Клинком и сердцем. Том 3

Айлин сделала реверанс, чувствуя, как взгляды скрестились на ней, словно векторы, по которым идёт заклятие. Магистр Бреннан сидел за своим столом, а рядом с ним в кресле расположился магистр Эддерли, и оба пожилых мага смотрели на неё с доброжелательным сочувствием. Мэтр Овайн отошёл от окна, возле которого стоял, и опустился на один из двух свободных стульев, жестом предложив Айлин занять второй. За спиной послышались шаги – Дункан прошёл на освободившееся у окна место и встал там, скрестив руки на груди.

Откашлявшись, магистр Эддерли чуть наклонился вперёд и попросил:

– Итак, Айлин, дитя моё, не ответите ли вы нам на несколько вопросов?

Айлин, сложив руки на коленях, благовоспитанно отозвалась:

– Да, милорд магистр.

– Превосходно, – кивнул Эддерли ей и обратился к седому разумнику: – Мэтр Овайн, прошу.

– Это ваша вещь? – отрывисто поинтересовался тот, поднимая в руке знакомую тетрадь. – Откуда она у вас?

– Да, мэтр, – ответила Айлин, порадовавшись, что первый вопрос такой простой. – Это подарок моего учителя, мэтра Кирана Лоу.

– Лоу? – Овайн вскинул седые брови. – Я не знаю такого преподавателя.

– Кхм… – снова откашлявшись, прервал его Эддерли. – Мэтр Лоу был штатным призраком нашего факультета много лет. Пожалуй, его можно назвать преподавателем, учитывая… Айлин, вы его вызывали? На занятиях?

– Нет, милорд магистр, – покачала Айлин головой. – Мы… встречались вне занятий. Однажды мэтр Лоу предостерёг меня от очень большей ошибки и после этого стал моим наставником. Он помогал мне… – Она вспомнила их последнюю встречу и с трудом вдохнула ставший вдруг плотным воздух. – А перед тем, как уйти в Сады, он оставил мне этот дневник.

– Призрак сказал вам, как его найти? – с подозрением уточнил разумник.

– Нет, мэтр Овайн, – возразила Айлин. – Этот дневник сделан частично из его тела, поэтому остался с ним после смерти мэтра Лоу. И поэтому он смог воплотить его, чтобы отдать мне.

– Человеческая кожа… – пробормотал Овайн, глядя на тетрадь с брезгливым отвращением. – Снять с себя кожу, чтобы сделать гримуар? Кто поручится, что это было добровольно?

– За это поручился сам Лоу, – вмешался Эддерли. – Овайн, вы разумник, вам простительно не знать, что артефакт, изготовленный подобным образом, нельзя украсть или отнять даже в посмертии, чем и воспользовался Лоу. И создать его маг может исключительно сам. Это не те гримуары, с которыми вы имеете дело по службе, расследуя всякие тёмные ритуалы. Как магистр Фиолетовой гильдии свидетельствую, что Айлин Ревенгар могла получить данную тетрадь от её создателя и ни от кого иного.

– Но она отдала её итлийцу! – возмутился разумник. – Как это соотносится с вашими словами?

– Не отдала, а передала на сохранение, – парировал Эддерли. – Уверяю вас, если бы кто-то украл гримуар или отнял силой, то очень об этом пожалел бы. Такие вещи умеют о себе позаботиться. Именно поэтому я рекомендую вернуть его адептке Ревенгар. Вы же сами видели, что большая часть записей сделана много лет назад и не представляет интереса для нашего… разговора. Кстати, прекрасный учебник по нежитеведению получился бы, – вздохнул он. – Айлин, дитя, если вы позволите сделать с него копию…

– Я буду очень рада, – кивнула Айлин. – И мэтр Лоу тоже порадовался бы.

– Вернёмся к нашему делу, – сварливо сказал Овайн и, раскрыв тетрадь, ткнул в неё пальцем. – Ритуал, предназначенный для закрытия Разлома. Где вы с ним познакомились?

Айлин снова глубоко вздохнула и призналась:

– Я… увидела его в бумагах лорда Бастельеро, моего куратора.

– Вот как? – Глаза Овайна блеснули, словно у кота, увидевшего мышку. – И где, позвольте спросить, вы имели случай сунуть нос в эти бумаги?

«Только бы не выдать Дарру, – мелькнуло в мыслях Айлин. – Ой, нельзя об этом даже думать. Нет-нет… Но что же сказать? Может, что залезла в кабинет лорда Бастельеро на спор? Да какая разница, всё равно это проступок, заслуживающий изгнания из Академии с позором!»

Но прежде, чем она открыла рот, магистр Бреннан с каменным лицом поинтересовался:

– А почему бы вам, дорогой Овайн, не спросить об этом самого лорда Бастельеро? Уверен, наш дорогой Великий Магистр с удовольствием ответит, где он, – целитель сделал явное ударение на последнем слове – оставил эти бумаги, так что их смогла прочитать адептка-шестикурсница. Между прочим, одна из его личных учениц, несколько лет посещавшая особый курс вместе с сыном лорда Эддерли – последовал небрежный кивок в сторону магистра некромантии – и сыном лорда-канцлера Аранвена.

Овайн захлебнулся глотком воздуха вместе с тем, что хотел сказать. Беспомощно посмотрел на невозмутимого Эддерли, затем куда-то в окно. Кажется, в сторону Башни Архимага. А может, и в сторону дворца. Пошевелил губами, а потом выдохнул:

– Ну, если особый курс… Полагаю, это меняет дело. Наверное, вы увидели их среди учебных записей, верно?

– Да! – радостно выдохнула Айлин, вспомнив, что план ритуала действительно был засунут среди планов лекций. – Честное слово, я нечаянно его увидела! Там… были лекции…

Претёмная, благослови магистра Бреннана! Если бы не он…

– И контрольные, вероятно? – фыркнул Овайн, стремительно выбравшись на знакомую почву. – Впрочем, это уже мелочи. Итак, вы увидели ритуал и сразу поняли, как его применить? Данное заклятие не относится к общеизвестным.

– Это вариант заклятия ключа, – ответила Айлин предательски дрогнувшим голосом. – А ему меня научил милорд магистр Кристоф. Я… была с ним, когда… он…

– Тише, тише! – прервал её Бреннан и метнул на разумника сердитую молнию взгляда. – Овайн, вы с ума сошли? Напоминать бедной девочке этот ужас! Она была с Кристофом в его последнем бою! Может, вы и в этом хотите её обвинить? Айлин, так это наш дорогой магистр Кристоф?..

Айлин кивнула и пояснила отвратительно дрожащим голосом:

– Он сказал, что это из тех знаний, которые передаются только от наставника к ученику. И что он… хочет научить… меня… Я не знала, что он собирается делать, честное слово! А он показал мне плетение и… шагнул в разлом…

Голос у неё всё-таки сорвался. Айлин сама не ожидала, что будет так больно вспомнить о гибели старого боевика. Того, кто указал ей путь такой страшной ценой.

Бреннан налил из кувшина воды в стакан и подал ей, а Эддерли сердито глянул на разумника и холодно уточнил:

– Мы все свидетели, что Айлин Ревенгар, несмотря на юность, доблестно исполнила свой долг магессы в том бою. И что она осталась с магистром Кристофом по его просьбе. Дать последний урок даже собственной смертью – это… так в его духе. Разумеется, девочка изучила и запомнила заклятие ключа, а когда увидела его вариацию, то сразу поняла, что это. Ревенгар одна из лучших адепток, да и уроки Бастельеро чего-то стоят, знаете ли. Овайн, если вы собираетесь расспрашивать так подробно, вам понадобится не одна беседа, а дюжина. В лучшем случае!

Они её защищали! И магистр Бреннан, и магистр Эддерли! Прикрывали от неудобных вопросов, наверняка зная правду! То есть вряд ли они знали, что лорд Бастельеро разрабатывал это заклятие, чтобы применить его на Аласторе, но… если даже она додумалась, то уж лорд Эддерли точно должен был всё понять.

У Айлин опять защипало глаза, как при разговоре с Иоландой и при воспоминании о смерти Кристофа. Что-то она сегодня так и норовит расплакаться. Обычно такое настроение посещало её перед женскими днями, но для них вроде бы не время? Она попыталась вспомнить, когда придут очередные, запуталась и отбросила эти мысли – нашла, о чём думать! Да ещё во время допроса!

Что это допрос, а не просто беседа, уже было совершенно понятно. И ясно, почему Дункан не стал предупреждать её заранее, Айлин перепугалась бы до полусмерти, ожидая от мага страшной Службы Безопасности чего угодно. А так… Она была очень благодарна всем трём магистрам и, пожалуй, зла на Овайна. Желание расплакаться сменилось возмущением столь быстро и сильно, что Айлин посмотрела на разумника так же сердито, как до этого глядел Эддерли.

– Милорд Эддерли, прошу не мешать, – огрызнулся тем временем Овайн. – Я всего лишь выполняю свою работу! В этом деле множество неизвестных моментов, которые не позволяют с полным доверием отнестись к словам адептки Ревенгар. Например, очень хотелось бы узнать, где она познакомилась с известной вам особой! То есть лордом Вальдероном. Или это вы тоже предложите узнать у него самого?

– Отличная мысль, – ехидно вставил Бреннан. – И вполне исполнимая. Могу лично проводить вас к его высочеству. Но что бы он ни ответил, с каких пор знакомство юного дворянина и такой же юной дворянки является предметом ваших расследований? Я полагал, вас интересует, как Ревенгар закрыла Разлом, а не её знакомства.

– Простите, но так невозможно работать! – Овайн вскочил и, развернувшись, уставился на пожилых магистров, ответивших ему безмятежными взглядами. – Милорд Роверстан, не могли бы вы объяснить, что мои действия требуют полного сосредоточения?

– О, прошу прощения, дорогой Овайн! – откликнулся от окна Дункан изысканно любезным тоном. – Но перед вашим появлением я уже говорил им об этом… да-да, раза три, не меньше. Не повторять же мне в четвёртый, как вы сами недавно изволили заметить.

Айлин только чудовищным усилием смогла удержаться от смешка.

«А вот не надо было задевать Дункана! – подумала она с мстительным триумфом. – Он не даст в обиду ни себя, ни меня…»

Эта мысль была такой сладкой, что Айлин едва не пропустила следующий вопрос, слетевший с побелевших от злости губ седого разумника.

– Благодарю за помощь… – процедил он и снова обратился к Айлин: – Вынужден всё-таки спросить – вы понимали, к какому результату приведут ваши действия? Что, если бы у вас не хватило сил закрыть Разлом? Или если вы погибли бы?

– Если? Но я и так знала, что погибну. – Айлин искренне удивилась, что Овайн не понимает такой простой вещи. – Просто я должна была уберечь его высочество. Он последний из Дорвеннов и… мой друг. А сильных некромантов достаточно, рано или поздно у кого-то получилось бы то, что не смогла сделать я. Это же ради спасения Дорвенанта! Простите, я… что-то не то сказала?

Она обвела взглядом пожилых магов, уставившихся на неё с одинаково странным выражением лица. То ли с удивлением, то ли… В другом случае она бы подумала, что это восхищение. Во всяком случае, они смотрели в точности, как те боевики в коридоре.

– Нет-нет, дитя моё, – первым опомнился магистр Эддерли. – Вы совершенно правы. – И перевёл взгляд на мэтра Овайна. – Может быть, перейдём к действительно важным вопросам? Вы говорили, что намерены провести исследование разума адептки. Полагаю, вы понимаете, что долго оно длиться не может? Так что советую тщательно рассчитывать время.

– Не дольше нескольких минут, – подтвердил Бреннан и поднялся с кресла. – Идите сюда, девочка моя, здесь будет удобнее. Нет-нет, не спорьте! Вы забыли, что я ваш целитель? Вот так, садитесь…

Растерянная Айлин, к которой разом вернулись все страхи, села в глубокое кресло и откинула голову на его мягкую высокую спинку. Исследование разума? Это значит, что ей заглянут в мысли?! Встрепенувшись, она умоляюще посмотрела в сторону Дункана и тут же устыдилась своей несдержанности. Её жених сказал, что ничего страшного не случится. Она должна хотя бы в этот раз довериться ему! Но… Дункан не знает, что ей действительно есть, что скрывать. О, как много она должна утаить, если подумать!

Просьбу Дарры, которая привела её в кабинет лорда Бастельеро! И… ту ночь, которая была перед этим. И предложение… оба предложения! Не покажет она этому противному старику, что связывает её и Дункана! Что-то не похоже, чтобы мэтр Овайн порадовался за своего магистра… А ещё у неё в разуме можно подсмотреть секреты Лучано, которые ей вовсе не принадлежат! И тот позор, когда лорд Бастельеро нашёл Аластора в её комнате и выгнал! Претёмная, благослови ещё раз магистров Бреннана и Эддерли, которые не дали мэтру Овайну расспросить её об этом. Ни за что не удалось бы доказать, что это была просто невинная детская дружба! А ещё ей непременно нужно скрыть встречу с Барготом и Претёмной! Это, наверное, самое страшное. Вдруг её сочтут барготопоклонницей?! Что же делать?!

– Успокойтесь, адептка, – мрачно приказал мэтр Овайн, глядя на неё и не торопясь подходить. – Это совершенно безвредная процедура. Вам даже больно не будет. Я всего лишь задам пару вопросов, и вы постараетесь как можно точнее вспомнить то, о чём я спрошу. Во всех подробностях.

Айлин послушно кивнула, больше всего желая очутиться подальше отсюда. Магистры Эддерли и Бреннан смотрели на неё ободряюще, а в сторону Дункана Айлин сама боялась глянуть, помня его просьбу. Никаких арлезийских львов! Только бы никаких арлезийских львов. Ни в коем случае не думать о них…

– Прошу вас быть как можно осторожнее, коллега, – предупредил Дункан. – У адептки Ревенгар непереносимость белой магии и не совсем обычная реакция на неё.

– Она же в браслетах, – отозвался Овайн, приглядываясь к запястьям Айлин. – Какое значение имеет непереносимость?

– Ну, даже не знаю, – пожал магистр могучими плечами, обтянутыми щегольской белоснежной мантией. – Лично я встречался с этим эффектом дважды. И если в первый раз отделался разбитым об меня стаканом, то во второй адептка Ревенгар меня едва не убила. Вот, милорд Эддерли подтвердит.

– Подтверждаю, – бросил Эддерли. – Милорду Роверстану тогда чрезвычайно повезло. Но вы не беспокойтесь, мэтр, при необходимости я поставлю щит. Да и браслеты удержат… наверное…

От сомнения в его голосе Овайн побледнел ещё сильнее, а Роверстан поверх его головы подмигнул Айлин именно в тот момент, когда Эддерли с Бреннаном не видели. Она не решилась улыбнуться в ответ, но на душе стало спокойнее.

Разумник тем временем перенёс стул к её креслу и, усевшись, бесцеремонно положил неприятно холодную руку Айлин на лоб. Да она ещё и влажная! Айлин почему-то явственно вспомнила мэтра Денвера – хотя вот у него руки были сухие. Только грязные, с обломанными ногтями, а уж когда он полез этой рукой ей под рубашку… Фу! Стоит только вспомнить, как начинает мутить! Ну что ж, мэтра Денвера больше нет, она сама… ну, почти сама его упокоила. Нечего и вспоминать такую дрянь!

Айлин старательно попыталась отогнать видение, как она лежит на мэтре Денвере и всаживает некромантский нож ему в грудь, пока руки кадавра удерживают Лучано с Аластором. Ох, ну и поза… Но тогда было не до приличий!

Разумник вздрогнул и почему-то уставился на неё с ужасом.

– Вы… – Он откашлялся и спросил хриплым голосом: – Вы его встретили? М-м-мэтра Денвера?!

– Да, – виновато подтвердила Айлин и добавила с проснувшейся снова злостью: – Он сам был виноват! Он хотел принести меня в жертву! И вселиться в тело Аластора! То есть его высочества! И вообще, что плохого, что я упокоила кадавра?

– Сделали что? – спросил Эддерли, опять наклоняясь в её сторону. – Дитя моё, вы встретили мэтра Денвера?! Хм, я понимаю ваши чувства, Денвер был… пренеприятной личностью, но звать кого-то кадавром – для девицы это несколько чересчур…

– Но это же правда! – растерялась Айлин. – Когда он попытался нас убить, Лучано Фарелли убил его самого! И мэтр Денвер встал кадавром! А я его упокоила!

– Вы… его… упокоили… – Магистр Эддерли смотрел на неё так, что Айлин едва не испугалась, но упрямо кивнула. – Кадавра?! Во имя Претёмной, как вы могли упокоить кадавра, дитя моё?!

– Я отдала его Провожатым. Понимаете, однажды я помогла Провожатым забрать призрака, который охотился на людей. То есть на одного человека, но это неважно. Я его упокоила, и господа Провожатые забрали этого мерзавца. И сказали, что в долгу передо мной. – Айлин едва не убрала голову из-под руки Овайна, но вовремя опомнилась. Это она могла рассказать, тут стыдиться или бояться нечего. – А когда мэтр Денвер встал кадавром и напал на нас, я позвала Провожатых. И пришёл сам лорд Бастельеро! То есть не этот, не его светлость, а другой… старый! Его дедушка… Но очень похож, я сразу его узнала. Он мне подсказал про мост и любезно согласился забрать мэтра Денвера!

– Ну, если это был Стефан, то… неудивительно, – слабым голосом подтвердил лорд Эддерли, разглядывая Айлин, словно какую-то диковину. – Продолжайте, дитя моё. Значит, Денвер встал кадавром? Вот этому я тоже нисколько не удивляюсь! Что ж, туда ему и дорога. Полагаю, вы позаботились об останках?

– Да! – радостно подтвердила Айлин. – Мы их сожгли, и все нужные ритуалы я тоже провела. Между прочим, мэтр Денвер, пока ещё был кадавром, обещал зачесть мне экзамен по нежитеведению за то, что я его опознала.

Рука разумника на её лбу почему-то стала ещё более влажной, и Айлин решила, что сейчас неподходящий момент просить магистра Эддерли засчитать ей практику за упокоенную деревню. Наверное, лучше потом? А сейчас побыстрей бы избавиться от этой противной потной руки! И тетрадь мэтра Кирана забрать, пока её не испачкали…

– Вспомните Разлом, – велел Овайн слегка окрепшим голосом. – Всё, что было до и после проведения ритуала. Как именно вы его закрыли?

– Кровавым ключом, – терпеливо повторила Айлин. – Тем ритуалом, что я… взяла у лорда Бастельеро. Кровь его высочества Аластора я использовала как ключ, а в Разлом шагнула сама.

– Это нам уже известно, – проскрипел Овайн. – А что было потом?

– Н-не помню, – соврала Айлин. – То есть помню темноту! И боль. Было очень больно! – Здесь она сказала чистую правду, и рука разумника у неё на лбу дрогнула, будто подтверждая.

Айлин же изо всех сил пыталась вспомнить каждое мгновение этой немыслимой оглушительной боли, пряча за ней тихий ночной сад, террасу и накрытый стол, два тонких профиля, нежность и участие… Прятать почему-то было удивительно просто. Айлин точно знала, что забыла что-то важное, но даже то, что помнила, легко скрылось багрово-ало-чёрным туманом боли.

– А потом я вернулась обратно, – выдохнула она.

– Хорошо… – прозвучал над её головой тихий шёпот мэтра разумника. – Вспоминайте…

Перед глазами так явственно, будто Айлин снова очутилась там, встал холм, словно вырастающий из тумана, Искра, украшенная цветами, как сахарная лошадка глазурью, тёмная груда зарубленных демонов…

Виски вдруг заболели так, словно ей на голову надели раскалённый обруч и медленно сжимают его всё сильнее и сильнее… Это и есть чтение мыслей? Ну уж нет! Гадкому старику, который соврал, что не будет больно, она ни за что не позволит увидеть ни одной самой крохотной мысли! Понятно, почему Дункан просил её не думать об арлезийском льве – если бы его увидел этот… этот…

Над холмом в её памяти раздалось торжествующее ржание, и по склону легко, как на крыльях, взлетел огромный чёрный конь. На спине коня, припав к холке и вставив задние лапы в стремена, сидел…

Айлин закусила губу, в панике пытаясь подумать о чём-нибудь другом, о чём угодно! Но чёрный арлезийский лев, облачённый в белую мантию разумника, не исчез! Густая смоляная грива торжествующе развевалась по ветру, хвост с роскошной кисточкой на конце хлестал воздух. Перехватив поводья одной могучей лапой, лев наклонился в седле и небрежно рванул когтями другой снова возникших невесть откуда демонов!

Ох, как можно быть такой бестолковой! Она же обещала не думать об этом проклятом льве! Айлин почувствовала, как на глазах закипают слёзы, и боль почти тут же прекратилась.

– Мэтр? – удивлённо спросил магистр Эддерли, глядя на пожилого разумника.

Встав со стула и наконец-то убрав ладонь со лба Айлин, тот развёл руками.

– Боюсь, применение магии разума в данном случае невозможно. Очевидно, пережитое потрясение оказалось непомерно велико, и видения, которые являются адептке… – Он покачал головой, взглянул на Айлин и кисло закончил: – Приношу извинения за неприятные минуты, которые вам пришлось пережить.

– Н-ничего страшного, – всхлипнула Айлин. – Я понимаю, так было нужно…

– Видения? – вскинулся магистр Бреннан. – Я могу узнать – какие?

– Я предпочёл бы забыть их как можно скорее, – брюзгливо фыркнул старик, а потом с опаской покосился на Дункана. – Но если милорд Роверстан не возражает… Его это, некоторым образом, тоже касается.

– Нисколько не возражаю, – любезно подтвердил Дункан.

Овайн подошёл к магистру Бреннану и зашептал ему на ухо.

Целитель выслушал его с каменным лицом, а затем выдохнул:

– Милосердная Сестра! Бедняжка…

И посмотрел на Айлин, сгорающую со стыда, с глубоким сочувствием. В сторону Дункана ни он, ни мэтр Овайн старательно не глядели.

– Дорогой Дункан, простите, что злоупотребляю вашей любезностью, – оживился магистр Эддерли, – но не проводите ли вы адептку Ревенгар снова в палату? Не стоит отпускать её одну, а вы тоже некоторым образом целитель…

– Разумеется, милорд, – поклонился разумник.

Айлин вскочила, схватила дневник Лоу, лежавший на столе, и торопливо вышла из кабинета, почти выбежала, не зная, как попросить прощения.

Она обещала! Ей нужно было всего лишь не вспоминать проклятый сон пятилетней давности – а она не справилась! Но не станут же магистры Бреннан и Эддерли насмехаться над коллегой? Или станут?!

Встав у стены, она дождалась подошедшего разумника, обречённо глянула на него и замерла от ужаса, увидев такое, чего прежде и представить не могла: остановившийся рядом с ней магистр спрятал лицо в ладонях, а его плечи крупно вздрагивали…

– Дункан… – испуганно шепнула Айлин пересохшими губами, а потом, вдруг обретя пропавший было голос, вскрикнула: – Милорд! Простите! Я…

Роверстан отнял ладони от лица, и Айлин поняла, что он безуспешно прятал… смех!

– Вы! – прошептала она, наконец-то всё поняв. – Вы нарочно! Нарочно напомнили мне про этого льва, а теперь… теперь смеётесь?!

– Разумеется, я нарочно, – согласился Дункан, шагнул к ней и положил тяжёлые горячие ладони ей на плечи, так что Айлин даже через мантию согрело их ласковое тепло. – Дорогая моя девочка, мэтр Овайн – действительно лучший мастер допросов, и он мог бы прочитать в вашей памяти многое, чем вы не хотели бы делиться с… кем бы то ни было. Я не спрашиваю вас, что вы видели в Запределье, но не сомневаюсь, что чем меньше об этом узнают мои коллеги, тем в большей безопасности вы будете.

– Вы… опять меня спасли… – Больше всего Айлин хотелось уткнуться лицом в его широкую грудь, прижаться щекой, спрятаться в объятиях, но она заставила себя договорить до конца. – Но теперь они все будут над вами смеяться! Вдруг даже магистры… проговорятся?

– О, дальше кабинета нашего дорогого Бреннана ничего не пойдёт, – небрежно ответил Дункан. – Но даже если Овайн не побоится испортить со мной отношения… Меня не волнуют разговоры за спиной. Знаете, как говорим мы, арлезийские простолюдины? – Его голос опять стал насмешливым, а глаза весело заблестели. – Когда меня нет, пусть меня хоть бьют!

Айлин неуверенно улыбнулась шутке, а Дункан, бережно поймав её ладонь, поднёс пальцы к губам. В коридоре никого не было, но в любое мгновение могли появиться люди, и сердце Айлин замерло в сладком ужасе. А магистр, поцеловав её руку, поднял взгляд…

– Я навещу вас вечером, – шепнул он так низко и бархатно, что у Айлин снова сладко закружилась голова.

«Но за этого льва я обязательно ему отомщу! – подумала она, греясь в нежности глаз Роверстана. – Выйду за него замуж и буду мстить! Всю жизнь!»

* * *

К обеду палата превратилась в подобие оранжереи. По части интриг слуги не отстают от благородных синьоров, и однажды Шипам заказали такую важную во дворце персону, как личный садовник дожа. Смерть должна была выглядеть естественной, и гильдия передала заказ мастеру Ларци. Лучано неделю провёл в дворцовых садах и теплицах, пропалывая, подрезая и подвязывая то, что ему доверили, пока не удалось капнуть зелье на куст редких голубых лилий, к которым садовник больше никого не подпускал. Через пару дней бедолага скончался от сердечного приступа – переутомился в душном и влажном воздухе оранжереи, не иначе…

Вот именно такой роскошный букет из небесно-голубых фраганских лилий высотой в половину человеческого роста появился в их комнате первым.

Айлин всё ещё не было, когда его принесли. Лучано обошёл вокруг плетёной корзины, скрывающей ёмкость с водой, потрогал узкие листики и осмотрел каждый стебель, а потом и лилии размером с тарелку каждая. Цветы выглядели невинно, благопристойно и чудовищно дорого. Никакой карточки или записки к ним не прилагалось, но это ничего не значило, разумеется.

– Что ты там пытаешься вынюхать? – насмешливо поинтересовался Аластор со своей кровати. – Учти, Айлин вряд ли понравится, если Перлюрен сожрёт такую красоту.

Енот укоризненно посмотрел сначала на него, потом на букет и громко чихнул. А затем ещё потёр нос лапами для убедительности. Впрочем, пахли цветы действительно очень сильно. Лучано поморщился, понимая, что их аромат скроет любой запах яда. Но не выкидывать же?

А немного погодя местная прислуга принялась тащить всё новые и новые букеты, причём такие, что Лучано только диву давался, где их нарвали. К этим уже в большинстве прилагались карточки, и Лучано торжественно зачитывал их скучающему Аластору.