Ложь и правда русской истории. От варягов до империи

Сергей Баймухаметов

Ложь и правда русской истории. От варягов до империи

В «Курсе русской истории» В.О. Ключевского великий князь Александр Невский упоминается 15 (пятнадцать) раз в 15 (пятнадцати) строчках; Куликовской битве посвящено 6 (шесть) строк.

Автор

Знак информационной продукции 12+

© Баймухаметов С.Т., 2021

© ООО «Издательство «Вече», 2020

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2021

Сайт издательства www.veche.ru

Глава 1

Призвания варягов не было!

Опровержение Повести временных лет. «Летописи полны лжи и позорят русский народ»

В 1749 году в Петербургской академии наук разгорелся грандиозный скандал, с которого и начинается то, что у нас называют «антинаучной норманской теорией» происхождения Российского государства и с которой идет борьба на протяжении веков.

Обязан сказать, что работа академика Готлиба Байера «О варягах» вышла задолго до этих событий. Причем не где-то на «вражеской» стороне, а в «Комментариях» Петербургской академии наук. (Рабочим языком Академии наук тогда был немецкий язык, и потому работа «О варягах» впервые опубликована на немецком.) Через 12 лет ее перевели на русский язык и выпустили под названием «Сочинение о варягах». Ни то, ни другое издание не привлекли шумного внимания.

Громкий скандал разразился в августе – сентябре 1749 года. На торжественном заседании Петербургской академии 5 сентября, по случаю тезоименитства императрицы Елизаветы Петровны, должен был выступить академик Герард Миллер с речью «О происхождении народа и имени российского». По правилам тех времен речь предварительно рассматривалась комиссией. Тредиаковский высказался за, заметив, однако, что сама «материя спорна». А вот Ломоносов яростно выступил против. Он нашел речь Миллера «ночи подобной». С Ломоносовым согласились почти все члены комиссии. Речь не только запретили к выступлению, но даже решили отобрать у автора. Миллер пожаловался на необъективность, и тогда президент академии распорядился рассмотреть ее на генеральном собрании. Рассмотрение длилось шесть месяцев (!) и закончилось тем, что работу Миллера постановили уничтожить. Однако она сохранилась. И в 1768 году была напечатана на немецком языке в Allgemeine historische Bibliothek, т. IV (Общая историческая библиотека).

Вот какие далеко не научные страсти. Как писал В.О. Ключевский, «причиной запальчивости этих возражений было общее настроение той минуты… Речь Миллера явилась не вовремя; то был самый разгар национального возбуждения…».

А еще Ключевский говорил, что споры вокруг варяжского вопроса «есть патология общественного сознания». И трудно с ним не согласиться. Ведь почти три века спорим НЕ О ТОМ. До идейной ненависти схлестнулись: славянами или норманнами («северными людьми») были Рюрик и варяги? Если славяне, то нормально, свои. А вот если норманны… Хотя ведь яснее ясного, что «норманны» не могли основать наше государство, потому что древнерусские государства в Новгороде и Киеве существовали задолго до упоминания «варягов» в Повести временных лет. Но логика нам не указ… вот уже 250 лет.

«Патология общественного сознания» еще и в убеждении, будто происхождение правящей династии каким-либо образом могло повлиять на многовековой уклад и жизнь громадной страны, задевает и оскорбляет национальное самосознание. Если судить по «составу крови», то и русских великих князей, к примеру Андрея Боголюбского и тем более Александра Невского, можно считать не русскими и даже не варягами, а узкоглазыми степняками-половцами. Не говоря уже о Николае II – на 95 процентов немце по «составу крови». Династии со стороны, пришедшие вместе с ними дружины, армии растворялись и растворяются в общей среде, как варяги и затем ордынцы – в славянском море Руси.

(Здесь и далее я употребляю слово и понятие «ордынцы», а «татаро-монголы» беру в кавычки, так как исторически-этнический термин «татаро-монголы» условен. Это изначально был тюрко-монгольский конгломерат, который точнее всего в общем и в целом обозначается, на мой взгляд, термином «ордынцы». Основную военную силу в нем составляли тюркоязычные степняки, покоренные монголами половцы. То есть люди, не родственные монголам по языку. Но – близкие по бытотипу, по образу жизни, тому, что называется конно-степной цивилизацией.)

Три века спорят, опровергают научную работу, которую никто не читал. Разумеется, читали Ломоносов, Тредиаковский и еще нескольких ученых в то время. А потом речь Миллера была уничтожена. И на русском языке никогда не публиковалась.

Должен еще заметить, что Герарду Миллеру русская историческая наука обязана многим – он ведь был ее основателем и зачинателем, первым официальным русским историографом, основателем исторического и первого научно-популярного журналов, первым ректором Петербургского университета, инициатором экспедиций на Камчатку и в Сибирь, за 50 лет трудов создал историографическую школу, оставил библиотеку (!) впервые изданных чужих и своих работ, в том числе первую «Историю Сибири», описание языков сибирских и поволжских народов, многое другое. Миллер первым начал изучать и публиковать летописи! Именно по его инициативе в 1732 году впервые начали выходить на немецком языке сборники древнерусских литературных памятников. Хотя и в сокращенном виде, отрывками, выдержками. Когда же в 1734 году академия – по инициативе Миллера, разумеется, – обратилась к Сенату за разрешением на издание летописей в полном виде, Сенат переадресовал прошение ученых Синоду, а Синод запретил, постановив, что летописи полны лжи и позорят русский народ.

Так что уничтожение речи Миллера, случившееся через пятнадцать лет после решения Синода, было вполне в духе времени.

Идеологически запретительный подход к летописям господствовал в России вплоть до царствования Екатерины II, когда с ее одобрения стараниями Новикова, Мусина-Пушкина, Щербатова, Болтина и других были изданы первые памятники древнерусской истории и литературы. Со времен оных прошло более двухсот лет, а нельзя сказать, что мы далеко продвинулись. В СССР было издано всего несколько летописей. Да и те подверглись сокращению. Сейчас запретов нет, но, как говорят, нет денег. Вернее, нет желания и стремления. Так или иначе, Россия до сих не имеет полного собрания летописей, изданного на современном русском языке. То, что издавалось со времен Мусина-Пушкина по сей день, выходило микроскопическими тиражами, а самое главное – в репринтном издании, на церковнославянском языке. То есть недоступно абсолютному большинству читателей.

Но это отступление. А у нас же речь о Новгороде и о варягах.

Заклятие

Странные чувства испытываешь, бродя по улицам Великого Новгорода. У меня это, наверно, от детства. Одной из первых прочитанных книжек, еще в пятилетнем возрасте, была повесть о древнем Новгороде. А детские впечатления – это как долгий сон, как будто сам жил и был там.

И спустя полвека такое ощущение, будто я здесь жил всегда. И в древние времена. Понятно, что «давят» знания взрослой жизни. У кого ж сердце не дрогнет в городе, «откуда есть пошла Русская земля». Но те же знания говорят, что отсюда пошло и унижение земли Русской. И суть не в норманской теории, по которой русская государственность и само Русское государство есть произведение пришлых чужеземцев. Суть – в первоисточнике.

Как пишет Повесть временных лет, «варяги из заморья взимали дань с чуди, и со славян… Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть. И не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы».

То есть, устав от разлада и смуты, не кто-нибудь, а именно новгородцы пришли к варягам и сказали: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

Конечно, обидно. Эти слова стали заклятием русской истории и судьбы. Не только потому, что сказано и написано талантливой рукой. Нет, прежде всего потому, что они, слова, все время подтверждались жизнью. Во всяком случае, в годы советской власти каждый второй грамотный человек повторял про себя и вслух: «Земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет…» Но тогда, в годы коммунистической бесхозяйственности, никому и в страшном сне бы не приснилось, что с нами станется после падения власти коммунистов. И потому летопись воспринималась и воспринимается как пророчество и заклятие: ничего, мол, не поделаешь, так было всегда, так на роду нашем написано.

Если бы это была просто рукопись, просто летопись – одно дело. Но это – Повесть временных лет, основа основ российской истории, литературы, народного самосознания. Не случайно же ее называют Начальной летописью.

Ничего удивительного, что вскоре после опубликования летописей в XVIII веке и возникла так называемая норманская теория, задевающая национальные чувства россиян. Поскольку выводила возникновение Российского государства исключительно из деятельности пришлых варягов-норманнов. Также понятно, что ее тотчас начали оспаривать и оспаривали всегда. Начиная с Ломоносова и заканчивая главными идеологами КПСС.

Но… Каждое положение исторического документа проверяется другими источниками. Скажем, некоторые факты и даты из той же Повести временных лет уточнены, подтверждены или опровергнуты исследованиями Шахматова, Гумилева, Лихачева и других ученых, сопоставлениями с европейскими и арабскими источниками.

А историю о призвании варягов проверить невозможно. Ни в европейских, ни в арабских, ни в еврейских источниках нет упоминаний об этом событии. Варяжская страница в Повести временных лет подобна стене несокрушимой – не обойти ее и не объехать. Во всех русских летописях текст одинаковый. Нет больше исторических свидетельств. И потому, наверно, историки, начиная с Соловьева, Ключевского, Костомарова и заканчивая Гумилевым, Лихачевым, Петрухиным, лишь отмечали противоречия легенды, пытались объяснить ее или же подвергнуть сомнению. Но – не более того.

Я же попытаюсь доказать, что призвания варягов не было. Пользуясь только логикой. Ну и, разумеется, для иллюстрации прибегая к аналогиям.

Прежде всего – разделим «варягов» и их «призвание». В этом смешении – явная и скрытая суть «патологии общественного сознания».

Как создаются мифы

В VIII веке Испанию, как известно, захватили мусульмане из Северной Африки – арабы и берберы, которых в Европе называли маврами. Они создали мощное государство – Кордовский эмират, через полтора века провозглашенный халифатом. Халифу подчинялись эмиры Гранады, Андалузии, Толедо, Севильи, Сарагосы и другие. Многие были недовольны существующим положением. Заговор возглавил эмир Сарагосы – он позвал на помощь Карла, короля франков, будущего императора Карла Великого, основателя династии Каролингов. Карл вторгся в Испанию. Однако военная кампания не заладилась, к тому же в государстве франков подняли восстание саксы. Карл двинулся в обратный путь. В Ронсевальском ущелье на его армию напали испанские баски, христиане. В том бою погиб Роланд, маркграф Бретани, прикрывавший отход и спасший армию и Карла.

Таковы факты. Но в «Песни о неистовом Роланде», сочиненной (по крайней мере записанной) через четыре века, мы читаем, что это была война исключительно с «нехристями», дабы они приняли «завет Христа» и «закон Христа», что на армию Карла напали «сарацины». Понятно, что все это сочинено гораздо позже, через века, уже в свете идеологии крестовых походов. И сейчас уже не важно, то ли трубадуры сами отредактировали древние легенды и сочинили новые «в духе времени», то ли им порекомендовали: «Ребята, нехорошо напоминать, что наш Карл Великий участвовал в разборках мавров, нехорошо говорить, что на него напали христиане».

Так создаются мифы.

Да, в истории случалось, что более слабое государство входит в состав более сильного. Но в любом случае – государство обращалось к государству.

Итак, к какому же государству обратилось за покровительством государство Новгород? К варяжскому? Так не было такого государства! Была дикая вольница, живущая грабежом, разбоем.

Рюрик – тезка

Противоречия и несообразности летописи приводили даже крупных историков к неубедительным гипотезам. Действительно, вначале платили дань варягам, потом выгнали варягов, но тотчас же вслед за этим попросили их «владеть нами»? Несуразица явная. И потому В.О. Ключевский предполагает, что позвали «других варягов». Каких «других»?

Некоторыми учеными до сих пор поддерживается теория, по которой «наш» Рюрик – это Рюрик (или Рёрик, Рорик) Ютландский. Если так, то вроде не стыдно родословную оттуда вести.

Но в этой гипотезе противоречий еще больше. Во-первых, от Новгорода до Ютландии-Дании почти две тысячи километров. Значит, и новгородским послам, а самое главное, Рюрику с дружиной надо было идти через немецкие, польские, литовские, жмудские, псковские земли и наверняка прорываться с боями, потому что врагов вокруг было много. И об этом в летописи – ни слова. А если он шел на кораблях вдоль побережья Балтики, по Неве поднялся в Ладогу, а оттуда по Волхову пришел к Новгороду – все равно бы просто так окрестные племена его не пропустили. И не мог бы остаться в Европе незамеченным такой дальний поход, по сравнению с которым прежние походы Рюрика в земли франков и англосаксов – короткие воскресные прогулки.

Во-вторых, трудно представить, что Рюрик тотчас, по зову новгородских послов, с готовностью променял свое положение владетеля Ютландии-Дании на далекий от Европы Новгород. Даже если и так, почему в западных источниках нет о таком событии никаких упоминаний? Между тем о жизни Рюрика Ютландского известно многое, до дат его смерти. Он был знаменитым в Европе воителем, снаряжал в походы до трехсот (!) драккаров, поднимался вверх по Эльбе, захватывал германские земли, ходил к берегам Англии, подвергал разору и грабежу англосаксов. И вдруг его уход в Новгород, двухтысячекилометровый поход, остался никем не отмеченным? Невозможно.

В-третьих, за варягами далеко ходить не надо было – они всегда жили рядом. Летописная фраза «И пошли за море к варягам, к руси…» вовсе не обязательно означает Балтику. В древности и даже совсем недавно и Онегу, и Ладогу, и новгородский Ильмень называли морем.

Кто такие варяги?

Варягами славяне называли викингов. Викинги же, если отбросить современную киноромантизацию, были просто-напросто разбойниками, бандитами. Буйные молодые люди, которые не хотели жить мирно и ловить селедку, как их отцы и деды. И уходили из родных поселений в вик (по-русски – выселок, а буквально – путь). Промышляли разбоем, грабежом. Со временем они стали страшной силой и три века терроризировали Европу, поднимаясь в своих драккарах вверх по течению рек и сжигая города и села. А когда не было походов, нанимались в армии сопредельных воюющих государств. В общем, наемники, ландскнехты.

Нанимали их и славянские города-государства. Многочисленные свидетельства тому – в летописях. Причем везде о найме варягов говорится как о деле обыденном, никуда далеко за ними не ходили, они всегда были под рукой. Приведу одно из самых ранних свидетельств.

980 (по другим данным – 978) год. Новгородский князь Владимир ведет войну против брата, киевского князя Ярополка, убийцы их третьего брата Олега, и нанимает варягов. Разбивает дружину Ярополка, захватывает Киев, а самого Ярополка приглашает на переговоры в свой шатер. Едва Ярополк вошел, два варяга пронзили его мечами с двух сторон.

Да, Владимир наш отличался истинно варяжской жестокостью, необузданностью, пренебрежением всех человеческих норм. Получив отказ от полоцкой княжны Рогнеды – та не захотела идти за него, потому что Владимир был бастардом, незаконным сыном Святослава от древлянской рабыни-ключницы Малуши, – Владимир идет на Полоцк войной, захватывает город и насилует Рогнеду на глазах ее отца и матери. Как отмечает летописец, «был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц». Убив Ярополка, он тотчас берет его жену, то есть жену своего брата. А она была уже беременна. Родился Святополк – убийца своих же братьев Бориса, Глеба и Святослава, прозванный летописцем Святополком Окаянным.

Но так или иначе, а князь Владимир, столь страшный в своих необузданных страстях, стал ключевой фигурой в истории Руси. Все, что вершилось после него, – лишь следствие его выбора веры. Второй такой значимой фигурой в истории Руси был только Александр Невский, о котором в этой книге будет сказано еще много.

Князь Владимир через восемь лет после убийства Ярополка окрестил Русь и стал Владимиром Святым. Быть может, Господь и простил ему за это все грехи. Как заключает летописец, «был невежда, а под конец обрел вечное спасение».

В этой фигуре, на мой взгляд, явлены нравы тех времен в самых крайних выражениях. От бушующих комплексов неполноценности до таких деяний, как крещение Руси, определившее развитие эпохи, течение самой истории.

Впрочем, братоубийство нельзя сводить лишь к недобрым чувствам незаконных сынов и пасынков. Начал-то убивать вполне законный Ярополк. А вспомним опять же убийство Бориса, Глеба и Святослава. Да, Святополк, конечно, Окаянный. Но вот скандинавские источники недвусмысленно указывают на причастность к этому убийству Святополкова брата Ярослава, названного впоследствии Мудрым. Так что остается гадать, отчего Ярослав ожесточенно воевал, изгонял отовсюду Святополка: то ли как братоубийцу окаянного, то ли как свидетеля общего преступления?

Братоубийство – обыденное явление в семейной хронике Рюриковичей. Из одиннадцати детей Владимира своей смертью умерли, кажется, только четверо или пятеро. Ярослав Мудрый, один из них, говорил перед смертью детям: «Любите друг друга, потому что вы братья родные, от одного отца и одной матери». Но бесполезно – сыновья и внуки Ярослава, как их отцы и деды, нещадно воевали друг с другом. Самый разумный из них – Владимир Мономах – пытался устроить мир уступками, отдавая родичам то Киев, то Чернигов. Но Олег и Давыд Святославичи продолжали братоубийственные войны даже после съезда князей в Любече, где все они целовали крест и договорились о мире. Что не помешало Давыду Игоревичу и Святополку тотчас после этого схватить Василька Теребовльского и выколоть ему глаза.

Да, когда речь идет о власти, тут уже не до родства. Так было во всех династиях и во всем мире. Но все же полагаю, что Рюриковичи в мировой истории занимают особое место по пролитой родной крови. Наверно, это обусловлено было особенностями громадной страны и тем, что изначально, при Святославе и тем более при многодетном Владимире, не был определен жесткий порядок наследования и распределения земель. Но нельзя не учитывать и происхождение.

Языческие славяне – мирный и гостеприимный народ. Это отмечали все древнейшие хронисты. Славяне чтили род, старшинство в роду, семью.

Варяги-викинги – это сознательное и бессознательное, полное, абсолютное отрицание семьи, отца и матери. В древней воинской ватаге был один закон – безусловное подчинение вожаку. А в почете – только сила и полное пренебрежение всем остальным. Потому-то среди викингов особое место занимали так называемые берсерки – психопаты, люди-звери, бешеные, одержимые, обладающие пещерной свирепостью и столь же пещерным бесстыдством и презрением к любым ограничениям.

Вот какая среда породила Рюрика! Вот какая кровь бушевала в его правнуках и праправнуках!

Да, с одной стороны, нравы княжеских семей смягчали славянские жены и традиционно близкие к женской половине дома православные священники. Представьте только: два брата при одобрении третьего отдают приказ выколоть глаза племяннику, а четвертый брат, не в силах остановить их, пытается увещевать и современников, и потомков:

«Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его; если и будет повинен в смерти, то не губите никакой христианской души. Если вам Бог смягчит сердце, пролейте слезы о грехах своих».

Представьте человека, воспитанного матерью в православных духовных традициях, который в кровавой мути жестокого века пишет такие слова:

«Зачем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня? Уповай на Бога, ибо верю в Него».

Это – Владимир Мономах.

А с другой стороны, по мужской линии шло воспитание «в традициях отцов и дедов». Огромным было и влияние на княжичей-отроков их варяжских наставников-воевод, вроде Свенельда. Ведь Свенельд, первый советник Ярополка, играл ключевую роль в убийстве Олега. Да и неваряжские воеводы были немногим лучше. Например, Добрыня – воевода уже Владимира. Добрыня был братом Малуши. Той самой рабыни, матери князя Владимира. И когда полоцкая княжна Рогнеда отказала Владимиру, указав на его происхождение от рабыни, то Добрыня шибко оскорбился за сестру. И как мог настропалял юного Владимира на войну с Полоцком. В общем, эта свирепая солдатня реализовывала свои мстительные или честолюбивые планы при помощи княжичей, подвигая их на поступки, немыслимые для их возраста.

Но это – отступление. В данном случае нас интересует коллизия «варяги и Владимир». Тот, первый, которого потом назвали Святым.

Убив Ярополка и утвердившись на киевском престоле, Владимир решил, что наемникам теперь можно и не платить. Выгнал их в Византию (в летописи – они сами попросились: «Обманул нас, так отпусти в Греческую землю»), прежде послав византийскому императору предупреждение: «Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же зла, как и здесь, рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни одного».

Разумеется, и этот поступок князя не красит. Но Владимир, сам потомок варягов, видимо, знал, как следует обращаться с этой братией.

Одним словом, ясно, кто такие были варяги, как относились к варягам славяне и кем они были для славян в 980 году.

Да, Новгород, как и любой другой город, мог позвать на правление кого-то со стороны. Допустим, новгородцы были дикими, темными. А рядом – цивилизованные варяги. Вот и решили новгородцы поступиться суверенитетом ради приобщения к прогрессу – и припали к роднику варяжской цивилизации.

Многие так считали. Почти большинство. В том числе, например, признанный наш историк Василий Осипович Ключевский: «Где и как среди разноплеменного населения нашей равнины могла загореться искра государственной, исторической жизни? Эта искра была принесена со стороны. Варяжский элемент вошел живой, освежающей струей в эту неподвижную бесцветную массу».

Итак, мы – «неподвижная бесцветная масса», в которую варяги внесли «искру государственной, исторической жизни».

Обидно, да? Но, в принципе, могло быть правдой. При изначальном условии – дикости новгородцев и высокоцивилизованном государстве варягов.

В действительности все обстояло ровно наоборот.

В IX веке у варягов не было никакого государства.

А с другой стороны, Новгород, государство с высокой культурой и цивилизацией, имеющее свои колонии. В XI веке (более ранние берестяные грамоты не сохранились) не бояре, князья или монахи, а простые горожане обменивались письмами, их бытовая тема говорит о широкой грамотности, о распространенности письменного общении.

И логично ли, что представители цивилизованного Новгородского государства пришли в буйную, дикую ватагу и позвали ее главарей «княжить и владеть нами»? Это все равно что в XVII веке вольный купеческий город Гамбург позвал бы правителем атамана из Запорожской Сечи.

Обратим внимание, что речь идет о самом вольнолюбивом городе древней и средневековой Руси. Новгородцы никогда не терпели у себя княжеского всевластия. Поэтому сыновья великих киевских князей шли сюда с большой неохотой. Новгородцы даже Александра Невского не признавали. А тут – полное раболепие и унижение, да еще и перед варягами.

Кстати, одно из первоначальных значений слова «варяг» – «наемник».

Что же было?

Была рознь. Это очевидно. За власть в Новгороде боролись, видимо, две партии. Партия Вадима Храброго и партия некоего Гостомысла. Исторически личность его не установлена, по легенде, он считается новгородским посадником. Легенда эта широко пошла от историка Татищева, который даже родословную Рюрика вывел от Гостомысла. При этом Татищев ссылается на летописи, которых нет. То ли придумал, то ли пропали те летописи. Татищев в научном мире пользуется более чем сомнительной репутацией.