«…Да в ней намек!». Фантастические истории, рассказанные в назидание

Проснуться! Немедленно проснуться, сколько бы ни было в реальном мире времени! Она более не может выносить этот кошмар. Знает, что если не вырвется – снова окажется у алтаря в тот, как ей тогда казалось, самый счастливый день её жизни.

– В болезни и в здравии, – скажет батюшка, – богатстве и бедности…

Невидимый ухажёр закружит женщину в вальсе и бальное платье, откуда не возьмись, белым облаком покроет её тело. На большие окна роскошного зала опустятся красные занавеси, туфли на высоком каблуке заскользят по паркету. Но в следующий миг свет угаснет, пространство накроет мгла. Свет дня сменится мраком ночи.

А пока она на крыше, чувствует мокрые руки на своём теле. Он стоит вплотную, прижавшись к её спине, и ждёт от неё выполнения супружеского долга. Так шутили они до свадьбы:

«Супружеский долг, не будучи супругами, не требуют».

«Ну, раз дата бракосочетания назначена, можно и попроказничать?»

«Обойдёшься женишок – любой разврат за ваши деньги, но только после венчания».

Потом они придавались, конечно, этому самому разврату, не дожидаясь свадьбы. То была просто шутливая игра в недотрогу невесту. Вот только сейчас ей совсем не хочется вступать с ним в любовную связь на этой каменной крыше. Поэтому проснуться! Немедленно проснуться! И она проснулась

Говорят, ночь темнее всего перед рассветом, и это, видимо, как раз то время суток. Вьюги более не слышно, как и иной стихии за окном. Кошмар рассеялся, осталась только тихое спокойное умиротворение. Женщина аккуратно поднялась с постели, стараясь не разбудить молодого любовника. В голове откуда-то взялась неуместная мысль, что она ещё способна привлекать к себе таких вот бойскаутов. В самом деле, у неё было, что им предложить. Женщина не рожала, по коей причине в свои 30 с длинным хвостиком сохранила практически идеальную фигуру. Личико также доселе не требовало хирургического вмешательства. Даже удивительно, что прошлое не наложило на неё свой негативный отпечаток. Прошлое? Да, её мрачное прошлое. Оно не осталось там, где ему положено быть, каждую ночь возвращаясь к ней фантомной болью.

Женщина прошла на кухню, на автомате поставила чайник. Закурила. Постепенно прошла испарина, а глубокие затяжки сигаретного дыма погрузили в спасительный дурман. Вовремя успела выключить чайник, чтобы он свистом не разбудил мужчину. Зачем она вообще его поставила? В чашке чая она совсем не нуждалась. Просто хотелось почувствовать, что всё хорошо, буднично. Что она не сидит ночью, пытаясь развеять хоть чем-то действенным остатки кошмара, а встала утром и начала готовить завтрак, собираясь на работу. Чистый самообман.

Первые лучи солнца скользнули по крышам соседних домов. Забрезжил рассвет. Тени отступали, нехотя сдавая свету отвоёванные у него позиции. Сколько их прошло, таких рассветов, с тех трагических событий почти двадцатилетней давности? Тогда всё виделось в радужных тонах, жизнь казалась прекрасной, а счастье бесконечным. Недаром есть выражение – медовый месяц. Да, наши люди не ездят в путешествие, но что-то особенное в этом послесвадебном времени всё же есть, несмотря на то, что до венчания пара почти год проживала вместе, как муж и жена. К сожалению, этот условный месяц неминуемо оканчивается, и иногда, в редких случаях, оканчивается внезапно и трагически. В тот вечер так и получилось. Они ехали домой. Ей безумно не терпелось насладиться моментом близости с любимым. И оставалось-то всего ничего – пара кварталов – а потом весь дом к вашим услугам – спальня, душевая, хоть прихожая, если совсем уж невмоготу. Но она не утерпела. Поправ все правила безопасности, она принялась ублажать его прямо в автомобиле. И напрасно он с усмешкой напоминал ей, что он за рулём, что городское шоссе – скоростное, что… но в тот момент ей было плевать на всё. Её руки сами нащупали ширинку брюк, расстегнули молнию, принялись тешить его мужское достоинство. И доигралась! Она не помнила, как машину занесло, как мир перевернулся. Только потом ей сказали, что сильнейший удар пришёлся по стороне водителя. Она только видела его изуродованное лицо. Ей даже показалось, что у её мужа больше не было носа. Он был вдавлен в череп и зиял сгустком чёрной крови. Запах бил в нос, утечка топлива, значит всё вот-вот взлетит на воздух, тогда конец. Единственная мысль билась в голове: «Выбраться. Немедленно выбраться из машины». Но он не был в состоянии выбраться. Он мог только молить о помощи:

– Помоги мне выбраться! Пожалуйста! Я застрял!

Но инстинкт самосохранения уже выталкивал её наружу. Дверь поддалась легко, её сторона на удивление мало пострадала, а вот его зажало как тисками, и ему уже не суждено было выбраться. В этот момент машина воспламенилась. Мужчина заорал от ужаса и боли. Она не могла отвести глаз от начавшей гореть и вздуваться волдырями кожи любимого лица.

«Вот всё и закончилось. Ушла любовь».

Но в тот вечер всё не закончилось. По какому-то непостижимому стечению обстоятельств мимо проезжала пожарная машина. Случаются же чудеса, особенно когда их не просят. Право слово, было бы гораздо лучше, если бы он погиб тогда в своём автомобиле. Но его довезли до ожогового центра. Больничный коридор, в котором она ждала новостей, то и дело оглашался душераздирающими воплями. Раньше ей казалось, что так не орут мужчины. Не должны орать. Коридор стоял пустынный, залитый белым, отчего-то непостоянным светом. Как в каком-то плохом телевизионном хорроре, лампы дневного света на потолке постоянно мерцали, то и дело погружая больницу в полумрак. Да больница ли это вообще, или разделочный цех? Она не знала.

Если бы сейчас, откуда не возьмись, загремели цепи и из ада восстали сенобиты, она бы не удивилась. Но реальность порой бывает страшнее выдумок. В ту ночь в сенобита обратился её горячо любимый супруг. Огнём поражено 90% тела. Бинты ложились практически на открытое мясо. Его держали всем медперсоналом, но вот крики – ему нельзя было заткнуть рот, хотя некоторым и приходило в голову такое бесчеловечное решение. Слышать это было невозможно, но приходилось. Женщина в отчаянье затыкала уши, желая то ли провалиться сквозь землю, то ли скрыться за каменными стенами средневекового замка, что красовался на обложке невесть кем забытого здесь глянцевого журнала.

Её допустили к пострадавшему много позже. Бинты, капельница, мерно попискивающие приборы. При виде человека, лежащего на больничной койке, стало нехорошо. Отчего-то вспомнились строчки из Гамлета: «Это был человек бесконечного остроумия, неистощимый на выдумки… А теперь это само отвращение и тошнотой подступает к горлу». Вот же странно, а раньше при попытках вспомнить сей монолог, всё ограничивалось бедным Ёриком. Вероятно, это надо было самой прочувствовать, чтобы понять. Доброта его улыбки, теплота руки, всё осталось в прошлом, а будущее… да нет его больше, будущего. Обрыв. Женщина попятилась. Возникло единственное желание быть подальше. Как можно дальше. Уйти, бежать. И к чёрту совесть. В конце концов, это же её жизнь и лишь ей одной решать, как её жить.

Сегодня, когда его уже нет в живых, всё видится иначе. Вероятно, лучше бы той встречи в больничной палате не было. Тогда образ человека в бинтах, возможно, не засел бы в её подсознании на всю оставшуюся жизнь. А может и не в этом дело, а в вине. Нет, тогда она не чувствовала себя виновной. Ни в том, что спровоцировала автокатастрофу, ни в том, что не смогла дальше жить с покалеченным инвалидом, ни в том, что спустя месяцы одиночества, брошенный любимой супругой, он утопился в собственной ванне. Вердикт врачей был однозначен – самоубийство. Нет, она в этом не виновата. Не она же его убила? Не она? Этот вопрос женщина задаёт себе по сей день. Задаёт и сегодня, встречая рассвет на кухне.

А какая, в сущности, разница, если ей всё равно не избавиться от наваждения. Этот день, как и прочие дни её жизни, пройдёт в бесконечной беготне и заботах. В суете, она, как всегда, забудет о своих личных проблемах. Но вечером, после работы она снова вернётся домой. Её снова будет встречать молодой любовник, скрашивающий её серые вечера и чёрные ночи. А дальше? А дальше, после недолгого забытья в крепких мужских объятиях придёт сон. Снова перед ней всплывёт всё тот же коридор больницы, так похожей на разделочный цех. Распахнутся половинчатые двери, что когда-то громыхнули, пропуская вперёд носилки с вопящим от боли человеком, и Он, её вечное проклятье и вина, снова материализуется перед ней в образе обожжённого человека без носа, покрытого окровавленными бинтами.

История III

Камень. Или что мы знаем о времени?

Автор благодарит всех писателей-фантастов, когда-либо писавших на тему перемещений во времени за неоценимую помощь в написании рассказа.

Пролог

Что мы, люди, знаем о времени?

Едва начав свой полёт мысли, Шарик и представить себе не мог, что в этом полном загадок мире по сей день могут существовать феномены, которые не способны объяснить даже самые выдающиеся учёные умы. Время – одно из таких феноменов. В народе говорят, что оно утекает, но откуда и куда? Кто-то об этом не задумывается, иные жалеют, что не в силах вернуть обратно прожитую жизнь. Считается, что время субъективно – оно рассчитывается, беря за эталон то, что в нашем мире является постоянным. Благодаря вращению Земли, мы узнаём, во сколько следует вставать, есть, во сколько ложиться спать. Однако теория не даёт понимания самой природы времени – что собой представляет, по каким законам работает и так далее. В одном детском мультипликационном сериале даётся очень точное определение: «время это то, что не даёт всем событиям происходить одновременно». Мы живём в мире, где действуют законы развития от прошлого к настоящему и будущему, и это не зависит от такого поверхностного восприятия времени как смена дня и ночи, лета и зимы. Вероятно, если бы этого фактора, обусловленного движением планет, не было бы вовсе, человек всё равно существовал бы биологически, а значит, осознавал свою зависимость от неумолимого течения времени. Его цикл неминуемо оканчивался бы старением и смертью, а в процессе жизни происходили бы события, к которым впоследствии, возможно, хотелось бы вернуться.

Так знаем ли мы что-нибудь о сущности времени, пока не подвластной человеку? Шарик не умел читать и потому не знал, что наши писатели-фантасты давно уже бьются над этой проблемой. Одни, как, например, Стенли Вейнбаум утверждают, что во времени путешествовать в принципе невозможно, поскольку скорость света слишком велика, чтобы её можно было бы преодолеть. Другие считают, подобные путешествия практически выполнимыми, поскольку речь идёт не о тупом забеге против ветра, а создании искусственных тоннелей или и вовсе моментальном (нулевом) перемещении в пространстве и времени. Однако далее следуют диаметрально противоположные воззрения на возможность влияния путешественника на минувшие события.

И пока это исключительно вопрос веры. Кто-то верит в то, что наше будущее ещё нигде не записано – как говорит доктор Эмет Браун – герой знаменитого фильма Роберта Земекиса «Назад в будущее», иные в то, что произошедшее однажды изменить уже нельзя – как говорится в не менее известном фильме Тэри Гильема «12 обезьян». Третьи же и вовсе предпочитают придерживаться весьма оригинальной теории, принадлежащей перу писателя Стивена Кинга. Этому выдающемуся автору, как видно, однажды надоело размышлять над вышеописанными законами времени, и он решил ограничиться тем, что «нельзя появиться в городе Даллас штат Техас 22 ноября 1963 года и предотвратить убийство Кеннеди», потому что в прошлом время сворачивается в спираль и самоуничтожается в вечности.

Какая из этих теорий верна, доподлинно установить, к сожалению, невозможно… или, по крайней мере, было невозможно до июня 2003 года, когда произошла нижеследующая история, особо поразившая воображение нашего неискушённого героя.

Глава первая

Доклад был назначен на пятницу. Доктор Пономаренко готовился к нему всю неделю, сидя ночами за чертежами. И немудрено – желаемый результат мог бы положить начало новой эре в человеческой истории. Так он и заявил своей жене перед уходом на работу. Та ответила, что слышала это уже миллион раз, когда звала его ночью спать. Извинившись, доктор поцеловал её и вышел за порог. Работал он в особом Научно Исследовательском Институте, носившем название «Хронос». Занимался институт, как можно догадаться из названия, проблемами времени и его изучением, но не только. В сферу его интересов входили также и некоторые феномены, такие как телепортация в пространстве и времени, принципы функционирования «червоточин» и даже близкие контакты третьего рода. В общем, всё то, от чего другие институты предпочитали отмахиваться. Злые языки поговаривали, что если бы Институт носил известное по фантастической повести братьев Стругацких название, это никого бы не удивило, поскольку в плане результатов работы у него не было НИИЧАВО. Вероятно, единственной наукой, которую сумели освоить люди, находившиеся в руководстве института, был распил государственных дотаций, а также умение запудривать мозги инвесторам. Вот эту-то порочную практику и намеревался изменить наш герой, представив на суд высокой коллегии реальную теорию, способную привести к открытию века.

Забежав к себе в кабинет, доктор Пономаренко первым делом обратился к зеркалу. То, что в нём отразилось, ему не слишком понравилось. Немолодое усталое лицо, песочного цвета волосы и очки половинки. А ведь это человек, которому в прошлом месяце исполнилось всего 39 лет.

«Что ж, издержки профессии», – с грустью подумал он.

Поправив галстук и застегнув пиджак, доктор взял чертежи, половина из которых принёс из дома, и направился в зал, где его уже ждала комиссия коллег-учёных.

* * *

Переступив порог просторного помещения, Пономаренко отметил про себя, что занятых мест куда меньше, чем он надеялся.

Значит, не многим интересна его теория. Печально.

– Доктор Пономаренко, – поднялся один из учёных, – здравствуйте! А мы вас уже заждались.

– Здравствуйте, профессор, – с недовольством откликнулся доктор.

Он терпеть не мог этого самодовольного и высокомерного типа и поначалу не понял, что он здесь делает. Но теперь-то всё прояснилось – профессор пришёл лишь за тем, чтобы посмеяться над его абсурдной, как он считал, теорией.

– Что вы нам сегодня покажете?

«Подождите, – не без толики самодовольства подумал Пономаренко, – вот выложу свои чертежи и такое покажу!».

Он извлёк из портфельчика плакат, пачку каких-то бумаг и небольшую спираль из медной проволоки.

– А это зачем?

– Для наглядности.

Доктор одарил профессора пренебрежительным взглядом и принялся развешивать плакат. На плотном, плохо поддающемся расправлению, холсте обнаружилась всё та же спираль, только изображённая в виде дороги с едущей по ней автомашиной. Всё остальное пространство на схеме оказалось зарисовано облаковидным туманом. Ближе к центру виднелась синяя надпись – «прошлое», в середине под автомобилем – «настоящее» (это было написано чёрными чернилами) и, наконец, на пути следования машины – красное слово – «будущее». Пономаренко развернулся лицом к зрителям и заговорил.

– Вначале я хотел бы пояснить, что изображено на плакате. Это время – такое, каким я его себе представляю.

Он взял спиралевидную проволоку и поднял над головой, чтобы всем было видно.

– Представьте себе, – продолжал доктор, – что вот это дорога, по которой мы все движемся. Если вы посмотрите на плакат, вы увидите машину, едущую по этой дороге из центра. Это внепространственное шоссе есть время, и оно стоит на месте. Движемся только мы – «настоящее», которое я изобразил в виде автомобиля. Вы также можете видеть облака. Как я сказал, время неподвижно и, внимание – история тоже. Она, как туман, висит над нашим шоссе, а мы, «настоящее», наматывая всё новые и новые круги, вновь и вновь въезжаем в одни и те же события, только немного видоизменённые, потому что машина движется всё же не по кругу, а по спирали.

– Ничего глупее в жизни не слышал, – начал, было, профессор, но его решительно осадил другой учёный.

– У вас есть какие-нибудь вещественные подтверждения вашей теории, или это только голословные заявления? – спросил он.

– Я передам вам результаты исследований, над которыми работал последние три года. Сейчас же могу сказать, что это теория может объяснить некоторые феномены, существующие в мире. Историки заметили, что по какой-то необъяснимой причине, человечество из года в год, из века в век постигают одни и те же несчастья. Так не бывает. В конце концов, должны же были мы за столько лет развития хоть немного поумнеть и не наступать на одни и те же грабли, но нет! Две мировые войны, две революции и чёртова уйма гражданских войн. Да эти события даже происходят примерно в одно и то же время. Например, Революция 1917 года и разгон Верховного Совета 1993, произошли в октябре, а поход Корнилова на Петроград до неприличия схож с событиями, известными как ГКЧП. Есть расхожее выражение – «история повторяется». Теперь мы знаем почему. Более того, и это то, ради чего была созвана мною эта комиссия. Я придумал, как путешествовать во времени.

По залу прокатился ропот.

– Да, вы не ослышались!

Пономаренко снова взял проволоку.

– Помните, я говорил о природных феноменах, которые объяснимы в свете моей теории? Есть множество свидетельств того, что человек, внимание – способен видеть давно свершившиеся события. Их принимают то за миражи, то за видение призраков, но я убеждён, что это всего лишь отражения тех событий, которые когда-то действительно происходили на этом месте. Кстати, зачастую при сопоставлении именно так и выходило. Часто люди видят на горизонте отражения сражений, которые велись на этой территории тысячи лет назад. Это доказывает, что прошлое, наша спираль, не самоуничтожается, как утверждал Стивен Кинг, а сохраняется – только на соседнем с нами витке. Более того, мы способны невооруженным взглядом видеть происходящее там, то есть, не изолированы полностью от нашего прошлого. Это, если хотите, эффект миража в пустыне, который тоже не на пустом месте берётся. Это реальные объекты, лишь находящиеся дальше или не там, где кажутся наблюдателю. Мы не можем знать, под влиянием каких физических законов и от чего отражаются временные миражи, но факт есть факт – прошлое видимо в настоящем, если ничего не мешает видеть. Например, при наличии отсутствия гор, если можно так выразиться. Так что нам мешает буквально построить мост из настоящего в прошлое, или, если хотите, прыгать через этот пространственный обрыв с витка на виток? Таким образом, можно перенести отдельные предметы или человека в прошлое.

– А вы не боитесь в итоге доиграться? – спросил учёный, ранее осадивший профессора. – Что если в результате вашей деятельности кто-нибудь и впрямь наступит на бабочку? Ведь природа, Бог, если хотите, вполне способна отомстить человеку за подобное вмешательство в её прерогативу. Что если всё живое на земле просто возьмёт да и кувыркнётся во вчерашний день?

– Ну, я верю, у нас хватит благоразумия не проводить столь смелые эксперименты. Не думаю, что в итоге из-за меня кто-то умрёт.

– Я бы хотел ознакомиться с материалами, – подал голос профессор, – а то мы обсуждаем, обсуждаем, а что обсуждаем – не знаем.

– Пожалуйста, – ответил Пономаренко. – Но здесь не только обоснование моей теории, здесь подробная схема машины для путешествия во времени. Хоть завтра начинай строить. Мне нужны только средства для проведения дополнительных исследований.

– Я возьму эти чертежи и, как следует, изучу, – сказал учёный. – А пока никаких исследований с вашей стороны производиться не будет.

Профессор ухмыльнулся, бросив на доктора ироничный взгляд.

– Всё. Через неделю собираем новое совещание по тому же вопросу.

– Но… – попытался возразить Пономаренко.

– Недели мне вполне хватит, а вам, коллега, я бы порекомендовал отключиться от всех мыслей. Правда, вы неважно выглядите!

В считанные минуты все учёные собрались и покинули зал.

– Вы неважно выглядите, – с издёвкой повторил профессор и, толкнув доктора плечом, вышел вслед за остальными.

«Ребячество какое-то».

Пономаренко остался в зале наедине со своими мыслями.

Глава вторая

А день меж тем уже решительно вступал в свои права. Утреннее солнце, давно готовясь стать полуденным, запустило свои лучи в спальную комнату одной из типовых многоквартирных пятиэтажек, заставив юную прелестницу – четырнадцатилетнюю Юлю Пономаренко поморщиться от их слепящего света. Она уже проснулась, но подниматься не спешила. Так уж было заведено в этой семье. Обычно они вставали все вместе и шли по своим делам. Однако летом, когда каникулы отменяли для девушки необходимость посещать школу, её пробуждение регламентировалось, как правило, пожеланиями матери, которая частенько давала чаду выспаться. Так она поступила и теперь, заглянув в её комнату лишь когда прошли все сроки.

– Вставай! Хватит дрыхнуть, а то весь день проспишь!

Юля послушно приподнялась на кровати.

– А сколько времени?

– Много! Вставай, говорю! – донеслось уже из коридора.

«Ну, вот, даже поканючить не перед кем».

Картинно рыкнув от досады, девушка встала и молча направилась в душ.

В свои юные годы Юля уже была достаточно хороша собой и привлекательна для сверстников – светлые волосы, милая улыбка, миниатюрная фигурка – казалось, стоит её обнять, и от неё мокрого места не останется. Но это впечатление на поверку оказывалось ошибочным: не многие знали, что Юля одним ударом запястья могла вырубить любого даже самого крепкого нахала. Внешность и впрямь порой бывает обманчива.

Приняв душ, Юля, не одеваясь, вышла из ванной комнаты.

– Сколько раз тебе говорить – не разгуливай нагишом по дому! – возмутилась мама.

– Как хочу, так и разгуливаю, – улыбнулась девушка и юркнула к себе в комнату, успев получить от матери вполне заслуженный подзатыльник.

Одевшись, она вышла к завтраку и только теперь обратила внимание на часы.

– Уже 11?!

– А ты что думала?

– Я же обещала Лизе встретиться в половине двенадцатого!

– Ты что, не будешь есть?

– Извини, мам, опаздываю!

– Подожди!

– Да?!

– Иди-ка сюда!

Юля, демонстративно чеканя шаг, подошла к матери.

– И ты собираешься выйти на улицу в таком виде?

– Да, а что тебе не нравится?

– Нет, и ты ещё спрашиваешь?!

Анна Пономаренко не слыла ханжой, и дело было отнюдь не в облегающих джинсовых шортиках и красной курточке, застегнутой лишь на последнюю, нижнюю, пуговицу. Всё это было бы ещё терпимо, лето как-никак – смущало другое. Мало того, что шортики имели вызывающе заниженную талию, а курточка еле доходила девушке до границы рёбер, демонстративно обнажая слишком большой участок тела, так ещё и чёрный лифчик выставлялся на всеобщее обозрение, подчёркнутый красными краями расстёгнутой курточки! А потом милиция оказывается виновата в том, что в городе учащаются преступления на сексуальной почве.

– Послушай, мам, сейчас все так ходят!

– Но не моя дочь!

– Чем же я такая особенная?

– Если ты не переоденешься, мне придётся рассказать папе!

– Расскажи! Посмотрим, что он скажет, а сейчас, извини, я опаздываю.

– Юля!

Но это было уже бессмысленно. Хлопнула дверь. Дочка ускакала на встречу с подружкой.

«Молодёжь!».

И не надо грешить на мамин возраст. Всё-таки оно и впрямь какое-то не такое, это «поколение next».

* * *

Через некоторое время девушка уже спешила к месту встречи. Погода на улице стояла великолепная. В безоблачном небе светило жаркое солнце, однако прохладный ветерок компенсировал знойность летнего дня. Бурная растительность, украшающая фасады зданий, как говорится, цвела и пахла. Юля так залюбовалась окружающей её природой, что не сразу заметила, как добралась до условленного места.

– Юля, я здесь! – услышала она голос подруги.

– Лиза, привет!

– Привет!

– Я не опоздала?

– Да нет!

Лиза всегда одевалась поскромнее Юли. Вероятно, причиной тому служила более чем стандартная внешность, отнюдь не столь привлекательная, как у подруги. Аккуратно подстриженные тёмные волосы, круглое лицо, полноватая фигура. На первый взгляд казалось, что у таких разных девочек не может быть ничего общего. Но, не смотря ни на что, они были, что называется, «не разлей вода» с первого класса. Вопреки расхожему мнению, будто это серые мышки липнут к красавицам, в данном случае инициатором дружбы выступала преимущественно Юля. Почему? Этого не знала даже Лиза. Но факт есть факт – с ним не поспоришь.

– Куда пойдём? – спросила Юля.

– Куда скажешь, – откликнулась Лиза.

Не успели подруги сделать и пары шагов, как из-за угла показались три разнокалиберные фигуры. Парни явно казались взрослее девочек года на четыре. Один шёл впереди – двое других, более накаченных, плелись сзади, вероятно, исполняя роль секьюрити. Оба сильно смахивали на службу безопасности популярной телепрограммы «Окна». Идущий впереди, был облачён в чёрную футболку, синие джинсы и чёрную джинсовую куртку. Волосы его отливали лакированным блеском, на носу сидели розовые очки. Вид парень имел серьезный и надменный.