшей на пороге. Затем Ник поклонился, и внутрь прошли шестеро существ. Никого подобного я раньше не встречал. Приземистые, с очень мощными конечностями животные, целиком покрытые жестким панцирем. Их безволосые головы с вытянутыми мордами были чрезвычайно подвижны, словно вращались на шарнирах. Узкие глаза, тонкогубый рот и хищно вырезанные ноздри производили отталкивающее впечатление. Ичаисагосы передвигались на четвереньках. Они довольно ловко и бесцеремонно расселись за столом, и тут я понял, что прямохождение этим существам также не чуждо.

Существа не проявляли ко мне никакого интереса. Только самый крупный, видимо их вожак вытянул палец с длинным зеленым когтем и с коротким рыком ткнул в меня. Андроид кивнул головой и сказал: «Мой друг, поставщик чая».

После этого все ичаисагосы повскакали со своих мест, окружили меня плотным кольцом и закачались в нелепом танце. Я в недоумении замер, и только когда они снова расселись по местам, я понял, что это был ритуал благодарности.

Ичаисагосы шумно позвякивали чашками о блюдца, переговариваясь между собой на странном гортанном наречии, очень напоминавшим пичгэйнын2 . Гости нередко обращались к Нику, который кратко что-то отвечал им на таком же языке, и никогда ко мне. Через полчаса ичаисагосы вылезли из-за стола, снова совершили ритуальный танец вокруг меня, громко рыча одну и ту же повторяющуюся мелодическую фразу, и покинули ангар.

Я чувствовал себя как никогда усталым. Мощная инопланетная энергия коллективного удовольствия от правильно завершенного дела накрыла меня волной, и я опустился в плетеное кресло. Ник вымыл и вытер чашки.

– Желаете погостить на Ане? – спросил он для приличия, – я мог бы приготовить вам постель за одной из перегородок.

Я мотнул головой.

– Никогда не видел никого, столь похожего на людей и одновременно такого же чуждого человеческой расе, как ичаисагосы. Я ничего не встречал о них в справочниках. Возможно, люди и дракониты о них не знают, Ану не особенно изучали.

– Знают, – кивнул Ник, складывая чайный сервиз в пластиковую коробку, —ичаисагосы – это люди, тела и разум которых подчинил себе симбионт. Подчинил и изменил. Это не новая раса, ведь они не размножаются, постепенно вымирают. Так что ни людям, ни драконитам они не интересны.

Я присвистнул: вот оно что! Ичаисагосы – те, кто выжили из самых первых, заразившихся. Всё, что осталось в них человеческого – привычка пить чай в компании андроида Ника. Возможно, они и сами не знают, для чего они это делают.

– Что ты знаешь об их жизни, Ник?

– Ничего. Они не особенно разговорчивы, и к себе не приглашают. Я только немного выучил их язык да завариваю им чай, когда поднимается пыльная буря. Частенько они приходят ко мне, чтобы вспомнить то время, когда они были людьми. Я остался ради них, потерявших свой первоначальный облик. Ичаисагосы не страшат меня, в каком-то смысле мы – родня. Посуди сам! Тела андроидов всегда были лишь удобным вместилищем для искусственного разума. А на Ане мы видим, как организм человека использует и приспосабливает для своих нужд симбионт. Взамен им и нам дается долгая жизнь. Можно ли наше существование назвать полноценным? Много вопросов.

– Ты прав, у нас с ичаисагосами много общего, но… Ник, ты многого не знаешь, двести лет назад была подписана Декларация об антропоморфных механизмах. За нами признали часть человеческих прав и свобод. Это гуманно. Я стал свободным два года назад, когда меня сняли с гарантии.

– И в твоей жизни появился какой-то новый смысл? – Ник усмехнулся.

***

Слова Ника звучали убедительно. Смысл жизни андроида был в служении. Кому теперь должен был служить я?

Я возвращался на Меглор с незаполненным отчетом. Менеджер «Космик-Фуд-Индастрис» неоднократно вызывал меня на беседу, но я уклонялся и придумывал что-то про плохую связь. Мне было никак не решить, имею ли я право лишить ичаисагосов того единственного, что связывало их с миром людей. Я был уверен только в одном: если о странных жителях Аны станет широко известно, никто не пощадит их.

И тогда я принял самое первое в жизни самостоятельное решение: в отчете я укажу на ошибочность поставки. «Космик-Фуд-Индастрис» вычеркнет получателя из списков. А мне не составит труда закупать и оплачивать ежегодную поставку чая в какой-нибудь мелкой компании. Хорошо, что «Прайвеси-12» будет моим, и я смогу сам отвозить чай на Ану.

Примечания

1

Опытный наставник (яп.)

2

Горловое пение чукчей