Олг. Путешествие через века, или Анатомия русской души

Владимир Вульф

Олг. Путешествие через века, или Анатомия русской души

I

Засыпали под мамину песенку. Собственно, это была даже не песенка, а песенка-сказка, мама и пела, и рассказывала. Слева от Олега лежала младшая сестренка, Настенька, она только-только училась говорить. Дочку назвали нездешним именем по совету проходящего через деревню чужеземца с красивым крестом на груди. Справа – старший братик, Слава, его уже допускали помогать родителям. Мама нежно гладила их головки и пела про прекрасную царевну в прекрасной стране.

Проснулся от того, что брат пощекотал его. Настенька еще спала. В избе было уже светло. Мама что-то делала у стола. Первым соскочил на пол братик, за ним – Олег. Шкура, которой были накрыты все трое, свалилась на пол. И запахло стыдным. Настенька еще не умела проситься и снова спала вся в коричневом: ножки и попка, и даже ручки.

Мама сразу все поняла и, даже не посмотрев на детей, велела братику Настеньку вымыть. А потом – высечь.

Это было ответственное поручение. В первый раз. Раньше мама секла их только сама. Секла за всё: за то, что не слушались, за это особенно больно, что шалили, что плохо делали то, что она велела – за всё. Кадушка в углу всегда полна мокнущими розгами – березовыми и ивовыми.

Братик стянул еще спящую Настеньку на пол и понес во двор – умывать. Олег побежал за ними.

Во дворе всё залито солнцем. Листья на березах только недавно распустились, еще клейкие. У плетня сидит отец и что-то режет своими ножиками.

Слава стал черпать ковшиком из деревянного корыта воду и поливать сначала настенькину попку, пока она не превратилась из коричневой в розовую, потом ножки и ручки. От воды Настенька проснулась, обхватила ручками братикову шею и принялась целовать. Потом сказала "пи" и пустила желтую струйку. Прямо на ноги Славе и себе. Снова Славе пришлось мыть. И Настеньку, и себя.

Наконец, с умыванием покончено. Слава ведет Настеньку к лавке. Бежит к кадушке. Выбирает розгу подлиннее и обратно к Настеньке. Приказывает ей лечь на живот. Но Настенька не хочет ложиться. Тогда братик уложил ее на животик сам и взял розгу. Настенька заплакала, но сразу же вскочила с лавки и побежала к маме.

Слава побежал за ней, а заодно и спросить у мамы разрешения, чтобы Олег помог ему держать Настеньку. Мама разрешила. Слава снова ведет Настю к лавке и приказывает Олегу помогать. Братья укладывают Настеньку животом вниз, и Олег наваливается всем телом на Настенькины плечики. Слава берет розгу и опускает ее на попку ревущей Настеньки.

Но ручки у Славы совсем слабые. И на попке остается только чуть заметная розовая полоска. Слава снова замахивается и длинным концом гибкой розги бьет по ногам самого себя. Через собственную голову пытается хлестнуть Настенькину попку, но сейчас длинная часть розги хлещет лавку и пол за лавкой. А на попу поподает только толстый конец рядом с местом, за которое держит Слава. Снова чуть заметная полоска. И в третий раз – то же самое. Правда, Настенька визжит во весь голос и крутит попкой и ножками. Но полоски совсем незаметные. Не те, какие получаются у мамы. Слава начинает плакать сам.

Наконец, мама подняла голову. Увидела Настенькину попу. Пошла к лавке. Отругала Славу: парню шестой год, а не может высечь сестренку! Взяла братикову розгу. Отломила толстый конец. Погладила шершавой рукой безобразно высеченную попку. Настенька перестала плакать и что-то залепетала. Но мама не слушала. Левой рукой прижала к лавке Настенькину спинку. Вжик. Багрово-красная полоса прорезала попку. Вжик – вторая багровая полоса пересекла верхнюю, самую нежную часть ножек. От настенькиного визга братья заткнули уши. Надо проситься – внушает мама Настеньке. Еще вжик. Всё.

Мама спустила Настеньку на пол и отдала Олегу. Одевать.

Теперь очередь горе-помощника. Славе ничего говорить не надо – не сделал как надо, скорей подставляй попу. Слава бежит к кадушке и приносит розгу для себя, потолще. Подает ее маме. Целует мамину руку. Быстро задирает рубашку и ложится на лавку. Для порядка плачет и просит прощения: знает, что порки не избежать, но "вжиков" может быть меньше.

Долго возиться с детьми у мамы времени нет: вжик, вжик, вжик… Поверх позавчерашних, оставшихся от порки за расплесканную воду, синих полосок попа братика украсилась свежими, бордово-красными. Всё. Вставай, помощник. Слава всхлипывает, шмыгает носом, говорит маме спасибо и снова целует руку. Но теперь он целует еще и розгу. Опять ему спать на животе. Хотя на спине всем троим поспать удается редко. Только самый младший, еще не умеющий ходить брат спит в своей люльке на спине.

После еды братья снова идут на двор. Отец все еще занят своим обычным делом – режет из липы посуду: миски, чашки, ложки. Он что-то напевает. Братик убежал на улицу, а Олег зачарованно смотрит на работу отца. Вот бы самому! Но Олег знает, что бывает, если взять отцовские инструменты без спроса. Куда хуже, чем мамино вжик-вжик, неделю не сядешь…

Прошло двенадцать лет. Солнечный день в конце мая. Излучина сверкающей реки, луг, за лугом лес. В молодой траве желтые одуванчики. Пчелы жужжат, птицы поют. Красота, теплота…

Олег сидит, поджав ноги, и режет игрушку – петуха для младших братьев, теперь их у него пятеро, было больше, но трое умерли. Петух получается как настоящий.

У Олега сладко сосет под ложечкой, он вспоминает вчерашнюю ночь.

Молодежь затеяла игры: полночи бегали голыми, водили хороводы, танцевали, пели, хлестались ветками и крапивой. Весело было! Сосед Сева, на год моложе Олега, сначала отхлестал крапивой сестру Настеньку, а потом стал примеряться к Лане. Пока Сева ее хлестал, выросшая Настенька была очень довольной, хохотала, сама сорвала березовую ветку и хлопала ею Севу по животу и коленям. Потом, когда Сева занялся Ланой, погрустнела. Но Олег быстро отогнал Севу от Ланы, ему самому хотелось обжечь Лане попу крапивой.

Лана – красивая девочка с карими глазами и длинной, ниже пояса русой косой, подружка Насти, на год младше – живет в двух домах по соседству. Как и Настя, она уже взрослая: грудки у нее даже больше, чем у Насти, и раз в месяц из пуси течет кровь. Олег сам видел, как из-под края сарафана однажды выглянули красные ступни. Можно замуж.

Когда поднялась луна, Олег и Лана убежали от веселой компании в лес подальше. Они стоят друг напротив друга, Лана на полголовы ниже Олега, и тяжело дышат. Исхлестанные тела обоих горят. И от чего-то горят щеки. Обоим хочется. И оба не знают – как. Дик у Олега, с которым он уже год как пристрастился играть, оттягивая и натягивая кожицу, пока тот не брызнет белым, задрался и смотрит повыше Ланиного пупка. Так он часто задирается у Олега и без Ланы. Лана робко протягивает к дику руку и вдруг хватает его и прижимается к Олегу животом. Дик, стоило Лане до него дотронуться, взорвался и брызнул так, что белое долетело до Ланиного подбородка и теперь стекает по высокой шее, между грудок, по животу и вниз по ногам. Лана хохочет. Олег чувствует, как дик опускается и виснет на своем обычном месте. Но ненадолго. Через несколько минут он снова упирается Лане в живот.

Олег крепко обнимает Лану и валит на спину. Придавливает тесно сведенные Ланины ноги своими ногами к ковру из сосновых иголок и ложится сверху. Руки Ланы обвились вокруг шеи Олега и судорожно сжались. Губы впились в губы Олега. А дику некуда деваться. Только тереться заголившейся головкой о Ланин живот. Олег шепчет – раздвинь ноги. Лана разводит ноги. Так, чтобы дик мог протиснуться между ними. Но дику надо дальше. А дальше не получается. Лана разводит ноги пошире. Олег помогает дику руками. Все равно не получается. Не входит! Тут дик снова взрывается и начинает обмякать. Но опять ненадолго. Через несколько минут сжатый Ланиными ногами и покрытый чем-то, что течет у Ланы из пуси, снова твердый дик опять смотрит в землю. Но ему-то надо не в землю! А внутрь не получается. И снова взрыв белого. Теперь – на складки Ланиной попы и выступающий из земли корень сосны под ними. И снова дик мягкий. И снова твердый. Лана вертится внизу, но ничем не может помочь…

Наконец, Олег и Лана поднялись и побрели к деревне. Они не могут оторваться друг от друга, но пора – утро. Прощаясь, они договариваются встретиться завтра днем на лугу, сегодня Лану не пустят – много работы.

Дома Слава, старший брат, наказывает Настю. Настины руки привязаны к высокому столбу так, что она может стоять только на цыпочках. Из пуси по ногам Насти течет красное. Брат старается вовсю. Попа Насти вся синяя и кое-где уже кровит. Мать кричит Славе, чтоб не жалел подлую. А Слава и не жалеет. Олег понимает, что то же ждет и Лану и слёзы накатываются ему на глаза. Но быстро высыхают: а как же иначе – девочек нужно учить.

Слава на два года старше, но он еще не женился. Не хочет, говорит, успеет. Ему так свободней. Про женщин он знает всё: уже три года, как начал. Были и молодые и старые, но пока обходилось: секут его не чаще, чем сверстников.

К Славе Олег и пристал: выманил вечером на улицу и стал расспрашивать. Стыдно немного было, но пришлось славины ухмылки перетерпеть. Слава рассказал всё самым подробным образом. Посмеялся, правда, над младшим братом, но рассказал.

И вот теперь Олег не может дождаться. Ни солнце ему не в радость, ни весенний день. Наконец, показался сарафан Ланы. Она бежит со всех ног. Олег хватает Лану за руку и тянет к лесу.

Наконец, вот он, лес. Теперь надо убежать подальше. Чтобы никто не помешал. Наконец, укромное место найдено. Заросшая мхом, как будто специально для них, крошечная полянка. Вокруг три березки, а между ними – густые кусты. Солнце стоит высоко. Воздух совсем не движется. Пчелы жужжат. И птица какая-то поет.

Олег и Лана стоят друг напротив друга и держатся за руки. Ни он, ни она не решаются начать. Но это только полминуты. Затем они бросаются друг на друга, как звери. Рубашка и сарафан сорваны, и Олег впивается губами в Ланину шею. На шее остается синее пятно. Лана хватает дика, твердого, как сучок дерева, руками и сама падает на спину. И сразу же чувствует, что спину кто-то укусил.

Сейчас Олег уже не ложится на Лану. Он высоко, так, чтобы коленки касались плеч, поднимает Лане ноги. И видит следы недавней порки: попа и верх нежных ножек Ланы – всё в синеватых, уже почти заживших полосках, следах розги. Значит, вчера обошлось без порки – странно.

Теперь Ланина пуся приоткрыта и выставлена наружу. Она вся мокрая. Олег становится на колени, вставляет головку дика между губок пуси и надавливает. Не получается. Лана от боли прикусила нижнюю губу, но пусю не отстраняет. Наоборот – сама руками прижимает коленки к плечам и вся выворачивается, чтобы только помочь Олегу. Олег резко надавливает еще раз. И будто что-то лопнуло. Лана взвизгивает, и дик уходит внутрь.

Олег вытаскивает дик, он весь в крови. Брат так и рассказывал. Снова вставляет головку между губок, и теперь пуся будто сама всасывает дик. Лана притягивает Олега за шею, он падает на нее, подсовывает ладони под попу, и скользит диком по пусе: вверх-вниз. Через минуту дик лопается и заливает пусю белым. Олег вынимает дик и ложится рядом. Теперь муравьи кусают и его.

Через десять минут всё повторяется. Еще через десять – снова. Пуся у Ланы горит и болит. Сама Лана вся искусана. Но ей хочется еще и еще. Олег искусан не меньше, но не может оторваться от Ланы. Они пробуют и так, и этак. Олег то ставит Лану на четвереньки, то сажает на себя, то целует пусю, то засовывает дик Лане в рот, то пытается проткнуть диком Ланину попу. Но это не получается – попа Ланы сжата. Пуся горит огнем, чешется, болит, но всё это ерунда: Лана хочет Олега всё больше и больше.

Солнце садится. Надо идти домой. У ворот дома Ланы ее ждет мать. У ворот дома Олега – его отец. Оба целый день проболтались где-то вместо того, чтобы работать.

Через полчаса на спине, попе и ногах Олега нет живого места – красно-синее месиво. Три сломанные отцом ивовые палки тоже красные от крови. Такая же красная плетка ланиной мамы.

Но все же счастье: отец согласен женить Олега.

Дальше всё происходит быстро. О свадьбе родители договорились на следующий день. А еще через день к родителям Олега пришли севины родители – просить выдать Настю за Севу. Через три дня сыграли две свадьбы разом. Счастливая Настя ушла в дом к родителям Севы. А Лана пришла жить к Олегу. Им даже занавесили угол. Но лес молодоженам нравится больше. Каждый день после работы они убегают туда и приходят только под утро, когда все встают.

Прошло две недели. Возвращаясь вечером домой, Олег видит, что так же, как раньше Настю, брат Слава наказывает теперь Лану – толстым ивовым прутом по попе. Едва успевшей зажить после последней материнской порки. Лана старается не кричать, только взвизгивает. Отец и мать стоят рядом и командуют – хлеще! Увидев Олега, Лана посмотрела на него такими круглыми глазами, что Олег вздрогнул и побежал к родителям: что случилось? Оказывается, Лана плохо прополола грядки. Почему Слава, почему не я, почему меня не дождались? Потому что Слава выпорет как надо, не будет жалеть.

Лунной ночью в лесу Олег снимает с Ланы рубашку и чуть не плачет. Вся принадлежащая ему попа в кровавых ссадинах, Слава постарался. Олег начинает целовать и зализывать ссадины, Лана постанывает – от боли и от радости. Лечь на спину она, конечно, не может. Олег нежно наклоняет Лану, на коленки не ставит. Долго целует в пусю. И, наконец, запускает в нее нетерпеливого дика. Лана забывает про боль и стонет, теперь от удовольствия.

Еще через неделю и тоже вечером Олег не находит ни Ланы, ни Славы. Нет их. Но ищет жену и брата Олег недолго. У плетня за домом стоит голая Лана. Она нагнулась и держится двумя руками за плетень. А сзади стоит голый Слава и со страстью вгоняет своего дика Лане в пусю. Совсем как соседский кобель с их собакой. Но мало этого. Слава слюнявит палец левой руки и пытается засунуть его в дырочку попы Ланы. Половинки попы Ланы раздвинуты, но дырочка между половинками сжата. Славе это не нравится и он звонко хлопает Лану по попе свободной правой ладонью – открой дырочку. Лана пытается и пукает. Палец Славы заходит Лане в попу.

Внутри у Олега всё кипит. А Лана смотрит на него теми же молящими глазами, как и неделю назад. Брат же не смущен ничуть. Оттолкнув подбежавшего Олега так, что тот упал на землю, Слава объясняет, что он старший и имеет право не только пороть невестку.

Олегу обидно. Но что он может сделать? А обида все равно просится наружу. Вечером в лесу прежде, чем наброситься на Лану, он ломает три березовые ветки. Затем засовывает голову Ланы себе под мышку. Задирает рубашку. И больно сечет: не можешь отогнать, так хоть не радуйся, когда брат пользуется своим правом. Лана терпит без звука.

Через неделю за тем же занятием Олег застает отца. Прямо перед домом – на глазах у матери и всей семьи. Отцу прятаться не от кого. Лана снова стоит нагнувшись и держится руками за плетень. Но сейчас видна не вся Лана, а только руки и голова, остальное отец накрыл своей рубашкой. Рубашка ходит волнами – отец старается вовсю. Лана кусает губы. Как и мать, которая наблюдает за этой картиной молча. Может, вспоминает, что делал с ней ее свекор. Да и вообще, за двадцать лет мать хорошо разучила, чем кончается несогласие с мужем.

Ночью в лесу, прежде чем уложить на мох, Олег снова высек Лану. Лана плачет и просит увезти ее. Олег тоже об этом уже думал. Остаток ночи они проводят без сна, как обычно. Утром пуся Ланы горит так, что она едва может ходить.

Через день Лана умудряется, так чтобы никто не видел, собрать и спрятать за плетнем узелок: немного еды, две рубашки – себе и Олегу, олегов топорик и нож для вырезания…

Как обычно, вечером они уходят в лес. Но сегодня – с узелком. Только к рассвету домой они уже не вернутся. И в лесу не остановятся ни на минуту. Нельзя, чтобы их поймали. Они идут всю ночь лесом вдоль берега реки. Потом – целый день. Спят пару часов. Потом снова идут, уже вторую ночь. И снова – день. Выходят к месту, где их река впадает в другую, куда более широкую. И идут лесом по течению уже этой реки. Обходят какую-то деревню. Снова ночь, третья. Они всё идут. Но здесь им уже нечего бояться: они далеко, здесь их не найдут. Можно остановиться.

Изголодавшись за три ночи друг по другу, они сливаются: снова и снова Лана прижимает коленки к плечам, а Олег снова и снова заливает ей пусю белым.

Но надо как-то жить. Надо добывать еду. Нужна какая-то крыша. И надо думать – что делать дальше?

Олег строит шалаш. И принимается за работу: пока Лана собирает землянику и первые грибы, Олег режет миски и ложки. Внизу по течению видна большая деревня. Там можно обменять эти вещи на хлеб и молоко.

Первый раз Олег отправляется в деревню один. И очень успешно. Он не только обменял всё, что принес, но и набрал много заказов: людям нужна посуда.

Олег работает быстро, и через три дня ему одному уже не унести всего сделанного, нужна помощь Ланы. Они идут в деревню вместе. И возвращаются с запасом, которого им хватит дней на десять.

Так проходит несколько недель. Пуся у Ланы больше не кровит. Но ни Лана, ни Олег не понимают, что это значит.

Олег продолжает вырезать посуду. Но теперь кроме посуды он режет и детские игрушки, и женские украшения. На всё это в деревне большой спрос. Так бы и жить!

Но долго так жить не получается. Однажды Олег замечает, что один из постоянных покупателей, мужик лет двадцати пяти, смотрит на Лану как-то пристально, будто оценивает. Через несколько дней, когда Олег с Ланой опять пришли в деревню, Олег видит того же мужика в компании двух других, незнакомых мужиков. Мужики о чем-то оживленно говорят. Заметив Олега с Ланой, знакомый мужик пальцем показывает на них незнакомым. О чем говорят мужики, Олег не слышит.

Незнакомые мужики спускаются к реке, к большой лодке. На таких плавают купцы.

Когда Олег и Лана уходят из деревни, уже на опушке леса их догоняет знакомый мужик. В руках у него какой-то мешок. Мужик говорит, что ему нужно поговорить с Олегом, и Олег велит Лане ждать его здесь, а сам отходит с мужиком, так чтобы Лана не слышала их разговор.

Мужик достает из мешка короб. В нем – удивительные инструменты для резьбы. Олег даже не думал, что такие есть. Хочет ли он их? Еще бы! Но как он может получить такую драгоценность?

Покупатель объяснил как. Приплывший купец, хозяин инструментов, предлагает обмен: инструменты на Лану. Если Олег согласен, мешок с инструментами будет завтра утром висеть на одинокой березе у излучины, пониже деревни. К этой березе Олег должен привести Лану.

Олег разволновался. Отдавать Лану, конечно, жалко. Но инструменты такие восхитительные! И Олег соглашается.

Рано утром Олег пришел с Ланой к березе. Мешок, и в самом деле, висит на ветке. Но ветка высоко, до нее еще нужно добраться. Олег лезет по стволу, потом ползет по ветке.

В это время от реки поднимаются четыре мужика. Высокие, крепкие, красивые. Двоих они видели вчера. Два других – незнакомые. Мужики хватают Лану, засовывают ей в рот пучок травы, накидывают на голову мешок, задирают рубашку и завязывают подолом Ланины руки над головой, оголив всё, что ниже пояса. От страха у Ланы по ногам побежали желтые струйки. Мужики хохочут.

Олег, наконец, дополз до мешка и вытянул его наверх. Но мешок подозрительно легкий. Олег развязывает мешок, там одни палки, никаких инструментов.

Олег прыгает вниз. И кричит от боли – подвернул ногу. В это время на него падает сетка.

Руки у Олега связаны. Во рту кляп – какая-то дрянь. Рубашка, как и у Ланы, задрана над головой. Его тянут к реке. Олег сопротивляется. Адская боль обжигает ему попу. Это не палка и не плетка, что-то другое, много хуже. Спотыкаясь и хромая, Олег идет куда-то вниз. Затем по доске – куда-то вверх. Там его бросают на что-то деревянное. Деревянное начинает качаться. Проходит час, потом еще. С Олега снимают рубашку и он видит, что лежит в большой лодке. Рядом лежит Лана.

Лодка пристает к берегу. Пустынное место, кричи не кричи – никто не услышит. Мужики выносят Лану на берег: решить, кому она достанется. Выводят и Олега.

Лану кладут на спину, голову не открывают. Велят поднять ноги и стараться понравиться. Лана сопротивляется.

Лану переворачивают на живот, и Олег видит в руках у одного из мужиков большую плетку, сплетенную из жил и проволоки. Мужик несильно хлещет этой плеткой Лане по ногам, Лана извивается и что-то мычит через кляп.

Её снова кладут на спину. Сейчас она уже послушная. Мужики по очереди пробуют сладость Ланиной пуси. Наконец, один говорит, что девушка будет его. Товарищи не возражают: нравится – бери. Олег дергается всем телом. Но что он может сделать? Новый хозяин отводит Лану в палатку, которая стоит на корме лодки, и возвращается назад.

Теперь очередь Олега. Олегу велят стать на четвереньки и раскрыть попу. Как же, ждите! Но два удара тем же страшным бичом объясняют ему, что сопротивляться бесполезно. Хозяин Ланы разводит попу Олега руками, как это делал Слава с Ланой. Смазывает дырочку между половинками маслом и тремя сложенными вместе пальцами резко входит внутрь. Олег кричит. Тогда мужик ломает толстую ветку, прикладывает ее к дырочке и объясняет, что если Олег не поможет одеть свою попу на дик, то попу оденут на сук. Без его помощи.

Точно так, как они пробовали Ланину пусю, мужики по очереди пробуют попу Олега. Олег уже не сопротивляется.

Но попа Олега никому из мужиков не понравилась: только перемазались. Его возвращают на лодку и сажают на цепь – гребцом. Лодка отчаливает.

Гребцов двенадцать. Командует ими один из мужиков. Стоит какому-нибудь гребцу проявить нерадивость, он получает удар бича.

Из палатки Олег слышит крики Ланы, ее учат покорности. Но скоро крики смолкают, Лана понятливая. И теперь только вода и весло, которым нужно, не останавливаясь ни на секунду, грести сколько есть сил. Иначе – бич.

Вечер. Облака розовые, солнце садится. Лодка останавливается возле двух других, точно таких же лодок. Эти приплыли сюда раньше. Одна лодка принадлежит одному брату хозяина Ланы и Олега, другая – другому. Хозяин благодарит братьев, что помогли управиться с пленниками, и братья уходят на свои лодки.

Ночью гребцам дают поспать. Цепь заменяют длиной веревкой. Утром – снова на цепь, к веслу, и караван плывет вниз по реке дальше.

На следующую ночь Лана ускользает из палатки и находит Олега. Она принесла спрятанный в обед кусок мяса. Олег жадно вгрызается в мясо, он не пробовал его с весны. Лана гладит Олегу волосы и счастливо улыбается. Потом скидывает рубашку и вползает под рубашку Олега. Трется грудками, осыпает поцелуями. И принимается ласкать дик. Дик поднимается и Лана садится на него верхом. Сладость! Сейчас дик впрыснет ей белое. Лана зажимает себе рот рукой, чтобы не закричать.

Вдруг Ланина голова дергается кверху и пуся слетает с дика. Над Ланой стоит хозяин и наматывает ее косу на руку.

Лана плачет и говорит, что беременна. Хозяин зовет кого-то. Из палатки выходит старуха, мать хозяина. Это она не доглядела за Ланой. Старуха уводит Лану обратно в палатку.

Четверо мужиков держат Олега. Двое вяжут ему руки над головой, а еще двое задирают ноги и привязывают их под коленками к шее. Так он сам поднимал ноги Лане. Но здесь другое. В рот Олега вставляют кляп. Олег ничего не видит, но чувствует, что кто-то взял в руку мешочек, который висит у него пониже дика. Боль! Такая, что Олег теряет сознание.

Очнулся Олег от той же страшной боли и в луже крови. Уже светло. Но лодка еще стоит. Олег трогает рукой место, где висел мешочек. Мешочка нет, только дырка, которую заткнули каким-то пучком. И невыносимая, адская боль.

Из палатки старуха выводит голую Лану. На шее у Ланы болтается отрезанный Олегов мешочек, весь в крови. Из пуси по ногам Ланы тоже течет кровь – беременности больше нет. Во рту кляп.

Старуха возвращается в палатку и выводят еще двух девушек хозяина, которых Олег раньше не видел. Обе очень красивые.

Хозяин привязывает Лану лицом к какому-то столбу. Это мачта, но пока парус не поднимали, безветренно. Толстым ивовым прутом хозяин сечет Лану от шеи до пяток. Потом отвязывает и приказывает нагнуться. Лана нагибается и выставляет попу.

Хозяин берет палку, гладкий конец ее похож на большого дика, и окунает в масло. Левой рукой разводит половинки попы Ланы, а правой резко тычет палкой-диком внутрь дырочки. Лана стонет и старается раскрыть дырочку. Пукает. Хозяин отбрасывает палку и вводит в раскрывшуюся дырочку свой огромный дик. Через пять минут он вынимает дик, перемазанным белым и коричневым.

Лана получает еще пять ударов по черной, нет и маленького светлого пятнышка, только кровавые ссадины, попе – чтоб лучше помогала, когда дик в попе, чтобы не пукала и чтоб забыла про непослушание. Наконец, Лану и девушек уводят в палатку. Лодка плывет дальше.