Алтынай

Саша обнял ее за плечи и стал тихонько покачивать, как ребенка.

– Ну не расстраивайся ты так, Алтынчик! Я больше не буду. Хочешь, я тебя развеселю?

Она грустно улыбнулась:

– Ну развесели! Если получится.

Саша принял задумчивый вид:

– Я давно хотел тебя спросить… Почему у вас, казахов, такие узкие глаза?

Алтынай удивленно посмотрела на него:

– Потому же, почему у вас круглые. Природа так придумала. Знаешь такое слово? При-рода!

– Думаю, природа здесь ни при чём, – Саша внимательно стал рассматривать свои ногти.

– Та-ак! – она заинтересованно повернулась к нему. – Ну давай, продолжай! Я так понимаю, у тебя есть своя, какая-то сногсшибательная теория по этому поводу?

Саша надул щеки:

– Так это же очевидно! Когда вы рождаетесь в степи, вы зажмуриваете глаза от яркого солнца. Так потом и ходите всю жизнь – зажмуренные!

– Нет, не катит твоя теория, – Алтынай ехидно улыбнулась. – Во-первых, у нас не узкие глаза, а миндалевидные!

– Миндалевидные? – Саша сделал круглые глаза.

– Да! Миндалевидные, – подтвердила Алтынай. – Есть такой орех. Миндаль называется. Вот у вас глаза, – она свернула пальцами нолики и приставила к своим глазам, – круглые, как грецкий орех. Вы когда рождаетесь, наверное, думаете: «Куда это я попал?» – и она состроила смешную рожицу. – Так потом и ходите всю жизнь, с вытаращенными глазами.

– Ну хорошо! – притворно вздохнул Саша. – А что во-вторых?

– А во-вторых, – она победно улыбнулась, – мы рождаемся не в степи. Мы рождаемся в роддомах. И иногда даже зимой, когда солнца вообще не видно. Так что извини! – она развела руки в стороны.

– Да, – хмыкнул Саша, – похоже, ты права. Эта теория не катит. Остается только одно, – он тяжело вздохнул и на всякий случай отодвинулся от девушки. – Лень рождается впереди вас. Вы немного открываете глаза при рождении – и всё. Дальше вам лень. Так что глаза у вас не узкие, они у вас ленивые!

– Ах ты гаденыш! – завизжала Алтынай. Она вскочила и сжала руки в кулачки. – Сейчас как дам по башке, неделю будешь ходить прищуренный. Тоже мне, офтальмолог нашелся!

Саша с хохотом стал отбиваться от ее кулачков:

– Всё, всё! Сдаюсь!

Он схватил Алтынай и немного приподнял в воздух. Она брыкалась и кричала, чтобы он ее отпустил. Потом затихла и закрыла глаза.

– Дай я поцелую твои миндалинки, – прошептал он.

Он нежно целовал ее закрытые глазки. Потом опустил ее на землю, и они замерли. Ощущение счастья заполнило их души до краев.

Потом они снова легли рядом и стали наблюдать за беркутом.

– Сашуль! – задумчиво спросила Алтынай. – А ты кого хочешь? Девочку или мальчика?

Саша невольно подумал, что этот вопрос задается с тех пор, как на земле появились первая женщина и первый мужчина.

– Девочку!

– А почему? – удивилась Алтынай. – Казахские мужчины всегда хотят мальчика. Продолжатель рода и всё такое.

– Не знаю, – ответил Саша. – Первой должна быть девочка. Тогда у меня будет две Алтынайки. Одна большая и одна маленькая.

– Не объешься? – счастливо засмеялась она. Потом толкнула его ладошкой в грудь. – Я тебя серьезно спрашиваю.

– И я серьезно, – сказал Саша.

– Ну хорошо! – вздохнула она. – Давай, если будет девочка, назовем ее русским именем. А если мальчик, то казахским.

– А как мы назовем девочку? – уже через минуту спросила она.

– Лиза! – ответил Саша.

– Лиза… – задумчиво повторила Алтынай. Потом чуть пожевала губами. – Вкусное имя. И красивое!

– Да! – подтвердил Саша. – Вкусное и красивое. Наша дочь будет самой красивой девушкой на земле.

– Ой, да ладно! – засмеялась Алтынай.

– Что «ой, да ладно»? – Саша встал и принялся отряхивать джинсы от травинок. – У таких красивых родителей не может быть некрасивой дочери. Вставай, Алтынчик, уже холодно, надо идти.

Глава 7

На следующий день Сашу призвали в армию. Повестку принесла пожилая почтальонша.

– Распишись вот здесь! – ткнула она пальцем в тетрадь. – Господи, когда это кончится? – тяжело вздохнула она. – Ну, давай, Надя, держись! – обратилась она к Сашиной матери. – Дай бог всё обойдется!

К поезду, кроме мамы, Сашу пришли провожать все его друзья. Ждали Алтынай. Она пришла за 15 минут до отхода поезда. Вернее, ее привез брат на своей машине. Он молча курил, опершись на крыло своего жигуленка. Саша изредка ловил его тяжелый, презрительный взгляд.

Мама и друзья отошли немного в сторону.

Алтынай подбежала и прижалась к нему всем телом:

– Саша! Ни о чём не думай! Я буду ждать тебя, что бы ни случилось.

– Что, так всё плохо, Алтынчик? – он постарался поднять кверху ее лицо. Ее глаза были опухшими от слез.

– Да! – кивнула Алтынай. – Мама еле уговорила отца открыть дверь.

По репродуктору объявили об отправке поезда. Офицеры забегали вдоль состава, выкрикивая команды. Саша торопливо поцеловал мать, пожал руки друзьям. Потом взял Алтынай за руки:

– Я люблю тебя, Алтынчик! Ничего не бойся! Мы всё выдержим!

Она молча смотрела на него, прижав ладони к губам. Ее пальцы дрожали.

Саша заскочил в вагон, и состав тронулся. Алтынай робко махала ему рукой.

Он стоял возле окна и смотрел в сторону вокзала. Поселок Степной стремительно уменьшался. Через некоторое время он превратился в светлое пятно. Сквозь тучи на него падал столб солнечного света.

* * *

Саша попал в пограничные войска. Он впервые увидел горы, покрытые снегом. Поразился красоте города Алматы. Всё, о чём рассказывала ему Алтынай, он теперь увидел воочию. Их часть перебрасывали и на побережье Каспия, в район города Актау. На учениях отрабатывалось взаимодействие сухопутных и морских погранвойск.

Саша очень окреп физически. Их до седьмого пота заставляли отрабатывать приемы рукопашного боя. Обучали также азам компьютерной техники, радиоделу, основам английского языка.

Саша часто вспоминал высказывания Алтынай про другой мир, других людей. Он начал понимать, что она испытывала в свои пятнадцать лет, попав в совершенно другую обстановку. Несколько раз он пытался связаться с ней, но мобильные телефоны тогда только еще входили в обиход, и связи со Степным не было. Мать в письмах отвечала, что пока не видела Алтынай.

Год пролетел незаметно. Саша вернулся в поселок смуглый от постоянного солнца, накаченный и, как сказала мать, взрослый. Она радостно хлопотала возле печи, рассказывая попутно о поселковых делах. Саша слушал ее про сестру, которая учится уже на четвертом курсе, про то, как отелилась корова, сколько цыплят утащил этот паразит-беркут. Саша давно не видел ее такой энергичной. На его вопросы о здоровье она отмахивалась: мол, всё нормально. Главное – он вернулся живой и здоровый, и они теперь заживут.

Уже в конце ужина, когда она начала собирать тарелки, Саша спросил про Алтынай. Мать слегка замялась, потом ответила, что ее нет в Степном.

– Учится она в Кызылорде, – сказала мать, вытирая руки. – В педагогическом колледже. Приезжала на зимние каникулы. Приходила к нам в дом. Спрашивала, где ты служишь и пишешь ли что-нибудь. Просила сообщить ей, если что пришлешь. К ним домой, ясное дело, писем от тебя она не ждала. Это было уже после того, как я отправила тебе письмо, – сказала мать.

– Ну а ты, мам, что? – спросил Саша.

– Ну, я ей рассказала всё, что самой было известно. Дала ей почитать твои письма.

Саша молча закурил. Потом спросил:

– Ну а как она вообще?

Мать вздохнула:

– Тихая она была, какая-то задумчивая. Всё что-то хотела спросить, но так и не решилась. Вот, оставила тебе номер телефона, – мать полезла в тумбочку и вытащила листок бумаги. – Но предупредила, что может не ответить, потому что это телефон ее двоюродной сестры. Отец запретил ей покупать свой телефон: мол, нечего баловаться!

Саша на следующий день с утра позвонил по этому номеру.

– Абонент не доступен, – раздался на том конце голос автоответчика. То же было и на следующий день.

Саша понял, что номер или заблокирован, или не оплачивается.

Звонить было бесполезно.

Саша устроился на работу сварщиком в ремонтный цех железнодорожного узла станции «Степная». Другого места, куда можно было устроиться на работу, в их поселке не было. Отец еще в детстве привозил его к себе на работу, и Саша с восторгом смотрел на огненные брызги, летящие из-под электродов сварщиков.

Из их компании все, кроме Алтынай, остались в Степном. И все работали на железке – так они называли меж собой железнодорожный узел. За исключением Куаныша.

Многие из их одноклассников разъехались кто куда. Кто на историческую родину – в Германию, кто в Кустанай, Астану, Алматы. Много уехало на Украину, в Чечню, в Белоруссию. Соседи и оставшиеся родственники получали письма чуть ли не со всех концов света.

– Будто мор по поселку прошел, – грустно шутили односельчане.

– Остались одни неудачники, – повторял Саша, сидя с друзьями за столом, заставленным бутылками с водкой и закусками.

Они всё чаще стали проводить свободное время за таким столом.

Вскоре к их компании примкнул Степка, сменщик Саши по цеху. Степка был штатный юморист: анекдоты, байки, смешные рассказы сыпались из него, как горох из дырявого мешка.

От Алтынай не было никакой весточки. Куаныш говорил, что ничего не знает про нее. Саша ему не верил, но поделать ничего не мог. Он вообще стал замечать, что Куаныш начал отдаляться от них. В основном молчал, перестал ездить с ними на рыбалку, в их попойках не участвовал. Саша не мог себе объяснить, что происходит, но в душу к нему не лез. Считал, что Куаныш сам всё расскажет, если захочет.

Олег намекал, что Куаныш так себя ведет потому, что стал представлять титульную нацию. Саша не хотел верить этому: слишком многое их связывало. Из их компании Куаныш единственный, кто устроился работать в агрофирму, к своему дальнему родственнику.

В сентябре сыграли свадьбу Олега с Иркой. Они учились в одном классе и сидели за соседними партами.

А в ночь с 20 на 21 октября умер Андрей. Смерть вырвала его из их компании безжалостно и равнодушно. Когда из жизни уходят сверстники, ты как-то по-новому начинаешь смотреть на эту жизнь. Оказывается, можно сегодня ходить, смеяться, строить планы на будущее, вообще не предполагать, что ты можешь когда-либо умереть. А завтра – лежать в гробу с почерневшим лицом, равнодушным ко всему, происходящему вокруг.

После похорон они помогли матери Андрея с дровами, углем, всем тем, что не успел сделать при жизни Андрей.

Их посиделки прекратились сами собой. Пару раз собрались, но пить никто не стал: Андрей незримо сидел с ними за столом, и они быстро расходились, не в силах перенести случившееся.

Саша заметил, как посветлела лицом мать, когда они прекратили свои застолья.

Глава 8

Где-то через неделю после похорон, в обед, когда они раскрыли свои тормозки, Игорь, задумчиво жуя бутерброд с салом, сказал:

– Я решил уехать из Степного.

– Куда уехать? – оторопел Саша.

– В город. В Кустанай, – и Игорь аккуратно стал складывать остатки еды в сумку. Саша молча наблюдал за этим процессом. Потом тоже начал укладывать свой тормозок.

– А в городе что? Тебя там ждут? – он вытащил сигарету из пачки и закурил.

– Ждут! – сказал Игорь. Он тоже закурил. – Я связался с отделом кадров автомобильного завода, бывший «Дизель». Они сейчас собирают китайские легковушки, им нужны люди на конвейер.

Он замолчал, задумчиво глядя на тлеющий кончик сигареты. Потом тяжело вздохнул:

– Понимаешь, не могу я тут больше. Как вспомню черное лицо Андрея, меня трясет.

Саша молча продолжал курить, глядя в пол.

– Ты хоть понял, что мы были одной ногой в могиле? – Игорь выпустил струю дыма вверх. – Если бы Андрей не снял тогда пробу, мы бы лежали рядом с ним, в своих могилах!

– Что уж тут не понять? – сказал Саша. – У меня до сих пор мороз по коже!

– Знаешь, – Игорь поднялся и бросил окурок на пол, – я сейчас скажу тебе одну вещь, а ты как хочешь! То, что случилось с Андреем, не могло не случиться. Не сейчас, так позже, кто-нибудь из нас или отравился бы, или спился, или замерз в сугробе. И в этом есть наша вина: и твоя, и моя.

Он помолчал и добавил:

– Меня в последнее время ничто здесь больше не интересует. Ни охота, ни рыбалка, ни пьянка. Наш поселок – это полный отстой. Тут абсолютно нечего делать! Для интереса посчитай, сколько у нас спилось мужиков за последнее время. Пальцев на руках и на ногах не хватит! – и Игорь закурил новую сигарету.

Саша молча курил и о чём-то думал. Наконец задал вопрос другу:

– Игорек! А ты уверен, что в городе будет по-другому? Ты после работы куда пойдешь? В рабочее общежитие? Видел я это общежитие. От сестры оно недалеко. Как вечер, так рядом с ним полиция дежурит. Может, дело все-таки не в Степном?

– Ой! Да брось ты! – Игорь стал быстро ходить туда-сюда вдоль стола. – Всё равно в городе больше возможностей. Что, я не прав?

– Да прав ты, прав! – Саша досадливо поморщился. – Ну а родители что? Они ведь у тебя старенькие!

– Ты не поверишь, – Игорь махнул рукой, – мать сказала, что сама купит мне билеты. После трагедии с Андреем – хоть к черту на кулички! Лишь бы подальше от Степного. Так что извини, – развел он руками, – попробую начать новую жизнь в городе.

Через три дня они провожали Игоря. Начальник цеха не глядя подписал увольнение – в работе был очередной простой. На перроне стояли Саша, Куаныш, Олег, Степка и родители Игоря.

Дул пронизывающий, почти зимний ветер.

К удивлению собравшихся, за 10 минут до отправления поезда прибежала Ленка с их класса. Она после окончания бухгалтерских курсов в городе работала в бухгалтерии железнодорожной станции и часто прибегала к ним в цех – пообщаться с бывшими одноклассниками. Она была уже замужем за Виталиком, также их бывшим одноклассником.

– Вот, Игорек! – Ленка протянула ему ладонь. На ладони лежала керамическая фигурка жаворонка. – Захочешь вспомнить Степной в своем городе – подвесь жаворонка к люстре.

У Игоря повлажнели глаза:

– Спасибо, ребята!

Он коротко обнял друзей, поцеловал родителей и вошел в вагон. Просвистел свисток локомотива, и состав тронулся.

– С чего это он вдруг уехал? – спросила Ленка у Саши, когда они шли домой через вокзальную площадь. – Вроде родители здесь, опять-таки дом, да и работа какая-никакая, а есть!

– Не верит он в Степной, – ответил Саша. – Не видит для себя здесь никакого будущего.

– Может, он и прав, – задумчиво сказала Ленка. – У нас почти весь класс уехал. Пишут, правда, что скучают по поселку. Тесно некоторым в их заграницах, но возвращаться не думают – нет тут работы. Да и не видят они здесь этого самого – будущего! – она вздохнула.

Саша шел по улицам родного поселка домой, проводив Ленку до ее двора. В небе висела яркая луна. Холодный, прозрачный воздух сковывал всё вокруг, как бы готовя поселок к зиме. Первый снег, выпавший два дня назад, растаял, но зима решила больше не делать людям поблажки и не сегодня-завтра собиралась прийти всерьез и надолго.

Саша с горечью смотрел на дома вокруг и невольно вспоминал слова Игоря. Сколько он помнил себя, в поселке ничего не менялось. Школа, вокзал, Дом культуры, построенные еще в конце сороковых годов прошлого столетия, как были визитной карточкой поселка, так ею и остались. Ничего нового, кроме частных домишек, больше в Степном не построили. Некоторые дома вообще были покрыты камышом. Они стояли с оконцами, покрашенными в синий цвет, будто декорации к фильму «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Правда, еще до перестройки построили две панельки в пять этажей для железнодорожников, живших еще в военных бараках, и на этом всё!

«Даже асфальта нигде не положили, – с тоской думал Саша. – Неужели нельзя хотя бы улицы привести в порядок? Летом невозможно дышать от пыли. А уж про больницу и думать не хочется!»

Саша поежился, вспоминая ободранный коридор. Время будто обогнуло поселок в своем стремительном беге, и он застыл, как муха в куске янтаря.

«Может, действительно уехать в город? – лениво думал Саша. – Дождаться Алтынай, забрать ее в город, устроиться на работу, снять квартиру. Продать дом. Там, если повезет, еще подзаработать. На эти деньги купить двушку. Забрать к себе маму».

«Что ты дурака валяешь? – уже через минуту думал он. – Никуда мама не поедет от могилы отца. Да и от дома, который они с отцом построили. Вся ее жизнь теперь – в этом доме, в хозяйстве, в том мирке, который они создавали вместе с отцом всю свою жизнь. Да и с Алтынай ничего не известно! Сможет ли она оторваться от своей семьи, своего рода? Отпустит ли ее отец в город? Да еще со мной?»

У Саши заныло в груди. От Алтынай, по-прежнему не было весточки. Телефон так же не отвечал. Куаныш продолжал молчать как рыба об лёд…

«Нет, что-то надо делать здесь, в Степном. Только вот что?!»

Глава 9

На следующий день зима наконец показала свой характер. Уже в полночь завыл ветер, повалил снег, дома сотрясало от мощных порывов ветра. В такие моменты Сашу выталкивала на улицу какая-то сила. Он выходил во двор и становился, широко расставив ноги. Ветер почти сбивал его с ног, лицо мгновенно покрывалось снегом, он нагибался, чтобы не упасть, но даже не думал возвращаться в дом. В этом противостоянии с природой было что-то демоническое. Какой-то восторг овладевал им. Какая-то энергия передавалась ему от этой бешенной круговерти ветра и снега, наполняя его жизнестойкой силой. В такие минуты он с восторгом думал, что нет ничего прекраснее в этом мире, чем этот сумасшедший ветер со снегом, потому что стихия давала ему почувствовать, что он есть на этом белом свете, что он стоит и держит удар самой природы и что ему всё по силам в этой жизни.

Снег шел непрерывно целую неделю. Поселок завалило по самые крыши. Бульдозеры пробили туннели в трехметровых сугробах посреди улиц и кое-как расчистили привокзальную площадь и подходы к школе. Люди самостоятельно прорывали ходы в снегу от дверей домов к этим туннелям и ходили по своим делам.

Жизнь в Степном еле теплилась. Иногда наступало временное потепление, снег оседал грязными кучами, и на улицах наступало оживление. Заливали каток возле Дома культуры, сновали немногочисленные машины, работал маленький рыночек на привокзальной площади.

Саша много работал, стараясь заработать побольше денег. Он самостоятельно, по книгам освоил технологию сварки высоколегированных и нержавеющих сталей, высокопрочных узлов.

Степаныч, начальник ремонтного цеха железнодорожного депо, сначала не верил, что можно по книжкам освоить такие премудрости в сварочном деле. Он без конца отдавал на просветку ультразвуком Сашину работу, пока не убедился в надежности его сварочных соединений.

После этого он Сашу зауважал. Стал доверять ему работу, для выполнения которой раньше вызывали опытных, старых сварщиков из города.

Работа отвлекала Сашу от тяжелых мыслей «Почему Алтынай молчит, почему не присылает никаких весточек? Почему так упорно молчит Куаныш?» Краем уха Саша слышал, что он сдружился с братом Алтынай.

Часто он мучился этими вопросами по ночам. Неизвестность разъедала его, как талая вода лед.

В начале марта стало попахивать весной. Первыми о ее приходе сообщили воробьи. Утро начиналось с их веселого чириканья. Как-то ночью весна пришла окончательно. Днем ослепительно сияло солнце. На снег невозможно было смотреть – резало глаза от искрящего покрывала. С крыш повисли сосульки. Ребятишки обрывали их и, хвастаясь друг перед другом, лизали, как мороженое. Музыкой зазвучала капель. Прозрачный воздух наливался какой-то жизнеутверждающей силой. Во дворах и на улицах зазвучал смех. Часто с юга стал прилетать теплый ветер.

Вскоре наступил цветущий май. Степь окрасилась в изумрудный цвет. Саша продолжал всё так же много работать. Он брал все срочные заказы на себя. Часто приходилось работать по выходным – сказался отъезд Игоря. Вместо него напарником Саши теперь работал Степка. Но слово «работал» к нему не очень подходило. Степка в основном любил работать языком. Саше поневоле пришлось сблизиться с ним. Деваться было некуда: определенную работу требовалось делать вдвоем.

Вскоре Степаныч привел им ученика.

– Вот! – буркнул он. – Вам в помощь!

При этом он отвел глаза в сторону. Саша понял, что ученик – чей-то протеже.

Он не осуждал начальника цеха – в поселке не было другой работы.

Ученика звали Сергей. Это был немного разбитной парень с цыганскими глазами.

Как-то Олег привел к ним в цех своего напарника: высокого, стройного парня. Его звали Валера. Спокойный, светловолосый, немного застенчивый. Он подменял Олега на его машине-техничке. Саша немного знал его. Отец у Валеры был немец, мать – белоруска. Таких браков в Степном было немало во времена молодости их родителей. Люди в те времена не очень-то интересовались, кто их избранник по национальности. Особняком продолжали держаться чеченцы и, в меньшей степени, казахи. Они старались женится на своих.

Так их компания вновь стала пополняться новыми людьми.

Смерть Андрея и отъезд Игоря стали потихоньку забываться в ежедневной суете. Иногда Саша случайно встречался с Куанышем. Он уже не спрашивал про Алтынай – не хотел ставить Куаныша в неловкое положение, заставляя врать.

Жизнь текла спокойно, не выходя за раз и навсегда установленные рамки.

Саша стал брать любую халтуру по поселку в редкие выходные. Гаражные ворота, металлические калитки, навесы, бочки – всё, что требовало сварочных работ, односельчане доверяли Саше. Знали, что всё будет сделано вовремя и с хорошим качеством. Саша не много брал за свою работу – знал, что у людей больших денег нет. Но за месяц всё равно выходило прилично. Мысль, что необходимо собрать как можно больше денег на будущую свадьбу, не покидала Сашу ни на минуту.

То, что он не получает не каких весточек от Алтынай и не имеет возможности самому как-то связаться с ней, заставляло Сашу нервничать. Он рисовал себе картины одна мрачнее другой.

Вторая мысль, тупым сверлом терзающая его мозг, была о необходимости заняться чем-то другим вместо работы сварщиком. Он прекрасно понимал, какие жизненные перспективы у простого сварщика. Требовалось заняться чем-то, приносящим гораздо больший доход.

А еще Саша понимал, что однажды ему придется отвечать на вопросы Алтынай об их семейном благополучии. Она уже задавала ему вопрос, будут ли они всю жизнь жить в Степном. Саша тогда не смог ей на это ответить. Не мог он на это ответить и сейчас. Он мучительно искал выход из этого положения. Но ничего не приходило на ум.

Как-то, смотря по телику очередную историю про успешного бизнесмена, Саша задал себе вопрос: «А мог бы я сделать вот так же?» Эта мысль стала преследовать его днем и ночью. Он запросил у сестры соответствующую литературу. Та прислала ему кучу книг на нужную тему. Этих книг развелось видимо-невидимо. «Как стать богатым», «Как организовать успешный бизнес», «10 способов заработать большие деньги» и так далее. По мнению некоторых авторов этих опусов, выходило, что заработать много денег – раз плюнуть. Деньги просто валяются на дороге. Надо только не лениться нагнуться за ними. Конечно, Саша понимал, что большинство этих авторов просто зарабатывали деньги на волне интереса к этой теме, не особенно вникая в суть проблемы. Также Саша понимал: всё, что описывалось в этих книгах, больше подходило к уже устоявшейся рыночной экономике. Там, на Западе. В то же время он стал находить в этих книгах то, что мучило его в последнее время. Он увидел путь к другому образу жизни. Трудному, опасному и в то же время дающему возможность построить свою жизнь самому, опираясь только на свои силы. Он взялся за изучение классиков экономической науки, но вскоре понял, что ему катастрофически не хватает знаний.

Иногда, лежа без сна, Саша пытался сопоставить прочитанное с жизнью их поселка. И у него ничего не получалось! Он никак не мог выбрать какую-нибудь идею, которую можно было бы применить в их «болоте». С какой стороны ни подойди, всё во что-то упиралось: то в отдаленность от города, то в отсутствие денег у односельчан, то в отсутствие спроса на какую-нибудь продукцию, то просто в замшелость местной публики и отсутствие так называемой креативной молодежи.

Саше пришлось залезть в словарь, чтобы понять значение слова «креативный». Поселок катастрофически старел. Молодежь разбегалась из Степного, как тараканы от дуста. А тех, кто оставался в поселке, можно было охарактеризовать одним словом: неудачники. Саша с сожалением констатировал, что он тоже подходит под это слово. Это било по нервам не хуже удара электрическим током. В этих поисках прошла весна и наступил июнь.

Глава 10

В тот вечер он зашел с работы в магазин. Мать попросила кое-что прикупить из продуктов. Саша был уставший, так как был конец недели и ему пришлось выложиться на все сто, чтобы не выходить в субботу.