Цена твоей беременности

Ева Ройс

Цена твоей беременности

Глава 1. Предательство

Виктория Солдатова

Люди такие странные существа. Мы понимаем, что будет больно, но подставляем спину для удара близкому человеку. Причем так, чтобы ему было удобно бить.

Я ведь знала, что Алена пускает слухи обо мне, знала, что она совершенно не случайно пролила кофе на срочный контракт и даже знала, что именно она настучала боссу "правдивую" информацию обо мне. Знала, но ничего не предпринимала, потому что, в отличие от нее, я дорожила нашей дружбой и ценила то, что она сделала когда-то для меня. И теперь Аленка получила лелеемую должность, а я ярость со стороны начальства и, вероятно, волчий билет в трудовую книжку.

– Вы хоть представляете, какие убытки понесла компания? – злой взгляд генерального таранил меня уже десятую минуту. – Отвечайте.

– Да. – Я склонила голову еще ниже, чтобы скрыть влажные глаза и чтобы никоим образом не посмотреть на Дмитрия Сергеевича. Страшно и безумно стыдно за свою мягкотелость.

– Да ладно! – усмехнулся мужчина. – Судя по вам, подобную сумму вы видели… нигде.

Я почти до крови укусила собственную губу. Боль немного отрезвила меня и дала еще немного выдержки. Меня уже ноги не держали. Колени тряслись, голова кружилась, а во рту будто пустыня Сахара. Еще чуть-чуть, и я упаду прямо на пол, потому что сесть мне никто не предложил.

– И что мне с вами делать? – продолжил начальник тоном, от которого у меня все внутри похолодело.

Всего на миг восстала из пепла надежда и шепнула, что увольнять не будут. Но лишь на мгновение, потому что следующие слова Воскресенского смели ее напрочь:

– Увольнение – слишком простое наказание для вас, Виктория. Вам не сойдет с рук содействие нашим конкурентам.

И я уже не смогла больше молчать! Я просто не смогла, и слова вырвались сами:

– Я… я… Это все не правда! Я не могла помогать никаким конкурентам, я и ценных сведений не знаю, я ведь всего лишь стажер, я…

– Молчать! – босс как-то молниеносно поднялся со своего кресла, обошел стол, чтобы… направиться в мою сторону!

Я резко передумала оправдываться и отступила назад, с ужасом наблюдая за тем, как ко мне подходит злой Дмитрий Сергеевич. Шаг, еще один. Пространство между нами непреклонно уменьшалось.

Страшно. А я словно бы приросла к дорогому светлому ковру; смотрела на внушительную фигуру приближающегося ко мне мужчины, почему-то подметила дневную щетину на квадратном подбородке, сжатые волевые губы и не могла сделать ни единого движения. Красивый, молодой и опасный… зверь. Иной характеристики его внешности невозможно придумать.

– На что вы готовы, чтобы спасти себя и свое рабочее место? – внезапно спросил босс, касаясь своим дыханием моего лица. Он преодолел расстояние и теперь стоял очень близко для обычного разговора.

Я попыталась сохранить свое личное пространство и вновь отступить, но мужчина не дал, одной рукой прижав меня к своему стальному телу.

Господи…

– Отвечай. – Хрипло произнес Дмитрий Сергеевич мне в ушко, отчего холодные мурашки побежали по телу, сковывая меня еще сильнее.

– Отпустите, пожалуйста… – Я ничего не понимала. Что от меня требуется? Он же меня уволить хотел!

– Отвечай. – В его голосе слышалась сталь.

– На все. – Испуганно пролепетала я.

И Воскресенский неожиданно улыбнулся. Но эта не была дружелюбная, добрая и веселая улыбка, нет. Так улыбаются хищники, поймав добычу: зло, с усмешкой.

– На все, говоришь? Тогда раздевайся.

Что?! Меня от услышанного затрясло, и я точно бы упала, но он держал меня крепко.

– Р-р-раздеваться? – растерянно повторила, просто не веря в услышанное.

– Ты глухая? Сними чертову одежду! – нетерпеливо ответил мужчина и принялся сам расстегивать мою блузку.

Меня начало натурально колотить от страха. Я поняла, какое он "все" хочет от меня.

– Нет! Я… не готова! Я увольняюсь!

Генеральный мгновенно остановился, смерил меня презрительным взглядом и, насмехаясь надо мной, переспросил:

– Вы не готовы, Виктория? Ну, ничего страшного. Я позвоню в полицию, оформим ваш арест и на суде уже придем к соглашению, – он произносил эти ужасные слова мягко, даже ласково. Будто говорил с ребенком. – Думаю, увлекательные десяток лет в колонии вам обеспечены.

– Вы не можете! У вас нет прав! Вы… Вы лжете! – я посмотрела в его холодные серые глаза и увидела свой приговор. Мужчина все продумал до мельчайших деталей, и он не отступится. Кому поверят? Стажерке, у которой есть только она сама, или матерому зверю, у которого весь мир под подошвой дорогих дизайнерских туфель?

– Я не лжец, – его пальцы на моей талии сжались сильнее, – а вот вы маленькая лгунья. Или это я утверждал минуту назад, что готов на все?

– Я передумала! – нервно сглотнула и выставила ладони на каменной груди начальника в попытке хоть немного оттолкнуть его от себя. У меня, конечно же, ничего не вышло.

– Тогда полиция? – насмешливый вопрос, полный превосходства. – Все улики указывают на вас, Виктория.

И я… я просто сдалась. Потому что так и было. Я сглупила. Как же я сглупила! У меня нет шансов, если босс обратится в правоохранительные органы. Я потеряю то, что ценю в жизни больше всего – свою свободу. Я не могу. Я столько лет стремилась к самостоятельной жизни не для того, чтобы в итоге остаться ни с чем.

– Правильное решение, мышка. – Дмитрий Сергеевич чуть ли не ласково улыбнулся и рванул мою блузку, не заботясь о ее сохранности. Отбросил ненужную деталь одежды куда-то на пол.

Я лишь вздохнула ставший вязким воздух, когда чуть шершавые ладони скользнули по талии вниз, к бедрам. Вздрогнула, едва меня осторожно, но непреклонно развернули к себе спиной, и мужчина расстегнул мою юбку. Ткань сползла к моим ногам. Мой мучитель помог перешагнуть льняную кучку и подвел к столу. Сначала не поняла, зачем, но едва осознала, было уже поздно: я уже лежала животом на холодной деревянной поверхности, а босс… он… Я вспыхнула мгновенно! От стыда и унижения на глазах выступили слезы. Я лишь в белье, которое и преградой сложно назвать.

– Скажите, Виктория, сколько мужчин вас раздевали, как сейчас это делал я? – злой голос босса в шею, пока его пальцы поглаживали то, что было скрыто до этого трусиками.

Господи…

– Ну же, – и прикосновения к самому сокровенному. Ритмичные, мягкие… Меня бросило в дрожь. И на этот раз отнюдь не от страха! Нет, я боялась, но к ужасу добавились… крайне странные ощущения. И не менее странные покалывания внизу живота, тянущие, чего-то ожидающие. Такое чувство, будто мое тело совсем не мое. Я не могла себя контролировать. Я не могла сопротивляться, пока совершенно чужой мужчина совершал… подобное!

– Скажи, сколько мужчин тебя касались? – холодный, будто режущий вопрос и нежное поглаживание меня снизу. Контраст, от которого кружится голова и тело горит сотнями мурашек.

Свободной рукой Дмитрий Сергеевич приподнял мою голову, заставляя смотреть на свое красивое и совершенно безэмоциональное лицо.

– Я жду. – Напомнил Воскресенский, не прекращая свои посягательства. Нет, он все продолжал и продолжал, вызывая прикосновениями тяжесть и удушливый жар по всему телу.

– Н-никто… – мой голос дрожал, а сердце билось очень-очень быстро где-то на уровне горла.

– Врешь, мышка, – опять ласковый тон. Обманчиво ласковый. – Мне нужна правда и только она. Сколько мужчин были в тебе?

– Нисколько! – успеваю сказать прежде, чем мой пульс оглушает меня, едва его пальцы опустили напряженную тугую горошину, которую до этого терли, и один скользнул в меня.

– Черт! – прохрипел он мне в шею. – Какая же ты узкая!

Я задрожала от нахлынувших эмоций: горечь, наслаждение, нотка боли и стыд. Как же мне было стыдно!.. Стыдно и… неожиданно приятно. Гремучая смесь, которая меня буквально разъедала насквозь. Я чувствовала себя преданной, причем предала себя я сама, послушно распластавшись на столе.

Глава 2. Падение

Виктория Солдатова

Мне показалось, что я падаю в бездну. В бесконечную и наполненную удовольствием. Я тонула и выплывала для единственного вдоха, чтобы вновь погрузиться в негу.

– Ты течешь, мышка. – Прикосновения Дмитрия Сергеевича властные, местами грубые, но плавные, чувственные. Он уверенно берет свое, изводя меня одними только пальцами, хотя я спиной ощущаю его возбужденную плоть.

– Это неправильно! – набрав побольше воздуха в легкие, выпалила я. – Прекратите… пожалуйста.

– Прекратить? – насмешливо переспросил босс. Уже точно бывший. Я сама уволюсь! – Ты уверена, мышка?

Он нажал на какие-то точки… прямо там, и я, не удержавшись, обронила стон. Тут же закусила губу, болью наказывая себя за несдержанность.

– Точно прекратить? – он надо мной откровенно насмехался. Играется, словно с куклой.

Я понимала, что он не увидит, но кивнула, не в силах что-либо произнести.

– И так прекратить?

Воскресенский осторожно шлёпнул по горячей напряженной коже, и я сжала зубами до крови нижнюю губу, чтобы сдержать стоны. Если до этого я тонула, то сейчас задыхалась от чего-то, что переполняло меня.

– Маленькая лгунья. – Хриплый смех и меня, действительно как куклу, приподняли, чтобы накрыть рот поцелуем. Жгучим и страстным, будто растопленный шоколад с перцем. Он вторгался в мой рот языком, а внизу его пальцы…

Взрыв! Внутри меня прогремел взрыв из осколков звезд, эмоций и терпко-горького запаха первого мужчины, который настолько интимно ко мне прикасался. Я, кажется, кричала ему прямо губы, а он выпивал мой крик, делясь со мной своим дыханием.

Я немного оглушена, потому не сразу почувствовала, что мне стало холодно. Маленькие мурашки покрыли мое разгоряченное тело, остужая его. Резко открыла глаза, поняв, что до сих пор лежу полуобнаженная на рабочем столе, а сам босс поправляет свою одежду и смотрит на меня столь холодно, будто бы и не было между нами ничего. Или вовсе я его домогалась и осквернила "невинное" тело.

На глазах выступили слезы. То, что было до, не являлось унижением, нет. Он унизил меня сейчас одним взглядом. Я себя почувствовала использованной, потерянной.

– Не вздумай закатывать истерику. – Воскресенский поправил свои запонки и, обогнув меня, поднявшуюся и теперь поднимающую сорванную им же одежду, сел за свой стол, где мы… Где он… А ему словно бы плевать. Мужчина пододвинул к себе какие-то бумаги, вчитался и тут же протянул их мне: – Ознакомся и подпиши.

– Что? – я отшатнулась. – Я не буду ничего подписывать. То, что произошло, ничего не значит!

– Конечно, ничего не значит, – он смерил меня ледяным взглядом. – Это было лишь предварительное знакомство, Виктория.

Язвительный вопрос "Знакомство с чем?!" я удержала на кончике языка.

– Я не буду ничего подписывать. – Я бросила попытки застегнуть блузку, пуговицы которой были безнадежно оторваны, и демонстративно сложила руки на груди.

– Не зли меня. – Его голос пробрал меня до костей, и я невольно передернула плечом. – Мои слова про полицию до сих пор актуальны.

Мне дико захотелось расцарапать холеное лицо директора концерна. Смотреть, как на чистой, чуть загорелой и потому золотистой, коже появляются красные борозды, как на ранках выступает кровь. Также, как он сейчас с интересом наблюдает за тем, как медленно ломает мне крылья. Отдирает по перышку и радуется, сволочь.

– Договор. – Напомнил Дмитрий Сергеевич.

Я, сжав зубы, взяла протянутую мне стопку.

– Можешь сесть, – ленивым жестом он указал на кресла по другую сторону стола.

– Спасибо, – скорее прошипела, чем сказала, устроившись в мягком нутре мебели.

Первая страничка контракта не несла для меня никакой информационной ценности, потому что содержала мои и босса данные, только дата…

"Договор подготавливали заранее", – поняла я. Заранее! До того, как меня подставили и поймали на "горяченьком"!

– Вы чудовище! – возникшая в голове мысль ужасала. Разве могут так поступать люди? Он все подстроил! Он несомненно все подстроил!

– Помни об этом всегда, – уничтожая мою жизнь, Воскресенский улыбался. – Ты все равно не сможешь ничего сделать, мышка. Читай, если, конечно, интересно, что тебя ждет в будущем, и подписывай. Не трать мое время зря.

Я, сдерживая слезы, чтобы не показывать еще большую слабость этому зверю, принялась за листы, хотя строчки то и дело расплывались. Пробегала глазами по знакомым словам, которые собирались в жуткую картину, где он – кукловод, а я – послушная марионетка.

Итак, вот что "меня ждало в будущем": полное подчинение, новое имя и опять полное подчинение… То есть со мной могут делать что угодно! Пока не надоест, пока я не выполню какое-то задание. Какое именно не было написано.

– Вы не можете так со мной поступить… – Мне до сих пор не верилось, что со мной происходит подобное. Все как в страшной сказке, в чудовищном кошмаре, который перешагнул в реальность.

– Как видишь – могу. – Обыденным тоном, будто обсуждает погоду, а не мою жизнь, ответил мужчина. – Держи ручку… Аделия.

И я вспылила:

– Я не Аделия! – собрала листки договора в стопку и бросила на стол. Очень хотелось швырнуть ему в лицо, но страх не позволил совершить безумный поступок. – И носить чужое имя ни за что не собираюсь! У меня еще сохранились остатки гордости.

– А остатки инстинкта самосохранения? – Дмитрий Сергеевич задал вопрос совершенно спокойно, а у меня по спине прошелся холодок.

Я опустила голову. Ненавижу! Как же я…

– Правильно, мышка. – Он усмехнулся и жестко заметил: – Ты будешь и Аделией, и Машенькой, и Дашенькой, если я захочу. А теперь подписывай и не показывайся мне на глаза до вечера. Как мы договорились ранее, рабочее место за тобой.

Я зло на него посмотрела и, взяв ручку, расписалась на своей, по сути, закладной. Он мне прощает "ошибку" и предательство компании, а я становлюсь его личной игрушкой. Вот так в жизни происходит самое страшное. Нельзя доверять людям и нельзя быть слабой, иначе… Иначе загрызут, не оставив даже костей.

– Возьми там мой пиджак. – Мужчина кивком указал на диван. – Прикройся.

Глава 3. Ловушка

Виктория Солдатова

Если Воскресенский считал, что принудив подписать бумаги, он удержит меня, то сильно ошибался. Едва я выбралась из кабинета, укутавшись в его пиджак, то, не подавая вида, спустилась на свой этаж, по опен-спейсу прошла к рабочему месту и села за стол. Даже ответила любопытным коллегам, которые не были в курсе подробностей истории с подставой, что все в порядке и босс не покусал меня. Правда ведь. Он совершил поступок гораздо хуже, но я не буду вспоминать о плохом – я запретила думать себе о том, что произошло за закрытыми дверями кабинета.

Испытывающие взгляды, которыми меня забросали, не обделив вниманием чужую деталь одежды на моих плечах, я просто игнорировала. К черту.

Так, улыбаясь и отвечая на письма, я досидела до обеденного перерыва. Словно все в порядке, взяла свою сумочку и покинула фешенебельное здание офиса. Как бы пообедать, а на деле… Точнее, я, понимая, что крупно влипла, сначала зашла в ближайшее кафе, купила кофе, вкуса которого особо не почувствовала, и выскользнула через служебный выход на улицу.

Я не знала, куда пойду, я не знала, как быть в принципе, но не желала сдаваться. А вдруг получится? Вдруг? Больше всего в жизни я ценю свободу – и духовную, и физическую. Но если не буду бороться за нее, то кем я стану прежде всего в своих глазах?

Я долго ходила по городу, пытаясь запутать свои следы на случай, если за мной следят, и добралась до общежития ближе к девяти – почти счастливая, но невероятно уставшая. Мне казалось, что я провела безумного мужчину, который совершал немыслимые поступки, что у меня есть время, чтобы собрать вещи для отъезда обратно в деревню. Но лишь показалось…

Неладное я приметила сразу: двери моего бокса не были заперты, а лишь неплотно прикрыты, хотя я точно помнила, что закрывала. Но списав на то, что вернулись мои соседки, я прошла в нашу кухоньку, а затем в общую спальную комнату…

– И как, набегалась, мышка? – Воскресенский сидел на моей койке и листал книгу. Судя по корешку, явно мою.

У меня потемнело в глазах. Как?..

– Мы явно не обговорили правила, мышонок. – Мужчина плавно поднялся и направился в мою сторону.

Я отшатнулась и упала бы, если не вцепилась бы в косяк.

– Попытаешься снова сбежать, и тебе не понравится то, что произойдет. – Снова ледяной тон, который выворачивает наизнанку всю душу и вымораживает надежду.

– Я же вам… – глотнула воздух, чтобы не задохнуться в собственном ужасе, – я же вам ничего не сделала…

– Итак, правила, мышка. – Проигнорировав мои слова, он крепко стиснул мою талию одной рукой, а пальцем подцепил подбородок и приподнял, вынуждая смотреть ему в глаза. – Ты не предпринимаешь попыток сбежать, держишь язык за зубами и не рыдаешь – раздражает. И еще, – босс обвел красноречивым взглядом окружающее пространство, – переезжаешь. Тоже молча.

– Зачем я вам? – этот вопрос я крутила в голове целый день. Искала решение, копошилась в памяти, но ничего не находила, потому что у меня за душой ничего нет. Место в общежитии, парочка дешевых вещей и диплом. Больше абсолютно ничего.

– Правильный вопрос. – Дмитрий Сергеевич кивнул. – Но отвечу ли я на него?

– Вы обязаны. – Я просто поняла, что молчание и страх – не выход. И на смену им пришла злость, ведь все же у меня есть кое-что – моя свобода. Но ее пытаются отобрать, только я не позволю.

– Ах я обязан? Ну, хорошо, мышка. – Он надо мной издевался, но мне плевать. Осталось ли что-то от моей гордости? – Тогда слушай…

Босс наклонился ко мне еще ниже и, задевая своим горячим дыханием мои губы, произнес:

– Будешь моей любовницей.

Мои глаза надо было видеть в этот момент! Я, конечно, не дура, и догадывалась, но… Он сказал это так легко и непринужденно. Даже обыденно.

– Думаю, я не подхожу на эту должность, – осторожно подметила я, набравшись смелости.

– И кто же подходит, а, мышка?

– Например, – я вспомнила его секретаршу: высокую, стройную, с грудью пятого размера и такой же приличной попой – совершенный шедевр пластической хирургии, – Ульяна.

– Уже давно планировал ее уволить. – Мужчина поморщился. – Мои партнеры каждый раз получают моральную травму при ее виде.

Он шутит?! Серьезно?? Можно все, что было до этого, тоже будет шуткой? Можно? Пускай злой, неправильной и похоронно-черной, но я даже возьму и посмеюсь! Буду хохотать как ненормальная, до колик в животе.

– Не знала, что у ваших партнеров столь ранимое психическое состояние… – я просто не знала, как себя вести с человеком, у которого настроение меняется быстрее направления ветра.

– Сам в шоке. Нет. Мне нужна именно ты. Я удовлетворил твое любопытство или что-то еще?

Так как мы до сих пор находились непозволительно близко, я почувствовала себя… странно. Он смотрел мне в глаза, при этом не давая отстраниться от своего тела – держал сильными руками за талию. Я ощущала каждой своей клеточкой его силу и мощь.

– Да, еще один вопрос, – я не отвела взгляд. Глаза – зеркало души, и в них в первую очередь отражается ложь. – Зачем мне новое имя? Для роли вашей любовницы, – тут уж я позволила себе издевку, да, – Виктория слишком простое имя? И надо называться именно Аделией? Может, я стану "Анжелой" или "Кристин"?

Мужчина хищно усмехнулся:

– А у мышки и мозги присутствуют.

– Мышка, – я снова разозлилась, – умеет думать.

– Теперь не сомневаюсь. – Короткий смешок. – Я тебе отвечу на этот вопрос завтра. А теперь собирайся. У тебя пятнадцать минут и ни секунды больше.

Дмитрий Сергеевич резко отпустил меня, отчего я чуть не упала, но вовремя успела удержать равновесие.

– Я не хочу никуда переезжать.

– А я у тебя спрашивал, что ты хочешь? – мужчина снова устроился на моей кровати как ни в чем не бывало и взял в руки книгу. Кажется, это была Агата Кристи "Убийство в восточном экспрессе". – Хотя знаешь, я никогда не пробовал секс в настолько экстремальных условиях. Тараканы, куча студентов, стены и окна с отличной звукопроницаемостью и даже скрипящая кровать с торчащими пружинами. Представляешь, какой эротический массаж достанется твоей заднице?

Я вспыхнула, но не могла не опровергнуть:

– Здесь нет тараканов.

– Ты уверена? – он поднял голову и с ухмылкой на меня посмотрел. – А вон тот трупик в чашке чей?

Я чисто из принципа подошла к комоду, который находился у койки, и посмотрела на свой утренний чай… Да. В нем плавал мертвый таракан.

– Собирайся. У тебя осталось двенадцать минут. И бери самое нужное – остальное тебе не понадобится.

Почему у меня такое чувство, что я… тону? Тону в своих же ошибках. Или же не своих?..

Глава 4. Клетка.

Виктория Солдатова

Когда открыла наш общий с девочками шкаф, то поняла, что ничего у меня нужного, кроме нижнего белья, и нет. Никаких памятных безделушек – у нас в семье никогда не было денег на них, поэтому привычки захламлять пространство вокруг у меня не имелось. Никаких подарков – мне ничего не дарили. И одежды в принципе тоже почти не было – я думала, что с первой зарплаты куплю.

– И все? – босс удивленно приподнял бровь, увидев меня лишь с сумочкой, в которую я поместила и белье, и зубную щетку.

– Ну, я бы взяла с собой и кровать, но вы на ней сидите, – крайне вежливо ответила я.

Мне неожиданно улыбнулись. Я изумленно посмотрела на босса. Он и улыбается? Причем не насмешливо, не скалится, а просто… улыбается.

– Если ты об эротическо-пружинном массаже печешься, то он того не стоит, честно. Вот сидел и на себе пробовал – ничего особенного, – Дмитрий Сергеевич легко поднялся с моей заправленной постели и указал на книгу: – Увлекательное чтиво. Берешь?

– Конечно, – а про себя добавила "буду учиться на ошибках героев и мастерски спрячу ваш труп, дорогой босс. Ну, или труп таракана".

Всю дорогу до его дома я смотрела в окно, наблюдала за огнями никогда не спящей Москвы и напряженно думала. О том, к чему мне новое имя, что боссу нужно от меня и, собственно, еще один вопрос: а почему я? Почему среди сотен работников и полсотни девушек-стажерок он выбрал именно меня? Для чего? Я особо не обольщалась: я не неземная красавица с веером вместо ресниц, обладательнице "золотых волос" и "голубых глазок" я не являлась – я обычная шатенка, разве что зеленоглазая. А в своей потрепанной юбке и слегка помятой блузке и подавно выглядела убого на фоне шикарного кожаного салона авто и его водителя – собственно, Дмитрия Сергеевича, одетого с иголочки. Ему шли деловые костюмы, особенно тот, что был сегодня на нем – темно-синий, в мелкую вертикальную полоску. В полумраке сверкали его запонки – самые простые, но изысканные, из белого золота.

– Ну как я тебе? – внезапный вопрос от мужчины, который не отрывал свой взгляд от дороги, застал меня врасплох. – Ты так пристально меня изучала. Понравился?

– Никак. Не понравились, – мрачно ответила я, снова отворачиваясь к окну.

– Да брось, мышка, – он хмыкнул. – Такие взгляды я расшифровываю как "трахни меня". К слову, нам обоим понравилось то, что произошло сегодня днем, не отрицай.

Если бы босс до этого не заблокировал двери, я бы попыталась выбраться из машины. Мое умиротворение испарились, и пришли мысли одна другой хуже.

– Что, мышка, боишься? Совершенно зря: что страшного в том, что ты получаешь удовольствие?

Он издевается или действительно не понимает?! Да, утром было хорошо, но моему телу, а как же разум?

– Хватит игр, – устало попросила я. – Давайте начистоту?

И мужчина, не скрывая того, что действительно играет, произнес:

– Так будет скучно, мышонок.

– Я не мышонок! – мне надоело дурацкое прозвище.

– Нет, самая настоящая мышка, – он оторвался от дороги и несколько секунд смотрел на меня, снисходительно улыбнулся. – Пытаешься казаться сильной, самостоятельной и храброй, а у самой хвост дрожит. Серая мышь, но что-то в тебе есть.

Я не стала спрашивать, что есть во мне, просто решила молчать, раз ответов никаких не получаю.

Примерно спустя час ползания по пробкам и парочку крепких матерных выражений от Дмитрия Сергеевича, он заехал в подземный гараж фешенебельного жилого комплекса, полностью огороженного со всех сторон и окруженного охраной.

"Ну, вот в таких домах и прячутся те самые миллионеры-принцы из любовных романов до встречи в метро с наивной героиней, – отнюдь невесело усмехнулась я.

Я рассматривала убранство подъезда с затаенной горечью. Все было вычурно, громоздко, но так… сказочно. И высокие резные арки, и мраморные широкие лестницы, и лепнина, и каменный пол, наполовину спрятанный дорогим ковром. Я будто бы, как Золушка, вырвалась из хлева в королевский замок.