Кофе с собой

Анна Батлук

Кофе с собой

Все знают, как пахнет предновогоднее настроение: мандарины, еловые ветки, легкий, или не очень, морозец и шампанское. Все помнят, как звучит преддверие праздника: перестук новогодних игрушек, скрип сапог по снегу, и песни «Праздник к нам приходит» и «Happy New Year». Когда говорят «Новый год», что все вспоминают? Деда Мороза, несколько коробок с подарками под высокой, нередко пожелтевшей елкой, и развешанные по всему городу гирлянды.

Но никто не знает, как ждут Новый год в кофейне, расположенной в центре города, на первом этаже обычной пятиэтажки. С одной стороны этой пятиэтажки высится элитный бизнес-центр, не меньше, чем на семь этажей, а с другой стороны – главный корпус самого престижного областного университета. Как ни странно, это единственная кофейня на несколько кварталов во все стороны, хотя, как мы видим из расположения – место очень «хлебное». Здесь некогда вздохнуть – офисные работники чуть ли не каждую минуту желают взбодрить свой уставший мозг дополнительной дозой кофеина, от офисников не отстают и студенты – только для них это место, в котором можно пообщаться и дождаться окончания пары. И немудрено, что в кофейне новогоднее настроение пахнет по-другому: мандарины здесь редкость – скорее апельсины, которые добавляют в безалкогольный глинтвейн; еловая ветка, лежащая на прилавке, совсем не в силах заглушить густой запах кофе; а мороз напоминает о себе, только когда очередной посетитель распахивает дверь. Но новогодние игрушки по стенам развешаны, и от малейшего движения воздуха они шевелятся, сталкиваются между собой; вместо скрипа снега, каждый гость, заходя в помещение, хлопает в ладоши и отчетливо произносит «холодно-то как» и «с наступающим»; для антуража в динамиках играют соответствующие песни, а на единственном маленьком окне кофейни нарисован снеговик.

Все согласно канонам, но все равно – предновогоднее настроение в кофейне совсем другое.

Когда была моя смена, в кофейню я приходила на час раньше установленного срока. Включала эспрессомашину и, пока она грелась, ставила в духовку пирожные, пончики и мыла полы, подготавливая крохотное помещение к приему гостей. Затем я настраивала помол – это самое важное в кофе. Если помол крупный, то кофе будет разбавленный, кислый – вода просто не сможет получить всего букета вкуса, но если помол слишком мелкий, то тогда гости кофейни будут кривиться от горечи. Потому, сразу после настройки помола я варила для себя первую чашку эспрессо и, устраиваясь на столе, делала первый глоток. Слышала легкую кислинку и чувствовала нежное горькое послевкусие. Улыбалась, понимая, что все сделала правильно, а уже на выдохе ощущала фруктовые, шоколадные или ореховые нотки.

В маленькое окно было видно сонный бизнес-центр, и, глядя на него, я представляла себя офисным клерком, который носит строгую одежду, смотрит на всех свысока и чуть задумчиво. По вечерам, когда в здании включали свет, было хорошо видно крутую винтовую лестницу, по которой сновали сотрудники центра. И вот отчего-то именно эта лестница казалась мне пределом мечтаний.

Нельзя сказать, что свою работу я не любила, но точно не собиралась провести всю жизнь в кофейне с тремя столиками и узким окном в углу. Я не раз размещала свое резюме на различных работных сайтах, но пока мне звонили только владельцы вот таких кофеен, как эта, или HR-менеджеры сетевых магазинов. Резюме девушки девятнадцати лет со средним профессиональным образованием и опытом работы бариста малопривлекательно в качестве кандидата на позицию специалиста в крупную компанию, и потому мне пока приходилось пить утренний кофе в свои недельные смены и рассматривать сонный город, сидя на старом столе.

Как ни странно, гораздо лучше я чувствовала себя именно в этот момент – момент полного единения с утром и, наверное, с самой собой. Когда кофейня заполнялась посетителями, я терялась, стеснялась и не поднимала головы от эспрессомашины, боясь взглянуть в лицо очередному любителю кофе. Посетители пытались поддержать разговор во время ожидания заказа – задавали дежурные вопросы, но лучше бы меня ударили, честное слово. Я пыталась отшучиваться, но начинала нести такую откровенную глупость, что самой становилось страшно, старалась оставаться серьезной – и за напускным пафосом едва могла произнести хоть слово. Уверена, что у постоянных гостей кофейни для меня уже появилось какое-то прозвище – надеюсь, хоть не толстуха.

– Ольга, привет, – дверь захлопнулась с оглушительным стуком, и мой работодатель и по совместительству владелица кофейни недовольно уставилась на доводчик. – И давно он не работает?

– Да вот как ты пришла, так и испортился, – флегматично ответила я, заливая кипятком соцветия липы. Уже не раз замечала за Кариной – как только она в кофейне, так сразу что-то ломается, портится, или разбивается без видимых на то причин. Я уже привыкла: принимая смену от работодательницы, нужно вылить молоко, и не важно, какой у него срок годности, а также не стоит обращать внимания на то, что эспрессомашина кажется неисправной – как только Карина покинет кофейню, все снова будет работать без сбоев. – А ты чего приехала?

Карина живет где-то за городом и приезжает только в последний вечер моей смены – забрать выручку и узнать последние новости. Сегодня вторник – до конца моей рабочей недели еще пять дней, так что неожиданная встреча действительно удивительна.

– Не рада меня видеть? – Карина грохнула своей сумочкой о свободный столик, демонстрируя отвратительное настроение. И не дожидаясь ответа, продолжила: – Ужасный день! Ужасное место! Ужасная парковка! Ужасные люди, которые шастают по пешеходным переходам туда-сюда и не понимают, что их никто не собирается пропускать!

Я кивала в такт чужим словам – по опыту знала, что на выкрики Карины внимания не стоит обращать так же, как не стоит переживать из-за поломок, ее сопровождающих. Гораздо внимательнее стоит следить за тем, чтобы разъяренная девушка в порыве чувств не разбила витрину – экспрессивная Карина вполне может слишком уж сильно размахивать руками. Но мне уже давно было известно, как купировать вспышки эмоций – налила в чашку липовый чай, заваренный с момента прихода владелицы кофейни, и выставила на витрину.

– Спасибо, – выдохнула Карина, взяла чашку, погрела об нее руки и только потом сделала глоток. – Ненавижу этот город.

– Я уже поняла.

Я с искренней жалостью взглянула на девушку, хотя ее внешний облик сочувствия и не вызывал: высокая, стройная, с длинными, иссиня-черными волосами, с огромными глазами и пухлыми, капризно изогнутыми губами. Карине всегда смотрели вслед, посетители прощали ей даже отвратительно сваренный кофе, да что уж там – большая часть мужской составляющей наших посетителей в кофейню заходили исключительно в надежде встретиться с ней. При каждой пересменке я выбрасывала в мусорное ведро букеты, которые дарили наиболее рьяные поклонники.

– Не зря же ты поселилась в деревне. Не понимаю только: если тебя так раздражает каждый приезд в город, почему бы не нанять кого-то вместо себя для смен в кофейне?

– У меня и так есть ты.

Я даже опешила и от неожиданности, и от того, что не знала, как реагировать на эти слова. Карина мое замешательство заметила и криво усмехнулась.

– Ты не поймешь… В общем, надо мне периодически здесь появляться – энергетика в этом месте хорошая.

Я не в первый раз слышала, что моя работодательница увлекается всякими непонятными вещами наподобие нумерологии и астрологии, а потому совершенно не удивилась.

– Тогда страдай.

Карина залпом выпила оставшийся чай и протянула мне пустую чашку. Я поставила посуду в мойку и принялась выставлять пирожные в витрину, мысленно гадая – зачем же хозяйка кофейни, несмотря на ненависть к городу, решила сегодня меня посетить. Карина присела за свободный столик и, задумавшись о чем-то, забарабанила ногтями по столешнице.

– Не разбей, – я все-таки не удержалась. Карина удивленно взглянула на меня, и вдруг спросила:

– Много сегодня людей было?

Я пожала плечами.

– Средне, но день ведь еще не закончился – офисники домой будут идти, зайдут и кофе выпить напоследок.

– Да сколько их там будет… А вчера?

– Вчера был понедельник, – напомнила я. – Так что хорошая выручка – утро очень напряженное было, да и в течение дня многие себя в порядок приводили.

– Студенты или офисники?

– И те, и другие.

– Это хорошо, – Карина тяжело вздохнула, словно бы набираясь сил. – Олечка, ты не представляешь, что со мной произошло!

Я напряглась – в разговоре Карины «Олечка» проскальзывала только когда зарплату платить было нечем. А мне еще за квартиру платить. Да и в условиях наступающего Нового года цены на продукты скорее всего вырастут, и чем мне питаться, спрашивается?

– Ну?..

– Я с таким мужчиной познакомилась! Вернее не так – я с ним познакомилась давно, но вот потенциал его рассмотрела на днях.

– Очень рада за тебя, – улыбнулась я действительно искренне, но все-таки не просто так меня Карина «Олечкой» назвала, так что небольшое сомнение все-таки оставалось. – Насколько давно познакомилась?

Карина загадочно улыбнулась и принялась водить пальчиком по столу.

– Это не так уж и важно, но он прекрасен – мужественный, сильный, интересный….

– И ты влюблена, – радостно закончила я.

– Только если чуть-чуть, – не согласилась Карина и замолчала, мечтательно глядя в окно.

– Так зачем ты приехала? – напомнила я начальнице о насущном. Карина перевела на меня взгляд, и вздохнула:

– Он зовет меня на Мальдивы.

– Круто, – сомнений по этому поводу я не испытывала.

– На новогодние праздники.

– Богатый парень, – прикинула я количество выходных дней. – Тем более круто. У меня отпуск как раз до 3 января, ты вполне сможешь отдохнуть после Нового года – очень удобно.

– Только для него новогодние праздники начинаются задолго до 31 числа. И улетаем мы уже завтра.

И мне сразу все стало понятно: и нерешительность Карины, и ее приезд в город не по графику.

– Я за тебя работать не буду!

Я так радовалась, когда узнала, что мне не придется работать в кофейне в предновогодние дни, что отстаивать свои законные выходные была готова даже ценой медового месяца Карины. В чем радость: смотреть на счастливые лица людей, которые предвкушают новогодние корпоративы, советуются насчет подарков родным и близким, обсуждают кто и с кем будет пить шампанское в новогоднюю ночь – и все это в кофейне, в то время, когда я варю кофе и понимаю, что для меня новогодняя ночь – всего лишь время общения с президентом? Он опять расскажет о том, какой плодотворный был год, а я буду плакать с бокалом в руках. Дополнительная неделя предвкушения чудесной ночи мне не нужна, спасибо.

– Ну, прошу тебя, – заканючила Карина. – Это даже не две недели работы за меня – чуть больше недельки! Если хочешь, можешь открываться на час позже – все равно утром никто никогда не приходит.

– Не хочу, – отрезала я. – Почему бы тебе не закрыть кофейню? Перед Новым годом выручки особой не будет – все экономят.

– Не могу, – девушка напротив меня пригорюнилась. – Двери должны быть открыты.

Я взглянула на плотно прикрытые двери кофейни и подумала, что моя работодательница на почве любви сошла с ума.

– Как тебе двойная оплата в этот период? – не отставала Карина. – Купишь подарков родным и друзьям.

Я дернулась как от удара и тут же отвернулась, чтобы спрятать лицо. Единственным родным человеком для меня была бабушка, но она умерла год назад. Тогда же я и переехала в Воронеж из небольшого районного городка на самой границе области. Мои немногочисленные подруги остались в родном городе, и ехать к ним в гости я не собиралась – все, как одна недавно обзавелись детьми и им точно не до школьной знакомой, отношения с которой остались где-то в прошлом. А вот где люди после двадцати лет ищут друзей, я не знала, а потому все свободные дни и вечера проводила в одиночестве. Но Карина никогда не была особо эмпатичной, так что на мои чувства не обратила внимания и продолжила вещать:

– Каждый день можешь забирать зарплату прямо из кассы. Да и все чаевые будут твои!

Я даже обернулась, чтобы с сомнением взглянуть на огромный бокал, в который посетители бросают монетки. Он не наполнился даже за год – вряд ли в предстоящие две недели в нем появится какая-то внушительная сумма. Карина выбрала очень сомнительный способ подкупить меня чаевыми.

– Не вариант, – честно сказала я. – Хочу просто получить зарплату за отработанную смену. Ты обещала, что перед Новым годом дашь мне неделю отпуска и теперь не смей отказываться!

– Ты мне жизнь разрушишь, Олька! – картинно взвыла Карина.

Дверь распахнулась, впуская поток холодного воздуха, и отвечать на возмущение работодательницы уже не пришлось – в кофейню зашел посетитель. Внутри меня все задрожало: я могла даже не смотреть вошедшему в лицо – узнавала его по шагам, по запаху терпких духов, которые различала даже сквозь устоявшийся кофейный аромат. Илья Гладченко – начальник отдела закупок компании, сотрудники которой ежедневно создавали выручку кофейни. Как раз он к нам заходил редко, и это хорошо, так как при каждом его посещении я терялась, по-настоящему тупила и потом еще долго отходила от эмоционального шока.

– Привет, – широкая улыбка на всегда серьезном лице, и я даже замерла от неожиданности, решив, что Илья впервые улыбнулся мне. МНЕ!

– Привет, Илья, – процедила Карина, недовольная тем, что наш разговор прервали. Я же поняла, что улыбка предназначалась другой, но так и стояла, прижав руки к груди и во все глаза рассматривая прекрасное видение. Илья действительно красив – девицы, посещая кофейню, не стеснялись обсуждать парня между собой и говорили, что до работы в компании он подрабатывал моделью. Среднего роста, но с идеально пропорциональным телом, густые черные волосы, которые Илья иногда взлохмачивал рукой, когда читал что-то возмутительное в своем дорогом телефоне, и самое главное – глаза. Вот его светлые голубые глаза – это просто произведение. Не искусства, конечно, но Бога точно.

Не зная о мыслях, которые толклись в моей бедной голове, Илья прошел к кассе, лениво буркнув:

– Как обычно.

И отвернулся, уверенный, что лишних вопросов ему не зададут. И действительно, я отлично знала, что Илья предпочитает американо с корицей, без добавления сахара и сиропов, и потому бросилась к кофемашине.

– Тебе что-нибудь заказать?

Карина презрительно приподняла брови.

– Илья, это моя кофейня. Может быть, ты забыл? И я предпочитаю эксклюзивные напитки, которые в этом меню не предусмотрены.

Руки у меня тряслись – я бы все отдала, чтобы Илья предложил мне кофе или хотя бы даже шоколадку, а Карина, даже не замечая, отшивает такого великолепного мужчину.

– А в меню какого заведения предусмотрено? – голос Ильи снизился, приобрел чарующие нотки, и, заслушавшись, я выронила из лук ложечку. Карина повернула голову, внимательно посмотрела на меня и вдруг хитро улыбнулась.

– Не знаю, подумай сам, – по губам моей работодательницы бродила улыбка, она расправила плечи, и теперь, при расстёгнутой шубе и внушительном вырезе блузки Илья мог свободно наблюдать грудь Карины. Судя по основательно поглупевшему лицу, Илья смог выдумать только ближайшие отели. Я кашлянула и постаралась разрядить обстановку:

– Кофе с собой?

Волнение не утихало, и обычная фраза превратилась в какое-то блеянье. Пришлось покашлять, восстанавливая голос, и вопрос повторить, но Илья не обратил на меня никакого внимания.

– Илюша, тебе кофе с собой? – повторила Карина, едва сдерживая смех. Илья встрепенулся и постарался вернуться в обычное уверенное состояние.

– Я лучше выпью здесь, хочу с тобой пообщаться.

– Нет уж, мне некогда, лучше возьми кофе в офис, а мы пообщаемся в другой раз.

Выверенным жестом Илья разблокировал телефон.

– Скажи номер телефона, по которому я могу с тобой связаться.

– Уууу, как официально, – капризно надула губки Карина. Не желая смотреть на это, я отвернулась к стене. И хоть мозгом понимала, что Илья о моем существовании даже не помнит, а Карина не обязана не обращать внимание на парня просто потому, что он мне нравится – иррациональная обида душила, выдавливала из глаз слезы и заставляла руки трястись. – Оставь свою визитку – уверена, она у тебя есть, а я позвоню. Когда у меня будет время.

На последних словах Карина глубоко вздохнула, и взгляд Ильи опять поглупел.

– Даже сдачу не забрал, – задумчиво проронила Карина, когда за парнем закрылась дверь. Доводчик опять не сработал, и мы обе вздрогнули от грохота. – Выпендриться хотел – как же, щедрый такой.

Я нервным движением бросила лишние деньги в бокал для чаевых. За Илью было почти так же обидно, как за себя.

– Ты же его откровенно соблазняла!

– Не преувеличивай. Сущность у него такая: пыль в глаза пускать. На моей смене каждый день здесь околачивается: и чаевые оставляет, и цветы носит, а сам только и думает, как в постель уложить. Ему бы хоть чуть-чуть искренности, тогда можно было бы о чем-то разговаривать. Пустой совсем, только деньги, женщины и развлечения.

Я с сожалением вспомнила, что как раз мне-то Илья ни разу и копейки не переплатил, а постоянно просил простить несколько рублей, чтобы мелочь в карманах не таскать. Да и ходит всего раза два за смену. А с Кариной знаком, цветы ей носит…

– Итак, вернемся к нашему разговору. – Карина деловито повертела в пальцах визитную карточку, оставленную Ильей. – Раз по-хорошему у нас договориться не получается, придется идти на шантаж. Ты готова?

Я равнодушно пожала плечами: плохих поступков за мной не водилось, из кассы я никогда денег не брала, так что бояться нечего. А вот настроение из-за произошедшего настолько упало, что я начинала ощущать себя в маленькой коробочке, в которую с трудом доносился голос Карины.

– Если ты не выручишь меня, то на свидание с Ильей я все-таки схожу. И совершенно случайно расскажу ему, что моя сотрудница в него влюблена. Да влюблена настолько, что ноги у нее трясутся, как только его видит. Не догадываешься, кто это такая? Понимая сущность нашего героя-любовника, уже на следующий день об этом узнает весь офис, который находится с нами по соседству.

Я с трудом нашарила за собой стул и села.

– Что за глупость? – голос звучал испуганно и неожиданно тонко.

– Нет, ну ты вполне можешь надеяться на то, что Илья ответит тебе взаимностью. А что? Вполне возможно, что он в тебя тайно влюблен и просто боится признаться.

Карина хищно улыбнулась, и я вдруг поняла, что она на самом деле очень жестокая. Все ее улыбочки и жеманства не более чем маска, которая сейчас оказалась приподнята.

– Боялся признаться, – продолжала владелица кофейни, – что он – успешный, красивый и уверенный в себе, влюблен в неухоженную дурочку, которая не следит за своим весом, совершенно не умеет одеваться и краситься и стесняется сказать слово незнакомому человеку.

По мере того, как Карина говорила, глаза мои медленно наливались слезами. Каждое слово било в цель – у меня действительно имеется лишний вес, в одежде я предпочитаю бесформенные свитера и длинные юбки, а лучшим макияжем считаю его отсутствие. Но зачем же так жестоко?

Карина наклонилась вперед и уже без улыбки процедила:

– Я не могу упустить любимого мужчину, ты поняла? И не моя вина, что эта гребаная кофейня должна постоянно работать, иначе Ковен ведьм меня вздернет. Ты останешься здесь и отработаешь эти полторы недели до Нового года, а потом, так уж и быть, я даже расскажу, как тебе приворожить этого Илью.

Я потрясла головой: до того, как Карина принялась меня критиковать – было все вроде бы понятно, а вот после, если честно, я совершенно потеряла нить разговора.

– Ковен ведьм? Это группа у вас Вконтакте что ли? – Слова насчет приворота Ильи меня даже не затронули – я и так знаю рецепт: похудеть, привести волосы в порядок, научиться себя любить…

– Группа. – Карина поднялась с места, показывая, что разговор окончен. – Все остальные мои предложения остаются в силе – двойная зарплата, выручку можешь забирать прямо из кассы. Да хоть мебель отсюда выноси, лишь бы кофейня работала.

– Хорошо. – Я рассматривала свои руки, низко опустив голову. – Только сразу после Нового года я увольняюсь.

– Твое право, – девушка фыркнула, а я покачала головой, осознав, что совершенно не разбираюсь в людях. Мне-то Карина всегда казалась самовлюбленной, но достаточно доброй, а вышло совсем наоборот – владелицу кофейни даже не пугает перспектива поиска и обучения нового работника, лишь бы получить желаемое.

Карина покинула помещение, напоследок от души грохнув дверью. Я спокойно смотрела на стену, выжидая пять минут, в которые работодательница должна была отъехать от здания, затем встала, закрыла дверь на ключ и только тогда разрыдалась. Я давно так не плакала – в голос, не успевая вытирать слезы. В этих слезах я выразила всю обиду, которая рвалась из меня, все слова, которые были в душе, но которые не было сил высказать. Теперь еще и работу новую придется искать, и это в январские выходные, когда все похмеляться хотят, а не собеседования проводить, но как я могла остаться здесь, понимая насколько меня не уважают и какой видят? Тут же неловко ухмыльнулась сквозь слезы – толстой, некрасивой и глупой меня будут видеть и в другом месте. Нужно менять себя, а не работу.

Но последняя мысль как пришла, так и ушла, а обида требовала выхода, так что, умывшись и выпив кофе, сразу же зашла с телефона в интернет и обновила резюме.

***

Неделя, которую я отрабатывала вместо начальницы, началась тяжело. В понедельник мужчины всех возрастов устроили паломничество в кофейню. Кто-то заходил, видел меня, разворачивался прямо на пороге и уходил, кто-то на том же пороге спрашивал: «А где Карина?» и уходил только после моего ответа, а кто-то не стеснялся возмущаться тем, что за прилавком стоит не та персона. Сначала было неприятно от такого явного пренебрежения, но затем я успокоилась, и даже придумала ответ для особо наглых.

– А Кариночка где?

– Я ее съела, – и лицо такое зловещее.

– А когда вернется?

– Когда я в туалет решу сходить. Будет это нескоро.

Не в моих правилах так откровенно хамить людям, но когда один из гостей кофейни даже в жалобную книгу написал претензию следующего содержания: «Я не кофе прихожу пить, а на девушек красивых смотреть», терпение кончилось.

Во вторник поток озабоченных Кариной мужчин спал, но некоторые отчаянные все-таки решались на вылазки – наверное, надеялись, что внеплановый выходной владелицы кофейни уже закончился. Но нет – я была не в духе, совсем не бодра, но гостей, желающих кофе, все так же встречала, находясь на своем посту.

Заходил и Илья. Завидев меня, едва заметно скривился, но все-таки поинтересовался, где же Карина. Я молча пожала плечами (надеюсь, что равнодушно), и Илья покинул кофейню, даже не заказав свой любимый американо. После этого я проплакала в подсобке почти полчаса.

В среду получилось хотя бы подобие нормальной работы. Скорее всего, поклонники Карины все-таки начали общаться между собой, и поняли, что если ходить через каждые десять минут в кофейню, то ситуация не изменится, так что я с радостью готовила кофе для всех тех гостей, которых знала и любила.

После обеда у меня наконец-то появилось время просто-напросто выдохнуть. Не вздрагивая от звука открывающейся двери, не расстраиваясь от незаслуженного пренебрежения, и вообще – никуда не спеша, я сделала эспрессо. Подумала, решилась на латте, но едва налила в питчер молоко, как снова открылась дверь.

Первым делом я удивленно взглянула на часы – в такое время всегда было затишье: офисники боялись обвинения в опоздании на работу после обеда, а у студентов только что закончилась большая перемена, так что все, кто хотел, с пар уже сбежали. Но удивительное дело, я взглянула на часы, и именно в этот момент они взбесились: стрелки вздрогнули, стали двигаться навстречу друг другу и потом в прямом смысле слова затанцевали. Взревел капучинатор, хотя я так и не успела его включить, а музыка, которая постоянно лилась из портативной колонки, вдруг заела на одном месте.

– Что за… – Я и о посетителе напрочь забыла, но он о себе напомнил сам.

– Прекраснейшая, восхитительнейшая, вол-шеб-ная!

Я, искренне ошалевшая от таких комплиментов, повернулась к гостю и тут же ощутила настоятельную потребность сесть. Передо мной стоял мужчина, очень похожий на Мистера Проппера из известной рекламы: высокий, мускулистый и абсолютно лысый. Удивительно было только то, что кожа мужчины – от лысой макушки и до кончиков пальцев, выглядывающих из манжетов дорогой рубашки, была нежно-голубого цвета. Его будто бы акварельной краской кто покрасил.

– Вы это мне? – едва слышно спросила я, с открытым ртом рассматривая мужчину. Не сразу я осознала, что одет он совершенно не по погоде – в шелковую белую рубашку с красной бабочкой и брюки со стрелками, да и на обуви ни следа снега. «Переобулся, что ли», – промелькнула мысль и тут же исчезла.