Жил-был хам

Если не принимать во внимание неприличную, хоть и безобидную по нашим понятиям шалость Ноева сынка, хамство, по мнению писателя С. Довлатова, про которое Вася где-то слышал, есть понятие сугубо российское и на иностранные языки не переводимое. Хамсто и хамы российские были темами творчества Радищева и Гоголя, Салтыкова – Щедрина и Мережковского, Чехова и Зощенко и других, менее известных, но не менее осведомленных в описываемом предмете людей. Поэтому довольно неожиданным для Васи откровением стало то, что в респектабельной, ухоженной, богатой, демократической, культурной, благовоспитанной и толерантной Европе хамство тоже живет и процветает, да еще в весьма уродливой форме. Поводом к такому его выводу стала показанная по телеку история с одним французским то ли сатирическим, то ли юмористическим журнальчиком. Ребята из этого журнальчика, не ведая, что творят, но, возможно, для увеличения тиража, нарисовали карикатуру на мусульманского пророка, чем оскорбили чувства верующих. А верующие возьми да ответь на оскорбление очередями из «калашей». Шутники погибли, 13 человек; Европа выстроилась в миллионную демонстрацию в защиту свободы слова и оскорблений, а во главе демонстрации шли опечаленные главы государств – членов и не членов Евросоюза. Похоронив одних шутников и чувствуя поддержку, журнальчик сомкнул ряды, чтобы новые мастера смеха из этих рядов продолжали дело погибших. Они и продолжили – нарисовали карикатуру на утонувшего у европейских берегов сирийского ребенка, а потом с присущим им юмором изобразили взорванный в небе над Египтом российский самолет с разлетающимися из него туристами. Видать, уверены были, что за насмешку над мертвым сирийским мальчиком и погибшими гражданами России никто их не расстреляет. И действительно, не нашлось охотников замарать руки. Не было в связи с этим и демонстраций в защиту европейских ценностей, как не было их в защиту тысяч гибнущих европейцев в Донбассе, азиатов в Азии и африканцев в Африке. Вот где простор для французского юмора! Только куда он делся, когда взрывали людей на парижском стадионе и давили тяжелым грузовиком в Ницце. Если бы нашелся в России идиот, пожелавший сделать из этого комикс, «психушка» узнала бы в нем своего пациента. И встретила бы как родного.

Так размышлял Вася, собственными мозгами открывая для себя понятие двойных стандартов и, между прочим, проводя аналогию этого понятия с интересующим его предметом. Наблюдая, коллекционируя и анализируя, Вася все больше поражался его масштабам и горизонтам, его многоликости и многоуровневости – от бытовых проявлений до..... И тут Васиному удивлению не хватало точек, а величайший из хамов шекспировский Ричард Третий, считавший себя орлом на вершине кедра, был просто мелкой птичкой по сравнению с этим многоточием. Наш герой, сам того не замечая, в какой-то момент так увлекся изучением предмета своего пристального интереса, что возомнил себя аспирантом, работающим над увлекательной темой кандидатской диссертации. Откуда-то из глубин его школьной памяти однажды всплыл и застрял в мозгу эпиграф к «Путешествию из Петербурга в Москву», знаменитому произведению известного писателя и философа А. Н. Радищева, диссидента времен правления Екатерины Второй: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй», что означало в переводе (это Вася вычитал из интернета) «чудовище тучное, гнусное, стозевное и лающее». Такого урода писатель посчитал символом крепостного права. Но что такое крепостное право как не грандиозное хамство? И что есть хамство, как не «чудище обло, озорно и т.д.»? Однако применить чужой эпиграф к своим рассуждениям еще не означало дать всеобъемлющее понятие о предмете исследования. Вася где-то прочитал, какое большое значение в науке придается точным формулировкам. Такое большое, что за лучшие достижения в этой области даже платят. Не беря на себя смелость определить, что же это такое – хамство, Вася решил ознакомиться с современными научными трудами, посвященными изучаемому предмету. И ознакомился. Сразу с двумя. Первый назывался: «Оскорбление как иллокутивный лингвокультурный концепт», а второй- «Деструктивное общение в когнитивн о- дискурсивном аспекте». Васе импонировало то, что труды эти были представлены в виде компендиума и проливали свет на признаки инвенции, диспозиции и элокуции их строя. Он также безоговорочно одобрял и когнитивные действия авторов. Однако, несмотря на почтительное отношение к названиям трудов и терминам, читать сами труды и вникать в суть терминов наш герой не рискнул, объективно оценив свои умственные возможности. Поэтому знакомство с упомянутыми трудами началось и закончилось сразу после прочтения их названий. Потерпев неудачу в изучении научных подходов к формулировке понятия о дорогой его сердцу теме, Вася решил довериться собственным мозгам и вот что у него получилось: «Хамство – это такое явление человеческой природы, при котором один субъект отношений выражает другому субъекту или другим субъектам вербально, невербально или используя оба способа, а также и в письменном виде свое презрение либо превосходство в злобной, надменной, грубой или издевательски вежливой форме, оскорбляя и унижая человеческое достоинство открыто или завуалированно, например, с помощью вранья, угрожающих намеков, невыполнимых обещаний, а также ответов на вопросы или жалобы, ничего общего с существом этих вопросов или жалоб не имеющих, заведомо убедившись или будучи уверенным при этом в полной своей безнаказанности.».

Полюбовавшись на плод своих умственных упражнений, Вася счел его хоть и немного корявым, но в целом отвечающим его представлениям об изучаемом предмете. Понравилось ему и то, как он использовал иностранные слова «вербальный» и «невербальный», о значении которых недавно узнал из интернета. Вася даже испытал гордость от осознания того, как он, начав с себя, простого маленького хама, достиг понимания масштабов этого явления, примерив на себе, каково быть его жертвой. Ведь лежа на диване, он часто размышлял о коллизиях и перипетиях своей неудавшейся жизни, о тех светлых временах, когда сам еще был хамом, и той произошедшей с ним печальной эволюции, превратившей привычку к хамству в привычку это хамство терпеть. Однако вывод о привычке терпеть нарушал и без того неустойчивое душевное равновесие нашего героя.

А душа новоявленного исследователя требовала дальнейших изысканий и раскопок и в том числе ответа на вопросы «кто виноват» и «что делать». Первый вопрос был самый легкий, и Вася быстро с ним справился. Ответ напрашивался сам собой и звучал так: а хрен его знает. Ну не Ноев же сынок. И на тот момент это был самый правильный из всех возможных вариантов. Искать другие варианты было такой геометрической прогрессией, головной болью и геморроем, что ни математику, ни врачу, ни всей Академии наук не стоило за это браться. Вопрос «что делать» тоже оказался для Васи на редкость простым. Ответ на него вытекал из жизненного опыта нашего ученого и изобретенной им формулировки. Он состоял всего лишь из одного слова, и слово это было «наказывать». Сложнее было ответить на вопрос: а как именно наказывать. Васин опыт показывал, что, когда хамишь, то надлежит быть уверенным в безнаказанности. Это не считая бездумного и светлого школьного периода, когда мелкое Васино хамство наказывалось лишь изредка и никаких воспитательных последствий не имело, даже папина порка, которая как карательная мера – помните? – потерпела сокрушительное фиаско. Поняв, что вопрос «как наказывать» завел в тупик, Вася сделал паузу в своих изысканиях, посчитав, что «война план покажет». Воевать он, конечно, не собирался, но человек предполагает, а Бог располагает.

Однажды Василий пришел на работу, привел себя в надлежащее служебное состояние, одев фуражку и сев за свой рабочий столик, и приготовился к обычному суточному бдению. В это время появился один из его постоянных неприятелей, сказал привычное «трудишься, клоун?», покрутил пальцем у виска, и собрался пройти мимо Васиного поста. И тут случилось то, чего никто не мог ожидать от давно уже сникшего и безответного Васи. Он встал из-за своего столика и, преградив путь старому знакомому, попросил предъявить документ – так было предписано одним из пунктов служебной инструкции вахтера, которого давно уже никто не соблюдал по отношению к постоянным посетителям. Противник потерял дар речи – настолько неожиданным и нелепым было требование. Когда Вася повторил вопрос, то в ответ услышал вполне банальный набор слов и выражений, из которых мы можем повторить только вполне ожидаемое и цензурное «да пошел ты, дятел, с дуба, что ли рухнул? Моча в голову? Псих недолеченый!». После этого агрессивный посетитель попытался оттолкнуть должностное лицо. Внезапно Вася отступил на шаг, принял боксерскую стойку и нанес грубияну удар прямой левой в нос, а потом правой – в челюсть. Джеб с хуком получились на заглядение. Противник оказался на полу с разбитым носом и изумленными глазами. Если бы тренер, у которого Вася в школьные годы некоторое время занимался боксом, увидел бы эти удары, то пожалел, что рано выгнал его из секции, и уж наверняка был бы доволен, что ученик кое-что из тренерских установок не забыл. Случайные свидетели происшествия разделились на две группы: одни стали вызывать полицию, а другие обсуждали увиденное – ведь нокдаун получился как у Тайсона. Когда прибыла полиция, два добрых молодца с дубинками, то увидела такую картину: пострадавший с разбитым носом сидел на вахтерском стуле и утирал кровь, а Вася стоял рядом и заботливо подавал ему салфетки из аптечки. Разговаривали они между собой вполне миролюбиво, но о чем шел разговор – никто не слышал, да и некому было слушать – свидетели разошлись по своим делам. Добры молодцы сразу вычислили пострадавшую сторону – профессионалы, как никак, и пытались выяснить, что же произошло. Но пострадавший занимался своим носом и на вопросы не отвечал. Тогда они обратились к вахтеру как к должностному лицу, призванному обеспечить пропускной режим и порядок на вверенной ему территории, простиравшейся от входа в офис до вахтерского столика. И Вася им объяснил, что между ним и потерпевшим произошло деструктивное общение в когнитивно – дискурсивном аспекте, но вначале имел место иллокутивный лингвокультурный концепт, а то, что налицо признаки инвенции, диспозиции и элокуции, то это вызвано совместными когнитивными действиями сторон. В настоящее время сторонами достигнут компедиум. Полицейские все это выслушали, переглянулись, пожали плечами, но показания вахтера сочли достаточными, чтобы не возбуждать дело, ибо говорил он убедительно и без единой запинки, к тому же пострадавший показаний не давал, а свидетелей происшествия не было. Вызов порешили считать ложным, иначе был бы «висяк». Перед тем, как сесть в полицейский УАЗик, один из стражей порядка покрутил пальцем у виска. Осталось неясным, кому этот жест был адресован.

С тех пор прежние мстители в корне изменили свое отношение к Васе, проходя мимо, здоровались и даже иногда спрашивали, как дела. А он сделал вывод, что формулировка работает. Одержав первую победу, наш герой задумался о большем. Он становился борцом. Но впереди его ждала СИСТЕМА, а ее кулаком не исправишь, поскольку состоит она из многих систем и подсистем – на всех никаких кулаков не хватит.

Как мы знаем, в сферу специфических научных интересов нашего персонажа входили и ЖКХ, и дорожно-транспортное безобразие, и политика с ее аборигенами, и органы – законодательные, исполнительные, внутренние и компетентные, и СМИ, и культура, и образование, и торговля, ну ты понял, дорогой читатель, – речь идет о хамстве как сопутствующем элементе жизнедеятельности СИСТЕМЫ. Но здравоохранение, а, конкретнее, его бесплатная подсистема, было наиболее болезненным объектом Васиного внимания.

Однажды шел он по улице, споткнулся о кочку на тротуаре, упал и больно ударился коленом. Колено отекло, отек несколько дней не спадал, и кто-то из банных знакомых – а Вася раз в неделю ходил в общественную баню – увидел Васино отекшее колено и сказал, что это может быть бурсит, а с бурситом не шутят, а идут к хирургу, причем быстро. И Вася пошел, но быстро попасть к хирургу не получилось, потому что «попасть к хирургу» означало пройти цепочку «регистратура – талон – очередь – терапевт – направление в другую поликлинику, где есть хирург, – регистратура другой поликлиники – назначение времени приема – очередь – прием». Пройдя цепочку, Вася на пятый день попал на прием. Хирург осмотрел колено, подтвердил банный диагноз, прописал согревающие компрессы или электрогрелку, обозвал Васю «тундрой» за то, что тот не знал, что такое «электрогрелка», и велел прийти через три дня. Легко сказать – через три дня, подумал Вася, ведь надо снова пройти всю цепочку, а какую дату приема назначит теперь регистратура – только ей известно. Но на пятый день Вася все же попал к хирургу. Тот, осмотрев колено, констатировал отсутствие улучшений от предписанных согреваний, длинной иглой ловко проколол отек и выкачал из него жидкость. Вася поблагодарил врача и ушел, довольный, что вся процедура уложилась в установленный норматив, а то бы снова – цепочка. Колено вскоре зажило, но осадок остался – от того, что на лечение ушло 12 минут, а на цепочку- 10 дней.

Однако история с Васиным коленом оказалось мелочью по сравнению с другими историями, которых он наслушался, сидя в очередях – ведь кроме поликлиник существовали еще и больницы, и скорая помощь. Истории с участием этих учреждений были совсем другого рода, но стороны отношений – все те же: пациент и система. В связи с одной такой историей Вася даже припомнил, что врач дает клятву Гиппократа, главный постулат которой – «не навреди». Не все, правда, дают, а из давших далеко не все ее помнят – это Вася выяснил при непосредственном общении со знакомой медичкой, одной из тех дам, которые изредка посещали Васю в интимных целях. Да и была ли вообще такая клятва, точно никто не знает – Гиппократ жил за несколько веков до нашей эры. А вот пациенты точно никаких клятв не дают, зато могут дать по физиономии – врачу, медсестре, водителю «скорой помощи», который эту помощь привез по вызову пациента. Все это безобразие освещало телевидение. И еще много чего подобного оно освещало. Поразил Васю такой сюжет: нетрезвый больной нахамил медсестре, та пожаловалась дежурному врачу, а врач как на грех оказался еще и бывшим боксером. И вот врезал врач – боксер больному по пьяной роже, чтоб впредь хамить было неповадно, да так врезал, что тот сразу и одновременно перестал и болеть, и хамить, поскольку тут же и помер. Вот такое совпадение. В общем, больного схоронили, а врача посадили. Эта история, правда, не вписывалась в Васину формулировку, тут уже какой-то Достоевский получается – преступление и наказание. Но сначала было хамство. И Вася пообещал себе внести дополнение в формулировку, касающееся особых случаев.

Личный Васин опыт взаимоотношений с подсистемой «бесплатная медицина» открыл для него еще один аспект: подсистема мстит за свою бесплатность. Этому открытию предшествовали два события. Первое произошло, когда после осмотра у него были выявлены проблемы с сердцем и врач выписал ему направление на ЭКГ, а второе – когда анализ Васиной мочи показал наличие в ней белка, после чего он был направлен для прохождения УЗИ. ЭКГ ему сделали на 10-й день, а результат вручили попозже, на 3-й день. УЗИ он ждал три месяца, потом ждать перестал. Васе эти сроки объяснили большой очередью, а сам Вася – местью за бесплатность. Информированные товарищи по несчастью рассказали ему, что исследований, требующих более сложного оборудования, тоже долго ждут. Терпеливые и запасливые по части здоровья – дожидаются, а нетерпеливые делают это за плату и без всякой очереди. Но были и такие, которые, посчитав, что над ними издеваются, больше уже никуда не обращались, дай им бог здоровья. А знакомая Васина медичка объяснила, что в тяжелых случаях делают все быстро. Таким образом, выход есть – надо только дождаться тяжелого случая. А еще информированные сообщали, что так же долго приходится ждать консультаций специалистов. Вася убедился в этом на своем личном варикозе. Попал он на прием к специалисту через полтора месяца после того, как получил направление на консультацию, явившись строго в назначенный срок и выстояв ненормированную очередь; ему велели спустить штаны, чтоб убедиться в варикозе, а через десять секунд был вынесен вердикт из четырех слов, считайте: левая подождет, правую – оперировать. После этого Васю выперли из кабинета, потому что пришло время другого консультанта, по другой какой-то болезни, и этот другой, едва поздоровавшись с первым, выпроводил его из кабинета сразу вслед за Васей – нового консультанта ждала новая очередь. Наш герой обалдел от такой стремительности – он-то думал, что врач выслушает его жалобы, даст рекомендации, пропишет таблетки, пошлет на УЗИ сосудов, расскажет про компрессионное белье, массаж, лечебную физкультуру и правильное питание. А тут сразу – операция. И Вася решил, что все это не к добру, что бесплатная операция – дело темное, непредсказуемое, тут и навредить могут. А так, в целом, на систему – подсистему обижаться грех, ведь она свою задачу выполнила- и проконсультировала бесплатно, и лечение предложила. А что больной откажется от предлагаемого варианта, так это его, больного, дело. После визита к специалисту Вася шел домой, вспоминая все известные ему матерные слова и выражения и не замечая, что произносит их вслух. Ну хам, что с него возьмешь.

Про дороги, ЖКХ, торговлю и прочее жизнеобеспечение Вася тоже нагляделся и наслушался, да и личный печальный опыт показывал – хамство всюду являло себя во всей своей многоликости. Самое удивительное, по мнению нашего героя, состояло в том, что хамящая сторона в рамках системы никогда и нигде, простонародно выражаясь, не получала по морде, а получали по морде инициативные граждане, пытавшиеся противостоять хамству, видя безучастность системы. Исключением из правил оказались случаи, когда хамство стало куролесить в самолетах, объединившись с пьянством. Поскольку такого рода объединение несло в себе угрозу жизни и самочувствию граждан, Дума придумала специальный наказующий документ, гарантирующий виновникам большие штрафы, бесполетную зону и лесоповал. Но почему Дума не додумалась до этого раньше, сказать сложно. Ускорение этой теме придало то, что самые умные из думцев догадались о грозящей им опасности, и не столько снизу, от страдающих граждан, сколько с самого верху, от главнокомандующего всеми системами страны (для дальнейшего употребления этого звания в целях нашего опуса введем аббревиатуру – ГКС). Иными словами, дальнейшее бездействие могло стать наказуемым. А бездействие власти, знающей, к каким печальным последствиям это может привести, согласно Васиной формулировки, есть один из видов изучаемого им предмета. Таким образом, формулировка доказывала свою универсальность, и это радовало нашего героя. Кроме того, из Васиных последующих размышлений следовало, что размышления предыдущие, касающиеся того, кто виноват, были не вполне корректны, поскольку зло зарождалось в глубинах систем, составляющих СИСТЕМУ, а, значит, виновными следует считать их. Но Вася, вообразив себя ученым, не мог не понимать, что умные выводы еще не тянут ни на какую степень, ни на кандидатскую, ни на докторскую, пока не будут предложены обществу действенные способы борьбы со злом. Правда, ничего нового в голову не приходило, и он решил действовать испытанным методом – написать «телегу» ГКСу, и в первую очередь на Минздрав. Старый российский прием, рассчитанный на то, что вот приедет барин… Но Вася изменил поговорку, продолжив ее на свой лад: барин пусть накажет.

В «телеге» Вася изложил все, в чем убеждался на личном опыте и о чем слышал от других, узнавал из СМИ и что наблюдал со стороны, делая упор на то, что весь излагаемый негатив есть хамство по отношению системы к человеку, и наоборот, но уже в качестве ответной меры. Писал Вася об идиотских нормативах, об очередях, об убитом времени на ожидание медицинской помощи, не сопоставимом с временем, потраченным на саму помощь, о всеобщем и полном взаимном неуважении системы и пациентов, о мстительности системы вследствие ее бесплатности, о плохо скрываемой неприязни к пожилым больным (а что вы хотите, возраст), о лечении без цели излечения… «Телега» заканчивалась выводом: бюджетные денежки тратятся на содержание системы здравоохранения, а не на само здравоохранение, то есть, на страждущее население мало что остается, отсюда и весь негатив и взаимное безнаказанное хамство. И это только в родном Васином городе. А что, если и в других не лучше, вопрошал Вася. Однако вслед за суровым выводом следовало жалкое заимствование из старой советской песенки: «что-то с этим делать надо, надо что-то предпринять». Оно и содержало намек, мол, придумай что-нибудь, ты же можешь, ты же Главный. Накажи!

Ответ пришел быстро, в строгом соответствии с установленным регламентом, ровно через месяц. В ответе автору «телеги» выражалась признательность за активную гражданскую позицию и интерес, проявленный к проблемам здравоохранения, и сообщалось:

1.В соответствии со статьей такой-то Конституции каждый российский гражданин имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь.

2.Законом таким-то № __ от__ предусмотрено, что доступность и качество медицинской помощи обеспечивается предоставлением гарантированного объема этой помощи;

3.Программой государственных гарантий бесплатной медицинской помощи предусмотрено, что отказ в оказании помощи и взимании платы за нее не допускается. Программа ежегодно утверждается Правительством;

4.Программа гарантий формируется с учетом порядка оказания медицинской помощи и на основе стандартов этой помощи, а также с учетом половых и возрастных особенностей состава населения, уровня и структуры заболеваний, основанных на данных медицинской статистики.

В заключение Васю уверили, что в настоящее время созданы все условия, обеспечивающие доступность и качество бесплатной медицинской помощи «путем ее представления». Васю обрадовало то, что других путей не предлагалось. Наверно, чтобы не заблудиться, не дай бог. А то как в сказке: «пойдешь налево», «пойдешь направо»…

Удивленный канцелярской аккуратностью, четким стилем и грамматической безукоризненностью ответа при полном игнорировании существа проблемы, Вася вспомнил себя прежнего, возглавлявшего отдел по оборудованию под крылышком папы. Но так нагло обойти в ответе смысл изложенного даже он, признанный хам, себе не позволял. Хотел было Вася продолжить свою борьбу в эпистолярном жанре – «телегировать» про губернские дороги и ЖКХ, но передумал, решив, что ответы будут аналогичными, его поблагодарят за активную гражданскую позицию и сообщат, что в настоящее время все условия созданы. И даже укажут, каким именно путем они созданы. Он понял что жаловаться на системы бессмысленно – сквозь джунгли, сита и барьеры, окружающие Главнокомандующего, никаким «телегам» не пробиться. И, может быть, это и правильно – некогда заниматься мелочами, они отвлекают от главного – мочить террористов, обустраивать Заполярье, создавать многополярье, укреплять оборону и оберегать тигров с журавлями. И много еще чего, не менее важного, делать. А что касается борьбы с хамством, этим накопителем негатива в отношениях между системами и населением, этой мусорной свалкой в неположенном месте, так до него пока руки не доходят – телемосты не в счет, тут требуются более масштабные средства. Свою лепту вносят и наши невероятные пространства. Это ж пока наказующая длань дотянется до ее глубинок и окраин! Сделав такой вывод, поначалу наш герой сильно расстроился. Но руки не опустил и на себя их не наложил, а, наоборот, осознал, что верхи недопонимают глубины проблемы, и не видят смысла в нее погружаться, а низы пока все это терпят. Страх перед этим «пока» заставил Васю пойти на экстренные меры – его осенила идея выступить с законодательной инициативой. Он решил, что никакой «телегой» беду не одолеть – тут нужна сила закона. И сел наш борец за стол и начал писать закон, вернее, законопроект, с недвусмысленным названием «Закон о хамстве». Писал неделю. Васин законопроект был построен на основных постулатах его «формулировки» и выдержан в строгом соответствии с указаниями по написанию законов – тут тебе и преамбула, и разделы, и главы, и части, и пункты с подпунктами, в общем, закон как закон – не придерешься.

Поводом к такому поступку послужил один случай. Было это в глубоко застойные времена, когда развитой социализм уже построили и остановились, чтобы решить, что строить дальше. Сидели как-то юный Вася с папой перед телевизором, чай пили (папа – пиво). А по телевизору выступал какой-то американец. Как он тогда попал на наш советский телеэкран – Вася уже не помнил. Говорил иностранный гость хоть и с акцентом, но вполне понятно – что- то такое про советско-американскую дружбу, хвалил наши просторы и богатства, наших людей – какие они талантливые да умные, мол, у них таких нет. Зато у нас, говорил американец, законы умные, они, законы, должны править страной. «Складно излагает, собака, учись, Вася»– сказал папа, то ли цитируя незабвенного Остапа Бендера, то ли сам сформулировал. Наш герой понял, что папе понравилось про законы. Этот случай и этого американца он и вспомнил, когда идея написать законопроект пришла ему в голову.