Моя Прелесть

Эн Варко

Моя Прелесть

Часть 1

Глава 1. Странный день рождения

Двадцать лет – это классно! Особенно, когда у тебя есть друзья и никаких неприятностей впереди не предвидится. У нас остался последний экзамен, но Алла Сергеевна, наш препод по деловому общению, прозрачно намекнула, что поставит всем автоматом. И я была с ней целиком и полностью согласна. А что? Предмет непрофильный. Так чего же хорошим людям жизнь портить?

И вот солнышко светит, птички поют, жизнь прекрасна! Можно с чистой душой отдаться празднованию моей днюхи. Для этого все уже готово, за исключением одного – гостей.

Я нарезала тонкими ломтиками хлеб и сало, а потом извлекла из старенького холодильника маринованные грибочки. Специально придержала для такого случая. Отбивала от вечно голодных подруг и приятелей. Берегла, как девичью честь. И, ура! Вот час и пришел – торжественно водрузила на стол миску и вывалила туда драгоценное содержимое баночки. Конечно, неплохо было бы покрошить лук и спрыснуть это подсолнечным маслом. Но остатки того и другого Янка унесла на кухню, чтобы пожарить картошку. Меня она с собой не взяла во избежание ссор.

Вот не знаю почему, но мы с Янкой категорически не можем вместе готовить. Каждая считает, что в приготовлении смыслит больше и начинает давать советы другой. В результате – злость, ругань, а потом дутье дня на два. А то и больше. Короче, к третьему году совместного проживания мы поняли: чтобы не поубивать друг друга, надо готовить по очереди. Все равно съедим. Кто бы что не накашеварил.

Я задумчиво прошлась по комнате, в последний раз оглядывая ее на предмет готовности к торжеству. Скромненько, но со вкусом: серебристые виниловые обои, пара постеров и календарь на стенах, тканый половичок на полу. Я подумала и придвинула стол к кроватям Машки и Янки, стоявшим буквой «Г». Машка была бы против, но другого способа восполнить дефицит мест я не видела. Стульев-то у нас только три. По одному на брата (то есть, на сестру).

Все-таки жаль, что Маши сегодня не будет. Она очень даже неплохая девчонка, несмотря на то, что редкостная праведница и чистюля. За последнее и поплатилась. В нашей суровой общежитской действительности это непозволительная роскошь. Вчера Янка угощала нас яблоками. Ей родственница презентовала. Она в продуктовом магазине работает, так у фруктов там срок годности к концу подошел. Но выглядели они вполне себе аппетитненько: зелененькие, тугобокие, блестящие. У меня прямо слюнки потекли, когда Янка вывалила их на блюдо.

В это время мы нашей дружной компанией лупились в «Тысячу». Игра шла не на жизнь, а на раздевание. Поэтому парни шельмовали почем зря. По идее, яблоки надо было помыть, но я сидела, прижатая столом к кровати, а Янка принялась пересчитывать вереницы цифр, которые до этого записывал Валька Будейкин. Получалось – ей раздеваться. А ей не верилось.

Как раз в этот душещипательный момент и явилась Машка.

– Чистые? – поинтересовалась она.

И, не дожидаясь ответа, звонко надкусила фрукт.

– Да, – хором ответили я и парни.

Все равно уже было поздно.

– Нет, – рассеянно ответила честная Янка, не поднимая от тетрадки головы.

Машка сразу поверила Янке и сильно расстроилась. У нее мама медсестрой работает, приучила трепетно относиться к вопросам гигиены. В отличие от нас. В знак солидарности (а может, из-за лени, потому что неохота было идти на кухню их мыть) мы дружно захрустели оставшимися яблоками. Нам-то ничего, а Машку вечером отвезли на скорой из-за сильного расстройства всего пищеварительного тракта.

Испытывая легкие угрызения совести, я поправила покрывало на кровати Машки и стала думать, чем бы еще себя занять. Ненавижу минуты ожидания…

Я оглядела свою комнату – конечно, это тебе не общежитие из «Универа»: живем втроем, удобства в коридоре, кухня – тоже, душевая в цокольном этаже, там же и стираемся. Зато ни тараканов, ни клопов у нас нет. А еще папаша одной девчонки из соседней комнаты спутниковую антенну установил на два телика. Так вот, наш тоже к ней подключили. Телевизор, правда, мы особо не смотрим: у Янки – ноутбук, у Машки – смартфон, а у меня – планшет… Он нам фоном служит, общую атмосферу создает.

Я подошла к столу и с любовью провела рукой по матовой поверхности Моей Прелести. Старенький Samsung, три года ежедневной эксплуатации. Мне он по почте пришел по окончанию первого года обучения в универе. Почему-то из Америки, и кто прислал – тоже было неизвестно. Оболочка вообще какая-то непонятная – белые иероглифы на фоне торнадо. В торнадо тыкаешь – экран зеленеет, и с мягким шелестом карты раскладываются – девять «рубашками» сверху и три открытые. Только одна игра на планшете том и была. А больше ничего на него установить не получалось. Ни одну известную мне программу Моя Прелесть не поддерживала. Пришлось относить ее в компьютерный центр. Там ее заново отформатировали и все, что нужно, загрузили. И вот удивительная вещь – Пасьянс при этом остался. И заставка тоже. Как ни бились компьютерщики, так и не смогли ее поменять. Сей факт крайне озадачил программистов. Они сказали, что такого быть в природе не должно, потому что так не бывает.

После этого Моя Прелесть приобрела для меня какой-то мистический смысл. Верилось: вот сложится пасьянс, и жизнь моя изменится. Прискачет ко мне принц на коне (на счет белого цвета не уверена, мне всегда вороные больше нравились), и будет мне большое счастье. Короче, подсела я на этот пасьянс не по-детски. Но он у меня пока еще ни разу не складывался. Подружки подшучивали надо мной, да и я привычки своей глупой стеснялась. А все равно – выпадет минутка свободная, возьму, да и раскину карты. А вдруг?

Сейчас снова решила попробовать. Все равно время как-то убить надо. Экран послушно замерцал, выдавая всем известный логотип Майкрософт, а затем картинку с торнадо в Техасе. Я ткнула в серый смерч, и заветная девятка уютно раскидалась по зеленому полю. А потом легли еще три карты. Да какие! Тройка треф, семерка бубен да пиковый туз. Ну, прямо, как в «Пиковой Даме». Какой масти карты Герману выпадали, признаться, без понятия. Внимание на этом не заостряла, когда Александра Сергеевича читала. В покер я тоже не играю. Мы все в «Кинга» или в «Тысячу» перекидываемся. И то на интерес, потому что денег у нас всех не очень много. А еще мы с девчонками гадать любим: на удачу да на женихов, которых пока ни у кого из нас нет.

Так вот, по всему по картам выходило: скорая помолвка, несчастье и смерть.

Прикольненький подарочек ко дню рождения судьба подкинула! Вскрыла я карты – а расклад на удивление удачен. Карты удовлетворенно защелкали, собираясь в заветную стопку. И собрались. Ба-ах! Фейерверк оказался таким ярким и громким, что я ослепла и оглохла. И обалдела, когда поняла: пасьянс сложился.

Некоторое время я удивленно пялилась в экран. Там продолжали происходить удивительные вещи. Когда победный салют прекратился, внизу вспыхнула огненно красным надпись:

«Внимание! Начало отправления через десять секунд. Следующее место встречи: трасса Р1**, 123 километр».

– Десять, девять, восемь…, – ошарашено начала отсчитать секунды.

И подпрыгнула на слове «ноль». В дверь сразу же торкнулись.

Да, ладно, – попыталась я себя успокоить, – это, наверное, Янка с кухни вернулась. Только это не Янка оказалась.

– Кристи, открой, – раздался хорошо знакомый баритон: мягкий, с чуть заметной картавостью.

Я скривилась, но дверь открыла.

Девчонки называли его моим женихом, парни сдержанно отмалчивались. Антон никому не нравился. Мне тоже. Но он был «приличной партией» и сыном друга дяди Лени. А дядя Леня для меня был все!

Родители у меня погибли в автомобильной катастрофе, когда мне было пять лет. Если бы не дядя Леня, меня бы в детдом упекли. А он меня приютил. Сам он работал директором поселкового краеведческого музея. Должность не денежная, но и не пыльная. Времени свободного много, люди интересные всегда вокруг вертятся. Особенно летом. У нас места красивые: река, лес, озера. И от города не то, чтобы далеко. Дачников – море. А с кем еще в деревенской глубинке о духовном поговорить? Конечно, с дядей Леней. Тем более что он был кладезем знаний. Я не знаю, существовало ли в мире то, чего он не знал. Вы не думайте, я не идеализирую. Он действительно такой. Был. Четыре года назад сказал, что ему нужно в командировку. Собрался быстро очень и уехал, а назад так и не вернулся. И даже весточки никакой не прислал. Расстроилась я тогда жутко, в розыск подала. Но мое заявление завернули. Сказали, такое с мужчинами среднего возраста бывает. Надо подождать, сам вернется. Но он все не возвращался. И тогда я обратилась ко Льву Андреевичу за помощью. Он мне пособие ежемесячное пробил, а полгода назад познакомил меня со своим сыном от первого брака Антоном. При этом незамысловато намекнул, что будет счастлив, если я вольюсь в их дружную семью. Антон, как послушный сын, после третьего свидания сделал мне предложение. Но я решила не торопиться. Вот получу диплом экономиста – там посмотрим. Сломя голову бросаться в омут тихих радостей семейной жизни не собираюсь. Меня пока все устраивает.

Лев Андреевич был депутатом, а его жена – владельцем очень крупного банка. В нашем поселке они отстроили себе настоящий дворец. А с дядей Леней познакомились как с экспертом по барокко. Даже конюшня у них вся в финтифлюшках. Лев Андреевич вообще большой романтик. Хвастался, что «Трех мушкетеров» от корки до корки пять раз прочитал. Вот только год назад у него проблемы какие-то начались. Он перестал быть депутатом, в очередной раз развелся, продал дачу, конюшню и уехал из России на Кипр. А его сын Антон продолжал навещать меня время от времени. К счастью, очень лениво. Но сегодня решил осчастливить.

– Крис, привет, – улыбнулся он. – Чем занимаешься?

Глаза у него красивые. Миндалевидные такие, карие. И сам ничего так – спортивный, высокий, одевается стильно. Но все равно в нем чего-то не хватало. Хотя, возможно, дело было во мне, а не в нем. Просто я всегда в его присутствии стеснялась. Золушкой-замарашкой себя чувствовала, а его вот принцем – нет.

Он окинул взглядом комнату и ухмыльнулся. Мне же стало малость не по себе. Вроде все на месте: кровати, стулья, стол, телевизор. А все равно, что-то не так. Потом поняла – постарело все как-то. Обои, что мы с девчонками по осени наклеили, местами отошли от стен. На потолке желтое пятно ближе к окну растеклось, а по центру разбитый плафон висит. В телевизоре вместо привычного MTV сплошные черно-белые помехи и скрежет. Но больше всего меня убили грибочки. Они стояли на столе в плошке грязно-синего цвета, а над ними вились мушки. Хлеб и сало исчезли. Тарелки, стаканы, вилки-ложки тоже.

М-да, ну прямо, бомжатник какой-то, а не моя любимая комната.

Антон вошел, отодвинул стул подальше от стола и сел. Ножка у стула неожиданно подломилась, но Антон умудрился избежать падения. Вот что значит занятие спортом – я точно громыхнулась бы.

Очень воспитанно не обратив внимания на конфуз, Антон присел на краешек кровати. Но глаза у него смеялись. Его снова все забавляло. И больше всего мое нарастающее смущение.

– Прогуляться не желаешь? – поинтересовался он.

Я наклонилась к стулу. До этого момента он мне казался вполне крепким. Осмотр меня удовлетворил: ножка приделалась обратно. Надо будет у парней клей попросить, чтобы зафиксировать покрепче…

И тут я вспомнила, что Антон вопрос мне задал. Судя по кожаному комбинезону, опять на Хонде своей приехал. Гоняет он на ней как сумасшедший, а я не любительница экстрима.

– Нет, – покачала я головой, тихо радуясь достойной причине для отказа. Не люблю людей обижать. – У меня день рождения. Присоединишься?

Он критически осмотрел грибы и вздернул бровь:

– Смотрю, для пира все готово. Отравиться не боишься?

Я покраснела еще сильнее. Ну, вот почему с ним я всегда чувствую себя такой дурой! Хотела ответить что-нибудь остроумное, но меня отвлек требовательный стук в дверь. В комнату вошли двое мужчин в белых халатах и с повязками на лицах.

– Санитарно-эпидемиологическая служба. У вас проживает гражданка Белкина Мария?

Я испуганно кивнула.

– У нее выявлена холерная палочка, – отрывисто сказал тот мужчина, что повыше. – Понос-тошнота беспокоят?

Я отрицательно замотала головой.

Он с грохотом поставил чемоданчик на стол и отодвинул свежеотремонтированный стул, намереваясь сесть.

– Стул какой?

– Поломанный, – испуганно пискнула я.

А потом поняла, про что спрашивали, и исправилась:

– У меня нормальный стул, а на этот лучше не садитесь, а то упадете.

– Понятно. А вы, гражданин, кто?

– Антон Валафаров. Об Илоне Павловне Амоновой слышали? Ее сын, – вежливо представился Антон. – В гости пришел.

Я видела, с каким трудом он сдерживается, чтобы не расхохотаться. Ну почему все это происходит именно на мой день рождения?

Лично я про его мать ничего не знала, но воинам за дезинфекцию и стерильность, похоже, она была хорошо известна. Переглянувшись, они изрекли:

– Так, молодые люди, освободите помещение. Нам проверить все надо, анализы у всего этажа взять. Ну, а вы ступайте быстрее… Считайте, мы вас здесь не видели.

Я затолкала Мою Прелесть в рюкзачок и покорно пошлепала за Антоном. Уже уходя, оглянулась: высокий подцепил пинцетом грибочек и отправил себе в рот. Я хотела удивиться столь странному поведению медработника, но Антон подтолкнул меня в спину, поторапливая. Мы вышли в коридор, а там везде были люди в белых халатах и повязках. Прямо армия какая-то.

Не сопротивляясь, я позволила себя вывести на улицу. Двое приятелей Антона – Стас и Толик – при виде нас радостно пришпорили свои спортбайки. Те взревели так, что заложило уши. Парни решительно отвергали глушители.

– Садись, прокатимся, – приказал Антон.

Я замялась.

– Там ребята… Мы договаривались.

Тогда он без разговоров водрузил меня на свой байк и надел шлем.

– Им некоторое время будет не до тебя, – сказал он. – А у меня к тебе разговор есть.

Мы рванули… Смерчем промчались по улицам города, наплевав на все знаки дорожного движения. Мне было так жутко! Несколько раз мы чуть не спровоцировали ДТП. Судорожно вцепившись в кожаную куртку Антона, я молилась неведомым богам: только бы все были живы. Только бы живы. Я ненавижу автокатастрофы!!!

Через час головокружительной гонки парни так круто завернули в поворот, что я чуть не задела коленкой асфальт.

– Э-э-э! Придурок! – закричала я.

Но слова унес ветер.

Остановились где-то посреди леса. Обступившая нас тишина оглушала не меньше, чем до этого рев железных коней. Я слезла. Руки и ноги от бешеной гонки слегка дрожали. На обочине стоял указатель с синей табличкой Р1**, а рядом черно-белый столбик с числом 123. Я вспомнила инструкцию, что выдала Прелесть, и мне сделалось как-то совсем не по себе.

– Ну, и зачем мы сюда приехали? – храбро первой включилась в беседу. – К чему все эти гонки?

– Кристи, – Антон снял шлем и улыбнулся, – а мы тебя похитили. Прикинь, смешно?

– Зачем? – мне смешно совсем не было. Особенно в свете недавних гаданий.

Мало того, я поверила сразу в этот абсурд. Теперь меня затрясло уже от страха.

– А затем, Кристиночка, что ты у нас очень аппетитная девочка. Ты ведь дочь Мерлина?

Я кивнула. Дурацкий вопрос. Половине города известно, что я Мерлина Кристина Константиновна. А дядя мой – Мерлин Леонид Артурович. Тоже мне, тайна семи морей.

– Когда папаша по твоей просьбе вплотную занялся дядей Леней, то выяснил удивительную вещь – он, оказывается, по-настоящему Мерлин – один из самых влиятельных людей всех времен и народов.

– Шутишь, – делано засмеялась я. – Мы с дядей всегда жили скромно.

– Урод твой дядя. Ни себе, ни людям. Копошился со своими музейными черепками. Ничего другого не хотел. И ты такая же убогая, как его черепки. Похоже, у дяди Лени был пунктик на убогости.

– Ну, и что тебе от меня, такой убогой, надобно? – голос предательски сел.

– Во-первых, ключи от банковской ячейки, во-вторых, жениться на тебе хочу, – скривился Антон. – Хотя можно и в обратной последовательности. Так как, Крис, Мерлин пропал, а родственников, кроме тебя, у него и нет. По всему выходит – ты его единственная наследница.

– А моего согласия, значит, не требуется?

Радости ни от обрушившегося наследства, ни от предложения руки и сердца решительно не испытывала. Наоборот, становилось все тревожнее. А тут еще солнышко за лес спряталось. Листва на деревьях не по-хорошему зашумела. И в туалет сильно захотелось. Возможно, холера и до меня добралась.

– Это розыгрыш такой, деньрожденечный? – с надеждой поинтересовалась я.

Которой, на самом деле, не чувствовала.

– Нет, Крис, – заржали Стасик и Толик. – Это предложение руки и сердца. Со всеми вытекающими.

– Мне надо подумать, – закапризничала я.

– Думать на том свете будешь, – хохотнул Антон. – И, возможно, скоро. А сейчас, дорогая моя невеста, документики оформить надо.

Мягко зашуршали шины по асфальту. Я обернулась. Около нас остановился огромный черный джип с затемненными стеклами. Задняя дверца открылась. Оттуда вышел долговязый человек в деловом костюме и с кожаной папкой в руках. Он поправил тонкую золотую оправу очков и строго посмотрел на меня.

– Вы брачующаяся?

Я нервно оглянулась. В моей душе все оборвалось, когда Стасик достал из своего ранца шприц и потряс им.

– Ну, что, – бодро заметил он. – Сама подпишешь или помочь?

– Сама, – пискнула я.

Лощеный дяденька распахнул папку и подал мне золотую ручку. Я недоверчиво уставилась на толстую стопку бумаг.

– Вот здесь и далее на всех листах, – ткнул он внизу брачного договора. – Рядом с подписью Антона Львовича…

– А нам рассказывали, нельзя подписывать документы, не прочитав их.

Хрустнула ампула. Стасик до основания наполнил шприц и выразительно пустил фонтанчик.

«Я брежу. Наелась немытых яблок, лежу с температурой и брежу», – эта мысль принесла успокоение. И все же я решила не спорить с глюками. У нас была учительница математики в четвертом классе – Файруза Давыдовна Потапко. Она мне тройку влепила за то, что я написала не «триугольник», а «треугольник».

– Деточка, русский язык надо уважать, – сказала она. – В фигуре сколько углов? Три. Значит, триугольник.

Когда я возразила, она фонтанировала слюной так же, как этот шприц. Только брызг было не в пример больше: забрызгала все три ряда. С тех пор я поняла: с сильными мира сего лучше не спорить. А сейчас сила была явно не на моей стороне. Поэтому, я послушно взяла паркер. Тем более глюк – он и есть глюк. Очнусь – снова стану свободной.

Когда все закончилось, парни засмеялись:

– Горько!

Антон притянул к себе и больно поцеловал, а затем насадил кольцо на палец, обдирая кожу. Странное такое кольцо. Черное с красными камушками.

– Все, окольцевали птичку, – изрек Стасик довольно.

– Воробушка, – уточнил Толик.

– Нет, – покачал головой Антон, – галчонка. Ну, что – двинулись праздновать. Сергей Сергеевич, вы с нами?

– Я в офис, – коротко бросил мужчина. – Отдыхайте без меня, молодежь.

Парни забрались на свои байки, и Антон протянул мне шлем.

– С ветерком? Как ты любишь? – ухмыльнулся он мне.

Я тоскливо проводила взглядом джип. Вот почему высокие, накаченные и далеко не бедные парни рассекают на миниатюрных спортах, а не на удобных автомобилях? Бред бредом, а попа болит.

Кстати, как там проверяют – бредишь или нет – кожу себе щиплют? А у меня попа ноет, а тут еще совсем невмоготу терпеть стало…

– Я в туалет, – пискнула я.

Отбежав подальше, я сделала то, что следует. А потом подумала и вглубь леса рванула. Да недолго бежала, так как спортивностью никогда не отличалась. В боку сразу закололо, в горле запершило, а в довершение о корягу запнулась. Упала неловко, прямо на ранец. И он как-то очень сразу нехорошо потеплел.

«Моя Прелесть!» – с ужасом подумалось мне.

Все прежние страхи показались вдруг мне такими по-детски нелепыми. Ну, женится на тебе богатый мальчик? Что такого? Все выходят замуж рано или поздно, а потом разводятся. Ну, нет у меня денег, и не будет. Лично я ничего здесь не потеряю. Потому что мне, как гегемону, терять нечего, кроме родненького моего самсунчика. А вот если моя Прелесть сломалась, я отравлюсь, право слово. Или повешусь. Или с крыши сброшусь.

Хвала материализму и Карлу Марксу, его апостолу, детище продвинутого капитализма оказалось целым. Мало того, экран засветился, радуя майкрософтовским четырехлистником. А затем вспыхнула надпись:

«Начало отправления через десять секунд. Место встречи: трасса Р1**, 103 километр.

И компас появился со стрелочкой. Сначала я просто пялилась в экран. В голове полный разброд и шатание. Куда отправление? Зачем? А может, мне теперь уже интересно стало дамой замужней побыть. Прикольно ведь. Если же пойдет что не так, всегда развестись можно. А тут на ночь глядя в дебри дремучие. По-настоящему дремучие. Ельник частый такой. Да все вкривь да вкось: живое с мертвым перемежается. Стволы голые, темные, а под ногами сплошной бурелом. Причем чем дальше, тем хуже.

Все мои сомнения, как птицы-синицы, разлетелись, как только за спиной крики парней раздались. Я ломанулась в чащу. Сработал синдром преследуемого.

Мчалась я, как никогда в жизни: где лихо перепрыгивала через сухостой, где подныривала, где оббегала по дуге. Но Прелесть свою из рук не выпускала и крепко прижимала к груди. «Через пару часов я буду в своей общаге. У меня будет день рождения. А завтра я пойду на экзамен. Все будет как прежде… Через пару часов я буду в своей общаге. У меня будет день рождения…», – я твердила это, как мантру, снова и снова. Это стало моей речевкой. Она помогала мне держать темп.

Темнело нереально быстро, и все же темнота не мешала. Наоборот, зрение даже лучше сделалось. Обычно оно у меня не очень, но я упорно очки не ношу. Не хочу очкариком слыть. А линзы – накладно. Это вносило некоторое неудобство в мою жизнь. А тут исчезло оно – неудобство это. Деревья, валежник, слежавшаяся хвоя под ногами стали испускать голубоватый свет. Может, краски и померкли, зато все видно: даже букашек-таракашек под ногами.

А еще я осознала удивительную вещь: мои ноги обрели упругую легкость, а грудная клетка с наслаждением впускала и выпускала чудные ароматы леса. Оказывается, я классно бегаю. И прыгаю. Я лихо перелетела через один холмик, второй, третий. Потом, когда крестики появились, поняла – на кладбище я. И крики за спиной смолкли давно. Отняла свою Прелесть от груди, глянула, а экран темный такой. Попробовала включить: не включается. Наверное, аккумулятор выдохся. Темп я сбавила. Иду, оглядываюсь. И мне все жутче и жутче становится.

Кладбище. Реально кладбище!

Тут сова как ухнет. Волк где-то завыл. И под ногами зашевелилось. Ох, нехорошо зашевелилось… Взвизгнув, я рванула, аки лось, ног под собой не чуя, к просвету между деревьев.

Выскочила я на дорогу. Отдышаться не могу. Сердце так стучит, что разорваться готово. В горле привкус крови противный. В членах дрожь. Сесть бы прямо на дорогу, да Иван Палыч, наш физрук, не разрешал никогда подобного делать.

– Лучше походите-побродите. Перетерпите малость, все и наладится, – учил он.

И побрела я, не зная, куда, по слегка мерцающей дороге. Она ничего так, ухоженная, без ухабов. На небе ни звездочки, а мне видно все благодаря моему новому зрению. Как за поворот завернула, указатель увидела. Оказывается, до моего города 115 километров.

Это сколько же я по лесу набегала, если по дороге восемь километров скинула?

Тут шум за спиной раздался. Странный такой – будто цокот копыт. Да быстро так приближается. Я обернулась: что-то темное стремительно неслось на меня. Я даже охнуть не успела, как тело взвилось в воздух.

Глава 2. О принцах залетных на зомбиконях

Какая гадость! Кто-то дул мне в рот и больно давил на грудную клетку. От отвращения меня чуть не вырвало. Я сделала сразу множество вещей: замычала, замотала головой, замахала руками, попыталась встать.

– Тихо-тихо. Какая боевая девочка, – мужской силуэт отстранился и помог мне сесть. – Голова болит?

Я мотнула головой, проверяя. Незнакомец расценил это как «нет» и с облегчением выдохнул.

Боже, я никогда не встречала таких красивых парней. Мое новое ночное зрение позволяло видеть точеный нос, крупный рот, четкую линию подбородка, темные, слегка вьющиеся волосы. На нем были очки-консервы – наподобие тех, что носят горнолыжники. Только сейчас сдвинутые на лоб. Глаза у него просто волшебные! В них искорки мерцают. И хоть цвета я различала не очень, что-то говорило мне – они обязательно должны быть голубыми. Брюнет с голубыми глазами – с ума сойти. Мечта всей моей жизни!