Чекист районного масштаба

– Я ответил «возможно».

– Передай ему привет и если будет в наших краях пусть заходит в гости.

– Я пообещал.

– Подожди, а деньги на дорогу у тебя есть?

– Нет.

– На пять рублей.

– Нет, не надо. Бери и вот еще тут один солдатик умер и у него остался кисет с махоркой, бери.

– Зачем, я же не курю.

– Угощать будешь.

Попрощавшись со всеми, я пошел за документами к врачу. Сергей Львович передал документы, пожелал счастливого пути, объяснил, как добраться до станции и на прощание крепко пожал руку.

Вышел на улицу и пошел в сторону станции. От ходьбы или от свежего воздуха кружилась голова.

– Куда идешь служивый – спросил проезжающий возница.

– На станцию ответил я.

– Садись – подвезу.

– Я сел в телегу и лошадь тронулась.

– Откуда идешь, спросил возница?

– Из госпиталя.

– Что? Отвоевался?

– Подчистую. Полностью комиссован.

– Крепко, значит, тебя задело?

– Крепко.

– Ладно, служивый. Тут мне немного в другую сторону, но я тебя так и быть уважу, довезу до станции.

– Вот спасибо.

– Подъехав к станции, я поблагодарил возницу и пошел к вокзалу.

Там было просто столпотворение. Толпа народу штурмовала железно дорожную кассу. Все кричали, орали, матерились. Иван стоял и не знал что делать. Увидев стоявшего в стороне солдата, Иван решил подойти к нему.

– Скажи служивый как мне добраться до Ряжска?

– Солдат повернулся и спросил: «Закурить есть»?

– Иван вспомнил про кисет и сказал есть.

– Давай покурим.

– Я достал кисет и не знал, что с ним делать.

– Солдат спросил, а газета есть?

– Есть. Я достал Васькину газету, солдат оторвал листочек бумаги, свернул цигарку, чиркнул спичкой и счастливый сделал глубокую затяжку.

– А ты?

– Мне нельзя. У меня легкое пробито.

– Понятно.

– Так вот, на пассажирский нам не попасть. Видишь, что творится?

– Вижу. Да они практически и не ходят. Есть вариант. На путях стоит воинский эшелон. Вот он и идет до Ряжска. Но там часовые. Если договоримся, то поедим. Ну как? Пошли?

– Пошли – утвердительно сказал я.

Подойдя к вагонам, нас окликнул часовой.

– Стой, кто идет? Стрелять буду.

– Служивый, у нас к тебе просьба, помоги добраться до Ряжска. Нас только, что выписали из госпиталя.

– Не положено.

– Ну, войди в наше положение. Видишь, что на станции творится. А мы тебя махорочкой угостим!

Я с восхищением и недоверием посмотрел на своего нового друга.

– Махоркой?

– Ну да.

– Покажи. Я показал кисет. Часовой, взяв кисет, со смаком нюхнул и сказал: «Залезайте на платформу и ныряйте под брезент пушки и не шевелитесь. Скоро трогаемся». Нам дважды повторять не надо было, мы запрыгнули на платформу и спрятались под брезент.

– Эх, закурить бы?

– Так кисет отдали же.

– Надо было немного отсыпать. Не догадались. Вскорости поезд тронулся, и мы отправились в путь.

Давай знакомиться. Меня Иваном зовут, а меня Федором.

– Ты докуда едешь?

– Я до Рязани, а ты?

– Я до Сызрани.

– Значит обоим почти по пути. В Ряжске определимся.

Добравшись до Ряжска, мы спрыгнули с платформы, махнули рукой часовому и пошли к станции. Федор, как более шустрый, стал интересоваться, как нам добраться до места назначения. Никто ничего вразумительного не мог сказать. Увидев человека в форме железнодорожника, мы подошли к нему и стали расспрашивать. Железнодорожник оказался участливым человеком и стал подробно объяснять, как нам доехать до места. У Федора стоял воинский эшелон, который отправлялся утром, а у меня скоро должен был идти московский поезд до Самары.

Мы стали прощаться. У меня есть немного сала, сказал Федор, а у меня краюха хлеба. Здорово! Мы нашли укромное местечко и сели перекусить.

– Ты Федор, что из нашего госпиталя?

– Скажу только тебе Ваня, я убег с армии.

– Дезертировал что ли?

– Можно и так сказать. В окопе мы прочитали листовку большевиков о том, что такое война? Кому она выгодна, а кому нет. Что надо возвращаться по домам. Вот мы и рванули. Понял.

– А я действительно из госпиталя. Даже не знаю, как буду дальше жить? Ходить быстро не могу-задыхаюсь. Работать долго тоже не могу, быстро устаю. Да и раны еще не до конца зажили.

– Ничего страшного Ваня, главное кости целы, а мясо нарастёт и все будет нормально.

– Ты думаешь? Конечно. Тут раздался паровозный гудок.

– Ваня – это кажется твой поезд.

И точно. Подошел московский поезд и народ ринулся к вагонам.

– Ваня, иди ко мне закричал Федор. Пропустите героя германской войны, закричал он. Толпа немного расступилась, и Федор толкнул Ивана на площадку.

– Ну, бывай Ваня.

– Бывай Федор и Иван вошел в вагон. Вагон был переполнен, но Иван кое-как нашел укромное местечко. Народ гудел, куда-то ехал, матерился. Иван всех слушал и ничего не мог понять. Говорили о революции, об аресте временного правительства, о беспорядках. О бандитизме, захлестнувшим Москву. Иван слушал, и многое не мог понять. Какая революция? Кто ее совершил? Но главное никто не знал, что будет дальше. Под эти разговоры Иван незаметно для себя заснул.

Проснулся от того, что вагон не трясет. Поезд стоял.

– Где мы?

– В Кузнецке, ответили с полки.

– А это далеко от Сызрани. Еще далековато-то.

– А почему стоим?

– А кто его знает?

– А где можно водички раздобыть?

– Чай на станции. Там кипяточек есть.

– С кружкой неудобно идти.

– Все рассмеялись. Кто же с кружкой ходит? Надо с чайником идти или с ведром.

– Нету чайника.

– Подожди немного. Сейчас должен подойти попутчик с чайником. Отольем немного.

Появился сосед с чайником.

– Еле пробрался. Народу за кипятком, что в магазин за хлебом, сказал он.

.Поставили посередине чемодан и стали готовить не «хитрую» закуску.

– Присоединяйся солдатик. Иван достал кружку, хлеб. Увидев хлеб, все удивились и спросили, где взял?

– В госпитале на дорогу дали. Угощайтесь, произнес Иван.

Все сразу засуетились, тут же познакомились. Кто-то стал резать хлеб, кто-то достал лук, квашеную капусту, помидоры, огурцы. А один пассажир полез в мешок и достал бутылку водки. Разлили.

– А ты Иван что ж?

– Мне нельзя, раны еще до конца не зажили, да еще легкое пробито. Все с жалостью посмотрели на Ивана, затем чокнулись и выпили за здоровье солдата. Закусили, а Ивану заварили листовым чаем кипяток и он стал мелкими глотками пить горячий чай. Налили по второй, и выпили, Сразу пошли разговоры о жизни, о положении в стране, о войне.

Иван в разговор не вмешивался, т.к. отвык от простой, житейской жизни. Больше слушал.

– Вот ты Иван скажи: «Война закончилась или нет»? Я из Воронежа до Ряжска добирался с воинским эшелоном. Выходит, что войне еще не конец.

– Выходит да, ответили соседи. И сколько же она будет идти?

– А кто сейчас у власти, а то у нас в госпитале какие-то противоречивые слухи ходили?

– Было Временное правительство, а недавно какие-то большевики пришли.

– Что? Наши что ли, подумал Иван, но в слух не стал ничего говорить. Видимо потому, что новую власть тоже стали обзывать разными нецензурными словами.

В стране бардак, деньги не понятно какие. Царских денег нет, какие-то «керенки» ходят. Но на них практически ничего не купишь. В города надвигается голод, хлеб в магазинах продается редко, крупы, соль, спички исчезли. Керосина тоже не достать. Что нас ждет впереди никому неизвестно. С горечью налили по третьей и молча выпили. Тут тронулся поезд и все стали понемногу укладываться спать. «Прикорнул» и Иван. Ему снились родители, жена Варя, волжские просторы. Река Волга, которую он не раз переплывал. Рыбалка, знаменитые волжские лещи. Уха на берегу реки и разговоры до утренней зорьки. Тут что-то заскрежетало, толкнуло Ивана в бок, и он проснулся.

– Где мы?

– Ты солдатик приехал. Это Сызрань. Иван торопливо встал и пошел к выходу. Сошел на станции. Ночь, темнота, куда идти, не ясно. Увидев вдалеке фонарь, он пошел на свет. Оказался на вокзале. Зашел во внутрь и стал осматриваться. Народу полный зал. Подошел патруль и предложил предъявить документы. Иван достал справку из госпиталя и передал патрулю.

– А, солдат с германской. Так долго пролежал в госпитале?

– Да, сильно раненый был. До сих пор еще раны не зажили.

– Куда двигаешься?

– В Ивашевку. Мне бы перекантоваться до утра.

– Ну, ищи свободное место и устраивайся, но чтобы к утру тебя не было на вокзале. – Есть не быть на вокзале, ответил Иван.

Глава № 4

Наступило утро. Что делать? Куда идти? Надо найти Василия. Увидев человека в железно дорожной форме, решил обратиться к нему.

– Милейший, скажите, знаете ли вы такого Василия Федотова?

– Это помощник машиниста что ли?

– Ну да.

– Они сейчас все дни проводят на Большой улице, заседают.

– А где это?

– А вот по этой улице иди до конца и упрешься в улицу Большую. А там спросишь, где здание общественных собраний.

Иван не торопясь пошел искать улицу Большую. Шел, отдыхая, т.к. еще не мог долго передвигаться. Появлялась отдышка. Наконец вышел на улицу Большую и увидел двухэтажное здание вокруг которого толпился народ. Наверное, оно, подумал Иван. Вошел во внутрь, там сторож внимательно оглядел неказистый вид Ивана и спросил: «Вы молодой человек к кому»?

– Мне бы Василия Федотова увидеть?

– А! Сейчас закончат заседать и выйдет. Подожди. Иван оглянулся, увидел скамейку и сел. Ждать пришлось долго. Кругом сновали люди, орали, галдели, спорили. Но Иван не вслушивался, т.к., от ходьбы сильно устал.

Наконец увидел спускающегося по лестнице Василия и закричал, Вася! Василий оглянулся, увидел Ивана и с радостным криком бросился к нему.

– Иван, ты как здесь оказался?

– Вот из госпиталя возвращаюсь. Списали подчистую.

– Ну, ты молодец, что нашел меня. Ты немного подожди еще, я сейчас кое-какие дела сделаю и освобожусь.

– Хорошо, ответил Иван.

Ждать действительно, пришлось не долго. Появился Василий и они вышли на улицу. Дул осенний холодный ветер. Иван завернулся в старенькую шинель и подпоясался веревкой.

– Ну и вид у тебя сказал Василий. Солдат не солдат. Бродяга не бродяга.

– Зато сам одет по-городскому. Надо же дорогая кожанка, ремень кожаный, сапоги. – Приоделся, ответил Василий. Ладно, примирительно сказал Василий. Сейчас ко мне, по ужинаем и заодно поговорим.

Василий жил в железнодорожном районе в небольшой комнатке. Холостяковал. Быстро приготовил не затейливый ужин, достал бутылку водки, разлил по стаканам и произнес, за тебя Иван, за встречу.

– Да, я не пью и мне нельзя ответил Иван. Доктор категорически запретил.

– Неволить не буду, нельзя значит нельзя. Хотя бы пригуби за встречу. А я выпью, и он маханул стакан водки в один глоток. Иван действительно пригубил. Водка оказалась очень горькой, что он даже поперхнулся. Откашлявшись, отодвинул стакан и стал жадно есть. За весь день ничего не ел, и голод взял свое. Наевшись, Иван попросил чаю и когда Василий принес, стал расспрашивать Василия о том, что происходит в стране и в Сызрани.

– Что тебе сказать Иван? В Петрограде совершилась революция. Власть перешла в руки Советов, во главе с председателем Совета народных депутатов, большевика, нашим земляком из Симбирска Владимиром Ильичом Ульяновым. Но он подписывается под псевдонимом – Ленин. Временное правительство арестовано и заключено в Петропавловскую крепость. Он уже издал «Декрет о мире», «Декрет о земле». Вся помещичья земля передается крестьянам. Помнишь, о чем я тебе говорил в госпитале, то и свершилось.

Мы, тоже сложа руки, не сидим. Комитет большевиков 28 октября 1917 г. созвал чрезвычайное пленарное собрание Совета с участием делегаций от предприятий и воинских частей. На нем мы провозгласили, что власть в городе Сызрани переходит к Советам рабочих и солдатских депутатов. Этому правда сопротивляется старая дума, куда входят буржуи, меньшевики, эсеры. Но я думаю, что скоро мы их победим. Ну а ты-то как?

– Меня выписали из госпиталя. Комиссовали под чистую. Так, что к воинской службе не годен. Очень трудно добирался. Кругом толпы народа, железная дорога практически не работает, постоянные сбои. В основном не хватает паровозов. Народ голодный, озлобленный, не знает, что будет завтра. Мне повезло. Я добрался более-менее удачно. Хочу домой попасть. Очень соскучился по родителям, по Варьке. Да, кстати, тебе большой привет передавала Маша, наша фельдшерица. Сказала, что если будешь в ее краях чтобы заходил в гости.

– Да, хорошая девушка. Я ее тоже очень часто вспоминаю. А что касается тебя, то завтра я постараюсь найти какой-нибудь транспорт и вывезти тебя на Симбирский тракт. А там, на попутках доберешься до своей деревни. Договорились?

– Добре, ответил Иван.

– Давай располагаться на ночлег, а то завтра много дел и придется рано вставать. Ты ложись на лавку, а я постелю себе на полу.

– Нет, давай я на полу. Мне привычней.

– Ну как хочешь. Василий загасил керосиновую лампу, и они уснули счастливым сном.

Глава № 5

Утром Василий нашел подводу, усадил в нее Ивана и повез на Симбирский тракт.

– Ты в деревне долго будешь? – спросил Василий.

– Да, пока не вылечусь, ответил Иван.

– Ты там долго не задерживайся. Как будешь чувствовать себя здоровым, так сразу переезжай в Сызрань. Найти теперь знаешь как меня. Нам сейчас надежные люди ой как нужны! Тем более фронтовики.

– А зачем, спросил Иван?

– Как зачем? Ты знаешь, сколько у нас врагов? Чтобы удержать Советскую власть их надо уничтожать. А кто это будет делать? Мы, фронтовики, те, кто умеет с оружием обращаться. И не забывай, что ты тоже большевик и должен подчиняться партийной дисциплине.

Ивану что-то не очень захотелось подчиняться партийной дисциплине. Ему просто хотелось по быстрей попасть домой. Увидеть родителей, особенно Варю. Ведь с ней они прожили всего лишь полгода и поэтому он сильно по ней соскучился. Посмотреть на друзей, с которыми бегал по улице, купался в Волге, играл в прятки, ухаживал за девчонками. Тут подъехала подвода до Тереньги, и Иван стал прощаться с Василием.

– Не забывай, что я тебе сказал, ответил Василий.

– Не забуду, ответил Иван и сел в телегу.

Сначала ехали молча, затем разговорились.

– Ты, чей будешь, спросил возница.

– Золотухин Иван, сын Золотухина Василия, из Ивашевки мы, ответил Иван. А ты?

– А я Петр Селиванов из Тереньги. Не слыхал таких? Нет, ответил Иван.

– Откуда возвращаешься Иван?

– С войны, с германской. Был тяжело ранен, полгода провалялся в госпитале в Воронеже. А вот сейчас возвращаюсь домой.

– У нас тоже больше половины села забрали на фронт. Многих нет. По убивало. Кто вернулся или калека, или контуженый. Бабы, дети осиротели. Деревня приходит в упадок. Работать не кому. Мужиков осталось мало.

Так за разговорами они не заметно доехали до Тереньги и стали прощаться.

– Ты как дальше – то?

– Да, потихоньку, пешком.

– На, краюху хлеба. Перекусишь по дороге.

– Вот на этом спасибо. До свидания.

– Пока. Какой же у нас добрый и участливый народ, подумал Иван. Окажет помощь и последним поделиться, даже, с незнакомым человеком.

Шел Иван и думал, что стало с его деревней? Кто остался жив, а кого не стало? Как и кто его встретит? Устал и он решил передохнуть. Остановился у не большого ручейка, отломил кусок хлеба и стал медленно есть. Затем запил водичкой из ручейка, немного передохнул и пошел дальше. Что-то никто не встречается, нет попутчиков. Куда все подевались? Раньше по дороге постоянно кто – то проходил или проезжал. С этими не веселыми мыслями он вошел в свою деревню.

Подошел к дому и увидел Варю. Варя, крикнул Иван. Варя обернулась, вскрикнула и подбежала к Ивану. Обняла и стала страстно целовать.

– Ну, будя, будя, застеснялся Иван. Пойдем в дом. Обнявшись, они вошли дом. – Тятя, мама смотрите, кто к нам пришел?

Из-за стола поднялись родители и радостно бросились к Ивану.

– Жив, здоров. А мы не знали, что и думать. Получили от тебя письмо и ждали каждый день, когда ты вернешься? А тебя все нет и нет. Какой ты худой! Одни кости да кожа. Ладно, женщины, не голосите, прикрикнул отец. Были бы кости, а мясо нарастёт. Лучше бы собирали на стол.

Женщины сразу же засуетились. Стали накрывать на стол. Отец откуда-то достал бутылку самогонки и поставил на стол.

– Батя, я не пью и мне нельзя. Так сказал доктор.

– Одобряю, ответил отец. А я за твое здоровье выпью. Да и женщины, наверное, меня поддержат. Так?

– Так, ответила мать. Разлили по стакан крепкую жидкость, выпили, крякнули, закусили. Давай рассказывай, как воевал?

– Да, что рассказывать. Месяц на сборном пункте побыл, по обучали военному делу и на фронт. Там немного повоевал. Затем пошли в атаку и тут взрыв. Больше ничего не помню. Санитары чуть меня не похоронили. Думали мертвый.

– Ой, заголосили женщины.

– Взяли меня за руки, за ноги и тут я застонал. Они сразу же меня отнесли в медсанбат. Вот все это время лечился и лечился. Доктора хорошие попались. Поставили на ноги. А то я был совсем ни какой.

– Женщины всхлипывали, а отец насупился.

– Да, война, будь она не ладна. Давай еще по одной, чтобы этой войны больше не было.

– Будет батя.

– Это почему же?

– Мне очень помог Василий Федотов.

– Да ну?

– Он тоже был на фронте и его тоже ранило. Мы вместе были в медсанбате, а затем в госпитале. Он мне здорово помог. Ухаживал, кормил с ложечки, пить приносил. У него ранение чуть по легче моего. Он сейчас в Сызрани живет. Я с ним встретился и у него переночевал. Вот он и рассказал мне про сегодняшнюю ситуацию. Там власть перешла к Советам рабочих и крестьян, а буржуи хотят ее свергнуть. Вот и придется ее отстаивать, то есть защищать. А это война.

– Вот оно что, ответил отец. Это что ж между собой, что ли война?

– Выходит так. За столом наступила тишина. Тут мать вскочила, пошла к двери и сказала: «Я сейчас приду. Подою козу и принесу молочка».

– Тебя Ванюша сейчас надо отпаивать молоком.

– А коровы у вас, что нет, спросил Иван.

– Нету. Померла. Где-то сломала ногу, и пришлось ее зарезать. Вот сейчас коза нас выручает молочком.

– Василий приглашает меня в город. Там работа есть и можно на корову заработать. Как думаешь батя? Стоит переезжать или нет?

– Мы тебя и так почти год не видели, а ты хочешь уезжать. Нас стариков одних, что ли собираешься оставить?

– Да, нет. Я не сейчас. Когда поправлюсь. Вот когда поправишься тогда и поговорим. Отец снова налил в стакан самогонки, крякнул и молча выпил.

Тут вошла мать с банкой молока и дала Ивану.

– Пей сынок, оно полезное. Иван выпил и впервые почувствовал прилив сил и бодрости. Видимо не столь от молока, а от того, что он дома, в кругу семьи, и что он пьет не водичку или жидкий чай, которые постоянно подавали ему в госпитале, а настоящее домашнее молоко. И ему так стало хорошо и уютно.

Тут вошла Варвара и сказала, что затопила баньку и не хочет ли Иван попариться? Иван встрепенулся и радостно вскричал,

– попариться не знаю, а вот помыться не помешало бы, и пошел в баню. Варвара следом за ним. В бане он и она разделись и бросились друг другу в объятия. И обо всем забыли. И о войне и о тяжелом материальном положении, и обо всех невзгодах. Долго целовались и долго привосукуплялись. Затем устав Варвара сказала, чтобы он ложился на полку что он с удовольствием сделал, и запарила веник. Стала понемногу поддавать парку и стала парить мужа. Иван кряхтел и млел от полученного удовольствия. Как давно он не был в бане. Аж зажмурился от удовольствия.

После парилки Варвара облила его холодной водой, и он от неожиданности с криком вскочил.

– Ваня, ахнула Варвара, у тебя почти все тело в шрамах Ужас какой! Как ты действительно выжил?

– Очень хотел тебя увидеть, ответил Иван. Варвара зарделась. И нежно его поцеловала. Налила ковшик воды и поддала на раскаленные камни. Камни зашипели, и парная стала снова наполняться паром. Иван закашлялся и сказал, что ему тяжело дышать и выскочил в предбанник.

– Что с тобой спросила Варвара.

– У меня простреляно легкое и поэтому пока тяжело дышать.

– Вот оно что? Тогда одевайся в чистое белье и пошли к столу.

Когда вернулись в дом отец сидел за столом и о чем-то думал. Иван подсел к столу и попросил Варю налить чаю. Варя запарила чайник, налила чаю и подала Ивану кружку. Отец вслух сказал,

– похоже, наступают смутные времена. Что ждет нас, Россию? И сколько это будет продолжаться?

– Все говорят об этом, и никто не может дать вразумительного ответа, сказал Иван. Простой люд теряется в догадках. Батя, а ты знаешь, что власть в России сейчас возглавляет наш земляк?

– Это кто ж? Ульянов Владимир Ильич. Он родом из Симбирска.

– Надо же! Вместо царя, что ли?

– Почти, что так. Только цари передавали власть друг другу, а его выбрали простые солдаты, рабочие, крестьяне. Ну что ж поживем-увидим, как будет править наш земляк и с этими словами налил остатки самогонки и выпил.

Наступила зима. Иван с отцом подправили забор, подремонтировали крышу, заготовили на зиму дрова, напилили и накололи их. Иван стал постепенно поправляться. Порозовел, немного прибавил в весе, стал более ровно дышать. Жизнь вроде бы налаживалась. В деревню стали возвращаться мужики. Многие вернулись инвалидами. Встречались на улице, курили, общались, обсуждали создавшееся положение. Ходили слухи, что в губернии власть переходит снова к прежним хозяевам. Что часто происходят вооружённые стычки. Тяжело вздыхали и молча расходились.

Ночью кто-то осторожно постучал в окно Золотухиным. Все проснулись и насторожились. Подошел Иван и спросил: «Кто там»?

– Это я, Василий. Ничего себе! Так поздно! Значит что-то случилось? Иван взял настольную керосиновую лампу, зажег ее и вышел на крыльцо.

– Ты откуда? Что случилось, спросил Иван.

– Надо где-то переговорить и жрать хочу.

– Ты иди в баню, а я сейчас подойду. Иван вернулся в дом, всех успокоил и попросил Варвару собрать что-нибудь по есть. Варвара молча все приготовила, ни о чем не спросив. Знала мужа, что сейчас не время спрашивать. Завтра сам все расскажет.

Придя в баню, Иван, молча все разложил и сел на лавку. Василий с жадностью набросился на еду. Поев, стал не торопясь пить принесённый чай.

– Что случилось? – не выдержал Иван.

– Плохи дела Ваня. Белочехи организовали мятеж по всей железной дороге. Их спровоцировали белогвардейцы, меньшевики и эсеры. Вот они сейчас и сидят в руководстве Сызрани.

– А откуда взялись белочехи? – спросил Иван.

– Они еще воевали против немцев в составе Российской армии. К ним присоединились военнопленные словаки и чехи. Когда власть взяли большевики, чехи попросились отправить их домой через Владивосток. Большевики согласились, но при условии разоружения чехословацкого корпуса. Чехи частично разоружились, но затем перестали выполнять указание большевиков. Их эшелоны растянулись от Пензы до Владивостока. Этим воспользовались белые и спровоцировали восстание против Советской власти. Они и восстали. Захватили весь Транссиб. А Сызрань с Самарой тем более. Начались преследования большевиков, расстрелы, задержание сочувствующих. Вот и мне пришлось покинуть Сызрань.

Пока поживу у тебя, если не возражаешь?

– Да живи, конечно. Но желательно, чтобы тебя никто не видел. Выходи на улицу только ночью. Тем более тебя многие знают.

– Хорошо.

– А что дальше?

– Мы разобрали пути под Сызранью. Призвали чехов прекратить мятеж. В случае неповиновения будем препятствовать их продвижению по железной дороге вплоть до уничтожения.

– Послушали они вас? Как же?

– Послушают Ваня. Ты просто не знаешь положения в стране. Создается Красная Армия. Уже есть первые успехи в борьбе с белогвардейцами. Большевики находятся в подполье. Будут устраивать диверсии на дорогах. Я тоже жду весточку от наших. Только ты никому не говори. А твои знают, что ты тоже большевик?

– Нет.

– Пока не говори. А вообще тебе пора перебираться в Сызрань. Очень не хватает преданных, честных людей. Хорошо подготовленных в военном отношении. Ты, я вижу, вроде поправляешься?

– Благодаря Варе, да и родителям конечно. Подкармливают. Это не то, что в медсанбате, да и в госпитале кормили неважно. Одна прокисшая капуста да овсяная каша. Без бани, все по вшивели. А тут все свежее. Пью козье молоко. Родители держат козу. Хотелось, конечно, корову бы завести, да грошей нет. А так вроде себя намного лучше чувствую, чем в госпитале.

– Ну и хорошо.

Незаметно пришла весна. Ярко засветило солнце. Резко потеплело, стремительно стал таять снег, зажурчали ручейки. Вскрылась Волга. Все выбрались на берег смотреть, как идет ледоход. И стар и млад, радовались наступлению весны. Лишь отец был какой-то сумрачный. Но его вид не омрачал всеобщего ликования.