Вперед, на Запад! Операция «Багратион»

Особое внимание противник уделял району Витебска, так как его удержание позволяло обеспечивать взаимодействие между группами армий «Центр» и «Север». С учетом этого немецкие войска оборудовали на подступах к городу несколько рубежей. Первый из них, прикрытый почти сплошными комбинированными проволочными и минно-взрывными заграждениями, находился в 10—15 км от Витебска. В 7—10 км от переднего края проходил второй рубеж, перед которым имелись заграждения, противотанковые рвы и минные поля. Третий рубеж был оборудован непосредственно на окраинах города. Все каменные здания в нем составляли основу многочисленных опорных пунктов. При этом наиболее слабым местом вражеской группировки на витебском выступе являлись ее фланги.

Немецкие пехотинцы в окопах

Три эшелонированных рубежа с установленными на них бронеколпаками, сборными железобетонными и деревоземляными огневыми точками имелись и на Оршанском направлении. Меньшая плотность оборонительных сооружений была на Богушевском направлении, так как здесь многочисленные болота, озера и речные преграды затрудняли действия, прежде всего, подвижных соединений. Однако сам Богушевск, являвшийся узлом, связывающим оборону Орши и Витебска, и как бы замком всей линии «Фатерланд» в этом регионе, был сильно укреплен. Богушевск прикрывали три линий траншей и широкие пояса проволочных и минных заграждений. На дорогах в болотистой местности через каждые 100—150 м стояли деревоземляные брустверы или бункеры. В самом городе, почти разрушенном, в каждом доме, во всех развалинах оборудованы огневые точки.

На Бобруйском направлении, на участке Ректа, Лучин шириной 35 км, занимали оборону три пехотные и одна танковая дивизии 9-й армии. На Глусском направлении, на участке Здудичи, Трамец шириной 55 км, было развернуто до четырех пехотных дивизий. На этих направлениях враг, используя водные преграды, создал пять оборонительных рубежей. Первый рубеж проходил по рекам Друть и Днепр, второй – по р. Добрица, третий – по р. Добысна, четвертый – по р. Ола, а пятый – по р. Березина.

Первый, основной рубеж, глубина которого составляла 6—8 км, включал три-четыре, а местами пять сплошных траншей, соединенных между собой ходами сообщений. На первой траншее, отрытой в полный профиль, имелось много одиночных и парных стрелковых ячеек, пулеметных площадок, вынесенных вперед на 5—6 м. В 80—100 м от нее находились проволочные заграждения в один-два, а на ряде участков – и в три ряда. Промежутки между ними были заминированы. Далее, в глубине обороны, одна за другой тянулись траншеи: вторая – на удалении 200—300 м от переднего края, третья – в 500—600 м, затем четвертая и, наконец, в 2—3 км – пятая, которая прикрывала огневые позиции артиллерии.

Позади траншей были оборудованы блиндажи для укрытия личного состава. Противник построил доты и дзоты, а также использовал башни танков, зарытых в землю, которые обеспечивали круговой обстрел. В заболоченных местах были сооружены насыпные огневые точки, стенки которых укреплялись бревнами и камнями. Все населенные пункты были превращены в узлы сопротивления. Особенно сильно был укреплен Бобруйск, вокруг которого проходили внешний и внутренний оборонительные обводы. Дома, подвалы, хозяйственные постройки на окраинах города были также приспособлены к обороне. На площадях и улицах имелись железобетонные укрепления, баррикады, колючая проволока, заминированные участки. Гарнизон Бобруйска располагал трехмесячным запасом продовольствия и большим количеством боеприпасов.

К. фон Типпельскирх пишет, что в полосе группы армий «Центр» намерения командования Красной Армии стали выясняться примерно к 10 июня. Радиоразведка сообщала о новых армиях. Авиация отмечала усиление железнодорожных перевозок и интенсивное движение на шоссейных дорогах. Дивизионы артиллерийской инструментальной разведки (АИР) установили, что на ряде участков начали пристрелку крупные силы переброшенной сюда «русской артиллерии». Пленные сообщали о появлении в тылу противника «ударных частей». На так называемых «оборонительных участках», удерживавшихся до сих пор менее боеспособными частями, отмечалась смена последних сильными соединениями. «Прошло еще несколько дней, и для командования группы армий “Центр” стало совершенно очевидным, – пишет фон Типпельскирх, – что противник развертывает на этом фронте крупные силы. Кроме того, стали отчетливо вырисовываться направления предстоящих ударов на Бобруйск, Могилев, Оршу и Витебск. Полученная в результате сопоставления самых разнообразных наблюдений картина приготовлений противника была настолько определенной и ясной, что для предположения о возможности имитаций и ввода в заблуждение совершенно не оставалось места»[18].

Колонна немецкой бронетехники, уничтоженная под Бобруйском

14 июня начальник Генерального штаба сухопутных сил генерал-лейтенант А. Хойзингер провел совещание с участием всех начальников штабов групп армий и армий. Начальники штабов групп армий «Север», «Северная Украина» и «Южная Украина» сообщили, что на их фронте нет никаких признаков подготовки ожидавшегося в скором времени наступления Красной Армии. Начальники штабов армий группы армий «Центр», наоборот, единогласно заявили о почти завершенном развертывании крупных сил Красной Армии перед фронтом их армий. Фон Типпельскирх отмечает, что в Генеральном штабе Сухопутных сил и у Гитлера «настолько глубоко укоренилось – чему в немалой степени содействовала категорическая точка зрения Моделя[19], возглавлявшего фронт в Галиции, – предвзятое мнение о наибольшей вероятности русского наступления на фронте группы армий “Северная Украина”, что отказаться от него они уже не могли». В то же время развертывание сил Красной Армии перед фронтом группы армий «Центр» нельзя было отрицать, однако ему в оценке русских планов приписывалась лишь подчиненная роль. Поэтому предполагалось, подчеркивает фон Типпельскирх, что «группа армий “Центр” такого рода наступление, которое будет предпринято, по всей вероятности лишь с целью сковывания ее войск, сможет отразить собственными силами. Доминирующей оставалась точка зрения, предполагавшая нанесение русскими основного удара на фронте группы армий “Северная Украина”». В ее полосе была сосредоточена большая часть танковых дивизий, так как Гитлер был уверен, что именно там, наконец, вновь удастся противопоставить «удар удару». На просьбу командующего группой армий «Центр» выделить ей по крайней мере более крупные резервы было заявлено, что общая обстановка на Восточном фронте не допускает иной группировки сил.

В результате группа армий «Центр», не получив крупные резервы, располагала для обороны своей 1100-километровой полосы лишь 38 дивизиями, из которых использовались 34. В резерве имелись только три пехотные (из них одна почти не боеспособная) и одна танковая дивизии. Оперативное построение группы армий было в один эшелон. Ее главные силы, сосредоточенные в районах Полоцка, Витебска, Орши, Могилева, Бобруйска и Ковеля, прикрывали направления, наиболее выгодные для наступления войск Красной Армии.

Советская пехота атакует при поддержке танков

Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Буш не смог отстоять свою точку зрения перед Гитлером. Когда он в конце мая доложил ему, что численность войск не соответствует протяженности линии фронта, тот спросил Буша, не принадлежит ли он к числу тех генералов, что постоянно оглядываются назад. После этого командующий группой армий «Центр» больше не предпринимал попыток отстоять свою точку зрения перед фюрером и полностью покорился его воле.

План был прост…

На правой стороне «белорусского балкона» по рубежу оз. Нещердо, Сиротино, севернее Витебска до Западной Двины в полосе шириной около 160 км оборонялись войска 1-го Прибалтийского фронта (командующий – генерал армии И.Х. Баграмян). Своим левым крылом он охватывал витебскую группировку группы армий «Центр» с севера и северо-востока. На центр «балкона» опирались войска 3-го и 2-го Белорусских фронтов. 3-й Белорусский фронт (командующий – генерал-полковник И.Д. Черняховский), действуя в полосе шириной 130 км, прикрывал Смоленское направление и охватывал своим правым крылом витебскую группировку врага с юго-востока. 2-й Белорусский фронт (командующий – генерал-полковник Г.Ф. Захаров), прикрывая Рославльское направление, оборонялся в полосе шириной 160 км. С юга «балкон» подпирал 1-й Белорусский фронт (командующий – генерал армии К.К. Рокоссовский), войска которого занимали оборону в полосе шириной свыше 700 км. Ее передний край начинался от Быхова, проходил по Днепру, восточнее Жлобина, затем шел на юго-запад, пересекая р. Березина, потом снова поворачивая на юг, пересекая р. Припять, уходил далеко на запад, к Ковелю, и, обогнув последний с востока, снова шел на юг. По существу, в полосе фронта имелось два самостоятельных операционных направления: на Бобруйск, Барановичи, Брест и на Ковель, Хелм, Люблин. На первом направлении, севернее р. Припять, были развернуты три армии, механизированный и кавалерийский корпуса, Днепровская военная флотилия. Они занимали выгодное оперативное положение по отношению к группировке противника, оборонявшейся в районе Бобруйска, охватывая ее с юго-востока. Южнее р. Припять в полосе шириной 360 км, от Багримовичей до Ратно, действовала только одна армия. На левом крыле, вплоть до разграничительной линии с 1-м Украинским фронтом, в обороне находились три армии. За ними располагались фронтовые резервы: 1-я Польская армия, два танковых и один кавалерийский корпуса, другие соединения и части.

К подготовке плана дальнейших действий на лето и осень 1944 г. Ставка ВГК приступила в ходе зимне-весенней кампании. При этом учитывались решения, принятые на Тегеранской конференции, состоявшейся 28 ноября – 1 декабря 1943 г. На конференции председатель Совета Народных Комиссаров СССР И.В. Сталин, президент США Ф. Рузвельт и премьер-министр Великобритании У. Черчилль 1 декабря парафировали военные решения, в которых были зафиксированы обязательства правительств США и Великобритании предпринять в течение мая 1944 г. операцию «Оверлорд» одновременно со вспомогательной операцией на юге Франции и обязательство СССР предпринять наступление примерно в то же время с целью не допустить переброски германских сил с Восточного на Западный фронт[20].

В марте 1944 г., по свидетельству К.К. Рокоссовского, Верховный Главнокомандующий РККА и ВМФ И.В. Сталин в общих чертах ориентировал его относительно планируемого крупномасштабного наступления и той роли, которую предстояло играть в нем 1-му Белорусскому фронту[21]. 3 апреля Рокоссовский представил в Ставку ВГК план фронтовой наступательной операции. Аналогичные документы были также подготовлены в штабах 1-го Прибалтийского, 3-го и 2-го Белорусских фронтов.

Мы остановимся более подробнее на плане командующего 1-м Белорусским фронтом. Он, учитывая конфигурацию линии фронта, планировал, не давая противнику передышки, разгромить его группировку в районе Минска, Барановичей, Слонима, Бреста, Ковеля, Лунинца, Бобруйска. После окончания операции войска фронта должны были выйти на рубеж Минск, Слоним, Брест, р. Западный Буг, что позволяло прервать все основные железнодорожные и шоссейные рокады в тылу противника на глубину в 300 км и существенно нарушить взаимодействие его оперативных группировок.

Командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза (с 29.06.1944 г.) К.К. Рокоссовский

К.К. Рокоссовский понимал, что операция предстоит очень сложная. Привлечь для ее осуществления одновременно все силы фронта не представлялось возможным, так как оборона противника к востоку от Минска была очень прочной и пытаться прорвать ее ударом в лоб, не увеличивая существенно силу ударных группировок, было бы крайне опрометчиво. Исходя из этого, Константин Константинович намечал осуществить эту операцию в два этапа. На первом этапе четыре армии левого крыла 1-го Белорусского фронта должны были «подрубить» устойчивость обороны противника с юга. Для этого намечалось разгромить противостоящую здесь войскам фронта группировку врага и захватить позиции по восточному берегу Западного Буга на участке от Бреста до Владимира-Волынского. В результате этого правый фланг группы армий «Центр» оказывался обойденным. На втором этапе предусматривалось наступление всех войск фронта для разгрома бобруйской и минской группировок противника. Опираясь на захваченные позиции по Западному Бугу и обеспечив свой левый фланг от ударов противника с запада и северо-запада, армии левого крыла из района Бреста должны были ударить в тыл белорусской группировке врага в направлении на Кобрин, Слоним, Столбцы. В это же время правофланговые армии фронта должны были нанести второй удар из района Рогачев, Жлобин в общем направлении на Бобруйск, Минск. Рокоссовский полагал, что для выполнения этого плана потребуется примерно 30 дней, учитывая и время, необходимое для перегруппировок. Важным условием возможности выполнения этого плана он считал усиление левого крыла фронта одной – двумя танковыми армиями. Без них обходной маневр, по его мнению, не достиг бы цели.

План фронтовой операции был очень интересным и многообещающим. Генерал армии С.М. Штеменко оценивал его следующим образом: «Такой замысел представлял значительный интерес и служил примером оригинального решения наступательной задачи на очень широком фронте. Перед командующим фронтом вставали весьма сложные вопросы руководства действиями войск на разобщенных направлениях. В Генштабе даже думали, не разделить ли в связи с этим 1-й Белорусский фронт на два? Однако К.К. Рокоссовский сумел доказать, что действия по единому плану и с единым фронтовым командованием в данном районе более целесообразны. Он не сомневался, что в данном случае Полесье окажется фактором, не разъединяющим действия войск, а объединяющим их. К сожалению, Ставка не имела возможности в сложившейся тогда обстановке выделить и сосредоточить в район Ковеля необходимые силы и средства, особенно танковые армии. Поэтому чрезвычайно интересный замысел К.К. Рокоссовского осуществлен не был. Однако сама идея о направлении ударов и последовательности действий войск, обусловленная в значительной степени разделявшим 1-й Белорусский фронт огромным массивом лесов и болот, была использована Оперативным управлением Генерального штаба при последующем планировании операций»[22].

 Начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза А.М. Василевский

В своих мемуарах Маршал Советского Союза А.М. Василевский пишет, что в марте и апреле 1944 г. замысел летне-осенней кампании неоднократно обсуждался и уточнялся у Верховного Главнокомандующего. Он поручил разработать проект плана кампании своему заместителю Маршалу Советского Союза Г.К. Жукову и первому заместителю начальника Генерального штаба генералу армии А.И. Антонову. При этом И.В. Сталин полагал целесообразным начать летние операции силами 1-го Украинского фронта, чтобы еще глубже охватить белорусскую группировку и оттянуть туда резервы противника с центрального направления. Антонов, в свою очередь, считал, что наступление надо начать с севера, а затем провести операцию против группы армий «Центр». Такого же мнения придерживался и Жуков. В ходе боевых действий на Правобережной Украине и в Крыму Верховный Главнокомандующий напоминал Василевскому о необходимости во что бы то ни стало закончить их в апреле, чтобы в мае полностью переключиться на подготовку Белорусской операции.

Заместитель Верховного Главнокомандующего РККА и ВМФ Маршал Советского Союза Г.К. Жуков

12 апреля на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП(б), Государственного Комитета Обороны и Ставки ВГК, где обсуждались варианты дальнейших действий, Сталин дал указание Маршалу Советского Союза Василевскому приступить к разработке общего замысла наступления в Белоруссии и начать сосредоточение войск и материальных средств на центральном участке советско-германского фронта.

После анализа и обобщения соображений о перспективах развития наступления, поступивших от командующих войсками фронтов, в Генеральном штабе Красной Армии к середине апреля был разработан замысел предстоявшей кампании. Он предусматривал проведение в полосе от Заполярья до Черного моря серии последовательных, взаимно увязанных стратегических наступательных операций фронтов и групп фронтов. Генерал армии С.М. Штеменко в своей книге «Генеральный штаб в годы войны» пишет, что летняя кампания вырисовывалась в такой последовательности. Ее открывал в начале июня Ленинградский фронт наступлением на Выборг. Затем подключался Карельский фронт с целью разгрома свирско-петрозаводской группировки противника. В итоге этих операций должен был выпасть из борьбы финский партнер нацистской Германии. За выступлением Карельского фронта без промедления следовали действия в Белоруссии, рассчитанные на внезапность. Затем, когда немецкое командование уже поймет, что именно здесь происходят решающие события, и двинет сюда свои резервы с юга, должно было развернуться сокрушительное наступление 1-го Украинского фронта на Львовском направлении. Разгром белорусской и львовской группировок противника составлял содержание главного удара советских вооруженных сил в летнюю кампанию. В это же время предполагалось проводить активные действия силами 2-го Прибалтийского фронта, чтобы сковать войска группы армий «Север», которая, несомненно, сделает попытки обеспечить устойчивость соседа справа – группы армий «Центр». И наконец, когда в результате всех этих могучих ударов враг понесет поражение, можно считать обеспеченным наступление на новом направлении – в Румынию, Болгарию, Югославию, а также в Венгрию, Австрию и Чехословакию.

О проведении такого мощного наступления окончательное решение было принято в конце апреля 1944 г. на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) и Ставки ВГК. Военно-политические цели Советского Союза в войне на ближайший период были изложены в первомайском приказе Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. В приказе говорилось: «В результате успешного наступления Красная Армия вышла на наши государственные границы на протяжении более 400 километров, освободив от немецко-фашистского ига более ¾ оккупированной советской земли. Дело состоит теперь в том, чтобы очистить от фашистских захватчиков ВСЮ нашу землю и восстановить государственные границы Советского Союза ПО ВСЕЙ ЛИНИИ, от Черного моря до Баренцева моря. Но наши задачи не могут ограничиваться изгнанием вражеских войск из пределов нашей Родины. Немецкие войска напоминают теперь раненого зверя, который вынужден уползать к границам своей берлоги – Германии для того, чтобы залечить раны. Но раненый зверь, ушедший в свою берлогу, не перестает быть опасным зверем. Чтобы избавить нашу страну и союзные с нами страны от опасности порабощения, нужно преследовать раненого немецкого зверя по пятам и добить его в его собственной берлоге. Преследуя же врага, мы должны вызволить из немецкой неволи наших братьев поляков, чехословаков и другие союзные с нами народы Западной Европы, находящиеся под пятой гитлеровской Германии»[23].

Вперед, на Запад!

Главный удар планировалось нанести на центральном участке советско-германского фронта с целью разгромить группы армий «Центр» и «Северная Украина». Это должно было привести к нарушению стратегической устойчивости всего германского Восточного фронта, разъединению и изоляции группировок вермахта, действовавших на северо-западном и юго-западном направлениях, и выходу войск Красной Армии кратчайшим путем к границам Германии и оккупированных ею государств.

С целью обезопасить жителей районов, где намечались боевые действия, от возможных потерь, а также тыл от агентов немецкой разведки, Ставка ВГК 4 мая направила командующим войсками 1-го Прибалтийского, 3-го, 2-го и 1-го Белорусских фронтов директивы об установлении прифронтовой полосы на глубину 25 км, на которой воспрещалось проживание и доступ в нее гражданского населения. К 20 мая предписывалось выселить в тыл за пределы 25-километровой полосы от ныне занимаемой линии фронта все гражданское население из всех населенных пунктов. В директивах подчеркивалось, что «агенты противника пытаются проникнуть на территорию войскового тыла, одеваясь в нашу военную форму». Поэтому войскам НКВД и охраны тыла действующей Красной Армии приказывалось не допускать в 25-километровую прифронтовую полосу военнослужащих без командировочных предписаний, выдаваемых штабами соединений (от штаба бригады и выше), с предъявлением удостоверения личности. Гражданскому населению доступ в 25-километровую прифронтовую полосу предписывалось воспретить, а также установить строгий контроль на всех дорогах, ведущих к фронту, и периодически производить поверку всех населенных пунктов в войсковом тылу с целью выявления и задержания подозрительных лиц. Крупные населенные пункты в прифронтовой полосе следовало приспосабливать к обороне независимо от их удаления от линии фронта[24].

О том, как выполнялось это указание, можно судить по 3-му Белорусскому фронту. Всего было отселено около 50 тыс. человек. При этом по признакам поддельных документов и на других основаниях чекисты задержали более сотни подозрительных граждан и организовали их тщательную проверку. Вместе с тем, недостаточно продуманная организация этого мероприятия вызвала отрицательные проявления среди части местного населения. Они обусловливались недостатком выделенного транспорта, что заставляло людей бросать домашний скот и личные вещи, с трудом сохраненные в условиях оккупации[25].

В это время в Генеральном штабе Красной Армии при деятельном участии командующих фронтами шла разработка плана Белорусской стратегической наступательной операции. В начале мая командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии И.Х. Баграмян был вызван в Москву, где его принял генерал армии А.И. Антонов. «Генерал Антонов, несмотря на огромную занятость, как всегда, встретил меня приветливо и ознакомил с проектом плана Белорусской операции, – вспоминал Иван Христофорович. – После краткого обмена мнениями по поводу этой операции Алексей Иннокентьевич предложил мне, вернувшись на фронт, внимательно подумать, какое наиболее эффективное участие и с какими конкретными задачами могли бы войска 1-го Прибалтийского фронта принять в организации и проведении этой грандиозной операции, указав при этом, что примерно в середине мая Ставка намерена совместно с командующими войсками фронтов рассмотреть и утвердить окончательный ее замысел и план подготовки»[26].

Первый заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии  генерал армии А.И. Антонов. СССР

Одновременно первый заместитель начальника Генерального штаба генерал армии Антонов еще раз запросил соображения командующего 1-м Белорусским фронтом. К 11 мая генерал армии Рокоссовский представил дополнения к первому варианту плана. Целью операции фронта он считал теперь разгром жлобинской группировки противника, а в дальнейшем – продвижение на Бобруйск, Осиповичи, Минск. При этом предлагалось нанести не один, а два одновременных удара, примерно равных по силе: один – по восточному берегу р. Березина с выходом на Бобруйск, другой – по западному берегу этой реки в обход Бобруйска с юга. Нанесение двух ударов давало войскам фронта, по мнению Рокоссовского, неоспоримые преимущества: во-первых, это дезориентировало противника, а во-вторых, исключало возможность маневра вражеских войск. Такое решение шло вразрез с установившейся практикой, когда, как правило, наносился один мощный удар, для которого сосредоточивались основные силы и средства. Командующий 1-м Белорусским фронтом сознавал, что, принимая решение о создании двух ударных группировок, он рискует допустить распыление имевшихся сил, но расположение войск противника и условия лесисто-болотистой местности убеждали его, что это будет наиболее успешным решением задачи.

План генерала армии Рокоссовского предусматривал непрерывность наступления. Чтобы избегнуть тактических, а впоследствии и оперативных пауз, он предполагал на третий день операции, сразу же после прорыва тактической обороны противника, ввести в полосе 3-й армии для развития успеха на Бобруйском направлении 9-й танковый корпус. После того как 3-я и 48-я армии подойдут к Березине, планировалось ввести на стыке между ними свежую 28-ю армию с задачей быстро овладеть Бобруйском и продолжать наступление на Осиповичи, Минск. «Действуя таким несколько необычным для того времени способом, – пишет Штеменко, – командующий войсками 1-го Белорусского фронта намеревался рассечь противостоящие силы неприятеля и разгромить их поочередно, не стремясь, однако, к немедленному окружению. Оперативное управление Генерального штаба учло эти соображения»[27].