Age of Madness: Рассказы

– Вернемся за трусишками-голубками? – предложила Агнесс.

– Разумеется, оставлять их наедине было бы кощунством. Разделяться нельзя, только подумай, как страшно им одним. Ха-ха, у них там праздник, наверное, остались вдвоем. Как известно, видишь праздник…

– Испорти его.

Лишь они вернулись за «трусишками», двое сразу получили от них и свою характеристику – «безумные плавунцы». Снова перебравшись на ту сторону, друзья обнаружили выход на поверхность. Пред ними предстал невероятных размеров кратер с находившимся там монолитным древним городом, чьи здания были буквально вырезаны из цельных кусков породы. Таким же безымянным, как и горы. Дворцы, вытесанные из базальта, мрамора и обсидиана, окрашенные в огненные цвета заката. Форма их поражала. Что за безумные архитектор создал этот город? На другой стороне кратера располагалось самое большое здание черного города – врата, вросшие в скалу и напоминающие искаженные врата палат триумвирата. В центре врат находились три больших размеров гнезда в виде стрел, инкрустированные рубинами. Вокруг царила мертвая тишина. Друзья шли по обсидиановым улицам. Сердца трепетали. В душе перемешались чувства восхищения и страха. Они были на подступах к исполинским вратам, когда случилось страшное. Мир словно разбился на тысячу осколков в один миг. Тишина взорвалась, и пустота наполнилась криками и непонятной страшной речью.

Словно из пустоты пред ними появилось одно из существ, изображенных на барельефах в туннелях внизу. В реальности оно оказалось куда больше и страшнее. Друзья увидали черты, что не были отражены в камне. Тело было полностью черного цвета, кожа отчасти прозрачной: виднелась кровь, циркулирующая по венам. Сферы, что на барельефах летали в дыму, на деле оказались летающими, ярко светящимися глазами. Тварь расправила невиданные крылья, по которым волнами пульсировала энергия. Ужас и благоговение заполнили первооткрывателей. «Они – дети космоса, существа сродни межзвёздному эфиру», – понял Гипнос.

Все тени в городе тем временем зашевелились. Казалось, само пространство извивается вокруг. В голове была одна мысль – бежать. Бросившись к тоннелю, из которого они пришли, беглецы услышали рокот сотен приближающихся ног. В панике они развернулись и снова побежали. Друзья отчаянно искали пути отступления, перекрикивая друг друга. Из коридоров начали выбегать малые когтистые существа, которые словно сошли с барельефов. Неужели все потеряно? Неужели они останутся здесь навечно? Но вот – надежда, скальный проход, который, судя по виду, образовался после недавнего оползня. Четверо путешественников бросились к нему. На одну секунду, прямо перед тем, как сбежать, Гипнос обернулся. Тогда в голове его молнией сверкнули мысли: «Они нас не преследуют, они не настроены агрессивно, они зовут нас, машут руками!». Он хотел было сделать еще одно, финальное умозаключение, но раздался крик, весь мир закружился. Боль. Удары. Очнулся он, лежа на грубом камне. Они споткнулись и покатились вниз, к счастью, упали на небольшую площадку. Марк в последний момент схватил за руку Гипноса, прервав его размышления и заставив упасть вместе с ним.

Потрепанные путники возвращались домой. Блики заката плясали на скалах. До темноты друзья успели добраться лишь до очередного лесочка, где из подручных средств разбили лагерь. Все были разбиты, подавлены, израненными. Гипнос остался снаружи лагеря и смотрел на звезды, проклиная себя. Он винил себя в том, что привел своих друзей сюда и подверг смертельной опасности. И все из-за глупого любопытства! Дальше хуже: они заблудились в горах. Снаружи импровизированной палатки он слышал всхлипывания девушек и утешения Марка. Гипнос уткнул голову в колени. Но в душу его закралось еще одно сожаление. Сожаление об упущенных возможностях. Он не вполне понимал эти чувства. Но они уже засели у него в душе.

Следующие дни не представляли ничего кроме боли. Все опасения, касательно их ситуации оправдались. Они почти неделю блуждали в горах. Многие новые опасности угрожали им на пути домой. Но любой, даже самый ужасный путь подходит к концу. На закате шестого дня они вышли на местность, откуда до столицы было рукой подать.

– Мы уже близко, совсем близко, – подбадривал Гипнос, хотя энтузиазма в его голосе не было совсем.

– Отсюда еще полдня идти, – заметил Марк.

– Как красиво, – прошептала Зефира. Слезы катились у неё по щекам.

– Ну-ну, дорогая, – подбадривала её Агнесс, – все будет хорошо.

– Мы выжили, – говорила дрожащим голосом Зефира, – но для меня это равносильно смерти. Отец убьет меня.

– Не беспокойся. Еще ни один отец не убивал блудную дочь, вернувшуюся домой.

Последняя часть пути домой походила на марш мертвецов: безмолвный, размеренный, отчаянный. Стертыми в кровь ногами передвигались уставшие путники. В глазах от усталости пылали ауры. Впереди, взявшись за руки, шли Марк и Зефира. Сзади недалеко друг от друга шли Гипнос и Агнесс. Астролог прервал молчание.

– Ужас, ужас! Как жаль, что так вышло, – говорил Гипнос, глядя на идущую впереди пару, – зная, как к этому отнесется её отец…

– Зефи это переживет. В сущности, ничего катастрофического не случилось. Пустяк, нечего из-за него так волноваться.

Гипнос смотрел на собеседницу, поражаясь её хладнокровию и рассудительности. «Она права. Абсолютно». Все они были ровесниками, но астролог осознавал, глядя в глаза спутнице, что морально она старше всех их. Оставшееся время они говорили о жизни, о самых разных вещах. Даже Зефира под конец улыбалась и смеялась со всеми, хотя знала, что ждет её дома. Решили, что не стоит рассказывать об увиденном людям.

Что же, самое время рассказать, как отец Зефиры, Прокуратор, вел свое расследование.

***

Жара была невыносимая. Задыхаясь от ужасной духоты, Прокуратор терзал себя мыслями: «Культ, какая дикость, какая… нелепость! Что ожидать – непонятно. Наш народ много лет как избавился от религиозных предупреждений, а тут такое!».  Он представлял себе культистов: неотесанные дикари, толпящиеся вокруг своих мерзких идолов. Кровь стынет в жилах. Если в их возвышенном обществе смог появится такой атавизм как вера, то как можно быть уверенным в чем-либо.  В поклонении нет рациональности и быть не может. В тоже время Прокуратор был крайне заинтригован. Разослав своих агентов, он ждал, думая, что все это продлится долго, что у него будем время разработать план. Но судьба распорядилась иначе. В первый же день ему пришло донесение, что лидер культа схвачен и сейчас в клетке направляется в столицу. Прокуратор решил не ждать, пока пленника доставят к ему в распоряжение, а самому встретить путников. Он спросил, что караван везет.

– Товары, драгоценности, ну и пленника, господин, – отвечали ему, – главу культа везем.

– В торговом караване?

– В торговом караване.

– Какая удача! А мы за ним и поехали. Тогда возвращаемся.

Оказалось, что главу культа успели перехватить и взять в плен. Его поместили в один обоз, дверь которого запиралась на замок. Теперь пленника должны были доставить в столицу. Прокуратор пожелал увидеть лидера культа. Дверь открылась перед прокуратором, и тот вошел внутрь. Через секунду он вышел, нахмурив брови.

– Это и есть тот самый глава культа? – спросил он, недоумевая.

– Да, так точно.

– Ужас, ужас!

По прибытии в столицу Прокуратор первым делом хотел увидеть свою дочь. Но у него оставалось еще немало дел. Для начала, ему необходимо было провести допрос, который обещал быть странным и тяжелым. Подойдя к тяжелой двери камеры, Прокуратор резко выдохнул, опираясь рукой на белую стену. Внутри, на каменном полу его ждал… вернее ждала предводительница культа, закованная в цепи. Молодой девушке на вид было не более двадцати лет. Она выглядела грациозно в своем белом платье. С головы лились волны солнечных волос, в которых с левой стороны были повязаны два белых банта. Глаза её имели насыщенный синий цвет, что напоминал цвет зимнего неба в ясный полдень. Черты лица её были правильные, красивые, даже сияющие. Слуга принес стул, на который сел прокуратор. По обе стороны от него встали солдаты. Прокуратор уперся подбородком в кулак.

– Так это ты глава культа? – строго спросил Прокуратор.

– Не культа, скорее братства, – спокойно ответила девушка.

– Отвечай прямо: да или нет?

– Да.

– Вот так. Коротко и ясно. Теперь, что за братство, братство кого?

– Человечества.

– Ясно. В донесении сказано, что тебя зовут Сефира Даатская. Это так? – продолжал допрос Прокуратор. Сефира кивнула, – Даат, это город такой? Никогда не слышал. Но это уже не важно…

Да, не так представлял себе Прокуратор главу культа, не так представлял он процесс борьбы. Он вспоминал легенды, рассказывающие о падении последних культов. Бравые легионеры молодой Республики обратили храмы в щебень. Они отправили в небытие главных прислужников Хаоса, Извечного врага и других языческих богов. В мире не осталось места для веры в сверхъестественные силы. Прокуратор много раз читал легенду о Люции Тиберии, который в дуэли победил хитрого Серпента, первосвященника Извечного врага. Серпент в бою использовал меч с двумя лезвиями и извивался как змея, что подчеркивает его гадкое имя. Но он пал, а вместе с ним пал последний культ известного мира.

А что тут – девчонка. Это какой-то позор. Отправит он её на эшафот, и что с того. Великий победитель детей – так его будут называть?

– Вот что тебе дома не сиделось? Играла бы в кукол, занималась по хозяйству. Нет, хтонизм, – он приказал страже выйти и оставить его одного для подробного допроса, – ты хоть знаешь, что тебя ждет?

– Казнь, – совершенно спокойно ответила она.

– Сефира, – Её имя, по иронии созвучное и именем его дочери, причиняло ему дискомфорт, – знай, правосудие должно восторжествовать. Я не посмотрю на твой юный возраст. То, что должно свершится, все равно свершится. Каждый в Республике, да славится она вечно, знает с малого возраста, религия – зло, места которому нет в мире. Она развращает и отупляет. Веками люди жили под гнетом богов, страшились, несли свои деньги алчным жрецам и отдавали свою свободу за теплое местечко на том свете. Цепи были сброшены. Но не мне читать тебе нотации. Назови имена своих доверенных людей.

– Я доверяю всем, чье сердце чисто.

– Придержи свои высказывания. Мне нужны имена твоих главных подельников.

– Я одна, и мы все. Среди нас все равны.

– Но ты, конечно же, равнее, – с усмешкой ответил Прокуратор, – не важно. Язык тебе развяжут пытки. Я дал тебе шанс умереть без предварительных мучений. Но перед этим я спрошу тебя и о другом: чему вы поклоняетесь? Что заместило в ваших головах просвещение и логику?

– Мы верим в добро, братство и любовь, прокуратор.

– Бред! Любая религия проповедует о добре, братстве и любви. Но это только игра на публику. На деле же, жрецы преследуют вполне понятные и конкретные цели: деньги и власть. Скажи, ты ведь преследуешь это, не так ли?

– Я уже сказала.

– Ты либо продолжаешь играть свою роль, либо ты просто безумна. Есть управа и на актеров, и на психов.

– Послушай, прокуратор, – резко говорила Сефира Даатская, – иногда добро – это просто добро. Не всегда за ним скрывается корысть. Я всего лишь хочу, чтобы люди любили друг друга, чтобы сердца их были чисты, а сами они были свободны. Вы – поборник закона, а значит и добра. Вы должны понять меня.

– Закон и добро –  вещи разные. Закон ни зол, ни добр, он просто есть и должен исполняться. Закон делает людей равными. Он дает им свободу жить по правилам. А высшая свобода – жизнь в согласии с законом   и разум, свободный от предубеждений наподобие религии.

– Законы устанавливаются людьми. В каждом человеке есть начало добра. Но тяжелая жизнь может осквернить его. Отсюда исходят неправильные законы. Мы хотим очистить их души от зла.

– Иными словами, вы хотите совершить революцию и захватить власть. Какими средствами, просветишь?

– Любовью и пониманием.

Прокуратор усмехнулся. Все встает на свои места: никакая это не секта: сборище безумцев, задумавших свергнуть власть. Это облегчало дело. После пыток заговорщицу казнят. Но вот вопрос: «очевидно, что Сефира – подставное лицо. Выдаст ли она имя истинного главаря?». Он закончил свой допрос. Через пару дней её казнят. Закон суров, но он – закон. Не важно: молодой ты или старик, мужчина или женщина. А пока Прокуратор будет занят дальнейшим расследованием. После всей этой полемики (он сам не знал, для чего её устроил) Прокуратор хотел только одного: побыстрее вернутся домой, отдохнуть. Дома его без сомнений ждет дочка, Зефира. Она – всё, что осталось у него после смерти жены, единственная родственная душа. Зефира найдет слова, которые успокоят отца.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.