Такая разная любовь

– Молчи, Миш, мы же друзья.

– Да задолбался я тебе другом быть. Люблю я тебя, понимаешь, люблю.

Он говорит это, а у меня слёзы по щекам бегут. Я слова сказать не могу, в горле ком стоит. Тело ознобом бьёт как в лихорадке. Обнимаю себя за плечи и тихо рыдаю. Если б он знал, как я его любила. Я бы в школе всё отдала за эти его слова, но тогда он меня не замечал моих чувств. А теперь нельзя нам вместе быть. Теперь наши дороги параллельно друг другу идут и никогда не пересекутся.

– Молчишь? Молчи. Ничего не говори. Просто знай это, и всё. Я устал притворяться.

Слышу, что он уходит, но встать не могу. Легче почему—то не становится. Так и сижу на полу. Вся жизнь проносится перед глазами. Как впервые увидела его в школе, как списывал у меня математику и дёргал за косички. А я и этому была рада тогда. Жили в одном подъезде, только на разных этажах, до дома провожал, портфель таскал, а потом, проводив меня, бежал на свидание с очередной девчонкой, которая уже ждала его во дворе. А я смотрела на них из окна и слёзы как сейчас глотала. Потому что никогда на меня он так, как на них, не смотрел, потому что относился ко мне, как к сестрёнке. А я совсем не братской любви от него хотела. Зачем он мне в любви сейчас признается? Зачем мне душу рвет? Я свою любовь к нему спрятала в самом дальнем уголке своей души. И лишь изредка, наедине с собой, позволяю себе вспоминать прежние чувства.

Звонит телефон. На экране высвечивается фото мужа. Нажав зелёную кнопку, слышу привычное:

– Привет, родная. Ты скоро? Я не ужинаю без тебя.

– Привет. Минут через двадцать буду.

– Хорошо. Хочешь выпить вина?

– Хочу, – если бы ты знал, как я хочу не просто выпить, а напиться до потери сознания. Чтобы навсегда забыть то, что только что произошло. И мне выть хочется от того, что не забыть этого никогда.

– Жду, любимая. Осторожней на дороге.

Глава 3

Миша

Я гоню машину по ночному городу на сумасшедшей скорости. В голове треш. Я сказал ей всё, сказал то, о чём молчал слишком долго. Правильно ли это или нет – не знаю. Как говорится, сколько верёвочка не вейся, всё равно порвётся. Вот и моя порвалась, когда она прижалась ко мне в танце и голову на плечо положила. Говорил мне Лёха, что затея с этим танцем не очень, а я не послушал. Захотел вернуться на десять лет назад, туда, где она только моя.

Подъехав к набережной, останавливаюсь, глушу машину, смотрю через лобовое стекло на ночное небо, выхожу и иду на берег. Вода всегда успокаивала меня. Проходя мимо влюблённых парочек, сажусь на песок. На душе так хреново, я не знаю, что будет завтра? Но ни о чем не жалею. Что—то отпустило. Она знает, и теперь только ей меня казнить или миловать. Помню, когда увидел её впервые. Моя семья переехала в этот город, когда мне было двенадцать, я пришёл в новый класс, стою, смотрю на всех, а потом задерживаюсь взглядом на ней и пропадаю от глазищ её больших. Понравилась она мне сразу. Затем выяснилось, что мы соседи, да ещё родители потом дружить стали. Часто в гости друг к другу ходили, уроки после школы вместе делали. Для меня она представлялась ангелом – чистая и прекрасная. В старших классах парни на неё смотрели похотливыми голодными взглядами, а я потом дрался с ними на поле за школой за то, что взглянуть посмели. Запрещал всем к ней подходить. Они и обходили её десятой дорогой, а она подружкам жаловалась, что совсем парням не нравится. У всех поклонники есть, а она всё одна. Знал, что жестоко поступаю, но не мог даже представить кого—то рядом с ней. Никого к ней не подпускал, но и сам не решался, даже поцеловать не смел. Целовал других, обнимал других, ласкал других, доказывая самому себе, что моя болезнь по имени «Елена» не так сильна. Наивный мальчишка. Чем больше я ей «изменял», тем сильнее тянуло к ней, хотелось в ногах её валяться и прощения просить за каждый поцелуй, подаренный не ей. Но я не сделал этого, пустил всё на самотёк. Девчонкам я очень нравился, сами бегали за мной, записки в рюкзак бросали, на свидания приглашали. А Лена для меня так и оставалась несбыточной мечтой, моим ангелом. Она и не представляла, как на меня действовала: идёт после уроков, рассказывает что—то, а я на её губы смотрю, и поцеловать хочется, аж скулы сводит. Проводив до квартиры, сразу бегу к очередной «давалке» снимать это наваждение. С ума по ней сходил.

Домой приезжаю ближе к четырём утра. Ночь уже отступает, но и утро ещё не наступило. Завораживающая картина, последний раз я видел подобное после выпускного. Мы тогда забрались на какую—то возвышенность встречать рассвет новой жизни, я очень волновался, что Лена упадёт на своих длинных каблуках и поэтому не выпускал её руку. Тот рассвет мы встречали вместе, она была рядом, и тайно я мечтал, чтобы так было всегда. Теперь не знаю, поздоровается ли она со мной. Избегать точно будет. Главное, чтобы заявление завтра не написала, а то Лёха меня живьём закопает. Подхожу к квартире, лениво достаю ключи, чтобы открыть дверь, но в этот момент открывается квартира напротив. Друг меня ждал. Убираю ключи снова в карман и иду следом за ним.

– И это ты мне запрещал пить?

– Не начинай,– останавливаю его заготовленную речь, прохожу на кухню.– Выпить есть?

– Есть,– нервно отвечает друг, доставая из морозильной камеры ледяную бутылку водки. Наливает две стопки. Достает из холодильника банку оливок, открывает и вываливает содержимое на блюдце.– В холодильнике больше ничего нет.

– За любовь,– говорю я и выпиваю содержимое стопки одним глотком.

– Как ты вообще допустил подобное? – спрашивает друг после того, как выпивает следом за мной.

– Не знаю. Я не планировал такого. Само как—то вышло.

– Я, конечно, подозревал, что ты к ней неровно дышишь. Но чтоб насколько потерять голову при всём классе.

– Никто не видел.

– А я?

– Ты свой, не считаешься.

Лёша на стол передо мной бросает фотографии, где запечатлен момент нашего поцелуя.

– Откуда? – смотрю лишь на одну, самую удачную.

– Камера фотографировала автоматически, – чёрт, даже бездушная машина не смогла пропустить этот момент. Красивое фото. Оставлю себе. На память.

– Она в шоке?– тихо спрашивает друг.

– Шок – это именно то, что она сейчас испытывает.

– Не понимаю я тебя, тогда на выпускном кругами вокруг неё ходил, с Женькой подрался и всё равно не признался. Я думал, что за столько лет ты переболел. – Парню из параллельного класса на выпускном руку сломал только за то, что он на танец её пригласил и руку эту свою во время танца на попку её опустил. Она смутилась тогда, покраснела.

– Я тоже так думал. Но последнее время как—то накрывало моментами. Тянуть к ней стало сильнее и чаще.

– Я надеюсь, ты не наделаешь глупостей?

– Самую большую глупость я уже совершил.

– Иди домой, выспись.

– Нет, не хочу домой. Пойду, пройдусь.

– За руль не садись.

Оставляю эту фразу без ответа. Потому что знаю, что сяду. Поеду к ней. Дам себе час, чтобы отойти от алкоголя, и поеду. Мне необходимо её увидеть. Нужно что—то сделать, что—то сказать, только я пока не знаю, что именно. Но я придумаю.

Глава 4

Елена

Увидев в окно, как с парковочного места срывается машина Миши, облегчённо вздыхаю. Теперь могу беспрепятственно уйти и я. Беру сумочку дрожащими руками, кладу ключи от машины в карман пиджака. Выскальзываю из кабинета и стараюсь улизнуть никем незамеченной. Но мне это не удаётся, внизу у лестницы меня ждёт Лёша.

– Из персонала никто не видел, расслабься,– успокаивает меня друг.

–Это отличная новость. Спасибо,– мы несколько секунд молча смотрим друг на друга.– Я поеду.

– Может, лучше такси? – настороженно смотрит на мои опухшие от слёз глаза.

– Нет, я сама: не хочу оставлять машину на стоянке у ресторана и, если честно, не люблю такси.

– Тогда будь осторожнее и напиши мне сообщение, когда доберёшься до дома.

– Договорились,– подставляю щёку для дружеского поцелуя.

– Если не напишешь, я приеду,– предупреждает меня Лёша.

– То—то у меня муж обрадуется,– пытаюсь пошутить, но не получается даже улыбнуться.

– Иди, я ресторан сам закрою.

Квартиру открываю как можно тише. Не хочу, чтобы Максим встречал меня у двери. У нас принято целоваться при встрече и прощании, а я сейчас совсем не настроена на подобные приветствия. В темноте коридора быстро снимаю обувь, сумочку бросаю прямо на пол и бегу в ванную. Оттуда первым делом пишу сообщение Лёше, так как знаю, что его угрозы – не пустые слова, мы это уже проходили. Зависнув на несколько секунд над именем абонента «Миша», я мгновением позже отключаю телефон, боясь, что он позвонит или напишет. Убрав мобильный на стиральную машинку, смотрю на себя в зеркало. Глаза красные, Максим сразу заметит. Плохо. Умываюсь ледяной водой и мажу под глазами корректором.

– Лена? – удивлённо произносит муж, стучась в дверь.

– Я сейчас,– снова смотрю на себя в зеркало. Теперь выгляжу получше, вид сойдёт за усталость, главное не включать яркий свет.

Выхожу из своего укрытия и сразу попадаю в объятия мужа. Он пытается поцеловать меня, но я отворачиваюсь, и его губы касаются моей щеки.

– Ты обещал ужин,– напоминаю я, хотя совсем нет аппетита.

– Уже накрыто. Пошли,– он, прижимая меня к себе, ведёт на кухню. Помогает присесть на стул.

– Тебе помочь? – спрашиваю я.

– Нет, родная,– он снова целует меня, но на этот раз целенаправленно в кончик носа.– Сегодня я твой официант.

Максим хорошо и вкусно готовит. И вот передо мной на тарелке любимая свинина, запечённая с картофелем и помидорами под сыром. Он очень старался, и обидеть отказом не могу. Беру вилку и начинаю кушать. Как там говорят: «аппетит приходит во время еды», буду надеяться на это.

– Очень вкусно,– честно говорю я. – Спасибо.

– Вина?

– Да,– отвечаю я, едва прожевав пищу.

– Красное?

– Сухое,– уточняю я.

У меня нет конкретных предпочтений в спиртных напитках. Я пью по настроению. Сегодня хочу красное сухое, а завтра могу выпить бокал белого полусладкого. Поэтому в нашем домашнем баре выбор вин разнообразен. Муж наполняет бокалы и присаживается напротив меня.

– За тебя, любимая. За семью,– гордо провозглашает он тост, и мы чокаемся бокалами.

***

Ночью я практически не спала. Лежала в постели рядом с мужем и трогала свои губы, я даже мужу вчера не позволила себя поцеловать, потому что хотелось сохранить на своих губах его поцелуй, поцелуй Миши. Сколько бессонных ночей я провела в школьные годы, мечтая о его поцелуе, тогда бы всё отдала за то, чтобы узнать вкус его губ. И вот, наконец, узнала. Сбылась мечта идиотки. Надо матерям нашим рассказать, вот обрадуются. А может, они правы были; может, они замечали то, что мы с Мишей тщательно друг от друга скрывали?

Встаю в пять утра, иду на кухню. Включив кофемашину, я подхожу к окну и открываю его: ночью шёл дождь, на улице прохладно. Запах свежести после дождя быстро наполнил душное пространство. На улице ни души, только бездомные собаки бегают. Парковка, как всегда, переполнена, и я даже не помню, где вчера припарковалась. Взглядом ища свою машину, останавливаюсь вдруг на чёрном огромном хаммере, стоящем напротив моих окон. Я наливаю кружку кофе и выхожу на улицу.

Сажусь в машину, а водительдаже не шелохнулся. Спит, голову опустив на руль, я не смогла не улыбнуться. Его признание что—то изменило во мне, пожалуй, впервые сейчас я смотрю на него как на любимого мужчину, не где—то тайком там, в уголочке, а открыто, потому что больше не боюсь быть отвергнутой им. Конечно, ему я не покажу чувств, но ведь сейчас можно, пока он спит. Любуюсь: у него очень красивое лицо с правильными чертами, и даже небольшой шрам у правого виска совершенно не портит его красоты.

– Миш, Миша, проснись, – я слегка касаюсь его плеча.

–Неа, – и отворачивается к окну, а я провожу рукой по его волосам.

– Миш, что ты здесь делаешь?

– Охраняю твой сон.

– Езжай домой, охранник, я проснулась.

– Кофе пахнет.

– Он уже остыл.

Миша поднимает голову, а глаза ещё не открываются. Такой смешной, как ребенок маленький. Берёт кофе, отпивает.

– Божественный, спасибо, – сидит, руки кладёт на руль, смотрит вперёд, боясь в глаза мои взглянуть, да мне и самой очень неловко. – Лен, ты только не увольняйся из—за меня. Я знаю, как ты работу любишь.

– Я и не собиралась,– тереблю пальцами край халата.– Точнее, первая моя мысль, действительно, была об увольнении, но потом я поняла, что от проблем не нужно бегать, их надо решать.

– И что надумала? Как решать будем? —теперь же он смотрит мне прямо в глаза. Взгляд у него потерянный и печальный.

– Всю ночь не спала, но ничего не придумала,– признаюсь я.– Миш, мне очень неловко от того, как ты сейчас на меня смотришь, это непривычно. Ты с детства внушал мне, что ты для меня всё равно что брат. Ты очень дорогой и родной для меня человек, – немного помолчав, продолжаю:– Мы ведь сейчас открыто и откровенно разговариваем?

– Да,– с горечью говорит он,—пожалуй, впервые в жизни.

– Ты был первой моей любовью, сердце замирало от одного твоего взгляда. Я писала твоё имя на задней странице тетрадок и хранила твою фотографию между страницами любимой книги.

– Не поверишь, той же хернёй занимался, – Миша улыбнулся, но улыбка полна разочарования и боли.

– Тогда ответь, почему ты ни разу даже не намекнул мне, на свидание не пригласил?

– Я боялся. Боялся обидеть тебя, потому что если бы обидел, то потерял бы тебя не только как девушку, но и как друга. Дружбой я нашей дорожил больше. Да, ты мне нравилась, я хотел тебя, но нам было по семнадцать лет, я не знал, что будет дальше. Может, после первой проведённой ночи я бы потерял к тебе интерес, как ко всем, и всё. Что мне потом делать? Я слишком уважал твоего отца, как бы я ему потом в глаза смотрел. После школы ушёл в армию, вот там я понял, что ты для меня значишь. Ни одна из моих девиц мне ни строчки не написала, а ты писала, каждый день писала. Я письма твои перечитывал перед сном. Скучал безумно, я тебе отвечал, да только не отправлял, потому что каждое своё письмо я начинал строкой «Привет, любимая». Из армии вернулся, сразу к тебе пошёл. Но дома тебя не оказалось. Галина Викторовна сказала, что ты ушла с каким—то парнем.

– С Витькой Селезнёвым, он на день рождения меня пригласил,– с тяжестью на сердце вспоминаю тот праздник одноклассника, как оказалось, тогда я была единственной приглашённой. Я догадалась, для чего он меня позвал, но, увы, не сразу.– Он целоваться ко мне полез, а мне так противно и страшно стало, мысленно просила защиты у тебя. Думала, был бы Миша рядом, не посмел бы Витька даже взглянуть на меня, не то чтобы тронуть. Бежала от него так, что пятки сверкали. Спасибо ему хоть за то, что держать не стал. Когда пришла домой, узнала, что ты приходил. Я собралась к тебе, а твои сказали, что ты вещи собрал и уехал, а куда – они не знают. Всю ночь проплакала в подушку. Я ведь так тебя ждала, – мы сидим, смотря через лобовое стекло: он в пустоту, а я на окно спальни, в которой спит мой муж.– Почему именно вчера?

– Не знаю, встреча выпускников, воспоминания нахлынули на слегка не трезвую голову, и накрыло. Песня ещё эта, под которую на выпускном танцевали. Не сдержался. Прости.

Я ничего не отвечаю, потому что сказать «прощаю» очень глупо, да и не к месту в этой ситуации. За что прощать, за то, что открылся впервые в жизни? За любовь простить? Где—то в глубине души я прыгаю от радости, визжу и танцую. Но показывать свои истинные чувства я не должна, у меня семья, замечательный муж, и я не имею права на своё «личное» счастье. Свой выбор я уже сделала. И оценивать сейчас, верный он или нет, не имеет смысла. Открываю дверь и выхожу из машины, дохожу до подъезда на ватных ногах, даже не оглянувшись: я знаю, что он смотрит мне вслед и ждёт, что я обернусь. Но я не хочу, чтобы он увидел слёзы, которые текут по моим щекам.

***

– Доброе утро, любимая, – на кухню заходит Максим после душа. В домашних штанах, босиком и с голым торсом. Его густые тёмные волосы непослушно падают на глаза, нужно ему подстричься. Я сижу за столом и пью кофе.

– Доброе, – улыбнулась. Муж подходит ко мне, кладёт руку на плечо и целует в макушку.

– Наконец—то я выспался. Ненавижу эти командировки, не могу без тебя спать, – Максим садится напротив меня и берёт бутерброд из тарелки, стоящей по центру стола.

– Хочешь кофе? – предлагаю я ему.

– Конечно.

Я встаю со своего места, подхожу к кофемашине, включаю, меняя режим. Миша пьёт крепкий эспрессо, а Максим предпочитает менее крепкий кофе. Подмечаю, что не могу смотреть мужу в глаза. Вроде ничего не сделала, но мне стыдно перед ним за старые чувства, за разговор с Мишей.

– Я передумал пить кофе, – он подходит ко мне сзади, целуя в шею, – я очень соскучился, – проводит языком по уху. – Извини, что уснул вчера, смена часовых поясов всему виной. У меня вообще—то на эту ночь были совсем другие планы, – развязывает халатик, и руки его направляются к груди. – Но ведь мы наверстаем это сегодня, насколько я помню, у тебя выходной.

– Да, выходной,– едва дыша, говорю я.

Он поднимает меня на руки и несёт в спальню, на нашу брачную кровать.

– Значит, мы проведём его в постели. Как врач, прописываю нам постельный режим.

Он аккуратно опускает меня на постель, сминает губы жадным поцелуем. Стирает с них поцелуй Миши, как губную помаду. Муж знает, что я не очень люблю утренний секс, поэтому берёт инициативу на себя. Он сам раздевает меня, попутно покрывая поцелуями моё тело, которое молчит в ответ. Я лежу бревном на шёлковых подушках и думаю о том, как Миша добрался до дома. Уговорив себя быть к мужу более отзывчивой, я начинаю отвечать на его ласки, провожу ладошками по упругой груди, покрываю поцелуями его шею. Главное, не смотреть ему в глаза, иначе не смогу притворяться. Он начинает двигаться во мне, а я засекаю на прикроватных часах пятнадцать минут – ровно столько обычно длится наш секс. Четырнадцать минут осталось…

После Максим засыпает, а я лежу и смотрю на него. Почему мой спящий муж не вызывает во мне такого умиления, как спящий Миша, на которого хочется смотреть часами? Может, я его не люблю? Нет, люблю, конечно, но более спокойной любовью. В наших отношениях очень много места отведено взаимному уважению и доверию. Он часто в командировках, но я никогда его не ревновала, никогда не звонила посреди ночи, чтобы узнать, спит ли он; не проверяла его телефон и компьютер, как это делают мои подруги по отношению к своим мужьям. Но при этом мне его безумно не хватает, когда он уезжает. Дома тоскливо и пусто без него. Я, правда, очень жду его возвращений.

Мы познакомились случайно, у меня был день рождения, и я ждала в кафе свою подругу Ольгу, которую подвёз на машине её старший брат. Так и познакомились. Вечером того же дня он приехал ко мне с цветами, извинившись, что ранее вторгся на день рождения без подарка, и пригласил погулять. Я согласилась. С ним было безумно интересно, я восхищалась им. Несмотря на то, что он старше меня на семь лет, я совершенно не боялась оставаться с ним наедине. Подруги говорили, что мужчине в этом возрасте от таких глупых дурочек, как я, нужен только секс. Но он повода не давал усомниться в нём, ухаживал красиво. Конечно же, в своё время пришёл и момент первой близости. Когда он узнал, что стал моим первым мужчиной, сказал, что, как порядочный человек, должен жениться. И женился. И до сегодняшнего дня я ни разу об этом не пожалела. Точнее, я никогда не задумывалась об этом.

Глава 5

Елена

Три недели мы с Мишей почти не общались: я старалась избегать его, а он не проявлял инициативу. Прежде чем он отправился в отпуск, мы пересекались с ним только по рабочим моментам. Максим опять уехал в командировку, а завтра у меня выходной.

– Ленка, у нас ЧП, – взволнованно произносит Лёша, закрывая за собой дверь моего кабинета.

– Что случилось? – отвлекаюсь от компьютера.

– Нам претензию клиент выставил, утверждает, что отравился в нашем ресторане.

– Чем доказывает? – в нашем бизнесе это стандартная жалоба, я уже не удивляюсь. Мне нужны только факты.

– Сама прочти. Хрень какая—то, – передаёт пакет документов мне. Я перелистываю бумаги, хмурюсь: оформлены грамотно, без юриста не обошлось. А это значит, что, возможно, это ситуация «заказник»– элементарная процедура устранения конкурентов. Мы такими делами не занимаемся, но есть те, кто не гнушается подставами.

– При таком раскладе, Лёш, нас закрыть могут на неопределённое время, до выяснения обстоятельств.

– Охренеть, это ж убытки и не малые,– он опять плюхается своей пятой точкой на край моего рабочего стола.– У нас каждый вечер расписан на корпоративы и дни рождения, бронь на столики на четыре месяца вперёд.

– Знаю,– у нас очень популярный семейный ресторан, и многим он как кость в горле.– Но, судя по бумагам, нас могли закрыть ещё вчера. Однако он склоняется к денежной компенсации. И сумма даже прописана. Видел?

– Нет, покажи,– он выдергивает из моих рук бумажку, зло сминает её и бросает на стол.—Ох***ть, откуда такие цифры—то берутся.

– Тут два варианта: или мы пускаем дело в ход, платим официально штраф и закрываемся минимум на месяц, или платим ему отступные.

– Что ты предлагаешь?

– Пока ничего. Чтобы действовать, надо владеть полной информацией. А она заключается в том, сколько мы можем потерять при первом и втором варианте. И что для нас опаснее в глазах общественности: замять дело или дать ход. Если дать ход, то сделать это так, чтобы самим остаться в выигрыше. У нас отличная репутация, от клиентов отбоя нет.

– Но он может в интернете разместить инфу, что отравился у нас, и от клиентов и следа не будет. Ты же знаешь, как это делается. Вспомни, ресторан у Георга так потопили за пару месяцев.

– А мы тоже можем подать в суд за клевету, потому что ещё не доказано, что отравился он именно у нас. Может, он на набережной шаурму съел.

– Может, всё—таки заплатить и разойтись по—тихому?

– Смотри, мы ему платим, и он исчезает с горизонта. Но через месяц приходит другой с такими же претензиями и мы ему отказываем. А на утро в интернете появляется информация о том, что мы тут травим всех и он не единственный пострадавший, есть ещё один, которому заплатили за молчание. Тогда в этой ситуации в глазах общественности мы будем в непривлекательном свете. И вряд ли отмоемся от этой грязи. Тут надо тоньше действовать. Значит так, Лёша, иди и не мешай мне, начну работать.

– Как скоро будет результат?

– Как всегда, к утру.

– Обожаю я тебя, Ленка,– он вскакивает со стола и затискивает меня своими ручонками.– Что бы я без тебя делал.

– Сам бы работал.

Лёша уходит, а я, сделав несколько звонков нужным людям, проверяю ещё раз документы, пишу пошаговый дальнейший план действий. День проносится незаметно, вроде недавно в окно светило солнце, а теперь – фонарь. Устало закрываю глаза. Ночь. Пора домой. Выключаю компьютер, спускаюсь на первый этаж, в котором зал аккуратно прибран, столики освещаются лишь уличными фонарями через панорамные окна. Я люблю это место. Закрываю ресторан, ставлю на сигнализацию. Я вымотана, очень хочу принять ванну с лавандовым маслом и потом, одевшись в удобную фланелевую пижамку, уснуть под бубнёж очередного любовного сериала по телевизору. Но приходится отодвинуть свои мечты на неопределённое время, так как, подъехав к дому, замечаю машину Миши у подъезда. Я припарковываюсь рядом. Он, увидев меня, выходит из своего чёрного монстра, встречая меня.

– С днём рождения!!! – вытаскивает из багажника огромный букет моих любимых ромашек.

–Спасибо, ты, как всегда, первый,– не знаю, как ему это удается, но уже на протяжении пятнадцати лет он поздравляет меня первым, раньше родителей.

– Это моё право. И я его никому не отдам, даже Максу.

– Но сейчас только половина первого,– смотрю на наручные часы.– А родилась я в три…

– Сорок пять. Поэтому пошли, покатаемся.

Мне бы отказаться, но дома меня никто не ждёт, претензия «пострадавшего» совсем взорвала мой мозг, и ванны с лавандой уже не так хочется, как эмоциональной разрядки. Ничего же страшного, если мы покатаемся. Сажусь в его машину, и мы трогаемся.

– Миш, а мы просто катаемся или едем куда—то конкретно? – спрашиваю, когда мы выезжаем со двора.

– Едем куда—то конкретно.

– Куда?

– Много будешь знать, скоро состаришься.

– Я и так состарюсь через пару часов.

– Я думал, что вместе со старостью к тебе придёт терпение, но нет, старость приходит одна.

– Юморист, да? Хорошо, молчи. Это даже интересно.

–Я тоже так думаю, в ожидании есть своя прелесть.

Он провёз меня по сияющему ночному городу, знает, как я люблю любоваться огнями иллюминации в ночи. Затем мы выезжаем с центральной улицы и мчимся в неизвестном мне направлении. В этой стороне города я ни разу не была. Мы подъехали к огромному зданию с надписью «Дельфинарий».