Однажды в Птопае. Книга 2

Шитао проехал до конца улицы и свернул к казармам. Нико в его руках мягко клонился, то в одну, то в другую сторону, как будто был без костей. Не оставалось ни каких сомнений, что по отношению к пикиньо был применён тот же самый препарат, действие которого Шитао ощутил и на себе. Тело маленького Санчеса было ледяным и казалось, что он не дышал. Хо по удобней перехватил его рукой поперёк грудной клетки. Некоторое время он ехал так, потом осознал, что под его ладонью находится нечто подозрительное. Нечто, чего точно не может быть у пацанов…

«Да ну, не…», – подумал лейтенант.

–– Тпр-р-р…

Арий встал.

Шитао уложил Нико грудью на шею Ария, слез с лошади, отстегнул свёрнутую попону и расстелил её на земле. Снял Санчеса и перенёс его на плотную ворсистую ткань. Сам встал перед ним на колени. Двумя пальцами обеих рук он осторожно вытянул футболку из шорт Нико и задрал её к шее. Под футболкой был эластичный, трикотажный корсет, сильно перетягивающий грудь. Ну да… у Нико была грудь… маленькая, но настоящая девичья…

–– А-а-а-а…, – очень бережно и несколько заторможено Шитао опустил футболку на место и завернул Нико в кокон из попоны. Если ему ничего не показалось(!), везти Нико в казармы было нельзя. Там же одни мужики!

После нескольких минут раздумья он поехал в сторону Касперо.

* * *

Когда Нико открыл глаза, Касперо двигался. Движенье определялось по лёгкой тряске и общему фоновому лязгу. За иллюминаторами темнели сумерки.

«Рассвет…», – подумал он.

Мамаша Санчес в старом кресле-качалке сидела напротив лежака и вязала свитер.

–– Нечего глазами водить, проснулся – вставай.

Нико сел. Хмурым взглядом уставился на матушку из под всклоченных кудряшек. Спросил. – Куда катим?

–– Перегоняем к подножию «Колена». Уже скоро приедем. Сделали крюк по пустыне и вернулись назад. Шитао посоветовал.

–– Понятно. Заметаем следы.

–– Кушать хочешь?

–– А Шитао… он…

–– Обещал встретить.

–– Угу… Он ничего не говорил? Не спрашивал?

–– Нет. А должен?

–– Ну-у…, – Нико обеспокоенно шмыгнул носом.

–– Скажи ему спасибо, что вчера не дал отцу выпороть тебя.

–– Э-эй! За что?!

–– За состояние пьяного беспамятства!

Нико хотел возмутиться, но потом решил, что так даже лучше. Лучше не рассказывать родителям и братьям, что чуть не отправился во дворец воплощать сексуальные фантазии его Высочества. Пусть думают, что он был пьян.

–– Вчера? Ты сказала вчера! Разве сейчас не рассвет?

Мать заворчала, как недовольная медведица. Её взгляд, полный неодобрения, уставился на непутёвую дочь.

–– Закат, бестолочь! Закат! Ты почти сутки спишь! Мы целый день стояли в пустыне, чтобы не возвращаться в город по свету!

Нико не стал огрызаться. Сейчас лучше перемолчать, а то не приведи «Мирозданье», маменька сама за ремень схватится. У неё прямо на лице написано: Скажи что-нибудь. Дай мне повод!

Занавеска отодвинулась в сторону, и в родительскую спальню заглянул улыбающийся Алехандро. Съязвил. – Алкоголикам привет!

–– Слы-ышь, – сердито взвыл Нико.

–– Подъезжаем. Там Шитао по курсу – летит наш орёл!

Нико тут же сорвался с места и побежал в рубку посмотреть на Шитао в обзорные окна.

–– Чёй-то? – свистнул брат. – Мамуль, а тебе не кажется… Наш малыш несколько возбуждён.

–– Ща пяткой в нос получишь, – заорал ему Нико из рубки.

На горизонте вставали холмы. Ближайший к ним назывался «Волосатое колено». Над холмами абсурдными переплетениями громоздились мосты, сквозь которые пробивались последние лучи заходящего солнца. На переднем плане, навстречу Касперо, откидывая вперёд длинную тень и поднимая за собой тучу пыли, нёсся скутер.

Прошедшей ночью, когда Шитао привёз Нико, он туманно, но уверенно – почти в приказном порядке попросил (или потребовал) перегнать Касперо на другую сторону Птопая. Тогда же ночью самолёт стронулся с места и укатил в пустыню, где Санчесы провели весь световой день. Ближе к вечеру Касперо сделал по пустыне крюк и подъехал к Птопаю со стороны холма «Сай Бокнар».

Сам Шитао целый день бродил по Низине вокруг этого холма и выискивал местечко, куда Касперо мог бы встать на прикол, и нашёл брошенный заводской цех. Оборудование из него вывезли – осталась только кирпичная коробка, вполне способная скрыть внутри себя самолёт. Задача была – въехать в цех ночью.

Лейтенант Хо подъехал к громыхающему самолёту, объехал машину дважды и поехал рядом с ним, с правой его стороны. Голова в шлеме была повёрнута к обзорным окнам. Он словно увидел за ними взлохмаченную голову младшего Санчеса и помахал рукой.

–– Остановимся, пожалуй, – прокряхтел папаша Петро. – Возьмём мальчика на борт.

С натужной неохотой, содрогаясь, Касперо стал замедлять ход. Шитао тоже стал притормаживать, вильнул в сторону и объехал самолёт сзади на левую сторону к трапу.

С лязгом и ржавым скрежетом Касперо встал. Антонио побежал откидывать трап.

Нико вжал голову в плечи, нахохлился и сел в самый дальний угол, стараясь спрятаться за мощным торсом Паулито. По трапу прогромыхали шаги, было слышно, как Антонио засмеялся и сказал, что то вроде: «Ты бы ещё под колёса кинулся…» Шитао ответил невнятно со смешком и словно вихрь влетел в рубку, зашарил глазами по лицам и сразу нашёл синие глаза, сверкающие на него из-за плеча Пауло.

Его приветствовали на разные голоса, в рубку вошла Клауди и предложила поужинать… он пристально смотрел. Нико моргал, водил глазами, но всё равно как загипнотизированный возвращался взглядом к лейтенанту Хо.

–– А ну выходи, – приказал Хо. – Поболтаем.

В установившейся тишине стало слышно, как пикиньо длинно и громко вздохнул. Шитао продолжал пристально смотреть. Он свёл брови и вдруг отдалённо стал похож на Тайбая. Нико поднялся и с презрительной мордой прошагал на выход из Касперо.

Вдвоём они спустились с трапа и остановились у его подножья.

–– Чего?

Шитао смотрел вверх на темнеющую арку входа, потом потянул пикиньо в глубокую тень под крыло к шасси и колёсам. Там они опять остановились.

–– Ну, чего? – Нико старался не смотреть на лицо Хо. Взгляд его блуждал по унылому и однообразному горизонту пустыни. Лейтенант обхватил пикиньо руками и притянул к себе. Одновременно он качнулся и спиной опёрся на колесо. Наглая лейтенантская нога согнулась в колене и выдвинулась вперёд. Нико раздвинутыми ногами въехал на неё, как на горку. Тело маленького Санчеса на девяносто девять процентов вплющилось и вписалось во все выступы и впадины тела лейтенанта Хо. Подбородок пикиньо лёг на плечо Шитао.

Оба закрыли глаза. Хо прислушался к тактильным ощущением и наконец, уверенно и возмущённо констатировал. – Девчонка!

–– А кровохлёб? – полупридушенным сиплым басом предупредила Нико.

Шитао задумался. Руки его продолжали стискивать и удерживать добычу, не давая ей ни малейшего шанса ворохнуться. – Ладно…, – согласился лейтенант на кровохлёб.

–– А ну пусти… – потребовала Нико через минуту ожидания.

Хо отрицательно помотал головой, потом горестно пожаловался. – Мне было тяжело последние два дня…

–– И что? – просипела Никуша.

–– Но теперь… вдруг стало так легко, – загадочно прошептал молодой человек и переложил правую руку ладонью на её затылок, а растопыренную пятерню левой руки на уровень её лопаток. Неожиданно для Нико образовалась конструкция с фиксирующей точкой на спине и неким подобием рычага на голове. Таким образом, хитрый лейтенант перехватил, так сказать, управление девичьим телом, а точнее её головой!

Дева ощутила самое начало вероломного стратегического манёвра – её голова начала поворот против её воли. К этому моменту Никочка была деморализованна размышлением о том, почему именно она оказалась лекарством от неизвестного лейтенантского недуга, и потому не смогла оказать достойного сопротивления!

Повороты производились в тесном соприкосновении. Лейтенантское ухо «уехало», а вместо него на её скуле оказались его губы, которые неуклонно перемещались по дуге от мочки уха Никуши до её рта…

С момента ухода Шитао и Нико прошло полчаса. Уже совсем стемнело, и пора было трогаться в путь.

–– Долго они разговаривают, – справедливо заметил Антонио.

–– Что за секреты? – так же справедливо заметил Лео. Четыре брата напряжённо переглядывались, иногда по очереди косились на матушку и отче.

–– Я пойду! – вскочил Алехандро.

–– Дождёмся, – мудро изрёк согбенный Петро Санчес. Алехандро сел на место, стал пяткой тереть и шуршать по старому коврику рубки.

Перед занавеской в рубку раздались шаги, ткань отдёрнулась и в кухню на свет вошли Шитао и Нико. Не глядя друг на друга, они одновременно сели на скамеечку у стены. Глаза у обоих смотрели прямо и в никуда. И Нико и Шитао имели признаки носового кровотечения.

–– Я не понял, вы что? Подрались?! – за всех спросил Алехандро.

Оба вздрогнули, шмыгнули носами и одинаковыми жестами оттёрли ноздри, размазывая кровь по щеке к уху

–– Ужас какой,– прошептала Клауди. Семейство переглядывалось.

Они не подрались. Кровь из ноздрей пошла не в следствии ударов, а в следствии жарких и долгих поцелуев. У обоих поднялось кровяное давление, и соответственно лопнули некоторые сосуды слизистой носа.

–– Я пойду… буду … дорогу показывать, – шибко заторможено и без всякой интонации сказал лейтенант Хо. Он поднялся. Так же заторможено Нико тоже поднялась и проговорила. – Я провожу…

Шитао механически кивнул.

–– Да что случилось-то?! – воскликнул Антонио.

Не отвечая, плечом к плечу оба опять вышли.

–– Пойду и я провожу, – зловеще прошипел Алехандро. Клауди согласно закивала. Алехандро рванулся вслед за «ушибленной» парочкой.

Когда он вывалился на трап, то увидел: Нико сидела на скутере, на заднем сиденье, а сын Тайбая, как малому ребёнку надевал ей на голову свой шлем и сам застёгивал ей под подбородком. Вид очень тихого и усмирённого драчуна Нико так потряс Алехандро, что он испытал почти панический ужас от вполне умиротворяющей картины.

–– Э-э-й! А ну вернись! – четвёртый Санчес стал вытягивать руку.

Шитао завёл скутер, сел и тронул с места. Нико плотно обхватила его, сцепив руки в замок у него на животе и прижавшись к его спине.

Алехандро забежал назад в Касперо и поднял трап. Бегом вернулся в рубку. За обзорными окнами самолёта впереди них медленно удалялся светоч, висящий над скутером Шитао. Сам скутер выделывал красивые повороты и изгибы вправо и влево.

–– Да они озверели, беспредельщики малахольные! – завопил Алехандро.

–– Точно! – подтвердил Антонио с интересом наблюдая за кренделями, которые выписывал скутер.

……………………………………………………………………………………………………………………………..

Название Холмов на эльфийском:

Ирджери (серебро) , Мрайн (цветочный ковёр), Сай-Изир (лунный серп), Сай-Бокнар (лунный свет), Вравер (магический ветер).

Проний – сверхпрочный пластик. После закалки теряет способность к переплавке. Производство прония, а также этапные работы с ним являются крайне вредными по воздействию на человеческий организм. В готовом (остывшем) виде совершенно безвреден.

«Швыпра кирса инвир», – ругательство, произнесённое Целепой дословно переводится как «волосатое одно яйцо», что очень оскорбительно для безволосых эльфов и совсем оскорбительно для немного волосатого полукровки – поскольку это очевидный факт, который Ланца больше всего ненавидит в своём теле. Указание на одно яйцо звучит, как сомнение в его способности на нормальную эрекцию.

Продолжение следует…