Дорогой скорби: «Долиною смертной тени»

Азариэль в этот момент всё бьётся с противником. Усталость и боль стали проникать в его тело, и он всё тяжелее высматривает выпады и смертоносные замахи. Удар за ударом по косой отгоняют его всё дальше от друзей, заставляют пятиться назад, без возможности достойно ответить.

«Хоть бы один момент», – отчаянно взмолился Азариэль и получил его – кинмашер встал и замешкался на миг, когда увидел, что его собрат летит с крыши, повоженный и обыгранный, чем и воспользовался эльф – его клинок устремился прямо под шлем врага и прорезав искры по доспеху лишил воинство Обливиона ещё одного бойца.

Эизваэль и Азахави пытаются сразить последнего кинмашера, но у них ничего не получается. Гэ’эль и Лира слишком заняты небом и воротами, Ариан и Крог отстреливаются от падающих на их крышу горгулий. Лесная эльфийка отправляет поток огня в шлем дреморы, но огонь развеивается не нанося вреда, пока её муж пытается быстрыми ударами пробить блоки кинмашера. Внезапно он решил разобраться с помехой в виде чародейки, которая уже до боли нагрела его доспех и резко оборачивается к ней, занося меч для пронзительного финального удара, но Азахави со всей силы бьёт по запястью врага и ценой собственного ятагана, что со звенящими осоками разлетелся по двору, калечит пальцы дреморы и тот роняет свой проклятый меч.

– А-а-а! – выразил ярое недовольство и боль воин и с разворота даёт сильнейшую оплеуху царю; мужчина редгард не выдерживает такой пощёчина – ладонь, облачённая в сталь оказалась слишком сокрушительна и чувствуя, как вся правая сторона лица загорелась болью, его ноги словно ватные подкосились, и он теряет ориентацию, всё вокруг зазвенело и потеряло звуки, тона света приглушились, и тьма в подступила к нему туманя взор.

Кинмашер подпрыгнул к Эизваэль и занёс над её головой острозаточенные пальцы когтистой перчатки; если не клинком так частью доспеха он лишит её жизни. И уже несутся к ней наточенные концы перчатки, готовые напиться крови их её плеч, груди и шеи, но этому не дано случиться. В затылок дреморы прилетает посох, и на этот раз сам враг чувствует, как у него вся пляшет и звенит в голове, его тело подалось вперёд, чуть не раздавив девушку впереди, и когтистая ладонь пролетела за эльфийкой.

– Кто посмел?! – прорычал дремора и увидел, что своё оружие – посох поднимает старик в рясе и плаще. – Ах ты подонок, да я лично буду тебя истязать в темницах Бала!

Гэ'эль несмотря на плотный поток врагов – горгулий, который когтисто-вопящей ордой спускаются с небес нашла момент отвлечься и с одной ладони вырвался поток магии, окутавший кинмашер-воина и растворивший его в пространстве, отославший в обители принца интриг.

Все трое кинмашер побеждены, но какой ценой? Противник прорвался через ворота и медленно, толпой занимает внутренний двор, ступая по телам более неумелых собратьев. Варкут’нель-Гайн оттаскивает оглушённого царя в сторону, ибо тот даже на ногах стоять не может, а Готфрид пятиться назад, чтобы не быть окружённым многими.

Азариэль поднял лицо к небу, подставляя светло-золотистый лик дождю, смешавшим на его лице кровь и грязь, очищая его от этого. У всех одежды мокрые, земля стала месивом под ногами, а доспехи воинов блестят – на убиенных они стали сверкающим мокрым покрытием для места у ворот, а на живых просто красиво переливаются отблесками, в которых отражаются части внутреннего двора.

Все выживавшие собрались линией возле главного строения внутри монастыря – высокого храма и только Ариан с Крогом продолжают прикрывать их сверху. Усталые и побитые, они готовы сражаться до конца.

– Учитель, там внизу есть катакомбы.

– Я не оставлю святыню на поругание этим псам! – заявил Варкут’нель-Гайн опираясь на посох.

Враги медленно заполюют внутренний двор – дреморы низших сословий расходятся у стен, а горгульи падают с небес, рыча и вопя и количество их не сосчитать. А впереди всей этой ватаги приземлился тот, кто призвал легион недругов – крылатое чудовище, украшенное золотом и татуировками, держащее в одной лапе знамя, а в другой меч.

– Что ж, недолго ваше воинство держалось! – ликующе и радостно закрехтел Гранд. – Мы вас задавим числом, можете не беспокоиться. Но всё же, печально было бы давать умереть таким воинам и магам как вы.

– Что ты несёшь, пёс?

– Мой господин предлагаем вам присоединиться к нему в его чёрных замыслах о Тамриэле. Поверьте, он желает только блага этому миру! – Гранд посмотрел на эльфийку и самодовольно заявил. – Когда-то ты уже служила нам, Эизваэль, так давай, послужи ещё. Ты же так ревновала к силе, ревновала к Ильгамешу и свободам.

– Нет! – уверенно ответила босмерка. – Твой пророк глух, Бал… самая большая ошибка в моей жизни.

– Мы не вправе отступить! – громоподобно вымолвил Варкут’нель-Гайн. – Даэдра лгут и сбивают нас с пути, и мы низвергнем их! Гнев Единого да падёт на вас!

– Хорошо! – выпалил гневно Гранд и встрепенулся крыльями. – Все воины, грядите на поле боя!

– Азариэль! – воскликнула Гэ’эль, и схватила парня за руку и плечо, подтянув к себе. – Знай, я… ты мне… я, – так и не выдавив из себя слова, Гэ’эль предпочитает дело речи и впивается в губы парня; Азариэль внутри вздрогнул, его сердце затрепетало от соприкосновения со сладкими губами эльфийки, он не ожидал такого, но бой взывает. Расцепившись, они приготовились встретить орду монстров.

Гранд атаковал всеми силами и армию свою бросил вперёд – первыми пошли в атаку горгулий, а за ними и дреморы, да и сам пернатый решил покончить с сопротивлением. Вознеся высоко перед собой штандарт с двумя крыльями и высоко подняв меч, он бросился на Варкут’нель-Гайна, но тот отбросил его своим посохом и словом:

– Единый защитник жизни моей и не убоюсь я зла! – речь сменилась ударами шипов по даэдра и тот закрылся штандартом, но острые выступы угодили в ткань, накрутили её и сорвали с колец.

– Не пытайся меня одолеть своими песнопениями! – взвыл Гранд, отбросив палку и опустив меч – сила удара такова, что клинок разбил брусчатку дорожки под ногами.

– И пойдут тьмы одесную меня и не приблизься. Яко Единый защитник мой! – воспев, Варкут’нель-Гайн ткнул Гранда в брюхо обратной стороной и снизу-вверх резко направил посох словно молот и тот со звоном угодил в маску,

– А-а-а! – с криком отпрянул Гранд, поправил шлем и снова вступил в бой, на этот раз набросившись на Гэ’эль; эльфийка не ожидала стремительной атаки, заворожённо выжигая магией дремор, а поэтому была сбита с ног и отброшена к ступеням храма. – Я тебя заколю как свинью и кровью окроплю жертвенник Мологу Балу!

Крылатая бестия рванула к девушке, Гэ’эль только пришла в себя и сквозь пелену у глаз смогла увидеть, как к ней несётся тварь с мечом и когтями, остаётся всего несколько секунд, прежде чем оружие войдёт в неё.

Азариэль рванул с места и отпрыгнул. Он бы не смог поразить цель и единственное что он мог сделать – стать снарядом, волком, набрасывающемуся на добычу. Парень почувствовал, как упал на Гранда, ощутил мерзкий холод его тела и обнял его, приковывая к земле, роняя и сбивая с курса. Альтмер с болью встретился с землёй, Гранд на коротком полёте пропахал им грунт, а затем одним взмахом когтей распорол его доспех и задел грудь, рассекая золотисто-бледную кожу, поднимая меч.

Болт арбалета разрезал палец Гранда и от боли монстр дёрнул лапами, отбросив меч, разжав её. Сконцентрировав весь магический запас монстр выпустил его и часть крыши, на которой сидел Ариан исчезла во взрыве молнии и облаке пыли. Даэдра поднял когти, чтобы ими пронзить сердце Азариэля, который цепляясь за грязь, тащит себя назад, но «кулак» из воды остановил Гранда – Лира рукой выпускает следующий водяной шар и тот взрывается кипятком прямо на груди инфернального жителя, выжигая его плоть.

Монстр кидается к ней, да и тут его остановили Эизваэль рассекающим движением отправила поток разрядной энергии в спину крылатому, вызвав судорогу и поставив монстра на колени. Погодя мгновение он снова распахивает крылья и своё тело поднимает в воздух, кидая защитникам издевательскую фразу:

– Вы всё равно проиграли!

Тварь права – их оттеснили к самым стенам храма. Готфрид обессиленный не перестаёт рубить дремор и лезвие секиры медленно, но затупляется о плоть, кости и броню. Под его ногами уже нагромождение этих существ; Варкут’нель-Гайн так же ощущает, что слабость тела одолевает его – всё реже он отбрасывает дремор святыми словами, и посох его начинает трещать; чародейки испытывают жажду – их психическая энергия истощена, лица бледны и руки трясутся, а вокруг только вопящие порождения Обливиона, не унимающие своего натиска.

Азариэль поднял руку и его меч столкнулся о клинок врага. Ариан выпустил последний болт и снёс дремору с ног, давая альтмеру шанс подняться. Готфрид за шиворот подтянул своего друга, оттаскивая от многочисленных выпадов.

Тем временем Гранд решил улететь как можно дальше от поля боя, зная, что судьба защитников решена, но выбрал роковой для себя маршрут по внутреннему наитию.

– Крог! – отчаянно кричит Азариэль, видя, что Гранд устремился прямо в его сторону; израненный и ушибленный даэдра не вовремя сориентировался куда летит и поздно заметил, что ему на встречу уже полетели болты.

Шутка, ирония Единого, но ныне весь исход боя и жизни зависят от одного гоблина и Крог с ужасом это понимает. Он даже не мог представить это, не думал, что весь бой приведёт к этому, но это так. Последний болт срывается с места и со свистом преодолевает огромное расстояние и впивается в крыло существа, заставляя его лететь ниже, опуская под тяжестью собственного веса. Самострел отбрасывается в сторону и вместо в руках блестит золотом эльфийский кинжал, выданный Азариэлем ещё в Рихаде и Крог разбегается, чтобы в прыжке достать существо и со всей силы прыгает. Когтистые лапы достали до пораненного крыла, и Гранд рухнул вместе с гоблином на крышу, так и не улетев прочь, не выдержав веса гоблина. Когтями, заточенными чтобы резать броню, даэдра стал терзать воздух в тщетных попытках поймать Крога, но у него ничего не выходит, ибо житель подземелий оказался слишком юркий и быстрый – забивается под крылья и ловко уваривается от каждого замаха. Первая пакость Крога пришлась по левому крылу даэдра – гоблин взобрался на спину твари и уже хотел вонзить в него кинжал, как тот в борьбе за жизнь дёрнулся и острие вошло прямо под лопатку, рассекая сухожилия.

– Ах ты…! – стал нецензурно кричать Гранд. – Да я из тебя чучело сделаю, – Гранд стал кружить и Крог повис на самом краю израненного крыла, насмерть ухватившись за него; долго монстр вертеться не смог – весь гоблина так оттягивает конечность, что по всему телу начинает пульсировать адская боль, опрокинувшая Гранда на колени. Гоблин словно кошка прыгнул на него и уже за занёс кинжал, как услышал останавливающие слова:

– Постой-постой! Ты же искал свою мать, так ведь! – в последней попытке отсрочить смерть шипит даэдра. – Мой лорд Бал говорит, где её можно найти. Только стой!

И Крог остановился под томлением сердца и души. Он всеми силами пытался найти пропавшую мать, и дух его к ней тянется сквозь все прожитые года и сейчас он был бы рад её найти. Гоблин замедлил последнее движение, глубоко задумавшись – с одной стороны Азариэль, которого сейчас жизни лишат, а он его спас; но мать…. Краем глаза Крог заметил, что когти уже наготове, и если он с ответом промедлит ещё мгновение, то его пустят на ленты, а поэтому он должен быть быстрее.

Азариэль не может поверить, что всё вот так вот закончится – мечи уже тянуться к его горлу и он из последних сил отбивает их. Гэ’эль не в силах его прикрывать магией, а поэтому в её руках сверкнул меч, и она вступилась за возлюбленного мечом, но тут же получила мощный ответ оплеухой и легла вместе с Азариэлем. Мир словно замедлился, и парень зрит, как стеной между ними и кричащей ордой нечестивых сущностей встал Варкут’нель-Гайн, парами взмахов посоха и словом отгоняет линию обитателей Обливиона. Гэ’эль протягивает по грязи свою исцарапанную и окровавленную ладонь к руке Азариэля, заключая её в объятия; альтмер губами, лёгкой улыбкой, показал, что рад напоследок встретить смерть вместе с ней. Эизваэль, загнанная на ступени храма, выставила магический щит, но он слабеет и её муж, видя, что его любовь практически повержена, врывается во вражеские ряды, высекая на воздухе следы жаркого пламени. Лира ярость и гнев превратила в огонь, но и он не останавливает полчища дремор и над ней уже завис смертельный топор, который вонзится в её белое тело, но последний болт с арбалета от Ариана прошивает ему шею и норд присоединяется ко всем с одноручным клинком, прикрыв Лиру от клинков и когтей.

Крог видит всё это, и понимает, чего он хочет больше всего. Вместо ответа гоблин присел и бросается на Гранда, словно кот, рывком с места. Даэдра пропустил это и только когда обитатель подземелий отправился в прыжок, среагировал, но было поздно. Крог вцепился мёртвой хваткой в грудь и шею Гранда, и острым лезвием кинжала решил судьбу даэдра – острие пробило сердце два раза и шею. Всякая жизнь, дух угасли в глазах Гранда и он вместе с Крогом покатился по крыше и вместе они упали на землю с небольшой высоты.

Но армию дремор это не остановило, ибо таково последнее проклятие глашатая войск Молага Бала – они останутся в этом мире независимо от смерти прерывателя, пока не истёк срок их бытия тут. Завидев, как их лидер упал бездыханный, враг остановился и отступил, будто получил по голове и явился целый покров тел дремор и горгулий, пытавшихся их отправить в объятия к Единому.

Азариэль поднялся, опираясь на меч. Усталый взгляд отражается в десятках глазах дремор, что снова готовятся их перебить – ещё немного, ещё один удар, и они не выстоят. Однако этому миру предложен иной исход – по краям монастыря зацвели новые «цветки» телепортации и появились разрывы в пространстве, осветившие всё вокруг. Из них хлынули тяжёлые имперские солдаты, закованные в латные плотные доспехи, сверкающие и крепкие, вооружённые тяжёлыми алебардами и мечами. Металлической убийственной стеной они бросились на врага, утопив его в крови и боли.

Азариэль больше не участвовал в бою, предоставив закончить это чёрное дело солдатам Легиона и своим друзьям. Он пятиться назад, до тех пор, пока не уткнулся об холодные ступени. Присев, парень положил рядом с собой меч, опустив взгляд к земле.

«О Единый, как же я устал», – удручённо подумал парень, схватившись пальцами за серебряные волосы. – «Как мне всё это надело – бои, войны, кровь и смерти. Гэ’эль, Готфрид, Лира я же их чуть не потерял. Они же чуть не погибли».

Рядом с Азариэлем садится и Крог, выбравшийся из-под туши Гранда и хлопает альтмера по плечу, приговаривая:

– Не печалься, серебровласка. Мы же победили! Ты ток посмотри, какую птицу я завалил! – обрадовался гоблин, потирая кинжал. – Кому скажешь, не поверят! Так что, не всё так плохо, как могло бы.

– Ты – молодец, – тяжело выдохнул Азариэль. – Молодец… без тябы… я бы уже погиб.

– Ничё. Ты жив, а это ещё что-то значит.

– Ну что, Азариэль! – к парню через разворошенный двор стал идти мужичина с густой белой бородой в доспехах офицеров Имперского Легиона, с покрытой капюшоном головой. – Ты ещё скажешь, что тебе не нужна наша помощь?

– Гюнтер, что вы здесь делаете?

– Благодари моих разведчиков. Если бы я не разместил контингент рядом с монастырём для ведения слежки за ним, то сейчас ты вёл беседу с духами. Во всяком случае, я думал, что вы сюда вернётесь, или тут произойдут для Империи важные события, поэтому мне нужны были «глаза» наблюдения за этим местом, – Гюнтер вынул из кожаной сумки бумагу, с которой подошёл к редгарду в белом камзоле и поставленной грубой речью спросил. – Вы царь Азахави?

– Да, – ответил мужчина, которому руку лечит лесная эльфийка, поглаживая светлым тёплым магическим прикосновением.

– Решением Совета, вы отстраняетесь от правления города Рихад за нарушение имперского законодательства – распространение даэдрического культа, угрожающего территориальной целостности Империи. Милостью нашего повелителя вы отправляетесь в изгнание, – Гюнтер хотел развернуться, но на последок грозно сказал. – Если есть возражения, добро пожаловать в Имперский Высокий Суд. Там за ваше пристрастие к еретическому культу вас отправят в путешествие на эшафот.

– А что с остальным культом Ильгамеша?

– В город уже направлена оперативная группа Клинков в сопровождении легионеров. Они займутся отловом культистов, переубеждением населения и устранением результатов деятельности культа. Все сторонники и иерархи секты Ильгамеша будут схвачены и преданы имперскому суду, – глас Гюнтера стал грознее. – Их, скорее всего, за организацию даэдрического культа, содействие призывам дремор, подрыв имперской безопасности, либо казнят, либо отправят на каторгу.

Азариэль почувствовал тепло слева. Он устало поворачивает голову и улыбнулся лицу Гэ’эль, которое увидел рядом с собой.

– Гэ’эль, – зашептал альтмер. – Ты…

– Ничего не говори, – прервала его альтмерка, положивши руку ему на скрещенные ладони, несмотря на то, что бой давно окончен, она тяжело дышит, а слова её прерывисты, и каждая буковка дрожит. – Азариэль. Мне трудно говорить о чувствах. Очень. Но к тебе. Не знаю – это как будто летит из души. Ещё с того момента под Чейдинхолом, когда ты подхватил меня.

– Гэ’эль, я ведь заражён. Сангванаре Вампирис, – Азариэль показал левую бледную руку, которая слегка побелела после заражения.

– Ничего страшного, – златокожая девица положила свою голову на плечо Азариэлю и прижалась к нему, как котёнок.

– Она права, – вмешался Варкут’нель-Гайн, проходя мимо них. – Единый замедлит течение твоей болезни до поры до времени. – После сказанного он таинственно исчез за стенами храма.

– Гэ’эль, – трепетно заговорил Азариэль. – За последнее время мы столько пережили, ты столько сделала. Заботилась. Знаешь, я бы тоже не хотела с тобой расставаться.

– А как же Лира? – спросила эльфийка, от усталости не заметив, как рядом с ними на ступени села нордка.

– А Лире не до этого, – рядом с ними села девушка, черноволосая, держащаяся за голову. – У Лиры всё в голове мутиться. Вы просто не представляете, что значит жить под чужим контролем. Мертвец, которого поднимают некромантией, и то лучше себя чувствует.

– Лира, – повернулся Азариэль. – Как? Как ты позволила себя пленить?

– Ждала в Вайтране тебя и размышляя. Накануне я поняла… что… не то это было. Юношеское влечение к тебе, которое ослабло. А потом, через месяц примерно, явился какой-то мужик и… пленил мой рассудок.

– О… не легко это.

– А ты как думаешь! Ты вроде всё видишь, но твоя воля – это воля другого человека, твоя душа – только игрушка в чужих руках.

– И что ты сейчас будешь делать?

– Мне сейчас всё равно. Хоть пусть мир сгинет, – Лира протянулась и легла спиной на холодные ступени храма. – А я сейчас хочу отдохнуть.

Двое эльфов встали, отойдя от Лиры. Девушке действительно сейчас нужен отдых, и они прошлись по полю, заваленному телами и средь которых рыщут воины, ожидая приказа командира.

– Что ты хочешь сказать? – спросила эльфийка.

Трясущимися губами, взяв девушку за ладонь руками, которые охватил лёгкий мандраж, Азариэль стал говорить:

– Мы с тобой не так давно, но прошли многое. И ад похода, и смерть и спасение друг друга. Честно сказать, ты мне не просто нравишься, я чувствую в тебе что-то драгоценное, родное душе. Я…, – в лёгких от волнения не хватает воздуха, – я не хочу больше тебя терять. Будь моей женой.

– Азариэль, – волнительно и с дрожью заговорила альтмерка. – Да.

После этих слов Гэ’эль потянулась к возлюбленному, но её установил грозный укор:

– Ну не в монастыре же! – воскликнул в негодовании и с оттенком слабой, практически незаметной улыбки Варкут’нель-Гайн, стоя у входа в Храм.

Глава двенадцатая. Радость чертога брачного

Спустя четыре дня. Монастырь Единого.

За стенами главного храма всё прекрасно – от одного края небес до другого простёрлась широкая светло-сине-лазурная гладь, чистая и сияющие. Только солнце, возведённое в зенит, ярко сверкает, изливая тёплые потоки энергии и лучи на землю и даруя приятное тепло. Снаружи важного строения – всё чисто и прибрано, лишено каких-либо намёков на недавний бой.

Красивое окружение, изумительная одежда на собравшихся, цветы и украшения из золота у алтаря – всё это радует глаз жениха и невесты. Он – в костюме, который привёз сам Гюнтер из столице – тёмно-фиолетовый дублет, украшенный серебристыми узорами, плотно сидит на белоснежной рубахе, уходящей под матово-оливковые штаны из крепкой ткани. Серебристые волосы убраны в конский хвост. Она в тёмно-синем платье, подчёркивающим её приятную худую фигуру, с затяжкой на спине, туфлях, покрытых драгоценными каменьями, рыжие волосы же подобраны в причудливую причёску на затылке и закручены в спиралевидные локоны. Ресницы подведены тушью, а губы искрашены помадой.

Внутри Храма всё убрано, старые лавки заменены на скамейки со спинками и отделанные металлическими плетёнными элементами. Витраж окон вычещен и отмыт от многовековой пыли и грязи, позволяя всем лицезреть изображения воинов в доспехах, изображённых на них. По всему храму плывёт приятный аромат сжигаемых на алтаре благовоний, создающих приятную атмосферу, а цветы, стоящие в кувшинах только усиливают славное благоухание. По углам расставлены посеребрённые канделябры, принявшие воспламенённые свечи, на стены наложены золотисты узоры и протянуты праздничые ленты бардового и белого цвета, только украшающие место, делая его славнее и торжественнее.

Двое стоят у алтаря внутри храма, с сияющими от восхищения и радости лицами. По левую и правую сторону немногие собравшиеся, оставшиеся здесь до момента бракосочетания. Рядом с ними в своём привычном камзоле гордо задрав голову, держит на подушечке обручальные кольца Крог, удостоившийся такой чести за то, что избавил мир от пернато-крылатого даэдра.

А с другой стороны алтаря – Варкут’нель-Гайн читает молитвы и воскуривает в жертвеннике благовония. С его губ к небесам возносятся торжественные просительные молитвы, он просит Единого даровать супругам долголетия в браке и преодоления всех испытаний.

Ритуал благословения брачного союза только начался, всего пару минут назад молодожёны вошли в храм и совершили совместное жертвоприношение, воскурив муку и елей в жаре пылающего огня жертвенника. Варкут’нель-Гайн не древний священнослужитель Единого, не наделён благодатью совершать сие таинство, но всё же он имеет дерзновение и возможность молитвенно вопрошать у Единого благословения на брак и контролировать элементы доступного церемониала.

– Собрались мы сегодня перед ликом твоим, Единый, дабы ты благословил союз двух душ! – подняв руки перед жертвенником, просит Варкут’нель-Гайн. – Ибо лот Тебя всякое освящение и благословение, милость и тепло души, истинная радость и веселье! Так не остави слуг Твоих без внимания Своего, просим молитвенно мы Тебя.

И знакомые эльфов внимают словам ревнителя Единого, открывая для себя мир необычной веры. Азариэль помнит смущённые лица своих друзей – Готфрида, Ариана и Крога, когда сообщил им о том, что собирается жениться. Ариан сдержанно поздравил парня, Готфрид был рад, а вот Лира… она с трудом узнала Азариэля сначала, потом и вспомнила о своих прошлых чувствах к нему, но воздействие нечестивой магии оказалось разрушительном – бедная нордка из чувств потеряла симпатию, страх и уныние, превратившись просто в оболочку с обрезанной душой. Естественно, хоть и помня о том, что когда-то она рвалась к альтмеру всеми силами, сейчас она не против, ибо больше не испытывает к нему ни пламенной любви, на самого малейшего тяготения. Варкут’нель-Гайн же отнёсся к этому, как обыденности, лишь заверив, что сможет провести нечто похожее на обряд бракосочетания, который творили во имя Единого.

Варкут’нель-Гайн взял небольшую чашу, с воспламенённым в нём благовонием и окадил им брачующихся, как бы освящая их союз, прим этом молясь:

– Благослови Единый сих на бесконечные лета в союзе брачном! Подобно дыму от жертвы, да окружит их Твоё утешение в жизни.

Крог вспомнил, что сейчас он должен сделать и протянул подушечку с кольцами. Азариэль взял золотое кольцо, украшенное драгоценным сияющим изнутри удивительным светом камнем. Рыжеволосая эльфийка же подняла украшение, выполненное из серебра, смотря на него глазами счастливыми. А затем Азариэль поднял ладонь Гэ’эль и надел на него золотое кольцо, и девушка повторила то же самое, обручив тем самым парня.

– О Единый, просим мы сегодня тебя, чтобы ты обручил и сердца этих двух эльфов! – после воззвания Варкут’нель-Гайн обратился к брачующимся, строго и громогласно:

– Скажи, Азариэль Хартледский, пред ликом Единого, согласен ли взять в жёны Гэ’эль Галерон?

– Согласен, – радостно молвит парень.

– Скажи, Гэ’эль Галерон, пред ликом Единого, согласна ли ты взять в мужья Азариэля Хартлендского? – так же без печали отвечает дама.