Ферзь. На грани

– Меня убьют или опять отправят в психушку, а дочь он отдаст ей… своей жене… с которой они…

Мужчина встряхнул меня за плечи, уничтожая злобным взглядом, очевидно, злясь, что я вновь сказала то, что ему неинтересно, а потом оттолкнул и выдал:

– Собирайся, скоро появятся гости.

Стало не по себе. Застыла от страха, прекрасно понимая, что это за гости. Чувствуя подкатывающую тошноту, закрыла глаза и отвернулась, лихорадочно осознавая, что это конец. Не двигалась, чувствуя прожигающий взгляд мужчины, и смогла нормально дышать только тогда, когда он вышел из душевой кабины.

Хотелось завыть от отчаяния, но времени не было. Смыла с себя его семя, даже не желая думать, почему он не додумался воспользоваться презервативом. Сейчас мне было все равно. А скоро… мне вообще ничего не будет нужно.

Через десять минут я вышла из ванной и сразу направилась в спальню, натягивая джинсы и рубашку из мягкого материала. Сложила свои вещи в сумку и, постояв несколько секунду рядом со спящей дочерью, нежно взяла ее на руки и пошла в гостиную, где за стойкой на высоком стуле сидел Ферзь. На черной столешнице лежали ключи, смартфон и пистолет с длинным стволом. Глушитель? Не знала, никогда раньше не интересовалась, и сейчас не имела желания. Эта штука наводила ужас до дрожи в коленях, превращая мое тело в желе.

Ну, конечно, куда без любимой игрушки? Никуда. Жить ему будет неинтересно…

Мужчина держал в руках бокал с янтарной жидкостью и просто смотрел в одну точку, о чем-то размышляя.

Прижала дочь сильнее, надеясь, что не упаду. Сейчас Ферзь выглядел очень агрессивно. Влажные волосы, зачесанные назад, щетина, звериный недовольный взгляд – мужчина пугал одним своим видом.

Я застыла посреди комнаты, не зная, куда податься и что делать, но, заметив, как дочь открыла глаза, сонно улыбнувшись, переключила внимание на нее, ласково выдыхая:

– Спи, малышка. Спи, зайка.

Она несколько раз поморгала и вновь уснула, а я напряглась, опасаясь поднять голову, чувствуя недовольный взгляд наемника.

– Сядь на диван, – грубо приказал мужчина и резким движением поднес стакан ко рту, делая глоток.

Медленно побрела к окну и села на кожаный диван. Все внутренности сжимало от волнения. Появилась мысль договориться, но куда уж там. Как бы ни убил сам, чтобы день не прошел зря.

Странная горечь вновь подступила к горлу. У него, наверное, есть пункт – поиметь жертву. Вроде как на удачу.

Не хотела вспоминать и думать, жадно обнимала свою девочку, опасаясь даже думать, что случится потом.

Не знаю, сколько времени прошло, но когда услышала приближающиеся шаги, вздрогнула и сильнее прижала Алену к груди, боязливо посматривая на входную дверь.

Через секунду в гостиную вошли двое мужчин в черных костюмах. Как в фильмах, только очков не хватало. Первый необъятного размера с длинными, черными волосами, завязанными в хвост, а второй лысый, жилистый с мощной фигурой и с татуировкой на лице, держащий в руке небольшой чемодан стального цвета. Заметив нас, они устремились к дивану, и я быстро поднялась, как вдруг замерла, слыша яростный голос Ферзя:

– Сядь.

Сглотнула и бросила взгляд в сторону, всматриваясь в суровые черты хищника, со скучающим видом рассматривающего гостей. Он скривился, словно все ему изрядно надоели, и грубо выдал:

– Не стоит спешить, я их еще не отдал…

Высокий мужчина с татуировкой посмотрел на здоровяка и кивнул. Тот перехватил у него чемодан и быстрыми шагами направился к Ферзю, положив «подарок» на стойку и быстро раскрыв.

С той стороны, где я сидела, не было видно, что там, но я наблюдала за эмоциями на лице мужчины, отмечая, как он лениво рассматривал содержимое. Ферзь поводил рукой, а потом… вытащил револьвер из чемодана и, передернув затвор, направил на мужчину, хищно оскалившись.

Наступила тишина. Я такого совершенно не ожидала и, естественно, не могла предположить, что будет дальше.

– Ты… – начал грузный мужчина, отступая на шаг, вытягивая руку вперед.

– Мать ребенка довезти в целости и сохранности, – лениво протянул наемник, прищуриваясь, будто прицениваясь к оружию.

– Но… – пробубнил здоровяк, поглядывая на товарища, с кем пришел, но тот молчал, о чем-то усиленно думая.

Ферзь усмехнулся, будто другого и не ожидал услышать, и гневно скривившись, сухо заявил:

– Пусть поговорит с заказчиком… или…

– Эээ – начал мужчина и вновь с надеждой посмотрел на мужчину с татуировкой. Тот нехотя кивнул, стараясь держаться спокойно, на что здоровяк начал трясти головой и поспешно выдал:

– Хорошо, доставим ее. Это точно.

На лице Ферзя появилось странное хищное выражение, смешанное с предвкушением. Он развел руки в стороны, намекая, что всем пора убраться отсюда, и положил пистолет в чемодан.

А дальше меня словно оглушило. Если все, то тогда…

Я не могла встать и пошевелиться, лишь дрожала как осиновый лист, жадно всматриваясь в нежное лицо своего ребенка. Была уверена, что все – я вижу Алену в последний раз.

Очнулась, когда почувствовала тяжелую ладонь охранника Высокова на своем плече и услышала грозное рычание Ферзя:

– Она сама идти может.

Здоровяк резко отскочил от меня, а я непонимающе устремила взор на хищника, который с недовольством наблюдал за мной. Заметив мое смятение, он расправил плечи, выпячивая мощную грудь, и грубо приказал мне:

– Ну!

Пересилив панику, я как в тумане поднялась и пошла вперед за мужчиной, стараясь успокоить тяжелое дыхание. Я чувствовала, как моя спина горит под пристальным вниманием черных глаз, но не хотела оборачиваться. Все мои мысли были лишь о том, долго ли будут со мной возиться?

Но ведь они обещали Ферзю не трогать меня – появилась наивная надежда. Горько усмехнулась, стараясь не верить в сказки. Их и так уже достаточно было в моей жизни. В груди появилось страшное предположение, что об обещании забудут, как только сядем в машину.

Да и какая разница?

Но…

Мысль, что я смогла убежать от Ферзя, дала надежду, что и здесь нужно попытаться. Только бы была возможность.

В машине было накурено, и стоял неприятный запах потных носков. Задержала дыхание, сглотнула и постаралась не думать об этом. За последние дни я к чему только не привыкла, но все же тяжело воспринимала неприятные запахи, не представляя, как люди не чувствуют их на себе. С детства не могла спокойно реагировать, а вот творческий беспорядок мне нравился, даже комфортно было.

Неосознанно повернула голову и посмотрела на пятый этаж, но свет в номере-люксе, в котором мы даже не отдохнули, не горел. Ферзь ушел. Взял награду и поставил большую точку в этом деле.

Что же… удачи ему.

Вздохнула и напряглась, как только мужчины сели впереди. Стоило выехать за огороженную территорию гостиницы, как водитель раздраженно воскликнул:

– И что?

– Рули, – грубо процедил бритоголовый, поглядывая по сторонам. Чувствовала, что он зол, но пытался выглядеть спокойным и безразличным.

– Как выпутываться? Ты же слышал, что он сказал. А Высоков приказал ее убрать. И я обещал… – с паникой в голосе пробубнил здоровяк, сжимая руль с такой силой, что, казалось, кожа лопнет.

– Рули и помалкивай! – с ненавистью рявкнул мужчина с татуировкой на лице, тут же поворачиваясь ко мне и выдыхая: – Чтобы ни звука. Поняла? Услышу – сразу грохну.

Поспешно кивнула. Я бы вообще могла исчезнуть с их глаз, чтобы никого не беспокоить, но сейчас было опасно пытаться это сделать. А слышать такие угрозы было страшно, тем более ждала худшего.

Казалось, что путь длился вечно. В салоне было прохладно из-за работающего кондиционера. Тихо сняла свою теплую кофту и укрыла дочь.

Как бы там ни было, не могла уснуть, несмотря на то, что стояла гробовая тишина и за стеклом была ночь. Разные мысли беспокоили меня, не давая покоя. Я старалась не думать о жестоком Ферзе, полностью переключившись на воспоминания о тете, как жили с ней, а потом и родителей вспомнила.

Стало обидно. Они за все время моего отсутствия даже не подали в розыск, не попытались забрать из психушки. Да и зачем? Наверное, сестре уже сделали операцию… а это для них главное. Как ни странно, всегда была в тени Лилии, будто вовсе и не родная дочь, а приемная. За столом, да и не только, всегда обсуждались успехи, проблемы, мероприятия практичной и умной сестры, а я была как изгой мира. Мама даже не слушала меня, вечно махала рукой, приговаривая: «Ой, Маша, ты, как всегда, летаешь в облаках и ходишь в розовых очках». Отец, постоянно затюканный недовольством жены, старался допоздна пропадать на работе, поэтому приходил ночью, ужинал и сразу отправлялся в зал, где они с матерью спали. Мы с Лилей делили единственную спальню на двоих, а когда в десятом классе любимая дочка привела парня, мама намекнула, чтобы я попросилась жить к тете, так как у сестры новая взрослая жизнь с достойным молодым человеком, работающим на хорошей должности.

Было стыдно, но все же поехала к родственнице, о чем ни разу не пожалела. Тетя у меня была невероятной души человек. Самая добрая и немного резкая, потому что честная. Я боготворила ее, а она любила меня. Родители и не вспоминали обо мне, только иногда, когда хотели похвастаться успехами Лилии и ее будущего мужа. А я для них всегда была на ранг ниже, поэтому и не рассказывала ничего, зная, что даже не заметят, если что-то будет не так. В душе всегда мечтала, что мама изменит свое отношение ко мне, но стало только хуже, когда заболела Лиля. Если быть честной, то до сих пор не знала, какой у нее диагноз. Мать постоянно звонила и обвиняла меня в том, что я здоровая, а их умная дочь, если не найти денег, станет инвалидом. Как-то так. А сама сестра относилась ко мне с презрением, как, впрочем, и ко всем, кто не имел математического склада ума, золотой медали и красного диплома.

Мысли потерялись, и даже не поняла, как уснула, проснувшись от резких выражений двух мужчин, обсуждающих звонок к Высокову. Мгновенно проснулась, но продолжала лежать с закрытыми глазами, не желая, чтобы они знали, что я подслушиваю.

Съежилась, когда раздался голос мужчины на переднем сидении.

– Доброго времени суток, Владимир Андреевич. Звоню уточнить… – возникла неприятная пауза – мужчина слушал Высокова, а меня затрясло от пронизывающего холода. – Конечно. Понял.

Дальше удушающее молчание. Почувствовала, как мужчина обернулся ко мне, постаралась дышать равномерно. Отметив, что я сплю, потому что лежала с закрытыми глазами, бритоголовый сел нормально. Ожидала того момента, когда меня начнут обсуждать, и дождалась:

– Владимир, тут такое дело… Ферзь попросил… – на этом слове мужчина запнулся, – привезти Марию к вам для беседы.

От напряжения забыла, как дышать. Слышала монотонный голос мужчины, которого когда-то очень любила, и дрожала от страха. Он резко выдавал слова, но что конкретно, не могла понять.

– Да, я помню. Но, понимаете, он дал понять, что будет недоволен, если она…

Охранник недоговорил – Высоков перебил его и начал громко кричать, потому что голос в трубке стал грубее и в несколько раз сильнее. Подсознательно я надеялась, что Владимир пожалеет меня и откажется убивать, ведь мы… не чужие люди, у нас есть маленькая дочь. Я так молилась, что он одумается…

Стало не по себе. Да и было глупо грезить об этом. Если бы Высоков был человеком хоть на каплю, то не поступил так с нами. Даже не представляю, как еще он может поступить со мной. И что я сделала такого, чтобы он так безжалостно ко мне отнесся? Доверилась и влюбилась в добрые слова? А он… втерся в доверие, использовал, как инкубатор, а потом, когда Алена подросла… сдал в психушку. Жестоко и подло. Разве так поступают настоящие мужчины? И он еще твердил о достоинстве и уважении…

Невероятно, если бы я сама не позвонила ему тогда на работу и не узнала, что у него есть любимая жена, то так бы и не понимала, что произошло. Мне ведь тогда… когда Высоков привел врачей, слова не позволили сказать. Я только помнила крики, обвинения в краже его дочери, а потом пустота… и очнулась в палате.

– Да, конечно, вы нам за это платите. Не волнуйтесь, все будет так, как вы приказали. Извините за беспокойство, – пробубнил мужчина и отключился. Он бросил телефон на панель и, повернувшись к здоровяку, грубо отчеканил: – Нужно убрать ее.

Вздрогнула, стараясь удержать всхлип. Затрясло от мысли, что еще немного и все…

– Да ты гонишь?! Этот псих сказал, чтобы… – он подавился слюнями, прокашлялся и с возмущением воскликнул: – Да он на меня дуло наставил. Ему в радость замочить. Это же Ферзь, которого нанимают за большие бабки, и чтобы никто не знал. А если он рядом, следит за нами?

– Да ты брось. Зачем? За ней? – брезгливо сказал мужчина с татуировкой на лице. Скривился, намекая, что в такое верят лишь полные идиоты. – Кому она нужна? Просто этот маньяк любит строить из себя непонятно кого. Не кипишуй. Нужно в лес ее, и все дела…

– Нет, тогда ты сам, – убежденно отказался водитель, категорически не желая убивать женщину. Он резко посмотрел на коллегу и с недовольством выдал: – А если не просто так он сказал, доставить ее? Если проверяет? Он же не убрал волыну, пока я не согласился. Ждал моих слов. Ты же там был. Вдруг он трахал ее и решил…

– Ты не гони! Если бы важна была, тогда не отдал.

– Я не буду. Не так.

– А как? Да никому она не сдалась, тем более Ферзю, так что успокойся!

Мужчины перестали говорить, каждый думал о своем. Я же не могла дышать, еле сдерживая слезы, понимая, что в любом случае не довезут. А если… сбежать… Но я не могу оставить дочь. Без нее сойду с ума…

– Через полчаса заедем на территорию города. Повернешь на автовокзал. Там ее в туалете порежешь. Никто не догадается, а для Высокова – мы избавились от нее в пути, для Ферзя – она сбежала. Это так… для подстраховки. Уверен, что он уже забыл о том, что говорил нам.

Брюнет посмотрел в окно и выдал:

– Ладно. Согласен. Уверен – в восемь утра это можно сделать по-тихому.

– Еще бы, – вдруг загоготал мужчина на переднем сидении. – Уж мы-то знаем.

Глава 3

Чем подъезжали ближе к городу, тем сильнее меня трясло. Я была похожа на труп, и не представляла, как можно выкарабкаться из этого ада. Хоть открывай дверь и выпрыгивай, надеясь на чудо.

Оказывается, самое поганое чувство, это когда находишься в безвыходном положении и знаешь, что еще немного и больше тебя не станет. И в то же время не до конца осознаешь, отказываешься верить, до последнего надеешься на удачу. Я не могла принять, что вот так можно взять и убить. Я ведь живой человек. Как можно так безжалостно? Почему?

Когда дочка стала копошиться и открыла глаза, с любовью посмотрела на нее и прошептала:

– Привет, зайка.

– Мама, я хочу… – она посмотрела по сторонам и, обняв тонкими ручками за шею, тихо проговорила про туалет.

Вздохнула и, набравшись смелости, громко спросила:

– Можно остановиться? Алена в туалет хочет.

– Потерпит, – нагло выдал бритоголовый, громко зевая, очевидно, не зная правил приличия. Он неимоверно вызывал отвращение.

– Маленьких нельзя заставить, если не сходить, то прямо здесь наделает.

Здоровяк мгновенно повернулся и, надув губы толстым пельменем, вдруг предложил:

– Эй, Алена, а можешь немного потерпеть и я тебе куклу куплю?

Дочка нахмурилась, а потом с умоляющим взглядом посмотрела на меня.

– Мама, а можно дядя мне куклу купит? – пролепетала она, с надеждой всматриваясь в мои глаза.

– Конечно! – рявкнул бритоголовый, но моя девочка на его слова лишь сильнее прижалась к груди, ожидая моего решения. Я погладила по светлым волосам ладонью и подумала о том, что нужно заплести ее.

– Можно, если я рядом. Но у чужих нельзя ничего принимать.

– Я знаю, – со вздохом проговорила она и, улыбнувшись, подалась ко мне и поцеловала. С таким отчаянием сжала ее в своих объятьях и просто сидела, не обращая ни на что внимания, вдыхая самый нежный и родной запах.

Когда машина остановилась, меня всю передернуло. Я даже боялась дышать, а будущие назревающие события душили сознание с огромной силой.

– И как? – рявкнул здоровяк, поворачиваясь к напарнику.

– Пойдем, – гневно сообщил мужчина с татуировкой и вышел. Он открыл багажник и достал мои вещи, через секунду распахнув дверцу. Было страшно, желала остаться здесь, но лучше не раздражать, чтобы не навредили Алене.

– Выходите, – послышался приказ со стороны.

Я вышла и помогла спуститься своей девочке, оглядывая пустую парковку. Мужчина это заметил и резко дернул за волосы, опаляя лицо зловонным запахом, цедя каждое слово:

– Задумаешь глупость, девчонку при тебе задушу. Поняла, сучка?

Алена прижалась к груди и спрятала лицо в рубашку, а я боялась пошевелиться, не желая отвечать или спорить.

– Все, идем, – буркнул здоровяк мне и тут же обратился к Алене: – Как справишься со своими делами, мы с тобой пойдем в магазин за куклой, а мама поговорит с дядей.

– Я не хочу, чтобы мама… – закапризничала дочка, обняв за шею маленькими ручками.

– Она тебе сюрприз сделает.

– Какой? – осторожно спросила дочка, но все промолчали, а я не желала обманывать.

Пока шли, с сожалением признала, что автовокзал почти пустой. Оказавшись в туалете, мужчина вошел первым, и, схватив в углу табличку с надписью «Уборка», повесил с той стороны. Меня в жар бросило, и я не могла идти, но сильный толчок в спину помог, отчего полетела прямо, чуть не падая, продолжая сжимать маленькое тело в своих руках.

– Ну, давай, и пойдем куклу покупать, – проговорил здоровяк и лениво облокотился на стену, закрывая дверь.

Поставила дочь на пол и отвела в кабинку. Руки дрожали, пока помогала снять джинсы. И когда Алена справилась, я натянула на нее одежду и обняла, не в силах отпустить ее от себя.

– Мама, пойдем?

На глазах выступили слезы. Я ничего не могла сделать. Кивнула и, сжав ее крохотные пальчики, вывела из кабинки. Здоровяк недовольно смотрел на нас, а потом произнес:

– Ну что, пойдем куклу выбирать?

– Я с мамой… – начала Алена, но бритоголовый недовольно рявкнул:

– Мы с мамой поговорим, а вы пока выбирайте… И без слез, а то ничего не получишь.

– Я не хочу… без мамы, – обиженно пролепетала малышка, хватая меня за ногу. Хотелось подхватить на руки и убежать, но только напугала бы дочь.

– Тебя не спрашивают!

Дочка расплакалась, и я подхватила ее на руки, но в следующее мгновение ребенка начали вырывать из моих объятий. Сил не хватило, поэтому я полетела к стене, больно ударяясь о кафель.

Громкий плач вернул в реальность, и я с волнением посмотрела на свою девочку. Она попыталась подбежать ко мне, но огромный мужчина подхватил на руки и понес, что-то ей успокаивающе выговаривая. Дочка не успокаивалась, и меня ее призывы сводили с ума.

Одна… без меня.

С ужасом смотрела на закрытую дверь, понимая, что мы остались одни.

Перевела взгляд на бритоголового и отметила презрительную ухмылку. Мужчина подался ко мне и процедил:

– Ну, что же… побегала, пора и честь знать.

Уперлась рукой в стену, медленно поднимаясь, пытаясь уловить, что он для меня придумал. Ужасный человек. От него огромной волной шло презрение и ненависть. Глаза блестели от предвкушения смерти. Маньяк.

На мгновение стало жутко, как я могла в «такое» вляпаться, но уже ничего не изменишь.

– Пожалуйста, не нужно, – пролепетала с отчаянием, пусть и знала, что мои слова его позабавят.

Мужчина с удовольствием перевел взгляд на нож, появившийся в его ладони, и пошел на меня, обвиняюще выговаривая:

– Ты бы знала, как твоя беготня меня раздражала. Бегала она, сучка, по всем дырам, а мне приходилось искать. Но ничего, теперь добегалась.

Он вытянул руку и, хищно оскалившись, предвкушая свое справедливое возмездие, сделал шаг. Я в ужасе вскрикнула, не в силах отвести взор, но тут же раздался грохот открываемой двери, и мы одновременно повернулись, наблюдая совершенно спокойного Ферзя с пистолетом в руке. Он поднял пушку и нацелился бритоголовому в лоб, ледяным тоном процедил:

– Нож брось!

– Ферзь, – с ужасом выдохнул мужчина с татуировкой. По его лицу было видно, что он не ожидал такого крутого поворота, и в особенности, что ему пожелают прострелить голову. Сглотнув, он только кивнул и выполнил приказ, чего я не ожидала, на секунду застопорившись, пока не услышала рычащий голос своего спасителя:

– Твоя дочь плачет одна в машине.

Будто током ударило, мгновенно заставив работать мозг и тело. Задохнулась от ужаса и бросилась к двери, как тут же остановилась.

– У тебя пять минут, и я иду искать. Беги…

Резко обернулась, отмечая гордый профиль мужчины. Ферзь даже не смотрел на меня, но угрожал, что восприняла как удар ножом в горло. Всхлипнула и мгновенно бросилась из уборной, стараясь бежать на пределе своих возможностей, не зная, что ожидать… Быстро спускалась по лестнице, удивляясь, почему не упала, а потом рванула к парковке. Уже приближаясь, пригляделась, заметив здоровяка на пассажирском месте, но дочери не видела. Резво побежала и открыла дверь, с ужасом вскрикивая, отмечая, что мужчина пристегнут к креслу ремнем, а глаза… мертвые.

Потянулась рукой к нему, желая убедиться в своих подозрениях, но тут же отдернула ладонь, прижав к своей груди, тяжело дыша.

Трусиха…

– Мама, мама, – послышалось позади, и я с неверием и восторгом заглянула за кресло, наблюдая дочь, прячущуюся за спинкой, уткнувшуюся в ткань. Рванула к ней и вытащила из машины, лихорадочно проверяя, все ли в порядке.

– Дядя сказал, что ты придешь, если я закрою глаза… – продолжала она.

Дядя… Ферзь.

Тут же вспомнила его слова: «У тебя пять минут, и я иду искать. Беги…»

Нужно бежать!

Удобно перехватила свою девочку и, не думая, бросилась в сторону остановки, как я поняла по скоплению людей у дороги, но, заметив боковым зрением, как отходит шлагбаум и выезжает автобус, поменяла направление, двинувшись влево, дергая рукой, надеясь, что меня заметят. На мое счастье, дверь открылась и, вбежав, выдохнула:

– Можно купить билеты?

Водитель, худощавый пожилой мужчина, кивнул в сторону салона, и устало выдал:

– Присаживайтесь.

Самые лучшие слова! Автобус тронулся, и я как раз подалась вперед, почти падая на сиденье, где было два свободных места, усаживая дочку у окна. На секунду прикрыла глаза, пытаясь понять, что все хорошо, а потом поспешила к водителю, тихо спросив:

– Какая станция конечная?

– А куда нужно? – заинтересованно спросил мужчина, тут же хмурясь на иномарку, пытающуюся обогнать автобус.

– Далеко… – ответила, чуть улыбаясь, надеясь, что мой ответ его полностью удовлетворит.

– Тогда до Казани.

Хотелось закричать от счастья, но не стала. Считала, что сейчас это замечательный вариант, а там уже мы что-нибудь придумаем. Протянула смятые купюры и благодарно прошептала:

– Спасибо, нам как раз туда и нужно.

Получив два билета, я вернулась и прижала свою девочку к груди, не в силах поверить, что мы вместе. Я жива и держу ее в своих руках. Невероятно!

Обнимала очень сильно, пока не услышала:

– Мама, а я кушать хочу.

Вспомнив, что в сумке спрятаны кексы, которые нам выдали к чаю, когда перед гостиницей зашли в кафе быстрого приготовления, я достала два маленьких прямоугольных лакомства и протянула ей. Дочка счастливо улыбнулась и взяла, с удовольствием разворачивая и кусая белыми зубками. Смотрела и любовалась, радуясь, что все хорошо.

Только волновал один вопрос: «Почему Ферзь помог нам?». И через время решила, что он возмутился тем, что охранники Высокова не сдержали обещания, которое дали ЕМУ.

И пять минут. Так ничтожно мало и в то же время невероятно много. Что это значит? А если бы не справилась? То он бы вновь отдал Высокову на растерзание?

Не хотела знать и думать о нем. Не сейчас.

Мы сбежали… и это главное. И теперь нужно хорошо спрятаться. Ото всех, и особенно от Ферзя.

⁂Ферзь

Достал из пачки сигарету, наблюдая за автобусом, в котором скрылась Мария с дочерью. Подкурил и еле сдержал себя от желания скомкать это дерьмо, бросив на асфальт.

Был зол. И не потому, что два щенка решили наплевать на мои слова, или на Высокова, который уже был поперек горла, и меня подмывало отправиться к нему и выбить мозги, а из-за девчонки…

Вспомнил ее глаза, лицо, тело… и готов был послать все благие порывы и догнать, но не мог. Пусть бежит, живет, что угодно, мне плевать.

А с ней… меня всего выворачивало изнутри так, что похож был на бешеного зверя, зависимого от самки, защищающего свою собственность. А она мне чужая и абсолютно не нужна. Да и никто не нужен.

Женщина для траха, дикого и грубого… Больше от нее ничего не требуется.

Выдохнул дым и посмотрел в сторону, где стоял внедорожник Сутохина, который больше никогда не откроет свой рот. Договорился уже…