Клинком и сердцем. Том 3

– Мне тоже, милорд, – ответила Айлин этим новым голосом, всё ещё по-девичьи звонким, но стылым, как весенняя вода. И тут же добавила гораздо теплее и мягче: – Моя заслуга не так уж велика, поверьте! Это Аластор и Лу… То есть лорд Вальдерон и синьор Фарелли! Они настоящие герои. А я сделала то, что должна была.

И снова Грегора резануло по сердцу сознание собственной вины. Никогда, никогда он не простит себе, что идти в этот страшный путь пришлось ей, такой нежной, хрупкой, юной…

– Вам надели артефакторные браслеты? – спросил он, когда молчание в комнате затянулось сверх приличного. – Сочувствую. Но это необходимо, вы же понимаете?

– Понимаю, – отозвалась Айлин, вздохнув. – Но мне сказали, что нет нужды прерывать обучение. Пока не восстановятся каналы, я могу посещать лекции и заниматься теорией. Вы же… позволите мне остаться на вашем особом курсе?

Её голос дрогнул, и Грегор возблагодарил Всеблагую за присутствие иллюзорницы. Только поэтому он не упал на колени перед постелью Айлин, покрывая руки девушки поцелуями и уверяя, что сделает всё, что угодно. Только бы она никогда не смотрела на него с таким затаённым страхом перед отказом.

Айлин – умная и целеустремлённая девушка, она желает получить перстень магессы, и это более чем достойно! И хотя обучаться в Академии для замужней женщины немыслимо, он что-нибудь придумает! Будет давать ей уроки дома, и это наверняка их сблизит… С остальными преподавателями тоже можно договориться о частном обучении. Никто не откажет Архимагу в подобной услуге. Но сейчас главное, чтобы она полностью выздоровела и восстановила силы. Бреннан – умница! Даже будь каналы Айлин в полном порядке, ей бы не помешало некоторое время носить ограничители. Меньше будет соблазна влипнуть в новую историю, хотя бы пока он не вернётся.

– Разумеется, вы сможете учиться дальше, – пообещал он с лёгким сердцем. – Ограничители – лишь временная мера для вашей пользы. Айлин, – позволил он себе отступление от этикета, вложив в это единственное слово всю накопившуюся мучительную тревогу, – вы не представляете, как я… как мы все переживали!

– Простите, милорд…

Она отвела взгляд, и Грегор, пользуясь тем, что иллюзорница по-прежнему стояла спиной, быстро склонился над рукой Айлин, лежащей поверх одеяла. Взял тёплую девичью ладонь в свою и поцеловал тонкие пальцы, а потом сразу выпрямился.

Айлин смотрела на него, распахнув глаза так, что они показались огромными на осунувшемся лице. Приоткрыла рот, желая что-то сказать, но лишь беспомощно покосилась на спину подруги, увлечённо протирающей и так чистый подоконник.

– Отдыхайте, – попросил Грегор. – Ни о чём не беспокойтесь, теперь всё будет хорошо.

И встал, торопясь выйти, пока не наделал каких-нибудь глупостей. Сердце колотилось так бешено, словно он отбивался от стаи упырей. Впрочем, с упырями он бы точно знал, что делать, это как раз не требовало беспокойства. За его спиной, пока Грегор шёл к двери, прозвучал жизнерадостный голос иллюзорницы:

– Ну вот видишь, тебе даже отработку не назначили! И вообще ты теперь героиня! Как только тебя выпустят из лазарета, устроим в комнате пирушку!

Грегор заставил себя растянуть губы в улыбке. Молодость… Чудесное спасение после подвига – всего лишь повод отпраздновать это! А кстати, ещё предстоит выяснить, как у девочки это получилось. Он точно знал, что формула верна и требует непременной смерти либо мага, либо приносимой жертвы. Но Айлин жива… Благодарение Претёмной за это чудо! Он бы и Баргота за него поблагодарил, если бы следовало…

Он вышел в коридор и вздрогнул от неожиданности. Совершенно забыл о фраганце! Но ювелир, кажется, не был в претензии. Он что-то увлечённо чёркал карандашиком в крохотном блокноте, а увидев Грегора, поднял на него невозмутимый взгляд. Грегор постарался отогнать мысль о том, сколько лишнего мог услышать излишне увлечённый своим ремеслом мастер и осведомился:

– Вы довольны?

– Чрезвычайно, – любезно поклонился тот и веско уронил: – Я возьму ваш заказ. И это будет шедевр. Если, разумеется, вас устроит цена.

«А что меня может не устроить? – с лёгким высокомерным недоумением подумал Грегор. – Если уж Райнгартены позволили себе такие расходы, род Бастельеро им точно не уступит. К тому же, насколько я знаю, дела в поместьях идут превосходно, а серебряная шахта на границе с Дильмахом становится всё прибыльнее…»

– Слушаю вас, – уронил он, и фраганец назвал цену.

– Сколько? – переспросил Грегор, искренне думая, что ослышался.

Ди Амбруаз повторил, сопровождая слова совершенно безмятежным взглядом. «Издевается! – подумал Грегор. – Нет, разумеется, подобный гарнитур – вещь огромной стоимости, но… не настолько же! Что, Фрагана решила взять реванш хотя бы в этом? Любопытно, сколько он запросил с Райнгартенов? То-то Этьен использовал именно слово «разориться».

Он вспомнил зелёные глаза Айлин на бледном личике и веснушки, проступившие от этой бледности ещё сильнее. А потом его кольнула холодная мысль, что неизвестно, каким образом закончится его недолгое бурное протекторство. Учитывая, кто взойдёт на трон и сколько счетов у будущего монарха накопилось лично к Грегору. Может статься, что его ждёт смертный приговор…

«Имею ли я право в таком случае вообще делать предложение этой бедной девочке? – отчаянно подумал он. – Остаться вдовой, так и не став женой по-настоящему – такой ли участи я ей желаю?! Но… не будем умирать раньше времени. И в любом случае, пусть у неё останется мой подарок. Вещь такой цены, которую ей вряд ли подарит кто-то другой. Что-то, хоть немного способное передать, как я её люблю!»

– Мой поверенный привезёт вам деньги завтра, – сказал он совершенно спокойно. – И я чрезвычайно благодарен, что вы согласились взять этот заказ. В ближайшее время я отбываю из Дорвенны по делам Ордена, но мы ведь всё решили, не так ли?

– Одно удовольствие иметь дело со столь щедрым месьором, – снова поклонился фраганец. – Не будете ли вы столь любезны помочь мне добраться домой?

– Разумеется, – кивнул Грегор. – Надеюсь, не покажусь неучтивым, если найду вам провожатого? У меня очень много дел.

Он посмотрел в окно на сад, где уже сгущались сумерки. День прошёл, а так мало сделано! Положим, нужные вещи за ночь соберут слуги, а Райнгартен наверняка уже позаботился об устройстве лагеря. Этого холёного кота пошли хоть к Барготу, стихийник и туда отправится со всеми возможными удобствами.

Они вышли в сад, и Грегор повёл гостя к каретному двору.

– Месьор Клод! – раздался вдруг радостный возглас, и от ближайшего экипажа к ним поспешил Гельсингфорц, расплываясь в подозрительно восхищённой улыбке. – И вы не заглянули ко мне?! Я обижен до глубины души!

– Ах, Курт! – отозвался ювелир не менее восторженно. – Мои самые искренние извинения! Очень краткий визит, и я предположить не мог, что встречу вас именно здесь. Но… вы ведь уже решили ваши мелкие сложности с порталами, не так ли? Значит, как обычно, в следующий день Всеумелого? У вас или у меня? Как я скучал, если бы вы знали!

«Все знают всех, – обречённо подумал Грегор, слушая, как эти двое договариваются о встрече в шестой день недели, то есть послезавтра. – Хотя здесь и удивляться нечему. Эти два жадных дракона просто не могли не подружиться! Даже не знаю, на кого бы я поставил, дойди у них до схватки…»

Гельсингфорц тем временем заверил ди Амбруаза, что сам доставит его до портальной площадки, ведь им нужно поговорить о стольких вещах, и они, раскланявшись с Грегором, сели в экипаж и укатили.

«Я не поговорил с канцлером о Саграссе, – вспомнил вдруг Грегор, глядя на кроваво-алый закат над Академией. – Конечно, у нас и так было слишком много тем для беседы, причём пренеприятных, но я же собирался узнать о его судьбе. Аранвен уже наверняка что-то решил с Советом… Что ж, без меня его не казнят, по закону я должен заверить смертный приговор. Значит, ещё неделя у бедняги точно будет, а там посмотрим…»

Он снова посмотрел на закат, в лучах которого крыши и шпили Академии казались тревожно алыми, словно залитыми кровью, поморщился. Кровь – это совсем не то, о чём он хотел бы сейчас думать. Слишком её было много за последние недели. А ведь с Вишнёвой ночи минуло меньше двух месяцев!

«Нужно отправить кого-то домой за вещами, – подумал он рассеянно. – Оставить распоряжения секретарям, спросить Бреннана о той гадости на руке Айлин… И что вообще эта безумная девочка сотворила, применив неизвестный аркан? Заодно возьму мазь для ноги… А ещё… ещё нужно отправить кого-то в цветочную лавку, самую лучшую в Дорвенне. И распорядиться, чтобы Айлин каждое утро доставляли букет. Проклятье, я не знаю, какие цветы она предпочитает! Стыдно, Бастельеро! Ну, пусть приносят розы – их любят все девушки. И эти… лилии. Кажется, они сейчас в большой моде. И вообще, если каждый раз присылать букет из новых цветов, с какими-то получится угадать! Да, утром и вечером по букету – определённо! И никаких карточек, но она ведь будет знать, что это от меня…»

Губы снова вспомнили нежность тёплой девичьей кожи, и Грегор судорожно вздохнул, опять нехорошим словом помянув и Райнгартена, и Барготов портал, и вообще всех, считающих, что у Архимага и протектора не может быть личных дел. «Всего неделя, – пообещал он себе. – И мы обязательно будем счастливы».

* * *

От первого удара Лучано увернулся. И от второго – тоже. Тело, подстёгнутое жуткой смесью, двигалось точно, плавно и стремительно. Но третьим Альс всё равно умудрился задеть его по плечу, едва не свалив, и тут же продолжил молотить воздух огромными кулачищами, каждый раз промахиваясь совсем немного. В голубых глазах плескалось боевое безумие – и никаких проблесков рассудка. «Берсерк, – вспомнил Лучано. – Вот как это зовут северяне…»

– Она сама этого хотела! – крикнул он, пытаясь достучаться до разума друга. – Альс, она хотела этого!

На мгновение Лучано показалось, что Аластор услышал. Он замер, повёл взглядом так, словно что-то искал, – и внезапно его глаза снова вспыхнули.

«Что он такого увидел?!» – удивился Лучано и едва не застонал, почувствовав, как резко ослабли колени. «Умри после меня» перестало действовать. Проклятье, как же не вовремя! А вот в Альса, напротив, словно влились новые силы. Немыслимо быстрым, змеино-гибким движением он наклонился, схватил что-то с земли, шагнул вперёд, и Лучано с ужасом увидел, как в руке дорвенантца блестит нож. Нож, с которым не расставалась магесса!

Руки налились немыслимой тяжестью, не давая не то что выхватить рапиру, но даже шевельнуть пальцем. Лучано ясно понимал, что обезумевший Альс вот-вот его прикончит, но не мог ни двинуться, ни моргнуть, только зачарованно смотреть в прозрачно-голубые глаза своей смерти.

Альс взмахнул рукой, и горло обожгло холодом. Боли не было. Пока не было, но Лучано ни на миг не сомневался: через несколько мгновений придёт и она. Силы оставили его, ноги подломились, но, уже падая на колени, он увидел, как далеко внизу за спиной Аластора вымётываются из леса проворные чёрные тени, услышал, как почти по-человечески рыдают рвущиеся с привязи лошади, как воет, захлёбываясь, Пушок, а Аластор страшно смеётся и не замечает ничего вокруг…

…Он вырвался из тяжёлого вязкого сна и не сразу поверил, что проснулся. Рядом, в точности, как в кошмаре, выл и хрипел Пушок. Пушок? Откуда он здесь?! Лучано попытался вскочить, запутался в туго спеленавшем его одеяле, упал на пол, попытался удержаться за крохотный столик у кровати, но вместо этого повалил и его… Шип, называется! Да за такое из гильдии нужно гнать с позором!

Дверь распахнулась, палату залил яркий свет, безжалостно ударил по глазам, и Лучано поспешно прикрыл их рукой, всё же успев заметить два силуэта, один в зелёном, другой в белом, метнувшихся ко второй кровати… Кровати Аластора! Вот откуда доносился звук, который Лучано принял за хрип волкодава!

– Ах, проклятье! – крикнул первый голос. – С ним же всё было в порядке! Придержите мальчика, я взгляну!

– Разумеется, магистр, прошу вас… – отозвался второй, низкий, глубокий и смутно знакомый.

Приподнявшись, Лучано распахнул тут же заслезившиеся глаза, проморгался и лишь тогда всё увидел. Альс бился и метался на постели, рычал и хрипел, на его губах выступила пена, а глаза… глаза оставались плотно закрытыми!

Над его головой склонился тот самый целитель, что осматривал их днём, а с правой стороны кровати Аластора пытался удержать… Баргот?!

Это был он! Тот самый всадник на огромном жеребце, примчавшийся на проклятый холм! Тот, что непостижимым образом вытащил Айлин из Запределья, а потом спас Аластора! Высоченный, черноволосый и смуглый, с яркими тёмными глазами, породистым арлезийским носом и холёной бородкой. Одно лицо с Барготом на стене храма!

Только сейчас он был не в чёрном дорожном костюме, а в светлом шёлковом халате, накинутом прямо на голое тело, и мягких домашних туфлях без задников. Наверное, спал где-то поблизости?

Сознание Лучано словно раздвоилось. Рассудком он понимал, что грандсиньор… как же его… Дункан? Что грандсиньор Дункан никак не может быть Барготом. Не отнимал же он магессу сам у себя?! Но память неумолимо обрушивала на Лучано видение, где воедино слились чёрно-алая закатная фреска и явление спасителя на холм к Разлому. Кто ещё, кроме Баргота, способен на подобное?!

«Я схожу с ума, – подумал Лучано. – Может, этот сон – предупреждение? Но о чём? И ради всех Благих, что с Альсом?! Отравили?!!»

– Ничего не понимаю… – выдохнул целитель. – Я сам брал у него анализы два часа назад! Кровь была чистой, никаких причин для припадка. Неужели падучая?!

– Нет! – отозвался Дункан. – Это не падучая, Звездой ручаюсь.

Он стиснул Аластора обеими руками так, что на мощной спине вздулись мышцы, ясно видные через тонкий шёлк. Но припадок, что бы его ни вызвало, утроил силы Альса. Наверное, проще было бы смирить обезумевшего арлезийского жеребца, вроде той зверюги, что передавила демонов у Разлома.

– Я не смогу держать долго! – хрипло выдохнул грандсиньор Дункан. – Бреннан, успокойте же его!

Лучано, отшвырнув, наконец, проклятое одеяло, метнулся к кровати друга, вцепился в его левое плечо, мокрое от пота и дрожащее от чудовищного напряжения словно бы каждой жилкой по отдельности. Навалился, прижимая к кровати всем весом, но понимая, что и этого надолго не хватит…

– Я делаю, что могу! – огрызнулся пожилой маг, и Лучано ясно услышал в его голосе растерянность и даже страх.

Воздух в комнате вдруг задрожал, повеяло запахом мяты, и с пальцев целителя потекла тонкая зеленоватая дымка, впитываясь в голову Альса. Несколько мгновений казалось, что это помогает, Аластор замер, но тут же снова выгнулся с такой силой, что Лучано еле удержался на постели.

И вдруг он почувствовал, что плечо Альса под его пальцами расслабляется, а судороги… Да, судороги стали, кажется, слабее?

Снова хлопнула дверь, по полу прошлёпали босые ноги, и рядом с его пальцами легли другие – тонкие девичьи, которые Лучано узнал бы из тысячи! Вот теперь, он готов был поклясться, бившие Альса судороги действительно начали затихать.

– Ревенгар? – изумился целитель. – Что вы здесь делаете?!

Лучано позволил себе поднять голову и даже немного отстраниться, потому что Альса уже не нужно было держать. Мощное тело дорвенантца заметно расслабилось, опустилось на кровать и будто растеклось по ней. Глаза он так и не открыл, но задышал ровнее, хотя всё ещё слишком быстро.

А Лучано жадно всмотрелся в Айлин. Рыжие косы синьорины, свободно заплетённые на ночь, растрепались, бледное лицо осунулось, но глаза… глаза остались прежние! Яркие, полные тревоги и слегка испуганного удивления. Невозможно красивые…

На его восхищённый взгляд синьорина ответила своим – сердитым! – и свободной рукой запахнула слишком открытый ворот полотняной ночной рубашки, длинной и просторной, но всё равно восхитительно обрисовавшей грудь. Опомнившись, Лучано заставил себя опустить взгляд на Аластора, который разметался по постели.

М-да… Так себе отвлёкся, конечно. Грандсиньор Дункан до сих пор удерживал обнажённого по пояс Альса с другой стороны, Айлин замерла напротив него, и Лучано беспомощно подумал, что теперь никогда не сможет избавиться ещё от одного видения. Смуглый и черноволосый арлезиец Баргот, медно-рыжая, совсем ещё юная Всеблагая из Дорвенанта и словно вылитый из серебра Пресветлый Воин-северянин. Трое самых красивых людей, которых он видел в своей жизни, так близки, что ещё немного – и рухнут друг к другу в объятия!

«Великий Безликий! – взмолился он. – Ну почему ты не дал мне таланта?! Будь я равен маэстро дель Арбицци, я продал бы душу кому угодно, лишь бы изваять всех троих – вот так! Воплощённые Мощь и Красота, склонившиеся над юной Силой… Боги, о чём я думаю?! В такой момент! Наверное, это отрава до сих пор гуляет по крови…»

– Ревенгар! – повторил Бреннан, и магесса посмотрела на него, стремительно заливаясь краской.

– Я… не знаю, – выдавила она. – Я проснулась… Мне снилось что-то нехорошее… – Голос дрогнул, и она, отпустив руку Аластора, обняла себя за плечи. – Что-то ужасное. А потом я поняла, что нужна ему… им… Я не понимаю! Что происходит?!

– Ну-ну, дитя моё… – неловко произнёс Бреннан, а грандсиньор Дункан, встав, подошёл к постели Лучано, взял с неё тонкое покрывало и набросил синьорине на плечи.

Она торопливо закуталась и посмотрела на него с такой благодарностью, что Лучано почти простил им обоим кощунственный поступок – скрыть подобную красоту под складками одеяла! Эти дорвенантцы! Нет бы помедлить ещё хоть минутку, а теперь даже тонкие изящные лодыжки и точёные ступни не видно.

– Что происходит?!

Голос Айлин зазвенел приближающейся истерикой, и Лучано себя одёрнул. Не время думать о приятных фривольностях! Что-то здесь и в самом деле творится неладное.

– Ничего страшного, – мягко отозвался грандсиньор. – Мы стали свидетелями очень странного явления, но оно не такое тревожное, каким кажется. Теперь всё хорошо, и мы с магистром Бреннаном наверняка сумеем разобраться и с причиной, и с последствиями…

Его голос лился, как струя каштанового мёда. Тёмный, сладкий, но с отчётливой горчинкой и потому не приторный. Лучано поймал себя на том, что даже ему хочется расслабиться и безусловно поверить этому прекрасному, достойному всякого доверия человеку. Моргнув, он не без сожаления сбросил приятную негу и с ещё большим уважением посмотрел на грандсиньора. Тот, без всякого сомнения, старался ради Айлин. Магесса глубоко вздохнула, и её напряжённые плечи спокойно опустились.

– Вы… вы же правда сможете? – совсем по-детски переспросила она и снова смутилась: – Прошу прощения, я не должна была являться сюда в таком виде! Но Аластор… С ним же всё будет хорошо? Ох, Лу, прости, я с тобой не поздоровалась!

– Доброго вечера, синьорина, – с должной почтительной любезностью отозвался Лучано, и где-то внутри болезненно царапнуло по сердцу, когда она, будто опомнившись, кивнула ему.

Так прекрасно воспитанные дамы кивают очень доверенному, но всё-таки слуге. Что ж, а он чего ожидал? Что Айлин кинется ему на шею? При свидетелях? Или хотя бы посмотрит, как раньше, весело и открыто?

«Но даже останься мы одни, – безжалостно напомнил он себе, – на такое лучше не рассчитывать. Всё закончилось. Она зовёт тебя Лу по старой памяти, но скоро вспомнит, что это тоже неприлично. Здесь она грандсиньорина и магесса, а ты… знай своё место, Шип».

Они с Айлин ещё раз обменялись взглядами и разом посмотрели на Аластора. Тот лежал с плотно закрытыми глазами и дышал мерно, глубоко, словно спал. Пожалуй, на падучую это и вправду не было похоже, а местные целители-маги знают своё дело. Однако Лучано грызла нарастающая тревога. Вальдерон был воплощением здоровья и телесной крепости! Но не слишком ли дорого обошлось ему спасение Дорвенанта?

Отстранив Бреннана, грандсиньор Дункан опустился на колени у изголовья постели, положил огромные ладони на виски Аластора, влажные от пота, и закрыл глаза. На его правой руке блеснул золотой перстень с крупным камнем, в котором Лучано распознал белый опал редкой чистоты и сияния. Серьга, выполненная ему в пару, качнулась в ухе, когда Дункан склонил голову, и Лучано вдруг понял.

Белый камень! Маг разума! Ну конечно, какой же он идиотто!

Осколки мозаики сошлись в безупречно прекрасном ярком витраже. Всё, что Айлин рассказывала о своём таинственном женихе, его подарки и то, как магесса о нём вспоминала… Мужчина, который подарил ей нож из небесного железа и духи с ароматом каштана! Лучано ещё тогда понял, что это должен быть очень редкий… экземпляр!

Кто же ещё мог бросить вызов самому Барготу, кроме магистра гильдии разумников? И кто мог явиться за синьориной к Разлому, кроме… её будущего мужа?

Лучано совершенно новым взглядом оглядел великолепную фигуру, едва скрытую светлым шёлком. Если с Аластора можно было ваять юного Пресветлого Воина, то грандсиньор Дункан был воплощением роскошной мужской зрелости. Мощная шея, валуны плеч и широкая грудь… Резкие черты лица, напомнившие огромную хищную птицу из тех, что гнездятся в горах Арлезы. Глаза… Чёрная кайма бородки, обрамляющая чувственный рот. Руки, что сейчас лежат на висках Аластора, крупные, сильные, но такой же правильной аристократической формы, как у самого дорвенантца. И голос. Всеблагая, какой голос! Да за несколько слов, сказанных таким голосом, можно позволить всё, что угодно!

«И я ещё удивлялся, что она мне отказала?! – с неожиданным отчаянием подумал Лучано. – Ради такого мужчины я бы сам себе отказал! Тьфу, что я несу? Отказал бы такому, как я… А если… Не будь идиотто! Ты же не думаешь, что мужчина, ради невесты промчавшийся через весь Дорвенант и отбивший её у Падшего, польстится на… на тебя?! И вообще, это жених Айлин! Фортунато, проснись! Это тебе не предрассветные грёзы, в которых возможно всё. Всеблагая и Претемнейшая, как же вы любите пошутить… Только я успел очнуться, удивиться и порадоваться, что не сдох на том холме, как судьба показывает мне такое… такого… и без малейших шансов! Обидно же!»

– Это аркан заставил юного лорда видеть кошмар? – напряжённо уточнил целитель, но разумник молча качнул головой, так и сжимая виски Аластора.

«Такими руками можно, пожалуй, раздавить голову, – подумал Лучано с восхищённым ужасом. – Если, конечно, приложить должную силу. Какое счастье, что этот достойный грандсиньор нам не враг!»

В самом деле, хватка мага даже на вид была удивительно бережной!

– Юноша пережил сильнейшее потрясение, – заговорил грандсиньор Дункан отсутствующим голосом. – Именно поэтому ему привиделся кошмар. Аркан же призвал на помощь его спутников, и, почувствовав их рядом, юный лорд успокоился. Память о пережитом со временем сгладится, а пока я настоятельно рекомендую оставить наших героев вместе.

– Молодые люди лежат в одной палате, – напомнил целитель. – Это не слишком помогло.

– Значит, придётся поместить сюда же леди, – спокойно закончил грандсиньор Дункан и открыл наконец глаза. – Как только юный лорд справится с потрясением, необходимость в таких мерах отпадёт. Я, со своей стороны, сделаю всё, чтобы помочь.

– Леди? – беспомощно переспросил пожилой маг. – В одну палату с юношами? Дункан, мальчик мой, вам не кажется, что это уже… слишком?

– Они путешествовали втроём несколько недель, – напомнил грандсиньор Дункан. – Ещё несколько дней ничего не изменят в сложившемся положении. Во имя Странника, магистр Бреннан, я тоже не в восторге, но сейчас мы должны позаботиться о здоровье всех троих. Заверяю вас как разумник, если подобное будет повторяться каждую ночь, выздоровление лорда Аластора затянется на неопределённый срок.

– Милосердная Сестра… – вздохнул Бреннан и сочувственно поглядел на Айлин. – Вы слышали, дитя моё? В этом случае даже я не имею права приказывать вам. Ваши заслуги столь велики, что никто не может потребовать от вас…

– Окончательно уничтожить мою репутацию? – подсказала Айлин удивительно спокойным голосом. – Магистр Бреннан, вы полагаете, от неё ещё что-то осталось?

Она бросила в сторону разумника быстрый взгляд, и Лучано прикусил язык, сообразив, что не все здесь, возможно, знают о том, что связывает этих двоих. Айлин же продолжала:

– Согласитесь, магистр, очень глупо было бы рисковать здоровьем Аластора, то есть лорда Вальдерона, ради условностей этикета. Если кто-то не поймёт, почему я на это согласилась…

– То я сам с радостью это объясню любому! – воинственно закончил целитель, и разумник молча кивнул.

– Тогда я пойду и соберу свои вещи, – с удивительным достоинством и простотой сказала Айлин. – Вы ведь попросите кого-нибудь перенести сюда ещё одну кровать? Незачем ждать до утра, вдруг это повторится? Аластору нужно выспаться, чтобы восстановить силы.

– Благослови вас Милосердная Сестра! – от души пожелал Бреннан. – Кровать сейчас будет! И ширма! Конечно, мы поставим ширму, чтобы… Идите, дитя моё!

Айлин подхватила покрывало, в которое куталась, чтобы оно не мешало ей идти, и на миг Лучано показалось, что на девичьих плечах не тонкая шерсть больничного одеяла, а королевская мантия. Так не двигаются те, кто боится чужого осуждения и смешков – неважно, за спиной или в лицо. Юная магесса вышла из палаты, безупречно спокойная, почти величественная, и все трое мужчин, включая Лучано, посмотрели ей вслед очень долгим взглядом.