Моя любимая кукла

Люлька ее превратилась в черный гробик, в котором девочка почивала. Паучки-кудесники – ее верные друзья и слуги – развлекали малышку и не давали скучать. Ловкими крохотными лапками они обшили весь ее гроб пышными черными розами! А сколько красивых платьев они соткали подрастающей красавице! Они менялись на каждый день рождения!

А ее длинные-длинные курчавые черные локоны паучки-кудесники заплетали в косы, украшая ниточками паутины.

На шее Эмилика носила полупустой стеклянный кулон, где хранилась половина ее души. Колдун носил точно такой же.

Паучиха спуску дочери не давала, и даже в дни рождения (единственные ночи, когда Эмилика бодрствовала) без дела не оставляла. То попросит черные шторы из паутины сшить, то кружевные пеленки с вышивкой в форме паучков, то простыни и пододеяльники – царица пауков готовила детскую комнатку для будущих детишек…

Паучки-кудесники, оказывается, были настоящими путешественниками, что кочевали из дома в дом! Сколько людей они повидали! Сколько историй они рассказали несчастной Эмилике, которая даже человека никогда не видела! Ах, как завидовала она своим крохотным друзьям! Как хотелось ей тоже путешествовать по домам и хотя бы разок поглядеть на человека! Но это было невозможно…

На каждый день рождения Эмилика видела, как лунная тропинка простиралась к её гробу прямо от звёздного неба! Вот бы ступить на нее и отправиться к звёздам! Как устала она томиться ни живой, ни мертвой в чёрном гробу! Если не суждено ей увидеть человека, то уж лучше умереть и улететь на небо!

В полнолуние она бодрствовала, шила пелёнки, а если выпадала свободная минутка, любовалась светящейся дорожкой. В остальные дни пленница спала в открытом гробу, увитом черными розами. Она ненавидела свои дни рождения: ей больше нравилось почивать. Ведь однажды ей приснился чудный сон, который отныне повторялся постоянно! Наверное, мечты о человеческом друге так охватили ее, что приходили даже в сновидении! Во сне она была розовощекой и живой и гораздо старше, чем теперь! Страшный черный колодец превратился в белоснежный тоннель из облаков, по которому она летела, а снаружи ей протягивал руку красивый юноша. Он вытащил ее из плена, где она так долго томилась! Колодец исчез, а вместо него стояли красивые качели, на которых она сидела, а юноша-спаситель раскачивал их! Дивная мелодия сопровождала чудесный сон, и Эмилика сама толком не знала, кто ее напевал!

Так приятны были эти сновидения! Так не хотелось ей просыпаться в полнолуние! Но только лунный свет падал на гроб и ее мертвенно-бледное лицо, сон уходил.

На одиннадцатый день рождения Эмилика проснулась под нежное пение и вдруг поняла, что она сама и пела! Кому же ещё петь?! Уж точно не паучкам-кудесникам…

Тут из глубины амбара-подземелья приползла мамаша-Паучиха и стала переодевать дочь в новое платье, довольно оглядывая подрастающую царевну. Сегодня она не нагрузила ее шитьём.

До двенадцатого дня рождения оставалось совсем немного. Всего-то считанные недели – и мечта ведьмы осуществится! Девочка же и не подозревала, в какую игру ее втянула безумная мамаша, а лишь беспрекословно подчинялась.

Царевна выполнила приказ и переоделась в красивое чёрное ажурное платье с длинными струящимися рукавами. Паучиха сама заплела в косу локоны дочери и украсила мёртвыми высушенными паучками-заколочками. А на грудь, возле висящего полупустого флакона, приколола крупную пушистую брошь – ещё живого, шевелившегося восьмилапого собрата. Паучиха долго создавала это страшное украшение, сначала она отыскала самого красивого паука, потом проколола его брюшко, но не убила, чтобы несчастный паучок прямо сейчас продолжал шевелить лапками, пытаясь удрать с груди Эмилики. Царица видела в этом особую красоту. На и без того длинные ресницы дочери обезумевшая мать прицепила сушеные паучьи лапки, и взгляд царевны стал по-настоящему открытым для привлечения и очарования мальчиков. Для них-то и старалась Чёрная Вдова, потому издевалась над дочерью, создавая «красоту», совсем позабыв, что человека такой образ, пусть и красивой, но жуткой девочки, скорее, оттолкнет и даже лишит чувств, нежели приманит. Но именно это и было ее замыслом.

… Эмилика, уснувшая в жутком образе, что сотворила для нее матушка, проснулась на двенадцатый день рождения и привычно уселась в гробу. Заветный сон про мальчика-освободителя ещё не выветрился из головы, а чудная песенка слетала с губ.

Но тут Эмилика резко замолчала и распахнула от удивления глаза – за то время, пока она спала, паучки-кудесники успели сплести длинную, до самого устья колодца чёрную лестницу! А возле колодца стоял мальчик! Он словно оцепенел и глядел на Эмилику, решив, что перед ним ожившая героиня страшной истории! Жуткая, отталкивающая, но и как будто манящая необычная красота мёртвой девочки лишила его речи и движения. Он бы и рад бежать, но на него словно опустилась липкая паутина, от которой не избавиться, сколько не маши руками.

Девочка же, то ли от страха и неожиданности, то ли по привычке, вновь стала напевать мелодию, а паучки-кудесники одновременно живенько доплетали перину прямо до ног мальчугана! Услышав пение, тот будто ожил, лицо его озарилось безумной улыбкой, а ноги ступили на ажурную ткань лестницы… Мальчик не смог двигаться дальше: стопы прилипли к паутине, и он, не удержав равновесие, упал и скатился по прочной паутине прямо к гробу опешившей Эмилики.

У ее ног он лежал как спеленутый младенец. Тут же из глубины подземелья появилась царица Паучиха. Гигантскими щупальцами она забрала кокон с мальчиком и унесла в свое логово.

Там она положила пленника в гигантскую люльку, что смастерили пауки-слуги, и стала медленно-медленно покачивать, напевая колыбельную:

Баю-бай, сыночек, спи, не замерзай!

Паутинка липкая, шибче согревай!

Будешь упираться, я к груди прижму:

Лапками мохнатыми крепко обниму!

Под пение Эмилики паучки-кудесники плели паутину до самого устья колодца. Сама того не ведая, царевна сманивала мальчиков для Паучихи, где царица и душила несчастных в своих пушистых страшных лапах!

Эмилика была лишь марионеткой в ее восьми гигантских щупальцах!

Жуткая колыбельная пугала царевну, не хотелось бы ей оказаться на месте названных братьев-царевичей и задыхаться в объятиях уродливой Паучихи! Та же совсем обезумела и нянчилась и играла с мальчиками, словно малышка с куклами.

Все, что сшила Эмилика до двенадцатилетия, Чёрная Вдова использовала для своих «сынов». Она пеленала их, баюкала, словом полностью погрузилась в благостное материнство…

* * *

Керим негодовал: шесть мальчиков пропало, последний был его другом! Никто не решился искать похитителя, ведь страх так овладел людьми, что одна половина городка вообще из домов не высовывалась, а другая ночевала в церкви.

Керим не относился ни к первым, ни ко вторым. Беспокоиться о нем было некому: сироткой его подкинули в дом пожилого плотника, у которого он и трудился по сей день. Керим прилежно работал, но к старику особого тепла не чувствовал, как и он к нему, потому если юноша и исчезнет, опекун погорюет пару дней на людях, чтоб не подумали чего!

Керим шел и вспоминал, какие оды его ныне пропавший друг провозглашал дивному голосу под мельницей.

Надо пойти и самому проверить, кто там поет. Что если это похититель заманивает мальчишек? Керим даже не удивился, когда, подойдя к мельнице, услышал волшебное девичье пение. Но его больше привлекли не чистота манящего голоса, а слова самой песни.

Девушка молила о помощи.

Она как будто поняла, что спасти ее невозможно, и плакалась, как одиноко ей, звала Керима спуститься вниз и посидеть рядом, пока не наступило полнолуние. Но как только выйдет полная Луна, Кериму надо будет бежать, иначе он погибнет!

Оказывается, Эмилика хоть как-то пыталась уберечь братьев-царевичей от злой мамаши, но наивные мальчики даже не вслушивались в слова, одурманенные шли на зов песни.

Керим же, вспоминая о пропавших друзьях, решил поступить иначе.

В следующую ночь он стащил со двора уличную масляную лампу, которая досталась его опекуну ещё от деда. Он привязал к ее тоненькой ручке длинный канат и отправился к мельнице. Открыв дверцу, Керим стал медленно опускать лампу в темный колодец.

И вот он постепенно освещался изнутри. По стенам колодца бегали и копошились тысячи пауков. Вот лампа стала опасливо подергиваться: руки юноши тряслись от ужаса. Он увидел чёрную кружевную паутину, что плели пауки! Наконец, лампа коснулась гроба, в котором лежала Эмилика. Керим от неожиданности качнулся в сторону и чуть не уронил лампу. Девушка, ни живая, ни мёртвая, спала в гробу и напевала. Пение из ее рта вылетало серебристым свечением, напоминавшим пляшущий луч света, что усаживался на пауков, и те, как сумасшедшие, плели густую сеть.

Керим, замерший, долго глядел на страшную картину и даже не шевелился. Он глядел на красивую, но мертвенно-бледную девушку, и слушал ее пение.

– Матери не бойся – она качает братьев…

Керим встрепенулся – о ком шла речь?!

Он поднял лампу и заметил, что сеть пауки сплели на три четверти. Очень скоро они доплетут ее до самого верха.

Начало светать. Керим нехотя ушел домой и еле-еле дождался следующей ночи. Юноша решился спуститься на дно. Даже страх не пугал его. Пение девушки затуманило сознание.

Закрепив начало верёвки снаружи, Керим спустил ее конец вместе с лампой на дно и осторожно стал опускаться.

– Не коснись перины вязкой: маменька явится сразу! – предостерегала спящая Эмилика.

Опустился Керим на дно и сел на краешек гроба. Он глядел и глядел на полумертвую девушку. Полчаса, час.

Ее пение и она сама действовали на него, как и паутинный кокон, в котором Паучиха нянчила царевичей. Узница пропела своё имя – Эмилика, и Керим назвал свое.

Он забыл о реальности и только слушал, слушал, слушал…

Пение Эмилики унесло его далеко-далеко, и даже пауки не пугали – Керим и вовсе про них забыл!

Девушка пела о своей нелегкой судьбе и благодарила юношу за бесстрашие. Но в последнем куплете он услышал, что скоро рассвет, и пора ему уходить.

Керим выбрался из колодца и мельком заметил, что сеть почти готова!

Следующей ночью наступит полнолуние.

Керим брёл домой, шепча имя узницы. Свежий прохладный воздух действовал отрезвляюще, и он вспомнил, что завтра колодец должен его поглотить, как и других мальчиков.

«Не коснись перины вязкой: матушка явится сразу!»

Его друзья были слишком глупы и ступили на вязкую перину! Керим слушал Эмилику и помнил о ее предостережении! Почему же он не спросил, как быть дальше? Что если он придет завтра к колодцу, но не наступит на паутину? И почему явится матушка?! Керим вдруг остановился и вскрикнул – его друзья под землёй! Их, наверное, похитила обезумевшая мать полумертвой Эмилики! Может, их ещё возможно было спасти?

– Молодой человек, что забыли вы здесь в столь поздний час?

Керим встрепенулся – откуда ни возьмись, появился скрюченный старик и зачем-то заговорил с ним.

– То же могу спросить и у вас! – смело выпалил юноша.

Его даже немного разозлили слова любопытного старца. Какой ему интерес, почему он не спит?!

– Вы, я гляжу, остры на язычок. – Улыбаясь, заметил старик. – Я же листья собираю, пока ещё остались. И именно в такое темное время они хранят ценные свойства. Спать-то охота, но кости мои, потом спасибо скажут за целебный отвар! – пропыхтел старик.

Керим недоверчиво глядел на него. Что бы там не собирал этот дядька, слушать он его не хотел. Но чувствовал, что тот ждал ответа, а юноша не спешил говорить, но и бежать не мог: ноги не слушались.

– Не подумайте, чего плохого… – пробубнил старик, – я услышал, как вы имя женское нараспев говорили…

Керим разозлился ещё больше на любопытного дядьку, но зачем-то против воли выпалил:

– Я думал об Эмилике – девушке, что спит в гробу на дне колодца.

Старец вдруг выпрямился, и горб его исчез. И вообще на дряхлого старика он уже не походил. Керим стоял онемевший и понял, что тот соврал и про листья, и про отвар.

Колдун подошёл к юноше близко-близко, заглянул в карие глаза и произнёс:

– Завтра в полнолуние приходи на старую мельницу. Открой потайную дверцу, но на перину не ступай. И про разговор этот забудь.

Ведьмак исчез. Керим почувствовал, как кровь разлилась по онемевшим ногам. И чего он остановился?! Давно пора бежать домой и улечься спать.

… Следующей ночью Керим отправился на мельницу. Он должен открыть дверцу, но не ступить на перину. Юноша точно знал об этом, и слепо следовал приказу колдуна, даже не помня о нем.

И вот он увидел Эмилику. Она сидела в гробу и ждала его. Керим почувствовал толчок в спину и упал замертво на чьи-то руки. Колдун уложил юношу возле входа, а сам упал на перину и, свёрнутый в кокон, прикатился к ногам Эмилики. Но тело Керима перевесило и скатилось вслед.

Тут же явилась Паучиха и забрала кокон. Увлекшись новым царевичем, она и не заметила другого, что лежал рядом. Эмилика же уложила Керима рядом с собой и горько оплакивала. Она сорвала кулон с шеи, разбила о стену и упала замертво рядом с юношей. Половина души тоненькой струйкой выплыла из осколков стекла и опустилась на гроб возле своего мертвого тела. Пока другая часть висела на шее колдуна, на небо ей не улететь…

А тем временем в глубинах амбара…

– Погоди, ведьма проклятая! – закричал старец из-под перины. – Друг твой давний здесь томится! Освободи меня!

Услышав знакомый голос, острыми щупальцами Паучиха осторожно разорвала липкую перину и узнала своего учителя – колдуна-старца!

Что понадобилось ему?!

– Распоясалась, ведьма! Речь шла об одном сыне, а ты тут ясли устроила! И мне отныне живётся не всласть! Взгляды косые на мой дом бросают, мол, я чуть ли не причастен к твоим похищениям! Ещё не хватало, чтобы мой дом святой водой окатили, а меня на костре сожгли! – бормотал ведьмак, отряхиваясь от липкой паутины и, вспоминая, как в городе оплакивают исчезнувших ребят. – Поэтому давай-ка остальную часть Эмилики! – заявил колдун.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.