Крис и Карма. Книга вторая

– Вот-вот, – встрепенулся Иван Иванович, не сводя с Николки глаз. – Мы с твоим дедом два раза на коленях по тем следам, что ты оставил, проползли… И знаешь, что нас больше всего удивило? Перед тем, как Ромашова ножом ударить, ты, похоже, по воздуху одиннадцать метров и семь сантиметров пролетел…

– Как так? – удивленно выпучил глаза Николка.

– А так, – развел руки Иван Иванович. – Хорошо видно, где ты оттолкнулся ногой, там мох с камней сорван, и где приземлился – каблуками сапог ты две кучки моховой подстилки наскреб. Получается так, что ты вроде как тормозил, чтобы Ромашова с ног не сбить. Это что же, инерция у тебя такая была? А, может быть, ты прыжками в длину с детства увлекаешься? Рекорды ставил, а?

– Да что вы, дядя Ваня, – невесело усмехнулся Николка. – Прыгал только в школе, на уроках физкультуры, метра на два – не больше… А одиннадцать – так и олимпийские чемпионы не прыгают.

– Не прыгают, – подтвердил Огурцов. – Я проверил… Разве что тройным. А ты вот – прыгнул. Почему?

– У меня что еще в памяти осталось, – наморщил лоб Николка. – Только не думайте, дядя Ваня, что я с роликов скатился или вину с себя хочу свалить… Нет, честное слово, тут другое… Мне показалось, что этот проклятый кинжал меня за собой тащил. Вот вы говорите, а я даже не помню, как ветки рубил, и как того охотника ударил – тоже не помню… Помню, что Яшку погладил, что нож в карман спрятал, а потом я уже на мотоцикле мчусь на станцию к Люське…И дальше – все хорошо помню, опять по минутам могу рассказать…

– Мне бы на этот кинжал взглянуть, – задумчиво проговорил Иван Иванович. – Может, я что-то и понял бы… Ты куда его дел-то? В лесу и на кордоне мы его не нашли…

– А я о нем только в поезде вспомнил, там и оставил, – и Николка подробно рассказал, где и как он оставил кинжал в поезде.

– Вагон, в котором ехал, помнишь?

– Да… Вагон номер четыре, туалет рядом со служебным помещением… Чистый такой, аккуратный, я еще удивился – никогда таких в поездах не видел.

– Ну и ладно, Николка, – вздохнул Огурцов, пряча подписанный протокол в планшет. – Пока достаточно… У тебя, – он взглянул на ручные часы, – есть еще полчаса. Можешь там, в коридоре, со своей Люськой пообщаться… И запомни – жизнь на этом не заканчивается. Все проходит – пройдет и это. Ты же в армии служил, знаешь, что жить человеком можно везде… Даже – в лагере. Поэтому наберись терпения и не паникуй. Договорились?

– Договорились, – с явным облегчением ответил Колька. – Так мне, дядя Ваня, к Люське-то можно сейчас?

– Конечно, можно, чудак-человек, – улыбнулся Иван Иванович. – И договаривайся с ней, пока время есть, чтобы она тебя ждала… Хорошая деваха, – ты за нее покрепче держись…

– Спасибо, дядя Ваня, большое спасибо вам за все! – у Николки повлажнели глаза.

– Ступай, Николка, ступай, а то время-то тикает. Вот-вот следак из райцентра подъедет… Он и так нам с тобой два дня простил, спасибо ему большое…

И долго смотрел Иван Иванович на плотно притворенную Николкой дверь. Трудно складывалась судьба у Николки, но Огурцов почему-то верил, что парень не сломается, не потеряет себя, тем более, что есть у него Люська, на которую, по всему видно, ему можно положиться.

4

«Светка, ты думаешь, я так и буду терпеть твои припадки? У меня ведь тоже терпило может кончиться… Я что, в своем офисе теперь должен прописаться на постоянное жительство, что ли? Так меня не только с этого жительства, а и с работы запросто попросят. Ты хотя бы это понимаешь? А с работы попросят – в том числе и тебе мало не покажется. Не только про дубленку, но и про отпуск на Капри можно будет забыть и больше не вспоминать… Я же тебе нормальным языком говорил и говорю, что подсунули мне эту подлую резинку с запиской, как ты этого не понимаешь? Специально подсунули, чтобы семью нашу развалить, а ты и рада стараться. Я что, на сумасшедшего похож, чтобы такую дрянь специально домой тащить? Ладно, Светка, больше я на эту тему говорить не буду. Надоело. Решай сама, как ты дальше жить собираешься. Вадик».

Перечитав эсэмэску, Вадик обиженно засопел и посмотрел на часы – было без пятнадцати минут семь часов вечера. Ранние сумерки уже давно опустились на город, и лишь недавно выпавший снег, пока еще чистый и пушистый, ровным белым сиянием стоял за окном. Вадик нажал на кнопку, и его эсэмэска понеслась над заснеженными домами, улицами и перекрестками, прямо к его дому, по которому, надо сказать, он уже изрядно соскучился. Ведь пошел четвертый день, как он переселился в свой офис. И если первые три дня, самые тяжелые и безнадежные, он тупо провалялся на служебном диване, то сегодня, наконец, встрепенулся и сам себе твердо сказал – хватит! Это решение особенно окрепло после того, как он заглянул в пустой холодильник. В самом деле, не помирать же с голода в ожидании, когда Светка перебесится и позовет его домой. Она-то, небось, тот говяжий язык до сих пор лопает и салатом из кальмаров закусывает… Нет, так дело не пойдет, так – вообще не катит… Он тоже нормально поесть имеет полное право, а потому сегодня у него – ресторан! И хороший, ну, просто очень хороший шмат мяса, какой-нибудь бифштекс с кровью, и триста грамм водочки под него он себе обязательно закажет. А что – легко! А Светка пусть еще один язык сварит, потом на сливочном масле обжарит и съест, он – не против. Он – не жадный. Только куда вот такое раздельное питание и проживание может завести – он не знает, и в данный конкретный момент – знать не хочет. Раз Светку это никак не колышет, раз она не догоняет, чем дело может кончиться, ну, значит, так тому и быть. Лично он ничего такого не хотел и никогда не планировал…

Вадик тщательно намыливает щеки, подбородок, внимательно рассматривая в небольшом круглом зеркале смуглую, смазливую физиономию синеглазого брюнета, брошенного жестокой Светкой на произвол судьбы. Да стоит ему только… Но тут Вадик спотыкается в своих приятных размышлениях, неожиданно вспомнив казаков-разбойников, их прикольный привет, и все то, что из этого получилось…

«Вот, паразитки! Вот, сучки! – добродушно ухмыляется Вадик. – Это они мне подсунули, пока я утром под душем отмокал… То-то они все утро ржали, как молодые кобылки, пока его в дорогу собирали. А он-то, он – как лоханулся! Ну, только попадитесь вы мне, я с вас, сопливые путанки, три шкуры сниму…»

Но знает Вадик, уже сейчас – твердо знает, что ничего, кроме трусиков, он с них снимать не будет. Хохма есть хохма и эта – ничуть не хуже других, и что тогда обижаться, виноватых искать. Если сам сдурковал – сам и отвечать должен…

Натягивая свежую рубашку, Вадик неожиданно наткнулся взглядом на клинок, мирно дремавший в ножнах за стеклом книжного шкафа. Заправив рубашку в джинсы, он открыл створки шкафа и взял свою странную находку в руки. И все благодушие с Вадика тут же слетело: он вдруг почувствовал малопонятную, но явную тревогу, как-то неуютно ему стало, словно бы за его спиной два реальных пацана договаривались ему морду набить. Медленно и плавно он потянул клинок из ножен, в который раз удивляясь плавным изгибам кинжала, напоминающим морские волны. Да и сама поверхность этого клинка, изготовленного, похоже, из дамасской стали и покрытого ассиметричными пятнами, в сочетании которых отчетливо просматривался силуэт человека, чем-то неуловимо напоминала поверхность океана в солнечный день. Число изгибов,(так и хотелось думать – волн) равнялось семи. В самом клинке, рядом с рукоятью, были сделаны два небольших углубления, отливающих вороненым блеском внутренней части охотничьего ствола. Вадик удобнее перехватил рукоять кинжала: большой и указательный пальцы сами собой легли в эти ямки, и он с удивлением почувствовал, что его правая рука стала как бы длиннее как раз на длину клинка, а сердце учащенно застучало, забилось в груди, словно бы какая-то серьезная опасность угрожала сейчас ему. И так все это было реально, серьезно, – сердцебиение и страх перед чем-то неведомым, – что он поспешил задвинуть клинок в ножны и с облегчением перевел дух. Что это было и было ли вообще – Вадик не стал на эту тему заморачиваться, а сунул кинжал в ножнах на прежнее место и прикрыл стеклянные створки. Бог с ним, кинжалом: лежит он себе на полке, никого не трогает, ну и я его не буду трогать…

Современный российский ресторан отличается от советского ресторана так же, как, скажем, тихоокеанская сельдь – от озерного пескаря: хотя и усатого, но – совершенно непрезентабельного на вид. Работа любого советского ресторана была тщательно отлажена и функционировала, как любое прочее советское учреждение: покушать можно было строго по меню – в обед борщ, рассольник по – ленинградски, куриный бульон с лапшой и в летнее время непременная окрошка, на второе – котлета по-киевски, шницель с яйцом и говяжий гуляш, закусить предлагали обильными порциями салатов «Столичный», «Дальневосточный», «Овощной» с майонезом, да еще папоротником с яйцом. Могли быть, разумеется, отклонения – на одно блюдо меньше, на два – больше, но это не принципиально. (Дорогие и безусловно уважаемые мною гурманы, речь здесь идет только о сибирских и дальневосточных заведениях общественного питания. О столичных ресторанах, типа «Метрополь» и «Дубовый зал» в Доме литераторов, или курортных ресторанчиках с шашлыками по-карски, люля-кебабами и жареными на вертеле барашками, мы поговорим в другой раз и в другом месте.) Сегодня ресторанов в стране столько, а конкуренция между ними – такая, что Камчатские крабы, французские лангусты, Приморские трепанги, акульи плавники и мясо кенгуру из Австралии, баранье седло из Аргентины, свинина из швабской провинции, сыры из Швейцарии, вина из Португалии и Чили – все это и многое другое вполне может оказаться в самых простеньких ресторанчиках…Не буду говорить «за качество» и «осетрину первой свежести» – это не моя компетенция, но то, что в ресторане «Сибирский охотник» вы можете заказать черноморскую кефаль и омаров из Южной Кореи или суши по-японски – отвечаю. Все это есть, все это завозится или изготовляется на месте – не важно. Важно совсем иное: самые разнообразные деликатесы, в одночасье обрушившиеся на ни в чем не повинных русских людей, в очередной раз доказывают всю безмозглость и примитивность советского существования, при котором выжившие из ума старцы, от рождения кастрированные почти на все мозговые извилины, не могли сделать самого элементарного – накормить свой народ.

Вадик вошел в ресторан и полной грудью вдохнул в себя ни с чем не сравнимый запах хорошей пищи, чистых, накрахмаленных скатертей, прочной мебели из хорошего дерева, дорогих духов и изысканных дезодорантов. Он с головой погрузился в атмосферу мужского азарта, женского кокетства, алчности официантов и тихой грусти выглядывающих из кухонных дверей людей в белых колпаках…, После легкого мороза, скрипа первого снега под зимними башмаками, и подернутых пленкой инея стекол витрин, вид хорошо, а то и изысканно одетых людей, массивных куриных ножек а-ля гриль или же тупых, словно обрубленных, голов озерных сазанов и прудовых карпов, безвинных крылышек перепелов на подносах официантов, звон бокалов и тонкое пение фужеров с красным французским шампанским, вызывают в Вадике нетерпеливый озноб и стойкое предвкушение праздника, который хотя и не всегда с тобой, но – вот он, рядом, достаточно поднять руку и щелкнуть слегка озябшими с мороза пальцами.

Нет, надо чувствовать, хорошо понимать ресторанную жизнь, чтобы одним взглядом охватить просторный зал с темными шторами, оркестровую сцену, где отпетые лабухи уже продувают мундштуки духовых инструментов, двигают стулья, переставляют пюпитры; притворно равнодушных к окружающему миру дам, брезгливо потягивающих минералку, а в туалетной комнате торопливо глотающих из шкаликов дешевый коньяк; респектабельных мужиков в тройках, жадно и беспорядочно насыщающихся, чтобы потом не отвлекаться на эти глупости; толстенькую рыжую певичку, в ленивых зевках широко растягивающую резиновый рот; стройненьких официанток, жутко накрашенными глазами оценивающе оглядывающих свои столики, охватить все это взглядом и понять, что сегодня ты здесь и только здесь – придешься ко двору…

– Прошу вас сюда, за этот столик, – широким жестом приглашает Вадика смазливая официантка в коричневой униформе, которая плохо контрастирует с ее белым, перепудренным лицом, от чего девочка слегка напоминает старую, давно вышедшую из употребления гейшу. Нет, спасибо, милая, оказаться в центре зала Вадик никогда не мечтал. Вадик хочет так, чтобы видеть всех, а самому оставаться в тени. О, выбрать место в ресторане, правильное место, это почти половина того удовольствия, которое ты ожидаешь здесь получить. А Вадик на это очень рассчитывает, на удовольствие, а потому лишь молча улыбнулся гейше.

Вот здесь, в уголочке у окна, и обязательно подальше от лабухов, чей азарт на денежные заказы и, одновременно, звучание музыкальных инструментов неизбежно растут с каждым часом, и к концу вечера по звуковым децибелам достигают уровня пароходной сирены или низко над головою пролетающего самолета… Именно за этим столиком Вадик легко разглядит не только крохотную площадку, свободную от столиков, где будут тусоваться похотливые дамочки, танцевальными па выражая свои сексуальные надежды, но и входную дверь с усатым швейцаром, через которую в течение вечера входят полные надежд и перезрелых гормонов добропорядочные граждане, сразу за порогом ресторана превращающиеся в опытных охотников и охотниц. О, эти слегка приопущенные веки, презрительно поджатые губы, выражение вселенской скуки, равнодушно ссутуленные плечи, что же с вами будет через пару часов, куда все это подевается? Удаль, бойцовский азарт, взбухшие, как свежая опара, груди, дерзкий огонь в широко распахнутых глазах, опасные для окружающих и мебели движения, трубные вопли, по своей силе заглушающие иногда даже музыкальные инструменты – вот что будет предъявлено через пару часов стороннему наблюдателю… И очень важно, чрезвычайно важно, уловить именно тот момент, когда пора отрывать задницу от нагретого стула, отбрасывать в сторону крахмальную салфетку, и решительно, с головой, погружаться в горячий, наваристый бульон человеческих страстей и вожделений. Когда и как ты вынырнешь из этого бьющего ключом бульона, попутно прихватив с собою некую биологическую субстанцию, под завязку набитую сексуальным вожделением, необыкновенными претензиями и грубым житейским расчетом – будет зависеть от того, под каким знаком зодиака ты рожден, и как туго набит на сегодняшний вечер твой кошелек. Нет, выбор столика в ресторане, дорогой читатель, не стоит недооценивать, поскольку по другую сторону вышеозначенного выбора неизбежно окажется вселенская скука, недоброжелательные взгляды взвинченных официантов, нудный подсчет причитающихся чаевых, которые, увы, почему-то всегда кажутся чуть ли не больше основной суммы предложенного вам к расчету чека.

Читать меню – тоже искусство, доступное далеко не всякому человеку, вдруг решившемуся расстаться с парой сотен долларов. Великий маг и чародей, одновременно с этим – инквизитор и палач, его величество цензор советских времен, выучивший граждан великой страны от Калининграда и до Владивостока читать между строк, не обошел своим вниманием и ресторанную отрасль. Как иначе объяснить то удивительное обстоятельство, что читаем в меню мы одно, а заказываем в результате – другое. О, эти чуткие, осторожные суфлерские подсказки ушлых официантов: «Я бы вам не советовал», «А не хотели бы вы?», «Могу вам подсказать», – словно опытные лоцманы через тесный Панамский канал, ведут они нас по хитроумным ресторанным ходам и сообщениям, чтобы в результате привести точно к тому блюду, которое в данный момент шкварчит и подрумянивается на кухонной плите. И вы таки заказываете себе эскалоп, даже не подозревая, что этот продукт, поименованный парным и чудесным, хрюкнул в последний раз месяца два назад и за несколько тысяч километров от кухни вашего ресторана… Ну, да бог с ним – не в пище, в конце концов, счастье. Оно, скорее всего, в скромной худенькой девочке-женщине с короткой стильной прической и элегантными очками-хамелеонами на долговатом носике, вроде бы случайно скромно присевшей за соседний столик в полупустом зале.

Ах, эти одинокие ловцы вечернего, ресторанного жемчуга, спрятанного в раковины строгих костюмов, джинсовых курточек, шерстяных джемперов и кожаных жилеток. Как хорошо знакома Вадику ваша ленивая истома кровожадной акулы, притаившейся за крохотным коралловым островком, то бишь – ресторанным столиком, в ожидании жирного, аппетитного тунца, нагулявшего свои финансовые телеса на тучном планктоне нефтегазовых полей или лесо-море-продуктах… Как изобретательны и проницательны вы, лениво потягивающие белое «рейнское»винишко, взятое у знакомой официантки в долг до той вечерней поры, когда жирный, отменно раскормленный тунец, насквозь пропахший самым обворожительным и притягательным запахом – запахом дензнаков, затрепыхается, наконец, как бабочка в сачке, в акульих зубах…

Случайно упавшее на пол меню и, разумеется, по чистой случайности упавшее именно с той стороны, где сидит Вадик, это как кусок кенгурятины на крючке, опущенный в сельву Амазонки, кишащей крокодилами. И – неловкое движение девочки-женщины, однако строго продуманное и просчитанное, и следом как бы попытка поднять карточку самой, которая, увы, с первого раза не дает результата… Наконец, беспомощно поднятое вверх лицо, просто умоляющее спасти ситуацию, подать это разнесчастное меню со списком не существующих в природе блюд, растерянной и милой соседке, искусно рядящейся сегодня под девочку-женщину – на любой угодный вам вкус…

– Ах-ах-ах! – благодарю вас! – кудахчет эта зоркая курочка, клюющая хоть и по зернышку, но всегда остающаяся сытой.

– Ах-ах-ах! – ничего не стоит! – квакает, посаженный на крючок тунец, широко разевая и закрывая рот – явный признак уже наступившей поры брачных игр.

Стоит и еще как стоит, хорошо понимает Вадик, внимательно ощупывая взглядом девочку-женщину, вновь скромно опустившую личико со спрятанными за стеклами очков-хамелеонов темными полукружьями под глазами от бурно проведенной ночи.

Глава третья

1

В принципе, Ирина Семеновна ждала этого разговора и, по большому счету, полной неожиданностью он для нее не стал. С самого начала она понимала, что провести Михаила Борисовича вряд ли удастся, слишком опытным и хорошим специалистом он был. Но теплилась маленькая надежда на то, что Иванов – проходной пациент бокса номер один, и Бабановичу глубоко безразлично, в каком состоянии он поступил и в каком – выпишется. Сколько таких случаев у них уже было: пересидит очередной Иванов две-три недели в боксе, выйдет на волю, а потом вдруг узнаешь, что это – преуспевающий бизнесмен, торгующий дорогими иномарками. А почему он к ним попал, по какой причине, от кого прятался – это Ирину Семеновну никогда не интересовало. Достаточно было того, что за лишние хлопоты и, видимо, молчание, она получала от Бабановича весьма значимую для нее доплату «в конверте»… И все-таки Ирина Семеновна догадывалась, понимала, над какой пропастью ходит Михаил Борисович в таких случаях, и как легко ему свалиться в эту самую пропасть…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.