Блуждающие токи. Затерянная на Земле

Лидия приподняла таз, чтобы наконец прикоснуться к нему, но он швырнул её обратно. Проведя рукой между острыми ребрами жены, взлетающими и опускающимися над впавшим животом, он собрал в ладони её небольшую грудь. Другой рукой он проверил её готовность к проникновению. Женщина прогнулась в пояснице от его прикосновений. Эдуард на секунду встретился холодным взглядом с женой. Это были глаза не её мужа. Чужие глаза. Ей стало страшно. Мужчина схватил её за шею, заглушая дыхание.

Эдуард резко вошел в неё, заставляя тело Лидии содрогнуться.

Женщина открыла рот, чтобы закричать, но звук застрял у неё в горле, сжимаемом тяжелой рукой мужа. Лидия изогнулась ещё сильнее, вставая на голову. Лицо её стало красным от напряжения, одним дыханием женщина вопила от боли и тягостного наслаждения.

Эдуард навис над ней безмолвной громадой, и, не соизмеряя внушительную величину и амплитуду поступательных движений в тело женщины, продолжал. Муж казался ей равнодушным, и Лидия страдала от его страстных, но ледяных прикосновений. Словно он желал кого-то другого, а не её.

Мужчина сделал ещё несколько не слишком плавных толчков, и начал ускоряться.

Лидия с трудом понимала, что с ней происходит. Казалось, это было не её тело, не её боль. Она не могла думать, почему это происходит. Есть ли в этом её воля?

Утонувший в процессе Ротенгоф чуть ослабил хватку на шее, и Лидия подняла голову на мужа и прохрипела:

– Хватит…

Но он не обратил внимания на её слова.

– Пожалуйста, Эдуард! ― она застонала срывающимся голосом, умоляюще смотря на мужа.

Но мужчина смотрел в пустоту темного окна. Его лицо было наполнено болезненным напряжением. Эдуард был далеко от неё.

– Стой! Пожалуйста! ― Лидии удалось слабо вскрикнуть.

Мужчина злобно нахмурился, даже не переводя на неё взгляд, закрыл её рот рукой, приближаясь к кульминации.

Каждую секунду резкое вхождение чуть дольше застревало внутри, распирая органы Лидии острой болью. Она не могла вздохнуть.

Эдуард вошел до конца и замер в теле женщины, оглушая её организм пульсацией. Болезненные, но приятные где-то в глубине сокращения откликнулись внизу живота Лидии.

Ротенгоф так же резко, как и вошел, покинул её, оставив после себя лишь теплый вязкий осадок его пребывания между ног Лидии, которая ещё несколько секунд жалко содрогалась в одиночестве.

Не взглянув на неё, Эдуард аккуратно переставил ногу и молча лег на свою половину кровати, повернувшись к мраку комнаты.

Слезы выступили на глазах Лидии и быстро упали на подушку, забирая часть боли с собой. Ей было противно от себя, она ненавидела Эдуарда и не понимала, почему он опять с ней так поступает, почему он использует её. Женщина всхлипывала в тишине, не в силах даже дотянуться до одеяла. Холод целовал её обнаженную кожу. Темнота скрывала следы немилосердных прикосновений Эдуарда.

Противоречивые чувства захлестывали Лидию, но она так устала. Женщина тихо всхлипывала, но вскоре рыдание в груди затихло, и она провалилась в глубокий, далекий от мира сон.

Оставалось всего пять метров, когда неожиданно все стало ослепительно ярким и громким, будто в уши стрельнули из пистолета.

Мир перестал издавать звуки. Дождь не капал, сосны не шумели, Роза не дышала в затылок. Эдуарду показалось это подозрительным. Боль сдавила грудную клетку, прокрадываясь в мозг через уши, будто он находился под водой. Вспышку света мужчина упустил, потому что в этот момент моргнул, но ощутил, как она безвозвратно изменила пространство.

Легкость на плечах и во всем теле. Розы не было. Задаваясь вопросом, где она, Эдуард увидел, что лысые сосновые ветки, за которые он держался, двигались слишком быстро. Они неслись вверх так стремительно, что превратились в траву. Легкие Эдуарда взорвались, больше он не мог дышать.

Трава перестала быть зеленой и стала серой. Серой была больше не трава. А что-то жесткое и шероховатое, сплошное, неподвижное. Сосновый лес очутился справа, а слева поле, впереди лежала упавшая сосна. Стекло ограждало Ротенгофа от этих природных объектов. Серое шероховатое слабо засветилось и оказалось панелью управления. Эдуард сидел внутри своего Лексуса.

Он слабо повертел головой, но всё оказалось на своем месте. Всё, кроме него. С усилием мужчина повернул голову вправо. Роза, силуэт которой был немного размыт, сидела рядом, закинув ноги на панель и покачивая головой в такт музыке. Эдуард услышал, что в машине играло радио. Что-то такое же невнятное, как и все вокруг. Медленное и туманное, как сон. Как алкогольное опьянение. Мужчина поморгал, но охватить взглядом всё пространство ему не удалось. Казалось, как только он концентрировался на каком-то одном объекте, все остальное растворялось в размытии и исчезало.

Пока Эдуард силился рассмотреть свои руки, он не замечал, что происходило вокруг. Когда, так и не справившись с поставленной задачей, мужчина поднял глаза, перед ним оказалось лицо Розы.

– Эдуард… ― шептали её губы, и ничего не было кроме них. Пухлые, бледно-розовые, влажные. Ротенгоф тонул во впадинке середины нижней губы, блуждал в едва заметных вертикальных бороздках на нежной коже, которые в напряжении тянулись друг к другу и углублялись, когда она произносила «у» его имени. Как поцелуй.

Эдуард осознал, что больше не чувствует промозглый холод от мокрой земли, теперь его неимоверно разжигало. Жар ударил в голову из-под воротника рубашки, а сидение и вовсе сейчас воспламенится под ним.

Дочь взяла его за подбородок и потянула к себе. Когда мужчина почувствовал её дыхание на своем лице, он понял, что не может сопротивляться происходящему. Или не хочет. Роза прикоснулась большим пальцем к его губам, задумчиво приоткрытым, и, нажимая, отстранила от себя.

«Пожалуйста, хватит меня мучить… Если ты хочешь, давай сделаем это…» ― Эдуард не понимал, проносилось ли это у него в голове или шептали губы.

Роза прищурила глаза в хитром соблазнении. Одно четкое неуловимое движение, и её колени упираются в сидение по обеим сторонам от мужчины. Девушка молчаливо возвышалась над ним, но не касаясь. Эдуард смотрел на её таз всего в нескольких сантиметрах от его тела. Застежка на её джинсах такая неявная, непостижимая. Ему с ней не справиться.

Мужчина одновременно положил руки на бедра Розы и, сжимая, повел вверх. Он чувствовал её тело. Оно мягкое, подвижное, живое.

Она не как те сосны, вдалеке, от которых даже тени не осталось. Она здесь прямо перед ним. Настоящая. Так близко. Так неправильно близко.

Роза положила руки ему на плечи, покачиваясь в такт движениям ладоней Эдуарда.

Возникшие неровности брюк выдавали тягостное желание. Не было смысла больше скрывать.

Между ним и Розой оставалось все меньше места. Все вокруг смешалось во что-то однородное, незаметное. Эдуард не мог сказать, где они находятся, в его машине или нет. Впрочем, он об этом и не думал. Невозможно было об этом думать.

Девушка запустила пальцы в волосы Ротенгофа, мягко массируя ногтями кожу, от чего у него по спине пробежали мурашки. Она запрокинула его голову, наклоняясь над лицом.

Роза смотрела ему в глаза. Влажная сталь пронизывала тело мужчины насквозь своими электрическими импульсами. Все внутри у Эдуарда безмолвно содрогалось от мощных энергетических разрядов.

Во рту он ощущал её дыхание, но не смел ответить на неощутимый сухой поцелуй.

Легким касанием языка она оставила тёплую влажность на его верхней губе.

В изнеможении Эдуард потянул вниз её бедра. С томительной медлительностью она поддавалась.

– Остановись сейчас… ― шепот вырвался в потоке сбивчивого дыхания Эдуарда, ― мы перейдем грань…

– Ох, Эдуард… Грань в твоей голове, ― мужчина чувствовал теплоту движений её губ у самого уха.

Роза отстранилась от Ротенгофа, кладя руки ему на плечи, брови в напряжении нахмурились, девушка поднесла к его щеке ладонь и начала тихонько постукивать. Эдуард отвел шею назад в непонимании. Подбородок Розы начал белеть, и после ещё одного моргания мужчины седая борода стала прокрадываться сквозь её кожу. Темные длинные волосы начали укорачиваться и светлеть, а на лице стремительно появляться морщины.

Доктор Стурлссон бьет Эдуарда по щеке на фоне серого неба. Дождь капает в самые глаза. Трава сбоку зеленая, а сосновый лес сходится над головой у Корнелия.

– Господин, Ротенгоф! Очнитесь, прошу вас! ― лепечет врач и продолжает хлопать ладошкой по щеке мужчины.

Роза появляется из вышины. Её появление отодвигает доктора Стурлссона. Она стремительно и молчаливо берет лицо отца в свои ладони.

– Эдуард! ― серьезно произносит она хмурясь.

– Эдуард…― шепот губ у его лица в свете мрачных облаков сквозь стекла автомобиля.

Она расслабляет бедра, и руки мужчины тянут её в бездну.

Звуки тонут в шуме звезд. Оглушительный взрыв темной материи сознания Эдуарда. Мучительно-сладостные удары тока в самой сильной точке соприкосновения. Его атомы мчатся в бесконечной пустоте. Энергетические потоки сливаются воедино. И меняются. Меняются. Поглощают друг друга до конца, отдавая себя без остатка. Он не видит, но чувствует.

Мерцающие потоки соединяются, образуя неявные очертания Розы. Она сгорает на губах Эдуарда. Медленно открывает глаза и рассыпается на что-то пугающе неоднородное. Звездная пыль её пальцев оставляет легкое касание на его скуле, прежде чем окончательно исчезнуть. Поцелуй сверхновой на коже, он обжигает и заставляет открыть глаза.

– Эдуард…― темнота рассыпается сверкающими частицами.

Пальцы Розы касаются лица мужчины. Они не горят и не бьют током, но Ротенгоф вздрагивает в ужасе и отмахивается от её рук, стремясь прервать непостижимый всепоглощающий контакт. С обидой и непониманием Роза смотрит на него, сидя на соседнем сидении. Так далеко. Кажется, между ними холодная бесконечная пустота. Когда только что она была так близко.

Двигаясь вглубь,

Мы проскальзываем, не замечая

Собственного падения.

Двигаясь вглубь,

Мы направляемся

К пустоте, оставшейся позади.

Вглубь,

Вглубь,

Вглубь,

Вглубь,

Глубже и глубже, да!

The Avener feat Phoebe Killder ― Fade out Lines

Роза лежала на столе, сжимая в руке три кренделя. Взгляд её и мысли были далеко от Эринтсвагена. Девушка так была увлечена мыслительным процессом, что не заметила, как в её руке остался только один.

Когда кренделей не осталось, Роза смогла соединить в голове слово сегодняшнего утра с некоторыми мультипотоковыми сообщениями в лесу. Молнии помогают ей постичь разложение частиц, так она лучше слышит сигналы блуждающих токов. Но они не говорят и не показывают. Они транслируют информационные потоки, непостижимые человеческому сознанию. Все и сразу. Невозможно отделить одно сообщение от другого. Поэтому, когда Роза вновь приобретает свою человеческую оболочку, в голове остается лишь ассоциативное слово: «Поглощение».

Сущность токов в поглощении. Они стремятся присвоить себе различные частицы и… эволюционировать? Возможно, ещё один пазл встал на свое место.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Кюснахт Практис (Kusnacht Practice) ― частная шестизвездочная психиатрическая клиника, расположенная в тихом швейцарском городе Кюснахт, на "Золотом берегу" Цюриха.

2

Схизис ― расщепление психической деятельности при шизофрении, часто выражающееся в склонности к прямо противоположным, взаимоисключающим друг друга эмоциям, мыслям и идеям; внутренняя противоречивость и несогласованность.

3

Эхо мыслей ― психопатологический симптом, при котором больной уверен, что его мысли доступны окружающим, вкладывание, отнятие мыслей.

4

Кататоническое поведение ― психопатологический синдром (группа симптомов), основным клиническим проявлением которого являются двигательные расстройства, характеризующиеся картиной заторможенности (ступора) или возбуждения.