Блики прошлого. Наследие

– Да, мы все покажем и расскажем…

– Хорошо-хорошо, давайте, по порядку.

– Любопытно было бы взглянуть, – вставил Далина. – Для того периода весьма редкий камень, да тем более так далеко от центра.… Хотя…

– Он в изделии…– объяснил Глеб.

– Я уж хотел удивиться, – улыбнулся Далина. – Ну, и что же с ним не так? Расскажите подробнее. Со всей этой историей мое нетерпение стало возрастать, если что-то намечается узнать.

– Сейчас его принесу… – ответила Дея, и упорхнула в свою комнату.

Она ходила не долго, а потому на продолжительные беседы ни у кого времени не хватило, только Федор спросил о других родственниках, живущих рядом с Далиной. Появление Деи с подвеской в руке, которую она тут же протянула архивариусу, прервала все разговоры, не относящиеся к данной теме. Федор отошел к супруге, что-то тихо шепнув на ушко, вышел во двор. Агаша, понимая всю серьезность разворачивающегося театра действий в усадьбе, даже ходила так, словно вовсе не касалась пола.

– Ну-ка, ну-ка… Мм, – с большим любопытством принялся рассматривать его Далина. – Слишком уж не вписывается в эти края этот красивый камень… М-да… – Он долго его анализировал: крутил-вертел, приближал и отдалял от себя, смотрел на свет и, не выпуская из рук, продолжил: – А по поводу камня скажу так: амазонит преподнес любителям камней три загадки, которые до сих пор остаются неразгаданными: секрет происхождения, тайну окраски и свое название. Первые два пункта оставим геммологам-энциклопедистам. А вот тот факт, что целеустремленные, самоуверенные женщины, успешные в работе и личной жизни, на витринах ювелирных магазинов моментально подмечают этот камень, говорит в пользу легенды о женщинах-воительницах, в честь которых он, как предполагают, и был назван. Неожиданно.… Да-да, вот уж весьма неожиданно…

– Я бы не удивился, если это была финифть… – раздался голос Николая Романовича, когда вещица оказалась в его руках.

– Финифть? – как-то одновременно удивились Глеб и Дея, взглянув на него.

– Что же в ней особенного? – спросила Дея.

– А что вы так удивились? Финифть – древнерусское название эмали. Искусство, которое появилось на Руси из Византии аж в 10 веке… – вновь рассматривая подвеску, поддержал Мальвиля, умудренный опытом и знаниями архивариус. – С греческого «финифтис» – блестящий.… Выглядело бы, куда более объяснимо, естественно, что ли, так как была распространена на территории России. А, вы, тщательно осмотрели место, где нашли это украшение? – неожиданно спросил Далина, внимательно воззрясь на Глеба и Дею.

– Нельзя сказать, что тщательно, Михал Михалыч, темно уже было, а больше мы туда не ходили, …потом другие вопросы нас отвлекли… – ответил Глеб, понимая, что вероятнее всего, они с Деей, что-то упустили основательно…

– В таком случае, друзья мои, просто, необходимо еще раз исследовать это место. Не может быть такого, чтобы кто-то специально, а уж тем более случайно замуровал эту вещь.… Не может быть… – призадумался Далина.

– Давайте сходим туда вместе и изучим повнимательнее, – предложила Дея. – Вдруг найдем ещё что-нибудь, да такое, что специалистов ошеломит.

– Да, это хорошая мысль. Замечательная идея… – раздались голоса.

Далина, Горчевский и Дея тут же встали, направились, было, к выходу.

– Вам, не кажется, что сейчас немного стоит набраться терпения? Погода, просто, не даст возможности осуществить ваши намерения? – спокойно сказал Николай Романович, потерев мочку уха, продолжая оставаться на месте.

– И то верно, – отметил Далина, взглянув на Горчевского и Дею. – Правильнее будет переждать, как думаете

Глеб? Хотя, признаюсь, любопытство распирает, ох, как распирает… – улыбнулся он.

– Коль погода того требует, так мы проведем его с пользой. Вы хотите узнать, что здесь происходит – извольте. Мы расскажем всё с самого начала. Вам остается только слушать, а интересующие вопросы зададите после. Согласны?

Своей позой – скрестив на груди руки, опершись спиной о край стола, закинув ногу на ногу – Николай Романович дал понять, что также приготовился внимать.

– Кто ж, в здравом уме, от такого предложения откажется, – улыбнулся Далина.

Удобно устроившись все на том же небольшом старом диванчике, который скрипел при каждом движении, пожилой архивариус, приготовился внимательно слушать обо всем, что хотели поведать ему эти обаятельные молодые люди, к которым он проникся и доверием, и уважением одновременно, тем более что это было взаимно, а теперь ещё, как оказалось, чуть не ставший их родственником…. И успевший уже кое-что подметить…

Дея осталась на месте, слегка развернувшись в сторону архивариуса, но так, чтобы могла видеть его лицо, если придется обратиться. Глеб, пододвинул деревянный табурет, который скрылся под его огромной фигурой, и сел напротив архивариуса и Деи, не делая акцента на том, что ему бы сиденье размерами побольше, и неторопливо начал рассказ о вчерашней находке, обо всем, что предшествовало ее поискам. Дея, решила для себя, что он руководит всей их операцией по исследованию усадьбы, потому не стала представлять собой хозяйку, даже если таковой и была на самом деле. Она лишь изредка сосредотачивала, внимание Далины, на тех местах, которые, как ей казалось, заслуживают особенной заинтересованности, разбавляя свое дополнение то размышлениями, то предположениями. В целом, рассказ получился достаточно увлекательный и вполне понятный, даже если бы это слушал кто-то другой, не столь увлеченный историей этого дома, как Далина.

Николай Романович, сменил позу. Постукивая по столу средним пальцем правой руки, левую – засунув в карман, вытянув ноги, он был задумчив. Дея взглянула на отца и улыбнулась. Если она заставала его в таком положении – это значит, что он сильно впечатлен и анализирует.

Пожилой архивариус слушал сосредоточенно, иногда скрещивая руки в замок и вращая большими пальцами, иной раз сидел, потупив взор, уставившись в пол, что даже выглядел бездыханным. Пару раз тяжко и глубоко вздохнул, а к концу рассказа, вид его был достаточно красноречив.

– Не все так просто, как кажется на первый взгляд… М-да…

– Мм, согласен. Это хорошо продуманное, предусмотрительное действо нездорового воображения, – сделал вывод Николай Романович. – Если бы его замуровали при строительстве усадьбы, – он скривил уголки рта и покачал головой, – это можно было бы еще как-то объяснить. Но усадьба скорей всего, уже существовала к тому времени…

– Почему вы так решили? – спросил Горчевский. – Мы пока даты строительства усадьбы нигде не находили.

– А привезенные от Михал Михалыча документы, вчера, я не успела просмотреть, – оправдывалась Дея.

– Знаете, меня интересует вот что, – заговорил Далина. – Если Сенька Безумный был весьма безобидным существом, для чего от него избавляться, да еще таким изуверским способом? Кому мешал этот юродивый? Не-е-ет, что-то тут не то-о-о…. В тех документах, есть одна запись, которая гласит, что усадьба построена в конце 17… года.

– Погодите, – вмешался Николай Романович, так как тема строительства для него была очень близкой и родной. – Если бы Сеньку, заложили при строительстве, то, скорее всего, останки вы могли бы найти в другом месте, скажем, в каменной кладке подвала, одной из несущей стены, она, как правило, самая устойчивая и более крепкая. Да, такое жертвоприношение… не позволило бы зданию рассыпаться, даже со временем, поскольку это дар богам…

– Да-да, – Горчевский задумался. – Значит, действительно от него спешили избавиться… Теория Эддингтона в действии.

– Что вы имеете ввиду, Глеб? – с любопытством спросила Дея.

– Число гипотез, объясняющих данное явление, обратно пропорционально объему знаний о нем15– вот что я имею ввиду, – грустно, заметил Глеб.

Мальвиль, довольный, улыбался. Его приобретение, в действительности, оказалось очень даже интересным местом…

Далина сидел задумчивый. Историей усадьбы он занимался давно. Благо, различные документы были всегда под рукой и найти, при необходимости, все, что нужно, не составляло труда. Много времени потратил Михал Михалыч на то, чтобы собрать сведения об усадьбе, о ее хозяевах и все же, информации у него было мало. Довольно значительная часть оставалась неизвестной. Увидев в первый раз Дею и Глеба, он сразу понял, что эта пара не остановится на достигнутом, и они будут копаться, рыть, пока не доберутся до конца, а вернее до начала всей истории. Его стала мучить жажда поиска, нового открытия. Он, томимый желанием присоединиться к ним, в тоже время не смел напроситься. Вообще навязываться, признак несдержанности, а Далина таковым не был. Но он хотел поучаствовать, пусть даже через скромную свою помощь. Какова же была старику радость, когда его попросили об этом. Он словно сбросил несколько десятков лет, так затрепетало все внутри. И теперь, когда эти двое столкнулись с мрачной находкой он – с одной стороны – был рад, что дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки и хоть какое-то движение началось. С другой же стороны, как всякий нормальный человек, понимал, что это далеко не единственная серьезная загадка, с которой, может статься, им не раз предстоит еще столкнуться.

– Я считал, что мы живем в чрезвычайно ужасное время, где прогресс идет в ногу с варварством, когда получаешь информацию о разрушении какого-либо памятника культурного наследия, но здесь… – Николай Романович тяжело вздохнул.

– А я предполагал различные варианты, но, чтобы так… М-м-м… даже в расчет не брал.… Думаю, Глеб, здесь скорее Закон поиска: начинать поиски надо с самого неподходящего места, – улыбнулся Далина. – Во мраке неведомого созревают плоды безграничных горестей и бесконечных радостей… М-да.… А, где сейчас Сенька?

– Мы оставили его на том месте, где нашли, чтобы вы сами могли взглянуть, – грустно сказала Дея. – Сегодня должны приехать археологи. Возможно, они еще нам чем-то смогут помочь…

– Это хорошо, что они будут. Своими приборами все посмотрят, проведут анализ…

Далина скрестил на груди руки.

– Вам необходимо встретиться с отцом Лукой, – подсказал Николай Романович. – Здесь неподалеку, я встречался с ним. Да и церквушка существует с незапамятных времен, много раньше, чем построилась усадьба. А в архивных книгах церкви должны быть сохранены интересные, для вас особенно, записи.… Так, Михал Михалыч?

– Все верно, Николай Романович…

– Да-да, мы уже наслышаны про неё. А почему ты мне раньше ничего не говорил, папа?

– Прости, Дея, закрутился со своими делами. Глеб знает, как это происходит…

– Да-да, иногда за день Николай Романович успевает в двух городах побывать.

– Не слышно шума дождя, кажется, погода нам дала зеленый свет… – послышался голос Далины. – Пора…

Все разом взглянули в окно. За разговорами никто не заметил, что дождь перестал плакать и самое замечательное, что могло явиться человечеству – солнце – давным-давно уже сияло и широко улыбалось.

– Путешествие в прошлое, это не ключ в счастливое будущее, а всего лишь возможность взглянуть на прежние ошибки, – как-то грустно подметил Мальвиль, вставая. – Ну-с, пойдемте скорей, взглянем…

Мальвиль и Далина уже направлялись к выходу, Глеб последовал за ними, Дея попросила их задержаться на несколько минут, чтобы иметь возможность принести свою кроху и передать ее в надежные руки Агаши. Когда и этот вопрос был улажен, мужчины уже перешагнули за порог.

– Дея, – позвала Агаша.

Хозяйка усадьбы обернулась и чуть задержалась.

– Я приготовлю обед, как любит Михал Михалыч, ты не возражаешь?

– Ой, Агаша! Ну, конечно, нет. Он – гость – все привилегии на его стороне, и должно у нас понравиться.

– А что любит отец?

– Все, что вкусно…

– Тогда, ладно, – заулыбалась экономка.

Этих слов Дея уже не слышала, так как бежала догонять мужчин, и застала их ожидающими её на углу усадьбы.

Несмотря на то, что пару часов подряд природа выказывала свое недружелюбное настроение, и жара ускоренными темпами набирала оборот, воздух всё ещё оставался феноменально свежим, не успевшим согреться горячим дыханием лета. Запах озона пьянил. Хотелось поглотить его и не выпускать, сохранить в себе. Птицы вновь весело щебетали. Трава, цветы, листва на деревьях и кустарниках – обрели яркие цвета. Пушистые, невообразимых размеров, облака все еще присутствовали на небе, но это уже не мешало легкому ветерку, резвясь, уносить их прочь. Лето не собиралось даже на короткий миг уступать отведенного ему времени. Воздух, только-что такой прохладный и живой, стремительно прогревался, да так, что к десяти часам утра оставались сверкать гладью мутной воды, лишь большие лужи. Хорошо пропитанная влагой земля уже высыхала. По дороге исследователи договорились, что сначала осмотрят печь, затем навестят Сеньку Безумного. Неожиданно Дея вспомнила, что Расторопнов непременно велел передать привет от него. Далина вежливо поблагодарил.

– Быть может, он нам еще пригодится, – заметил он, и туту же обратился к Мальвилю: – Николай Романович, хотел просить вас…

– Слушаю, Михал Михалыч.

– Позже, расскажете мне, подробнее о Дарине?

Мальвиль согласно кивнул.

До места шли чуть дольше, чем обычно, то и дело приходилось обходить лужи, а также намешенную, рабочими сапогами, грязь, так как работники приступили к своей задаче, как только закончился дождь. Раздавался стук молотков, скрежет и хруст отделяемых половых досок, негромкие разговоры и редкие смешки.

С последнего визита, пожилым архивариусом усадьбы прошло уже более пяти лет, конечно же, ему все было здесь любопытно. Он, отметил про себя, что здание заметно обветшало, и затраты будут значительные. Судьба имения Далину очень интересовала, хотя прямого отношения он к нему и не имел, но вся та бурная деятельность, развернутая сейчас вокруг него, находило позитивный отклик в сердце старого архивариуса. История этого места, которую он планировал собрать, была частью его плана по восстановлению уникального особняка. Но, получилось то, что получилось, и, теперь Далина, был несказанно рад, что участь имения предрешена, в хорошем смысле, и находится в надежных руках…

Они поднялись по лестнице парадного входа. Глеб шел впереди, за ним – Далина и Мальвиль, а завершала процессию хозяйка поместья.

Несмотря на то, что яркое солнце освещало достаточно, помещения, как и прежде, встретили жутковатым полумраком. Пропитанные влагой кирпичи предавали мрачноватый вид. Хотя дождь и прибил запах затхлости, полностью освежить покои природе не получилось. Видимо, даже её влиянию не хотел поддаваться разрушающийся застой.…

Когда оказались в той самой комнате, Николай Романович все окинул оценивающим взглядом, и вплотную подойдя к печи, не удержался от того, чтобы не провести по плитке рукой. Затем, ушел в другую комнату, к которой прилегала печь и, вернувшись, застал Глеба и Дею рассматривающими кладку, в том самом месте, где они нашли подвеску.

– Это тайник, Глеб, – уверенно сказал Далина.

Глеб, недоумевая, посмотрел на него.

– Михал Михалыч, я понимаю, что дом старый и скрывает в себе кучу различных секретов и тайн, но кто же будет располагать тайник за печью, от которой идет такой жар?! – спросила Дея.

– А почему вы уверены в том, что печь вообще использовалась?! – поддержал Далину Мальвиль. – Это весьма хитрый ход…

Глеб и Дея переглянулись. Эта мысль им в голову не приходила.

– Да-а, об этом мы, как-то, не подумали… – немного растерянно ответил Глеб, запустив пальцы в густые волосы, и провел ими над ухом. Дея уже не раз замечала за Горчевским этот жест, и теперь понимала – он смущен собственной недогадливостью.

– Потому-то и существует стариковская мудрость, – улыбнулся Далина.

Дея зашла с другой стороны печи и то же стала осматривать. Но каких-либо признаков, подтверждающих догадку Далины не нашла, да и выводов сделать не смогла, так как кладка была ровная и без традиционных выступов, похожих на ручку или углубление, приводящее в движение механизм. На полу лежали кирпичики, были видны пустоты от них, но ничего такого, что могло бы скрываться от глаз, она не обнаружила или, попусту, не увидела.

– Глеб, надо поискать приспособление… – услышала Дея за стеной. Она вернулась к мужчинам.

Горчевский стоял и смотрел на Мальвиля, как тот, заглядывая в щель между стеной и кладкой, пытался просунуть палец, хмурил брови, и от напряжения морщил лоб, а собственное крупное тело не пускало наклониться пониже.

– Николай Романович, а что если его нет, и мы ошибаемся?

– И это тоже может быть.… Но… Надобно кое-что проверить, прежде чем совсем отказываться от этой мысли…

Пока Мальвиль поднимался с пола, Далина подобрал небольшой прутик, сложил его вдвое, чтобы был покрепче. В верхней части печи, виднелась металлическая рама задвижки16, от которой остались лишь, выглядывавшие сломанные части. Пожилой архивариус, не раздумывая, вставил в раму сложенный прутик и с силой надавил на части задвижки. Механизм тяжело заскрежетал. Старая штукатурка осыпалась, представив глазам трёх исследователей старого дома, прямоугольник металлической дверцы, практически там, где ранее Дея и Глеб, пытались увеличить расщелину. Интересно было другое, что при движении механизма, дверца вперед не подалась, как вполне ожидаемое действо, а всего лишь очертило место нахождения ее, стряхнув при этом с себя несколько плиток. Мужчины были сосредоточены, но, ни у кого кроме Деи, это удивление не вызвало.

Глеб занялся освобождением дверцы от смеси, державшей ее и плитку. Дея внимательно наблюдала за действиями троих взрослых, пытавшихся проникнуть в секрет дома. Её существо находилось в предвкушении увидеть что-нибудь достойное внимания специалистов, и неважно, будет ли это чьим-то спрятанным дневником или сбережением кого-то из прислуги, припрятанным от глаз хозяев.

Когда вход в тайник наконец-то был очищен, возник другой вопрос – где искать ключ?

Понятно, что на глаза он не попадется. В результате принятого единогласного решения, пошли в ход те инструменты, которые имелись под рукой. Возились долго. Механизм, хотя и старый, но был весьма надежный. Мужчины, по очереди просовывая в щели то один инструмент, то другой, пытались открыть дверцу. Она не поддавалась. Поскольку загнутый конец молотка-гвоздодера в щель не пролезал, так как был значительно толще, то и не представлялось никакой возможности сделать это.

Изрядно вымотанный Глеб, предложил сходить за «болгаркой» и, не дожидаясь чьего-либо согласия, ушел. Отсутствовал недолго. Он принес инструмент и, подключив к электричеству, остальных попросил отойти подальше. Надел специальные очки и приступил к распилу капризной дверцы. Дея широко раскрытыми от любопытства глазами смотрела на то, как ловко Глеб управляется с любым инструментом, а он в это время проявлял усердие и метал искры, в прямом смысле.

Мальвиль вместе с Далиной, в ожидании пока Глеб завершит работу, прохаживались по комнате, заглянули в другую. Николай Романович подошел к дочери и встал подле неё. Далина же вышел на середину коридора, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую.

«Надо же.… Надо же…» – тихо бурчал про себя, поражаясь тому, как все это до сих пор не рухнуло, и к тому времени, когда Горчевский поставил точку с дверцей, архивариус вернулся обратно.

Изрядно съеденный коррозией, но все же качественный метал, под натиском современной техники, сдался довольно быстро. Открылось небольшое углубление с подозрительной темнотой.

Дея не слишком нагибаясь, посветила, предусмотрительно захваченным, фонариком. В кирпичной кладке находилось углубление размером с обувную коробку, как если бы она стояла вертикально. Единственной щелью было то место, где и отсвечивала подвеска. Трое исследователей усадьбы – Глеб, Дея и Далина – нагнулись посмотреть.

Внутри сейфа лежал, завернутый в черную ткань, сверток, который не сразу заметили. Вопрос вызывала ткань – то ли она почернела от времени, то ли уже была такой. Понятно, что сейфы подобного рода не будут просто так закладывать и прятать от посторонних глаз, это-то и настораживало четырех обследователей.

На какую тайну наткнулись в очередной раз? Что скрывала усадьба в своем увядшем теле?

Глеб, опасаясь – мало ли что там может быть? – мягко отодвинул Дею и извлек содержимое тайника. Аккуратно развернул ткань, и на его ладони оказался небольшой черный деревянный ларчик около двадцати пяти сантиметров в длину, около шести-семи – в ширину, и, примерно, четырех – в высоту. Ларчик приковывал внимание безукоризненно гладкой поверхностью. Не было ни единой надписи, символа или вензеля. На удивление, отсутствовал также и замок, не говоря уже о ключе. Трофей переходил из рук в руки, и каждый имел возможность полюбоваться уникальным предметом, покрутить, повертеть, даже понюхать. Не имея ни единой царапины на поверхности, он обладал притяжением огромной силы. Не выявив ничего более занимательного с внешней стороны, присутствующие, молчаливым согласием, доверили Горчевскому совершить следующее действие – открыть таинственную коробочку и удовлетворить тем самым всеобщее любопытство. Когда же крышка была отворена, то внутренняя часть оказалась, обитая черным бархатом. Но внимание сразу привлек кожаный мешочек, длинной примерно двадцать и шириной около пяти сантиметров.

– Ну, вот, находишь всегда то, что не искал17, – тихо заметил Далина.

– Интересно, что приготовила нам «эта матрешка»? – отреагировал Мальвиль.

Неведомая вселенская сила всегда эффектно исполняет наши желания, особенно сиюминутные, мгновенные. Пожелав и тут же забыв, мы, дразня, подталкиваем высшие силы к действию, но это не значит, что все остальные наши мысли им не ведомы. Да, не всё исполняется, лишь то, которое нам приносит пользу. Это волшебно и необъяснимо человеческой логикой.… Вот и негромкое желание Деи было также услышано. Она осторожно, практически двумя пальцами, достала мешочек.

Сшит он был из змеиной кожи. Находясь, длительное время, скрытой от воздействия солнечных лучей и осадков, кожа никоим образом не пострадала, напротив, имела первозданный изумительный вид. Природа, мастерица на различные проделки, и тут не поскупилась, чтобы не показать свое умение. Она удачно соединила высокую прочность кожи с ее эксклюзивностью, которая заключается в том, что уникальность рисунка неповторима. По обилию узоров и насыщенности цвета, было понятно, что это кожа питона – одного из самого восхитительного представителя мира животных. С течением времени, чешуйки раскрылись так, что ещё больше облагородили истинную изысканную красоту изделия, позволив оценить совершенство природного свойства кожи даже спустя более двух веков. Они имели форму ромба с закругленными краями, не ложась друг на друга, будто вырастали из предыдущего. Потрясающее впечатление создавали бежевые, черные, зеленые, причем, оттенка, невероятно насыщенного малахитового с примесью бирюзы, естественные вкрапления. Фантастическое мерцание глянца наполняло магией поистине чарующее своеобразие рисунка, воспроизвести который, само собой разумеется, в идеале неосуществимо. Фактура кожи была настолько эластична, мягка и самодостаточна, что совершено, не требовала дополнений, коих на ней и не было. В старину, особенно изделия из змеиной кожи придавали владельцу элегантную респектабельность, показывая его безукоризненный вкус.

Дея заметила, что при касании кожа очень быстро нагревается, появляется ощущение приятного тепла, что лишний раз доказывало естественное ее происхождение. Стянутый в верхней части утонченно плетеной шелковой тесьмой черного же цвета, дополнительно обвитой несколько раз вокруг горловины, концы ее, были залиты сургучом у основания мешочка. Каких-либо надписей и оттисков на нем так же не было.

Далина, Мальвиль, Глеб и Дея растерянно переглянулись. Теперь и вовсе было непонятно, что делать. С одной стороны – любопытство распирало так, что всем хотелось открыть и немедленно, с другой стороны – все прекрасно понимали – содержимое может иметь важное научное значение… вдруг…

– Имея огромное желание заглянуть внутрь, все же, предлагаю оставить до приезда группы из института, – предложила Дея, твердым голосом, не терпящим возражения. – Когда они будут, Глеб?

– Скоро должны уже прибыть…

– Среди них есть очень толковый парень – Гоша Губернаторов, так я вам скажу, друзья мои, он мог бы нам много интересного рассказать об этих предметах. М-да…

– Вот уж не думал, встретиться с Гошей здесь, – не удержался, удивленный, Глеб.

– Вы знакомы? – спросил Далина, а Дея уставилась на Горчевского в ожидании ответа, одновременно следя за его выражением лица. Мальвиль остался безучастным. Его занимало содержимое кожаного мешочка.

Горчевский ответил не сразу. Было заметно, что он подбирал слова.

– Да, когда-то служили вместе… Он…

– Глеб, Глеб, – прервал его Казарцев, появившийся из ниоткуда. – Там приехали эти, из института.

– Вот и прекрасно, – сказал Николай Романович. – Пойдемте, встретим их, а потом, все вместе навестим Сеньку.