5 | Времена лет. (2014—2015)

5 | Времена лет

(2014—2015)

Александр Левинтов

Редактор Ирина Михайлова

Дизайнер обложки Роман Максишко

Издатель Максим Осовский

© Александр Левинтов, 2022

© Роман Максишко, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0053-1993-7 (т. 5)

ISBN 978-5-0053-1985-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Александр Левинтов

Несколько слов до

Этот сборник был написан в течение двух лет: с 1 января 2014 по 31 декабря 2015. Получился своеобразный поэтический дневник, отражающий и внешние события этих тревожных лет, и случаи из личной жизни, и воспоминания, и переживания, и мысли – жизнь именно так и течёт, множеством перепутанных нитей. Всё не очень ровно и складно, а, если честно, то всё очень неровно и нескладно, будто при мерцательной аритмии, которую я где-то подцепил.

ВЕСНА

В духе фадо

ты уплыл на нитях моих ожиданий,горизонт грозовыми зашторен,открывая пути бесконечных скитаний:ты вернись, даже в грохоте шторматы плыви, ты плыви, ты плыви,я тебя подожду, подожду,ты живи, ты живи, ты живи,вопреки бунту волн и дождюбудут звезды сиять в темноте,в них ты вспомнишь мой взгляд и улыбкуночь падёт пред тобою в моей наготемежду зыбью и детскою зыбкойты плыви, ты плыви, ты плыви,я тебя подожду, подожду,ты люби, ты люби, ты люби,вопреки бунту волн и дождюпусть кричат одинокие чайкив ожидании новой землимир прекрасен, поскольку бескрайний,и как сердце горяч и великты плыви, ты плыви, ты плыви,я тебя подожду, подожду,ты люби, даже если не жив, ты люби,вопреки бунту волн и дождю

В наготе

Вот опять пред Богом в наготе япредстаю, в дневных делах забыт,встречь небесной красоте несмело,светом лунным разум мой залитнаверху так тихо и спокойно,дела нет до наших свар и драм,полномирно в вышних, да и в дольних,и укрыт грехов настырных срами когда откроют мне объятьятех небес покой и красота,покаянно обниму всех братьев:пусть спасёт их души нагота

вновь в больнице

вновь в больнице,я один в палате,пью свободно, тихо и беспечно,где-то далеко родные лица,мысли о работе и зарплате —мне ж не обещали: «это – вечно»мне сейчас немного одиноко,ровно в меру моего здоровья,нарубил салату – витамины,запиваю, как врачи велели, соком:главное – диета и приволье,и признание того, что всё – отнынежизнь по-новой —только так и нужно,ни к чему обиды и признаньяжизнь слаба – расписываюсь кровью:пусть текут ручьи и замерзают луживопреки причудам пониманья…хорошо, когда ты жив немного,ангелы встревоженно летают,не торопят – я их понимаю,до меня полно безумных и безногих,да и мне подобных – выше краю,не спешу и осторожно таю…мне модель существованья незнакома,на хрена и вам, коль разобраться?я живу допреж осмысленности жизни,пусть бессмертье – хоббитам и гномам,мне они, конечно, тоже братьяна моей славо-язычной тризне…

Империя лжи

страшнее мора, зла и недородаоболганное вдрызг сознание народаи искаженных смыслов чехарда,беспамятства и страхов ерунда…и мы живём, бросая поколеньяв горнило раскаленное забвенья,всё повторяется… обман, кругом обмани надо всем – густейшей лжи туман…постыдно лгать – ещё постыдней веритьв сколоченные наспех бредни,и белой ниткой шитая страна,и перед ней – неправая стена

Патриотам России

а мы пиздими всё про Крым,словесный дыми хрен бы с ним,но мы пиздим:чужим, своим,что победим,не отдадим,нам Гитлер – давний побратим,в калашный – рылом, но своим,и Сталин вновь неопалим,он нас ведет, а мы за ним,и разум, скользкий как налим,нам вместо совести калымвсучает… братья, всё пиздим?

El Niñо1

я теперь сам себе часто снюсь молодым,шаловливым, беспечным ребёнком,изумительно ясное небо над ними счастливого детства воронкая в себя возвращаюсь, к заветам души,я таким себя помню в начале,и теперь, смерть-старуха, души-не души:я не буду у Бога в опалеэто совесть-дитя сквозь меня говорит,увлекая себя в бесконечность,и спокойно вокруг, и лампада горит,и мерцает грядущая вечность…

Возвращение

я возвращаюсь, вновь возвращаюсьв тихую смуту этого света,смерть обещала вернуться до маяи уж во всяком – до этого лета,как было тихо, легко, одиноков мире ненашем, в мире блаженном,нет там желающих око за око,там мы с собою, но только нетленны,всё успокоится, всё станет вечным:смерть – это встреча с собою, бессмертным,мерно не дышится, мерно не бьётсямерно не спится и не поётся…

Конец Орды

истомленные кони упали на берег,там, где скалы уходят в океан навсегда,где поет под ветрами заколюченный вереск,где коням недоступна трава и водая лежу на камнях повелением рока,вижу неба простор, как и в нашей степи,темным хаосом дыбится пена мыс Рокаи стекают солёные воды с лепниня устал – да и все мы изрядно усталиот боев и походов по землям чужимпроржавела, изъедена кровью усталость у сталии коростой покрылась кольчуга душивот и спета вся песня стрелы закалённой,сколько зим от меня до родимой Угры?я пришёл умирать – как в рождении – вновь оголённыйи курганами будут нам чужие бугрытак зачем мы живём, отнимая у жизни других?– чтоб смотреть в океан, в эту бездну великой свободы,чтоб пропеть в хрипоте свой последний, единственный стих,чтоб заткнуть им напрасно пропавшие втуне народы

Мадера

штормит Атлантика чуть севернее Рака,она сердита на саму себя,бичами гнева волны теребя,она рожает смерть и ужас мрака,а в трюмах винной кислотой объяты,валятся бочки от бортов к бортам же,и руганью матросов пьяных кляты,крепят их как ванты на абордаже…а я сижу на солнышке, пригрелся,в стакане ёмком – горечь и отрада:мне хорошо и ничего не надо,и стих мадере сам собою спелся

Откровение

скажи, приятель захмелевший,слова до слуха долетают?меня ты, правда, уважаешь?ты веришь, что я жив ещё?меня ты, вправду, вспоминаешь?как быстро улетают годыпромчались бесом, безвозвратно!знакомого всю жизнь народувстречаю уж совсем нечасто,кругом – совсем-совсем чужие,и непонятны мне их речи,друзья – давно молчат в могилах,и кто меня хоть как-то встретит?Что тут вокруг – не понимаю,и платят этой же монетойменя тут молча провожаютна тот, не наш, с родного света,и терпеливо ждут, наверно,любых подарков и гостинцевот сироты простой таверны —увы, давно (всегда) не принц яскажи, приятель откровенный,коль вдребезги еще не пьяный,что здесь с тобой мы позабыли?что занесло судьбой сюда нас?и были ль мы или не были?…

Прощание

я живу, но в каждое мгновенье:«вот и всё?» и «может, пронесёт?»надо мною ангельское пенье,серы подо мной невпроворотя спешу весною надышатьсяи в бокале светлый кайф поймать,я готов – шутить и разрыдаться,и ложиться – в гроб или кроватьчто ж, прощайте, краски и идеи,книги и стихи – прощай и свет,забытьё глаза и душу слепит,и меня, считайте, больше нет

Yesterday (не с Beatles)

ещё вчераказалось: жизнь идет с утра,смертям назло и на ура,ещё вчера, ещё вчера…как быстро годы пронеслись,ты только встал – и вновь ложись,душа опять стремится ввысь,она – ты ж к тлению стремись…и солнце вновь, и почки вновь,но не волнует маем кровь,не шелохнется глаз и бровь,старьём, как молью, тратя новьи всё прошедшее – забудь,и только помни скорбный путь,весь до конца, а не чуть-чуть,ведь только в нём – всей жизни суть…ещё вчераказалось: жизнь идет с утра,смертям назло и на ура,ещё вчера, ещё вчера…

Журавлям

журавли, не летите в Россию,в тяжелый край насилия и лжи,летите и сворачивайте мимо,вы никому в России не нужныи клёкот ваш уж не пробудет совестьстыдом не заволнуется душа,в печаль уходит горестная повестьпро нерождённого в России малыша,последний день – уже не за горами,последний луч надежды погасив,живите где-нибудь подальше, но не с нами,«КОНЕЦ» выводит меркнущий курсив

Из школьного

молчком молчит Петруша из буфетаот «Горя от ума» – в ответ молчу и я,от Лизаньки опять всё шашни да приветы,у Чацкого желчь слов стекает с остриямне жаль Володю – из какой-то Ольгискандал, дуэль и ранняя кончина,от книг классических уже прогнулись полки,и скука, как перед «Авророй» в Зимнем«Что делать?», если о «Былом и думах»ни говорить, ни спорить нет охоты?лежит Обломов, стоптанные чуниТургенев выбросил с Герасимом в болотои Ниловна, вот матерь-перемать,про «Сокола» заводит разговоры,нам Репку дёргать иль пора сажатьза политические вздоры?белеют паруса, а были ведь и алы,Наташа с Петей борются за мир,и Филиппок, забавный сельский малый,мне «Идиота» зачитал до дыр

кладбище

по одному да по двое,а то семьёю дружноюлежим себе тихохонькоспокойно, без затей,над нами – живность всякая,под нами воды кóпятся,меж нас – гнилые досточки,на нас – одно тряпьё,ни мысли, ни теней у нас,у нас – покой от прошлого,от всех страстей и подвигов,от подлости и лжи,к нам корни сверху тянутся,нам ничего не глянется,у Бога ли, у Разума,был замысел заманчивый,да воплощенье – дрянь…

Молитва

света цвет золотойв образ тёмный рукойналожил богомаз по канону,и спокойна душа,когда я не спеша,помолясь, вопрошаю икону,те в глаза мне глядят,свечи жарко горят,и зовут неустанно к поклону,до конца век прожит,и душа не болит,и к вечернему тянется звону

МПС-РЖД

вялые гормоныгрязные вагоныпо привычке стоныв пьяных рожах склоныпыльные матрасыочереди в кассыиз Москвы колбасына перроне массыавгуст или май —только наливайза родимый крайпей а не мечтайперестук колёсвещи кто унёс?возрастает спросна китайский ввозс дальностью дорогпозабыт порогтолько тихий слогбеспощадно строг…

Ночью. Сон

я побреду по бреду сновидений,по тяжким вздохам в глубине ночей,без времён, пути и направленья,в следствиях вечернего «налей!»и ангел черный тихими крыламименя укроет от забот и суеты,под нами – мир, и только Бог – над нами,с которым молча говоришь на тывсё – впереди: прошедшего не надо,я помню только будущего прядь,последний стих пусть будет мне наградойза то, что время протекает вспять

Первомай

черемух белых опьяненье,дурман дворами истекает,и тишина – лишь птичье пеньев коротком, кротком, синем маеи липкой зелени забава,топóля в веере листвы,и только чёрная дубраваздесь не теряет головы,на солнце – пьяниц прозябанье,на небе – в белом лоскуты,ты на мечты меняешь знаньяпред тихим гимном чистоты

Старость

рвутся связи, пропадают люди —кто на год, а кто и навсегда,круг друзей пунктирен, вял и скуден,время – словно вешняя водаи стучит назойливо сознание:ты уже не нужен никому,рвётся в дверь мою предсмертное изгнанье,на миру, в толпе и на домуи живу, в себе себя лелея,в ожидании, когда же я умру,и никто, наверно, не жалеетпревращения меня в дырувсе ушли, уходят – безвозвратно,я один, к строке кладу строку,без обиды, горечи, азарта,как и не был на своём веку

Утренний город после вчерашнего

невнятный с утра, одинокий и снулый,тащился трамвай, переполненный людом,слегка матерясь и готовый по скулам,теснился в проходе – к паскуде паскудаи солнце играло, и птички болтали,и дети уже перешли на сандали,над городом плыли белёсые дали,но люди в толпе ничего не видалив газетах все новости стары и хмуры,на первых страницах – дешёвые дуры,сейчас б не айпоны в руках, а шампуры,и виснут убитые к ужину курытрамвай протащился четыре квартала,устал, ведь силёнок осталось так мало,а надо пилить, ну, хотя б до вокзалаи сбросить в метро это бритое салоя еду трамваем, уставясь в окошко:наш путь пресекает чернущая кошка,вся жизнь невпопад и слегка понарошку,мне скушно и муторно, скверно и тошно

Форос, 2009

помнишь, приятель? – когда-то давнопили с тобою в Форосе вино,были отчаянно счастливы, впрямь,я был чуть пьян, да и ты, вроде, пьянночь голубая, гальки тепло,и «бастардо» словно в душу текло,в споре о смыслах каждый упрям,месяц над морем – и тот, кстати, пьяня вспоминаю частенько те дни,ночь напролёт мы сидели одни:нам не нужны были выплески драм —каждый был мыслями полон и пьян

Канун третьей мировой

вот и всё, вот и всё, вот и всё,мы её – не они – развязали,и теперь нас, конечно, снесётв нежилые и тёмные далии земля – никому не нужна,километры, гектары и пяди,и не к нам, а от нас зазвенела война,не с чужой, только с собственной статиприкрываясь гуманным щитом,в подземелья опустятся власти,мы же пó миру – наг-нагишомна себя опрокинем все страстии опять, и опять, и опятьвсе страдания, горести, мукина себя поднимать и таскать,и тянуть к состраданию руки

Прощеное Воскресенье

и снова Прощёное,вновь Воскресенье,над спящими клёнамиптиц первопеньеи снова надежды:а, может, и сбудется?в весенних одеждах– по тоненьким лужицами искрами солнцепо свежим сугробам,и мартовский стронций,и помыслы – сноваи снова – капели,и вести благие,Седьмая Неделя,дожди золотыепрощёные всеми,за что – не упомнить,прощёное племя,с рассветами клонит

Прощай, Гёльдерлин!

сквозь нас проходит время,оно бредёт тенямиушедших и возможных,родившихся и нет —мы сами – тени, тенисобытий и знамений,дурных вестей и счастий,застоя, перемен…и мы неразличимыв потоке хронологий,без имени и славы,провалов и побед:о нас никто не спросит,и нас никто не спроситмы – шорохи, виденья,мы сами пред собою —глухой, навзрыд, ответ…

Предсказание

любой, стреляющий в спину,рискует пасть смерти в лицо,и век твой, недолгий ли, длинныйувенчан бесславным концомтрусливый тиран-самозванецживи, как улитка зимой,и смерти медлительный танецвсё кружит шальной головойс твоей стороны – только сволочь,и честные – против тебяна чью ты надеешься помощь,коль любишь беспечно себя?

На смерть Сталина

память о злодеяхдержится цепко и долго,обрастая в потомкахчертами героев:людям свойственно видетьмасштаб, а не смыслы;мы идём, спотыкаясьо наши ошибки,наши жертвы и нашеотсутствие памяти,а он усмехаетсяв дебри усов:давайте, ребята,повторяйте за мною,так вам и надо,раз можете сновачужие словаповторять как свои

На смерть Бориса Немцова

в России принято умирать стоя,неважно – в спину или в затылок,быть расстрелянным почти добровольно,только за то, что имеешь голосв России врать – значит, быть камильфо,значит быть целиком государственным мужем,с мозгами и потрохом, набитым дерьмом,Россия – один нескончаемый ужас…ещё рука не успела повиснутьот меткого выстрела строго в упор.«это – не я!» – закричал убийца,гарант преступлений, подонок и вор

В потоке

песни, радости, чувства летятжизнь, несмотря на невзгоды, насталау меня впереди – пятьдесят,сорок девять… ну, тоже не маложизнь промчалась стремительной песней,между дел, суеты, между строк,у меня впереди ещё десять,девять – всё же немаленький сроквсё паденья, подъёмы опять,мы кричим, а порою и немы,у меня ещё в будущем пять,ах, четыре? – какие проблемы?!время быстро с годами идёт,жизнь – такая мгновенная малость:у меня впереди ещё год —нет, уже ничего не осталось

Я возвращаюсь (романс)

я возвращаюсь – ночь прошла,неутоленные печали,мы разошлись – как не встречались,опустошённые дотлая помню, как ты рвал на мнемои покровы и одежды,мои плакучие надежды,тогда: вдвоем, наединесо мной ты дальней изменял,её хотел любить, быть может,терзал и думал, что поможет,любил, но точно – не меняты причинил мне много зла,я эти слёзы не забуду,твои слова, твою остуду —как хорошо, что ночь прошлая возвращаюсь – ночь прошла,мы не увидимся, быть может,судьба забыть тебя поможет,заря спокойна и светла

Размышление

Порой мне кажется, что сегодня я сделал нечто значительное, хотя я ничего не сделал, а только дожил до конца дня: умножьте это на годы жизни

я, как мог, прославил Бога,как Он это мне позволил,пусть коряво и немного,всё, что выпало на долюя спокоен? – это вряд ли:сколько времени впустую,время сушит, годы вялят —не стоять мне одеснуюя живу, пишу, читаю —для чего? кому всё это?я и сам того не знаю:видно, так живут поэты:безнадёжно, беззаботно,потому что рифмы самипляшут в ритме и свободе,словно дети под ногамии когда, и если спросят:зарывал ли в огородетот талант, что сердце носит?– нет, не тратил силы, вроде

Признание

я люблю тебя до океана,до безумья гулкого прибоя,я люблю без меры и запоем —это удивительно и странносветлый мир – в охапку, как цветы,растворён дыханием одним на всех,в небе чистом – радости и смех,этот мир, и это небо – тыс гор ручьи – твой голос торопливый,шёпот трав и шелест тополей,я прильнул – пьянящего налеймне вина вишнёвого отливаи пускай – судачат и стращают,нам до них – ни дел и ни забот:от любви как снег лавинный таюу твоих распахнутых ворот

Ожидание

я доживу – из-за домовнависнет туча грозоваяи рокотом прибьёт всех птах,порывы ветра зашумят в деревьяхпротуберанцы пыли городскойя на балконе вытяну наружусвои уставшие от жизни ноги,и небо с треском разорвёт на части,и грянет гром – машины завизжат,стакан холодного и белого виная выпью, глядя на тугие струи,вздохну свободно чистого озона,возьму блокнот и запишу две первых,две лучшие строки стихотворенья,и буду долго мучиться другими —не мучиться!, а под вино рожать их,неспешно, мерно, тонкими глотками,дождь то утихнет, то прольётся ливнем,а я живу, дышу, пишу – я есть,и я, надеюсь, буду, когда придетвесенний первый гром…

Месяц-тинейджер

полово-зрелость надувшихся почексиние сумерки бешеных ночек,ветры шальные и свежая пыль,нас полюбили, влюбленные мы ль?всё так спонтанно и всё невпопад:солнышко утром, а днём – снегопад,мысли и чувства – до звона ручьями,это безумье вокруг или с нами?первые слёзы и первые росы,стрижки короче, чуднее вопросы,шастает в городе буйный народ —скоро черёмух дурман поплывётчто завтра будет – тепло иль метель?а из-под снега – робкий апрель

Дерево

вам бы всё весёлые денёчки,я же жажду ветра и дождей,чтобы смыть с листвы, ствола, корнейлишних паразитов и одёжки,чтоб освободить от суетыразмышлений долгие потоки,чтобы вверх тянулись жизни соки,чтобы с небом быть всегда на ты…частый шёпот тёплых струй по листьям,лепет молодой воды из тучи,ветер освежает, а не мучит,дышится легко, свободно, быстро…и на страсти радостной стихиия отвечу шумом буйной кроны,и ветвей размашистые стоныв благодати долгожданных ливней

Грустное

я проснусь, может быть, я проснусьчерез тысячу лет, ну, и пусть,я вернусь через скорби и грустькак бы ни был назад дальним путьа вокруг – тяжеленная мглана ушедшее время легла,что с вершин недовзятых стеклапо лавинам шального стеклавпереди – быстрой Леты изгиб,я машу, я ещё не погиб,и прошедшего мелкий курсивдо конца этих строк не пробив…

Вверх по реке Стикс

вверх по реке Стиксуходят рожденные не умирать,те, чьи дела и мыслипереживут и нас,вверх по реке Стиксдвижутся одиночки,их пытаются сдвинуть воды,но ещё больше – толпы,кричащие «так нельзя!базис эрозии есть закон!»,но те, кто всему вопреки,здравому смыслу иглупым законам природы,плывут вверх по реке Стикс,знают: плыть надо только так,если хочешь быть человекомвверх по течению рек,что называются Стикс

Наставление

ты была хорошей женой,будь и вдовой хорошей,и подолгу не плачь надо мной,знаю – память тяжелая ношаи на тихих поминках друзьямраздари мои тексты и книги,что успею, то сам я раздам,чтоб облегчить наследий веригииногда про меня вспоминай,но не часто, а в редкие даты,в годовщину мне крест поправляй,да травой засевай мне заплатыне грусти, не грусти – всё пройдёт,ты нужна своим внукам и детям,не спеши за ушедшим в полёт,занимайся не будущим миром, а этим

Пастух (басня)

пастух по утру выгнал стадо в поле,работа не из лёгких, это правда;они ушли на пастбище подальше,пастух устал, сморился и заснул,а стадо разбрелось – что со скотины взять?на то, ведь, и пастух, чтоб сохранялось стадо;вернулся на село пастух с одним кнутом:да, стадо не вернулось,но полработы выполнено мною,я требую оплаты половину;– ты, верно, сбрендил: ты того не стóишь,что растеряли мы твоей недоработкой…мораль: полдела хуже, чем безделье,полшага – не ходьба, а лишь паденье

Ранний май

вот и дóжили, вот и дóжилидо белёсых беспутных ночей,смерть на время скрывается в прошлое,жизнь приятельски просит: «налей!»все последние десятилетияне настали – пока? навсегда?май – безропотная отметинана аллее с названьем «года»и черёмух фата ароматная —меж берёз, меж домов, сквозь меня,в небе сини стоят неоглядные —неохота на тьму их менятьвот и пóжили, вот и пóжили —и за что эта мне благодать?в мыслях, в рифмах, в таинственных странствиях лия успел сердце маям отдать

Тень

во мне есть Я,как то, что в семенипусть неживой, – толкает жизньи потому его зовут Землявот так – из тлена в тлен,из пепла в пепел, никем неслышеннемотен и незаметен,а жизнь – всего лишь сладкий пленя – тень теней, и тень ушедшей тени,полупрозрачный серый полумрак,уже не существо, не вещь, и не предмет,не стоящий ни драхмы и ни пеннии в тихой влажности по имени Земляприлягу мёртвым, ни на что не годным,свершившим путь… и я увижу снынемеркнущего Я

ЛЕТО

Вечность рабства

«славяне»… – слово не пошло от «славы»:«рабы не мы, мы не рабы» – молитва,которую шептали склавы,неся ярмо и погибая в битвахнарод тиранили и спаивали водкой,что ж, получилось управляемое стадо,и по нему – прицельною наводкой:кто от кнута бежал, того не стало«да, скифы мы, да, азиаты мы»покорное бессудьбенное племя,молчим угрюмо, ведь рабы немыкак породившее невольничество времяи всё опять, опять, опять…и нет нам ни покоя, ни отрады,история течёт неумолимо вспять,«славяне» – слово не пошло от «славы»…

Re quiem

мы помним себя живымис глазами, горящими страстью,мы помним, сквозь гнев и напасти,и присно, и в прошлом, и нынеи пусть мы бывали неправы,и пусть обрастали грехами,но подлость творилась не нами,ушедшими в новые травымы шли – из огня и в полымя,ища на земле справедливостьи правду беря словно милость,мы помним себя живыми

Белгород-Днестровский

дурманный мёд – златая липа,прозрачно небо, гул от пчёл,на мостовой кричит до хрипаупрямый маленький осёл,подслеповатые окошки,шелковиц и акаций кроны,худые от безрыбья кошки,крутые у лимана склоны…здесь шабское – кислей оцета,здесь девушки – темней мулаток,дома чуть кремового цвета,и виноград от зноя жарок,здесь тихо, как в двадцатом веке,и жизнь – скучнее перестройки,щекочет солнце спящих веки,и козы ждут вечерней дойки…ничто не дрогнет под луною,времён уставших бивуак,и счастье вьётся надо мною,и мир, как кажется, – простак…

Белёсые ночи

лепра тополиного пуха,бесконечные, с муками, зори,что-то странное происходит со слухом:даже в смехе чудится горе.в небе чисто, точнее, пусто,как в дырявом кармане студента,ночь в сиренях с гарниром из грусти,зреет мысль потаённым моментом.звёзд не будет, да и прочего тоже,лес растёт каждым деревом сонным,я спокоен молитвою: «Боже,не оставь меня в мире прискорбном».

Во снах

мне всё спится и спится —в сладких заводях дрёмы:то колосья пшеницы,то курчавые клёны,вспоминается детство,тихо плавают годы,и прощаются нежнонепогоды-невзгодыулыбается мама —терпеливо и кротко,вьются птицы над храмом,и волною качаема лодкамне легко и отраднов мягких сумерках утраи течет водопадомто молитва, то сутра

Табу

не обнажайте жизнью смерть,поток удушливый и пенный,несущий темноту и свет,покой глубокий и бесценный,не преклоняйте головыземным утехам и печалям,они, как звёзды, не новы,и зря зовут к неясным далямне удивляйтесь, что уделваш оказался пуст и тесен,и всяк, кто большее посмел,уходит без венков и песенне унижайтесь пред судьбойи с вызовом смотря на плаху,жизнь что ковчег, и вы в нем Ной —так ждите с Арарата птаху

Памяти

возвратись хотя б на час,время брошенного детства,унеси навечно насбез обмана и кокетствавозврати прошедших днейароматы и заботы,приходи и не жалейголоса, стихи и нотыя уйду – ты подожди:мои сборы недалёки,пара радуг и дожди,и её любви намёкичто ж, простимся и прощай!перепутав наши судьбы,декабрём закончил маймою жизнь и мою убыль…

первая гроза

над нами небо —в грязнейших тучах,и ветер носитлиству да сучья,и грохот сверхукак гнев Господний,несчастный голубьзаполз в застреху,и мы внимаемугрозам свыше:пусть поливаетдождём по крышам,берёзу клонитпорыв мятежный,стакан недóпитпод ропот нежный,я доливаю,краёв не зная,тут не до граюи не до лая,давно такогомы не видали,грозой накрылодома и дали,дышать всё легчеи пить – всё слаще,бедняга пеший,наверно, плачет…громоотводыу нас в стаканах,как будто родыв тюрьме на нарах,бунтуй, коль можешьгроми устои,на смертном ложене успокоишь!вот жизни праздник,души отрада!и гром – проказник,и всё, как надо…утихнет лето,утихнут летапростым секретом —и без ответа…