Миры про запас

Отец помрачнел лицом и молчал какое-то время, всматриваясь вдаль, а потом повернулся ко мне и твёрдо сказал:

– На самом деле, я понятия не имею. Однажды он вдруг разочаровался в самой идее быть активатором миров и практически перестал учиться. Не знаю, помнишь ли ты, как он был лучшим в классе?

– Смутно. В основном вспоминается, как его ругали за плохую учёбу.

Мысленно часто возвращаюсь к тому моменту, когда дошло, что мы застряли тут.

Хорошо помню глаза Каринского, когда он понял, что ничего не произошло – уверенность и известное самодовольство почти мгновенно сменились на какой-то животный ужас. Сначала мы тупо пытались перезапустить процесс перехода между реальностями, а потом провели диагностику.

На самом деле мы потом провели её не меньше тысячи раз, но результат всегда был один, и он обескураживал – выходило так, что мы успешно вернулись, куда надо.

Но мы-то остались!

В нелепой зимней одежде посреди крохотного села где-то в Ставропольском крае, где только что подправили судьбу будущего злого гения всей планеты, а тогда просто расстроенного до соплей мальчика Миши Меченого.

Принять очевидное было трудно. Понадобился где-то год, чтобы мы действительно осознали, насколько всё плохо.

Сначала мы скупо тратили возможность влиять на ход событий – только для прикрытия и обеспечения себя законным статусом. Иногда меняли легенду, чтобы устроиться получше, если вдруг нам хотелось немного сменить обстановку. Пробовали и другие страны, но всегда возвращались сюда, в Советский Союз.

Однажды мы с Каринским даже разъехались – он решил пожить в Париже и вдруг завёл шашни с какой-то то ли актрисой, то ли художницей, то ли ещё что похуже, уже и не помню, а я как раз вернулась в Союз из надоевшего до чёртиков Осло и категорически не хотела никакой европейской зимы.

Следующие года два или три прошли недурно, и я даже решила, что без него мне гораздо лучше живётся – проще делать вид, что нет и не было никакого такого прекрасного будущего, которое почему-то не смогло принять нас обратно. Угнетало только то, что отношения без возможности по-настоящему открыться на свой счёт казались выхолощенными и не вдохновляли – уж не знаю, как он с этим справлялся, наверное, вообще не разговаривал с пассиями.

В тот день, когда Каринский прилетел из Парижа и вот так запросто вернулся ко мне со смешным букетиком пожухлых тюльпанов и виноватой улыбкой, мы впервые заметили, что не стареем. Лет пятнадцать прошло, а он ничуть не изменился, а ведь ему-то уже должно было быть под полтинник.

После этого мы уже гораздо тщательнее меняли имена и профессии, чтобы не попасться на глаза слишком старым знакомым в неизменно молодом и красивом виде.

Именно в те годы я нашла себе дивную мансарду неподалёку от вскоре построенного Калининского проспекта и долгие годы обитала в ней, вовсю используя «невидимость» от соседей. Никто из них не мог точно сказать, откуда нас знает и точно ли мы живём в этом доме, а не пришли к кому-то в гости. Работало безотказно.

Идея попробовать как-то исправить этот мир пришла уже в восьмидесятые, когда мы наконец воочию заметили плоды собственной активации.

Подросший Миша Горбов, он же Меченый, замелькал по телевизору, и мы тут же поняли, что дело пахнет керосином.

Привычка прожигать жизнь сменилась осознанием, что мы станем живыми свидетелями заката этого мира, и стало неприятно смотреть на себя в зеркало.

Помню, как Каринский выключил ящик после очередных новостей и сказал:

– Таня, скажи, ты думаешь о том же, о чём и я?

Мелькнувший в его глазах призрак дикой надежды говорил сам за себя: бесполезно делать вид, что всё в порядке, подумаешь, мир катится в пропасть.

– А как мы сможем рассчитать нейтрализующее воздействие на этого горе-деятеля без технического отдела? Мишу Меченого ведь лучшие аналитики подняли, сам говорил, – не могла не возразить по существу, хотя мне очень понравилось, как он весь вдруг встряхнулся, и сразу же отчётливо проступил потускневший образ прежнего Каринского – легенды операторов альтернативных миров и кумира тех наивных девочек-идеалисток, какой я сама была ещё лет сорок назад.

А Каринский реально загорелся идеей спасти Союз и то, во что он должен был превратиться в «правильном» будущем. Да, мы не могли туда вернуться, но почему бы не исправить всё прямо здесь?

– Просто нейтрализовать Меченого теперь не получится, конечно, всё зашло слишком далеко, – Гена вошёл в раж, – но мы же можем попробовать что-то сделать! Или ты хочешь молча наблюдать, прекрасно зная, как всё будет?

– Про молча я ничего не говорила, заметь, – и налила ему из кастрюли ещё тарелку горячего борща, он всегда лучше соображал, если кормить в процессе течения мысли.

– Смотри, то, что мы можем влиять на кого угодно – это факт. Весь вопрос в том, что конкретно изменить, чтобы не стало ещё хуже. Но неужели не сможем разобраться? Как следует всё продумать?

– Я оригинальную историю всё ещё помню на зубок, конечно, но здесь уже пошло не в ту степь, – деятельный Каринский нравился мне гораздо больше рефлексирующего, так что смело раскачивала лодку, – и, сам знаешь, многое решается за закрытыми дверями, как будем отслеживать? Данных-то нет.

На самом деле, это не такая уж и проблема.

В последние несколько десятилетий я выглядела, как только что окончившая ВУЗ длинноногая фея с полудетским выражением огромных серых глаз – трудно предположить, что в сём милом создании кроется довольно жёсткий персонаж с богатым опытом манипуляции. Внешность обманчива, увы им и ах.

Может быть, начинающая журналистка с протекцией от главного редактора издательства? Или перспективная аспирантка в сфере международной дипломатии? А хоть бы и личный секретарь-референт? Вариантов проникнуть в высшие сферы и остаться почти незамеченной очень много.

Мы боялись действовать наобум и следующие несколько лет аккуратно создавали свою собственную сеть – люди всё-таки ужасно болтливы, не перестаю удивляться. Очень часто даже не нужно было использовать специальное внушение, они и сами отрабатывали, как надо.

Пружина будущего развала страны всё сильнее и сильнее сжималась, а мы потихоньку выстраивали план сброса со счетов лишних фигур и идей.

В последние месяцы толком и не бывали дома, а всё свободное время тратили на бурные обсуждения текущей повестки. Кухня любимой мансарды на Новом Арбате превратилась в самый настоящий штаб сопротивления.

Однажды даже решили, что действительно близки к цели. Пасьянс из самых влиятельных карт просто обязан был сложится!

Но не учли другого – обычные люди в Союзе почти поголовно позволили себя одурачить. Где мы были, когда это случилось?

Решение приехать в Припять и всё проконтролировать пришло само. Бояться нам было нечего – после одной дурацкой автомобильной аварии я выяснила, сидя прямо на дымящейся груде металла, бывшей когда-то автобусом и похожей нынче на раздавленную консервную банку, что бодро могу регенерировать любые ткани. У Каринского что-то похожее было с самолётом в «парижский» период, но он не любил рассказывать подробности.

Подробности грядущей аварии на довольно примитивной, но по тем временам вполне актуальной Чернобыльской атомной станции нам были отлично известны, и тут нельзя было допустить никаких отклонений, слишком она была важна для будущего планеты.

В гостиницу соваться не стали, слишком много внимания к подобным гостям, а сразу пошли к коменданту общежития, чтобы заселиться в качестве молодой семьи. Жизнерадостный комендант тщательно проверил все бумаги и отвел нас в двухкомнатную квартиру на первом этаже, с шутками-прибаутками рассказывая, как много в этом корпусе хороших ребят и как нам понравится город. На майские обещали хорошую погоду и он был уверен, что мы успеем перезнакомиться со всеми соседями. И просил непременно заходить, если что.

Жаль, что этот милый человек не сможет увидеть, как прекрасна может быть сильно разросшаяся Припять через пару сотен лет – бывала там со школьной экскурсией по истории мирного атома.

Погода на самом деле стояла чудесная и мы прошлись до Чернобыльской станции, стараясь как можно точнее вспомнить всё, что нам может понадобиться.

Когда закончилась очередная смена, мы уже ждали около проходной, незаметно выхватывая в толпе тех, за кем нужно было особенно присмотреть. Странно было видеть их, уставших, спешащих по домам и ещё понятия не имеющих, как важно скоро будет всё то, что они сделают или не сделают.

Вечером мы пошли на речку и ещё долго сидели у воды, обсуждая планы.

– Тань, а тебе не приходило в голову попробовать помешать аварии? – Каринский посмотрел на чистое звёздное небо, а потом на такие спокойные отсюда дома, в окнах которых один за другим гас свет – люди ложились спать.

– Честно говоря, приходило. Но как иначе? Сам знаешь… Мы же решили, что попробуем всё исправить?

– Конечно. Просто я не уверен, что у нас получится. И смысл тогда в чём? Жалко их.

– Давай просто убедимся, что ликвидаторы сделают всё, как надо. По крайней мере, мы можем быть уверены в том, что сюда пришлют тех самых людей.

– Даже этого я сейчас не знаю! – Каринский выглядел непривычно потерянным, изменив своей обычной уверенности.

– А зря. Даром что ли мы перетряхнули всех химиков и атомщиков? Вот увидишь, они приедут и всё будет хорошо. У нас же вышло? Вот и они справятся. Главное – не мешать.

Но ободряющие разговоры помогали слабо, и мы буквально сидели как на иголках до того самого дня, когда было начато испытание четвёртого энергоблока. Кажется, мы даже толком не спали, единственные из всех точно отдающие себе отчёт в том, что произойдёт.

Мы знали, что из-за запрета киевского диспетчера авария случится только в ночь на субботу, но не могли заставить себя отвлечься от постоянной готовности услышать хлопки и увидеть нехороший дым со стороны энергоблока.

Пока не было смысла стоять у них над душой прямо там, в зале управления, так что мы с Каринским неприкаянно топтались неподалёку от станции, время от времени запихивая в себя чай из термоса и наскоро сделанные бутерброды. Ближе к полуночи решили, что пора, хватит уже играть на собственных нервах, и прошли внутрь мимо охраны, усилив эффект невидимости до предела.

Возможно, охранники могли бы потом вспомнить, как им что-то такое показалось, но кто будет всерьёз разбираться в смутном ощущении, что рядом только что промелькнули призраки?

Найти нужный зал труда не составило, и мы тихонько присели на пол прямо за спинами работающих ребят, один из которых был совсем ещё мальчишка. Ждали скорую развязку, но время, как назло, тянулось со скоростью самой медленной улитки.

На наших глазах звенья в цепочке трагических случайностей и ошибок уверенно связывались, а нам оставалось лишь кусать губы и бросать друг другу нервные взгляды, как бы говоря – ты видишь? Ты же знаешь, что это значит?

Пару раз я чуть было не схватила оператора за руку, особенно – когда тот отключил защиту для проведения испытания… Но Каринский видел, что происходит, и жестами отчаянно показывал мне – терпи!

В момент переключения АЗ-5 и последующих взрывов мы могли бы даже и не прятаться – внимание всех людей было приковано в замершим после ощутимых ударов датчикам.

А дальше всё дико завертелось.

Мы бродили, как тени, между пожарных, и даже сходили зачем-то взглянуть на странное яркое свечение сверху, с крыши, заваленной обломками реактора.

Радиация жгла немилосердно, но мы-то мгновенно восстанавливались, а эти первые ликвидаторы-пожарные по незнанию лезли почти в самое пекло и заливали всё водой. Без особой защиты, настолько слабые были тогда понятия об аварийных регламентах, да и не осознал ещё никто, кроме нас, насколько всё серьёзно.

Тяжело было на это смотреть, но мысленно я повторяла себе снова и снова, как мантру, что случившаяся катастрофа научит всю планету держать мирный атом в узде и очень-очень бережно с ним обращаться. Не могу сказать, что сильно легче становилось, но что ещё было делать?

Нам нужно было дождаться лишь одного человека, получившего от технического отдела активаторов альтернативных миров кодовое имя – Академик. Уникальный химик, перевернувший в нашем будущем весь подход к атомной энергетике, и должен был приехать одним из первых, чтобы помочь разобраться.

Уже давно рассвело и вовсю шёл новый день, когда он наконец приехал. Академик выглядел очень усталым, но сразу же осмотрел всё, что было возможно, с беспокойством всматриваясь в поднимающийся столбом дым и пар.

В его глазах я увидела то, чего не было у всех остальных – настоящий страх.

Мы все попытались оценить по достоинству сомнительные кулинарные успехи мамы и высидеть за столом хотя бы минимально приличествующее случаю время, но на деле каждый хотел поболтать с Сашкой о своём, так что общий разговор не клеился.

Отец попытался изобразить интерес к колхозным делам в Айове, но вышло не очень. Брат отвечал односложно и чувствовалось, что расспросы навевают на него скуку. Вялое оживление вызвала лишь тема нового поколения летающих комбайнов, поставленных им на днях из Минска, но этого хватило минут на пять, не больше – новость не из особо примечательных.

После десерта – мамина энергия на нём явно закончилась, и домашний робот-помощник подал всем самое обыкновенное марсианское фиолетовое мороженое – я воспользовалась минутной заминкой с запоздавшим дроном-курьером, вломившимся прямо в открытую балконную дверь столовой, и утащила брата наверх, на террасу.

– Ну что, как тебе предки? – мы плюхнулись в плетёные кресла-летучки, повёрнутые спиной к башням Управления.

– Как всегда. Вроде так ждали, так звали, а теперь не знают, что сказать, – на загорелом Сашином лице появилась ироничная улыбка.

– Знакомо.

– Откуда?

– Если я всё ещё живу с ними, это не значит, что они всё обо мне знают.

– И что же у тебя за страшные тайны? Расскажешь старшему брату? – он сделал грозные глаза, – Ты буквально обязана! А не то я буду вынужден разболтать твоим новым коллегам какие-нибудь жуткие детские секреты про тебя! Как тебе угроза?

– Да так себе, – было очень весело снова сидеть с ним вот так запросто.

– А давай серьёзно? – тон его неожиданно полностью переменился, а взгляд стал цепким и внимательным, – Кто теперь твой напарник?

– Гена Каринский! – вот сейчас я даже показалась себе чуточку выше.

– И как он тебе?

– Ну как? Нормально. Крутой он, конечно, нечего сказать. Есть, чему поучиться.

– Крутой?… Ну-ну, – Саша скептически на меня посмотрел, – А какие у тебя впечатления от первого задания?

– Всё оказалось легче, чем я думала. Попали в прошлое, действовали по инструкции… Ну, сам знаешь.

– Ага. А что думаешь про людей там? Обрадовались они, как вы их всех разом с Каринским прихлопнули?

– В каком смысле? Строго говоря, это мы их и создали. Точнее сказать, их копии в другом мире.

– А они и спасибо сказать забыли, да?

– К чему ты клонишь? – разговор выходил какой-то глупый, – Какие обрадовались, какое спасибо? Ты о чём вообще? Это же просто запасной мир, чем он сильнее изменится относительно нашего, тем больше энергии мы получим на выходе. Нам теперь что, нельзя использовать вероятностные временные петли? Что там у вас в колхозе за жизнь, раз вам энергия не нужна? Привыкли на подножном корму? Так вы же тоже вовсю используете роботов, не стесняетесь?

– Эк тебя прорвало! – Сашка выглядел странно довольным, – шпаришь вот прямо по конспектам, но слишком уж горячишься. Признай, ты же это поняла там, в другом мире? Что они такие же люди, как мы? А мы просто выжимаем из их горя несчётные тераватты очень полезной энергии и потом спокойно выбрасываем в утиль. Подумаешь! Так ведь?

И тут меня срочно вызвали – на запястье загорелся и сильно завибрировал срочный вызов от Каринского. На проекции он выглядел обеспокоенным, но всё-таки бросил беглый взгляд на сидевшего рядом Сашку:

– Танюша, бросай всё и пулей сюда, в операторскую!

– А что случилось? – сразу же вскочила, озираясь на хмурого брата.

– У нас резкое падение выходного потока энергии. Придётся чуть скорректировать наш с тобой мир. Не волнуйся, со всеми случается, всё поправим в лучшем виде. Жду тебя на месте. Отбой.

По всем показателям выходило, что альтернативный мир неожиданно сам начал худо-бедно выправляться, и выглядело всё довольно тревожно. Не факт, что они выплыли бы из искусственно созданных нами трудностей, но выхлоп от них теперь был просто жалок: разрыв между нашими мирами сокращался прямо на глазах.

В теории такое возможно, хотя возникают вопросы – как?! Мы же всё просчитали! Но это всегда условность, конечно, ведь даже событие с нулевой вероятность может произойти. Хм.

Аналитик на наших глазах разматывал историческую модель их отклонения и определял исходную точку нарушения тщательно выстроенного плана. Толстяк долго и сердито пыхтел над виртуальной картой и наконец выдал:

– Вот оно! Чернобыльская катастрофа была прямо удивительно чётко и быстро ликвидирована. Смотрите, да они уже на следующий день полностью завершили эвакуацию всей Припяти! Ничего не напоминает? Да это же наша с вами оригинальная история! Одни в один!

– А что же пошло не так? – Каринский жадно вглядывался в вероятностную карту, – Почему они не прошляпили последствия аварии? Должны же были сесть в лужу! И после такого уже никак нельзя было бы рассчитывать на первенство СССР. Он бы развалился, как карточный домик.

– Меченый затеял чудо-перестройку, здесь полный порядок, – аналитик увеличивал то один фрагмент модели, то другой, – и лично расставил везде максимально бездарное руководство. Вот! Похоже, мы проворонили жизненно важные посты в науке и администрации. Каким-то образом нужные люди всё равно оказались на правильных, то есть на неправильных местах. Как такое возможно? Не понимаю.

– А кто у них занимался ликвидацией последствий аварии? Мы его знаем? – Каринский мрачнел.

– Ты не поверишь. Академик. Тот самый Академик, что и у нас.

– В смысле? Его же должны были выкинуть из науки. Как он мог остаться на плаву?

– А вот в самом прямом смысле! И он лично занимался всем процессом, а потом составил могучий план реорганизации советской атомной энергетики. Товарищи, мы прямо сейчас можем наблюдать, как в результате успешной ликвидации у них был сделан мощный скачок в уже имеющихся атомных проектах, а за счёт их реализации СССР быстро вырвался в абсолютные лидеры.

– Мне кажется, или ты сейчас нам рассказываешь историю всепланетного объединения?

– Ну так у них всё так и происходит, судя по всему. Трудно ожидать другого, когда ведущая держава настолько опережает всех технологически и по ресурсам. Конечно, мы не можем видеть дальше середины XXI века, но выглядит всё довольно радужно для этого мира. И продолжает меняться, что любопытно. Не могу выделить источник влияния, но постоянно вижу результаты. И они не в нашу пользу.

– То есть исключить из этой реальности атом у нас не получилось вообще? И что мы тогда имеем? Слабого политика, которого скоро сметут, и никакого развала СССР? Плохо, очень плохо… – Каринский задумался. – И сходу не вижу, как можно всё аккуратно исправить без серьёзных усилий.

Дежурные аналитики, а также взмыленные бедолаги-техники, срочно вызванные в свой законный выходной, сидели вокруг с чрезвычайно кислыми лицами. Похоже, наш с Каринским успех стремительно оборачивался провалом: затраченная на создание альтернативного мира энергия вылетала в трубу на наших изумлённых глазах.

Странно, что никто не видел вполне очевидного варианта, и я решилась его озвучить, раз уж формально это был мой проект:

– А почему бы нам не сделать так, что общественное мнение будет уверено, что ликвидация была плохой или даже ужасной? Им же не с чем сравнить, да и всегда можно всё переврать, вы же знаете, раньше люди буквально верили всему, что им рассказывали. И чем хуже, тем охотнее верили. Да и другие страны будут только рады растоптать своего главного конкурента по планете. Ведь если всё плохо, они же прикроют атомную программу?

– Танечка, да ты гений! – Каринский даже рот раскрыл от изумления.

Под новую задачу срочно вызвали свободных операторов, обычно работающих в конце ХХ века.

Оставалось придумать, как получше превратить успешную ликвидацию последствий Чернобыля в громкий, феерический провал, и можно было бы спокойно выдыхать.

Настроение в операторской ощутимо сменилось на боевое, работа вокруг закипела, а ещё я периодически ловила уважительные взгляды – ещё бы, девочка-припевочка, а так круто завернула! Не скрою, было приятно, хотя это же классический приём воздействия на историю – не можешь заставить кого-то сделать ошибку, просто сделай вид, что это и была ошибка. Базовый курс ведения альтернативных миров!

Жаль, что я не могла реализовать свою же идею – никто не знает, в чём тут дело, но ещё ни разу не удавалось отправить тех же активаторов в ту же реальность. Конечно, обычно это было и не нужно, но когда косяки вдруг всплывали – очень редко, то поначалу туда пытались отправлять тех же специалистов: сам напортачил, сам же и чинишь. Но не тут-то было! Запасные миры никогда не принимали никого повторно, известный парадокс.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.