Я тебе посылаю любовь. Книга первая.

Так банально и глупо разбились первые мечты. Принц оказался подлецом и обманщиком. Потом были и другие, но от них в памяти не осталось и следа. Наверное, с самого начала необходимо понимать, что реальный мужчина существенно отличается от образа, навеянного девичьими фантазиями и грезами.

Но ведь Миша и не был похож на прекрасного принца, и все же он понравился сразу. Своей теплой улыбкой, мягкой кучерявой бородой, большими руками и подкупающей искренностью.

– Наденька, мы чудесно провели этот первый наш вечер. Я бы хотел тебя увидеть еще…

И всё! Большего не надо!

Надя лихорадочно думала и мучилась от того, где она опять споткнулась, совершила ошибку. Она так часто ошибалась. И помнила правило: когда ничего не получается, ищи ответ в себе.

– Миша, я не смогу жить без тебя! – Андреева и сама не поняла, как оказалась на коленях и бросилась к ногам Соловьева. – Не бросай меня, пожалуйста! Ты – моя судьба-а-а-а, – она заревела в голос. Это было похоже на обычную сцену из дешевого романа, столько пафоса и театральности, что Соловьев больше всего на свете сейчас хотел испариться, исчезнуть, не видеть, не слышать. В душе чувство отвращения смешалось с жалостью.

Надя понимала, что поступает вопреки здравому смыслу, понимала, что теряет не только мужчину, но и собственное достоинство и гордость, теряет себя. Остановиться не было сил. Что делать? Как сопротивляться той череде безжалостных обстоятельств и жизненных неудач, которые её преследовали?! Неужели она хотела так многого? Просто быть любимой!

– Ты сможешь жить без меня, – отчеканил Соловьев. Ему стало еще хуже. Вместо ожидаемого облегчения он словно камень повесил себе на шею. Чувство было именно таким.

– Нет, не смогу! – она валялась у его ног словно собака, которую выгоняли на улицу.

– Сможешь! И поднимись, наконец, с коленей! – он неловко поднял Надю, та судорожно рыдала.

Интересно, каков запас слез у женщин? Нос вспух и стал красным, рыдания перемешивались со всхлипами.

– Если ты меня бросишь, я покончу с собой, – услышал Соловьев и отшатнулся. Он посмотрел ей в глаза и действительно поверил. Поверил в то, что эта девушка так безрассудно любит его. Она думает, что именно он – Михаил Соловьев принесет ей счастье. Она не хочет жить без него. Господи! Он же себе никогда не простит, если Надя… с ней что-то случится. С этим придется жить до конца своих дней.

– Надя, успокойся, пожалуйста! Давай поговорим обо всем. Может, мы попробуем начать все сначала?

Глава 7

Лизе не спалось. Сказывалась усталость с дороги, перелет, резкая смена климата, да и вообще, непривычная обстановка. Лиза всегда плохо спала в чужом месте. Пока привыкнет. Все казалось неудобным: кровать, подушка, звуки в коридоре, шум ветра за окном или это шумел кондиционер? Несмотря на его каторжный труд, в комнате все равно было душновато, хотя и терпимо. Нет, во влажную простынь закутываться не хотелось.

Лиза подошла к окну, отодвинула занавеску. Ночь была темной, фонарь горел у входа в гостиницу и еще один где-то вдали. Небо звездное, виден Млечный путь. В свете фонаря ветер неустанно крутил светлый песок, перетаскивал его с места на место.

Часы в комнате громко тикали, показывая начало третьего. Еще четыре часа и пора вставать на работу, начинать трудовые будни. Утешает то, что завтра, нет, уже сегодня, пятница.

Лиза едва успела задремать, как над самым ухом услышала звон будильника. Пора…

День был полностью загружен, пока она прошла процедуры контроля при проходе, оформление очередных пропусков, получение необходимых инструкций. Лиза познакомилась с коллегами, которые здесь уже работали, задала множество вопросов, просмотрела папки с чертежами. В выходные решила, с утра, не откладывая, отправиться на прогулку в город.

Когда добрались до гостиницы, единственным желанием было принять душ. Вообще принимать душ хотелось все время. Пить и мыться. Вода моментально покидала организм через кожу, пить хотелось еще больше. Как переносить такую жару? Единственное, что облегчало положение – сухость воздуха. При влажности, такой, как в Москве, это было бы невыносимо, просто погибель.

Лиза едва успела выйти из душевой после водных процедур, как в дверь постучали.

– Да, войдите, – Лиза глубже запахнула халат.

– Елизавета Васильевна, – в дверях стоял Федорович, – мы ждем Вас в гости. Вы вчера обещали.

Лизе совсем не хотелось никуда идти, после принятого душа стало комфортно, тело получило необходимую долю влаги. Хотелось просто отдохнуть, расслабиться.

– Федорович, может, вы как-нибудь без меня?

Старик заметно расстроился.

– Мы не будем долго сидеть, просто пообщаемся, выпьем, – произнес он.

– Пить в такую жару? – удивилась Лиза. – Нет, пить я не буду, но с вами посижу, пообщаюсь. Что-нибудь принести? Фрукты, бутерброды?

– Нет, ничего не надо, – быстро отозвался Федорович и назвал номер комнаты, где Лизу будет ждать мужское общество. Через полчаса.

Она посмотрела на себя в зеркало, усмехнулась. Не умная затея – идти сейчас куда-то в гости. Ради этого придется переодеваться, сушить волосы, подкрашивать глаза и губы.

Через сорок минут Лиза постучала в номер. Совсем забыла спросить у Федоровича, кто же будет её ждать?

Их было трое: Федорович, технолог Алексей и незнакомый Лизе мужчина. Хотя совсем незнакомым его не назовешь. Лиза видела его несколько раз, когда появлялась по работе на контрольно-испытательной станции.

– Добрый вечер! – вежливо поздоровалась Елизавета. Все мужчины вскочили.

– Знакомьтесь, это наша Елизавета Васильевна! – представил ее Федорович, он выглядел весьма довольным.

– Иван, – назвал себя незнакомец и поцеловал Лизе руку.

– А по отчеству? – спросила Елизавета, несмотря на общительность и коммуникабельность, она предпочитала держать дистанцию. Новый знакомый мягко и понимающе улыбнулся, на секунду сощурил глаза.

– Иван Сергеевич, – у него был приятный тембр голоса.

Лизу усадили возле тезки знаменитого Тургенева. Она оглядела стол, хозяева постарались на славу: фрукты, конфеты, пирожные и даже икра.

– Что будете пить? – спросил Иван Сергеевич.

– Сок, – не задумываясь, ответила Лиза. Новый знакомый из трех пакетов наугад выбрал именно тот сок, который она любила – апельсиновый. Лиза на секунду почувствовала прикосновение его локтя, а затем прокатившуюся волну запаха хорошего дорогого лосьона. Несмотря на жару, от Ивана Сергеевича пахло свежестью, белая рубашка идеально выглажена, ни единой капельки пота. Когда он поднялся и предложил выпить за женщин, Лиза заметила безупречные стрелки на его светлых брюках. Ее никогда не оставляли равнодушной такие мелочи в представителях сильной половины человечества. Аккуратный в одежде, значит аккуратный и во всем остальном.

– За прекрасных дам! – сказал Иван Сергеевич и посмотрел на Лизу с такой нежностью, что впору было смутиться. – Кажется, так говорили гусары?

– Да, – подтвердила она, – вот только пили они при этом шампанское, и этот тост был двадцатым. А кто не дотягивал, тот недостоин прекрасных дам.

Иван Сергеевич засмеялся.

– Когда прекрасная дама еще и умна, за нее стоит выпить и сорок бокалов. Я бы отважился.

– Будьте осторожны, Лизонька, – предупредил Федорович, он уже опорожнил свою рюмку, – Иван Сергеевич – настоящий ловелас, про него ходят такие небылицы, что впору писать дамские романы.

– Это все сплетни, – отмахнулся Иван, – не думаю, что Елизавете Васильевне интересны сплетни.

– Все любят сплетни и детективы, но не все любят в этом признаваться, – Елизавета взяла большое яблоко из его рук.

– А Вы еще и остроумны, – заметил Иван. Лиза усмехнулась. Весь вечер она наблюдала за своим новым знакомым. Серо-голубые глаза, которые он как-то особенно прищуривал, мелкие морщинки на веках, расходящиеся лучиками. Прямой, чуть длинноватый нос, лицо гладко выбритое, волосы седые, подстрижены волосок к волоску. На губах мягкая, прямо обволакивающая улыбка. Что-то кошачье в повадках. Лиза охотно слушала его, острила сама, получала истинное удовольствие от его реакции. Он очень заразительно смеялся, комплименты говорил, казалось, простые, но было приятно. Одним словом, Елизавета Васильевна почувствовала себя по-настоящему интересной женщиной.

Просидели почти до полуночи. Федорович и Алексей практически вдвоем выпили бутылку, Иван лишь пригубил свою рюмку.

– Кажется, мне пора, – Лиза поднялась из-за стола, – уже поздно, надо идти спать. Я завтра хочу успеть на утренний автобус в город.

– Не будете против, если я составлю Вам компанию? – спросил Иван Сергеевич. Он вышел вместе с Лизой в коридор.

– Компанию? – она удивленно подняла брови.

– Покажу Вам завтра город, – Иван едва сдержал улыбку. Он понял, о чем подумала Лиза. Женщины ни меньше мужчин любят играть в эти игры.

– Если проснетесь вовремя.

– Ради Вас, Лизонька, я готов не спать всю ночь, – он коснулся ее руки, получилось это совсем мимолетно, случайно, но Лизу будто обожгло.

– Спокойной ночи, Иван Сергеевич! Провожать меня не надо, – она торопливо пошла по коридору, очень захотелось обернуться.

– Мой номер почти рядом с Вашим, Лизонька, – услышала над самым ухом и от неожиданности испугалась.

– Меня зовут Елизавета Васильевна, – она с трудом попала ключом в замочную скважину. Несколько секунд переводила дыхание, стояла, прижавшись к двери. Такого с ней еще не происходило. Всю свою жизнь Елизавета и помыслить не могла о другом мужчине, кроме мужа. Не могла и не хотела. Легкий флирт, шутки и остроты и всегда отвергнутые поклонники. Влюбляться? Глупость юных девиц и безрассудных женщин. С Иваном по-другому не будет. Нельзя все ставить на карту ради вкусно пахнущего мужчины, мягкой улыбки и теплых слов, сказанных в первый же вечер знакомства. Хотя это так подкупает.

Лиза закрыла глаза и вспомнила лицо Ивана. Глупышка, надо держаться подальше от него. Она наивно решила, что завтра утром он уже забудет о ней.

Глава 8

Ехали так долго, что Надя сначала задремала, а затем и совсем отключилась. Она сжалась как птичка, опустила голову и через какое-то время перестала слышать смех подруги над анекдотами и байками, которые травил Антон. Он был страстно влюблен в Викторию и старался произвести впечатление. «В этом его ошибка», – подумала Надя. В этом ошибка всех, кто так поступает. Твои пламенные чувства вызывают обратную реакцию. А ничто так не пробуждает интерес и не заводит, как холодность, сдержанность и напускное безразличие. Надежда Андреева знала это по собственному опыту. Чем холоднее и безразличнее к ней становился Михаил, тем больше разжигал в ней чувства. Иногда она сомневалась, любовь ли это с её стороны? Ведь если хорошо разобраться, у них с Соловьевым было мало общего. Надя слыла интеллектуалкой, любила читать, философствовать, посещать музеи, выставки, театры. Мишу интересовало современное кино, боевики, блатные песни, боксерские бои, еще он очень любил мечтать, лежа на диване. Кроме того, между ними была приличная разница в возрасте. Чувствовалась в Михаиле еще какая-то детскость, незрелость. Он очень жаждал самостоятельности, свободы, на самом деле был не готов к ней. Его вовсю опекали матушка, тетя, бабулечка, он был зависим от них. Зарабатывал недостаточно, чтобы позволить себе ту степень свободы, какую хотелось. Да, у него почти всегда были деньги, но зарабатывали их другие. Они полагали, что ребенка необходимо баловать. Делали это по очереди, скрывая друг от друга свою благотворительность. Миша, например, любил курить дорогие сигареты, рубашки и джемпера предпочитал исключительно из натуральных тканей. Такое положение дел его устраивало…

– Тоша, нам еще далеко? – спросила Вика, как только машина свернула с автомагистрали. Дорога стала грунтовой, зато здесь не было «пробок», которые порядком надоели. Автомобили передвигались черепашьим шагом, а где-то и вообще стояли подолгу, если впереди произошла авария. ДТП в таких случаях сродни стихийному бедствию. Не только для тех, кого угораздило в него попасть. Движение на дороге просто парализует, поток машин нескончаем. Москвичи на выходные стараются сбежать из грязного, задымленного и экологически вредного мегаполиса. «Пробки» образуются еще в пятницу вечером, а в воскресенье после обеда все едут в обратную сторону. Казалось бы, весьма бессмысленное занятие, на природе проводишь столько же времени, сколько и в машине.

Но Антон впервые так радовался дорожным заторам, ведь рядом сидела любимая девушка, она смеялась, смешила его, даже строила планы.

– Минут двадцать, чуть больше, – Антон посмотрел на часы. Четверть двенадцатого, Вадька будет ворчать. Просил приехать пораньше, ему завтра вставать на работу. Носится со своим магазином, частный предприниматель. Антону не очень верилось, что друг справится. Риск был большим, Антон как специалист по финансам понимал это.

– Надюшка заснула, – Вика посмотрела на подругу, ласково улыбнулась.

– Ты так и не призналась ей, что хозяин дома не уехал ни в какую командировку? – спросил Антон.

– Нет, иначе бы она не поехала. Тоша, а вдруг они друг другу понравятся?

– Сомневаюсь, – он покачал головой, – у Вадима сейчас трудные времена, он недавно развелся, да и вообще…

– У Нади тоже не все просто в жизни, я потому её и хотела увезти из города. Ну, а если она увлечется каким-нибудь достойным мужчиной, я буду счастлива ни меньше её. – Вика стала серьезной, Антон опять залюбовался. Хороша бестия! И когда заливисто смеётся, показывая белые зубки, и когда серьёзно рассуждает о чем-то, поджимая пухлые губы. Нет спасения от Виктории Корецкой. Она всегда одерживает победу.

– Я не уверен, что Надя понравится моему другу, – осторожно высказал мысль Антон.

– Почему? – удивилась Вика. – Надюша – хорошая и симпатичная девушка. Кроме того, она умница, образована и …

– У неё вид, как у побитой собаки, – Антон старался говорить тише, – на мужчин это не производит положительного впечатления.

– Интересно, какой у тебя был бы вид, если бы с тобой так поступали, – резко заметила Вика и дернула плечами. Она забыла, именно по её вине Антон тоже страдал.

– Ладно, я не стану спорить, – примирительно произнес он, повернул машину, увидел табличку «Беляниново». Наконец-то!

Подъехали к дому Вадима, конечно, свет уже не горел. Вадька стал деревенским жителем. Встает и ложится рано, никаких развлечений и ночной жизни. От любви бежит. Даже изумительная девушка Настя только ухудшила ситуацию.

Надя вышла из машины, расправила затекшие плечи, вдохнула деревенский воздух, пахло травой, какими-то цветами, даже почудилось, что где-то недалеко поет соловей.

– Кажется, нас уже не ждут, – пробормотал Антон и открыл калитку. – Девочки, я скоро!

– Я не понимаю, разве хозяин не уехал? – удивилась Надежда, Вика принялась сбивчиво объяснять. В это время в доме включили свет, замелькали в окнах тени.

– Зачем мы сюда приехали? – Надя вздохнула, села в машину, ноги снаружи. Первое очарование от деревенского воздуха, его запахов, трелей соловья и этой удивительно темной ночи, которая плотно укутала всю округу, исчезло. Зачем Надежда послушала Вику? Уехать на целых две недели в незнакомое место, в дом к совсем чужому человеку?! Какое-то безумие!

– Девочки, – на крыльце стоял Антон и махал руками, – идите в дом. Вещи я сейчас занесу.

Вика вошла первой. Довольно уютная прихожая, прямо у входа подставка для зонтиков в виде стопки книг, на которых сидит кошка. На стене как вариант вешалки висят грабли разных конструкций, перекрашенные под серебро, решение в духе «деревенского хай-тека». Да, на грабли лучше не наступать, а найти им полезное применение. Через секунду в прихожей появился Вадим, выглядел он недовольным, заспанным, был в одних джинсах и босиком.

– Добрый вечер! – со всей теплотой в голосе, на какую была способна, сказала Виктория. Вадим сложил руки на груди, прислонился к дверному косяку. Он ничуть не удивился, завидев Вику, такой он её себе и представлял. Но дело было даже не в этом. Хитрый негодяй Антон не сказал Вадиму, что приедут они втроем. Только сейчас признался. Вадим устроил другу разнос, высказал в весьма нелестных выражениях все, что о нем думает. Вадим-то полагал, что тот приедет сюда со своей подружкой, будет с ней играть в любовь, уединяться, а теперь получается, что подружек две, и одна из них вроде бы для Вадима. Чтобы скрасить его одиночество! Антону впору оторвать башку.

– Кому вечер, а кому и ночь, – Вадим смотрел исподлобья.

«Какие мускулы!» – с восхищением подумала Виктория. Мужчина с такими бицепсами и в одних джинсах – просто картинка с журнала. А недовольство и раздражение на его лице придают ему еще больше привлекательности.

– Пожалуйста, простите нас за столь поздний визит, – Надя почувствовала себя так скверно, что впору садись в машину и уезжай домой. Она перестала прятаться за Вику, вышла на свет, под самое обозрение хозяина. Поскольку Виктория Корецкая на справедливо высказанный упрек хозяина промолчала, Надежда решила извиниться за всех.

Не меняя выражения лица, Вадим кивнул. Хорошо, что хотя бы одна из девиц была воспитана и не рассматривала его обнаженный торс так откровенно.

Появился Антон с вещами, запыхался, пришлось ставить машину за дом, везде темно, того и гляди снесешь забор.

– Вы уже познакомились? – спросил Антон и умоляюще посмотрел на друга: «Пожалуйста, не сердись! Девочки не виноваты». – Это Виктория, – представил её первой Антон.

– Я догадался, – Вадим сдержал ухмылку, перевел взгляд на Надю. Она робко подняла глаза. Красивые и несчастные, неловко поправила юбку.

– Это Надежда, – Антон почувствовал, что Вадим больше не злится. – Хозяин дома – Вадим. Прошу любить и жаловать.

– Прежде, чем что-то сказать, взвесь, чем могут обернуться для тебя твои реплики, – угрожающе произнес Вадим и взял у Антона сумку Нади. – Следуйте за мной.

Когда вышли из прихожей в просторный холл, Вадим на секунду остановился.

– Экскурсию по дому проведет Антон, завтра, сегодня поздно, – отчеканил Вадим и подтянул на плече сумку Нади, направился к большой дубовой лестнице, ведущей на второй этаж.

– Ура! Мы будем жить наверху, – тихо порадовалась Вика, Надя лишь пожала плечами. Она, в отличие от подруги, не испытывала ни малейшей радости. Хмурый вид Вадима, его нескрываемое неудовольствие лишь ухудшали обстановку. Сегодня уже действительно поздно, а завтра ничего другого не останется, как убраться восвояси. Антон и Вика должны это понять. Если они будут против, Надежда решила, что уедет одна.

Глава 9

– Это комната маленькая, – указал Вадим на дверь слева от лестницы, не останавливаясь, прошел вперед. – Эта комната большая, в ней вполне хватит места для двоих, – он открыл дверь с витражом – декоративным панно с двухцветным стеклом: желтое и коричневое. – Распределяйте сами, кто, где поселится.

– Спасибо за заботу! – улыбнулась Виктория. Вадим едва взглянул на нее, небрежно бросил сумку у входа.

– Что ж, в таком случае, мы с Викторией займем большую комнату, а Надя – маленькую, – решил Антон.

– Тошенька, может быть, сделаем по-другому, – хитрая Виктория отвела его в сторону, обняла за шею, что-то пошептала. Тот печально согласился. – Мы с Надюшей займем большую комнату, – объявила она, посмотрела на Вадима, словно искала его одобрения.

– Как будет угодно, – Вадим махнул рукой, что означало: делайте, что хотите.

– Спокойной ночи, Вадим! Приятных сновидений! – Виктория кокетливо тряхнула рыжими локонами, чуть сощурила глаза, пытаясь рассмотреть лицо Вадима. Он промолчал и быстро спустился вниз.

Девочки вошли в комнату. Обе ахнули. У Вадима был прекрасный вкус.

– Несмотря на то, что хозяин – злобная и мрачная личность, эта комната жизнерадостного и яркого человека, – заметила Виктория, прошлась по комнате. Два больших окна, между ними дверь на балкон. Слева от двери находился зеленый диван с розовыми валиками, Вика с ногами села на него, поправила пять розовых подушек, на каждой из которых был изображен слон. За диваном у самой стены стояли плетеные ящики, на них – мини-торшер, пучок ивовых прутьев, два комнатных цветка в плетеных кашпо, несколько книг и две подставки в виде слона и архара. Вике очень понравился этот уголок.

– Надюша, ты не против, если я займу диван? – спросила она, устроилась на нем, скинула босоножки.

– Пожалуйста, – Надя в другом конце комнаты заметила кресло-кровать, рядом – плетеная корзина и плетеный ящик с журналами. С другой стороны – белый торшер. Вся обстановка в комнате была выдержана в едином стиле и весьма гармоничной цветовой гамме, хотя и необычной. – Здесь, действительно, уютно, – признала Надя.

В дверь постучали, показалась голова Антона.

– Ну, что вам здесь нравится? – он вошел, оставил дверь открытой, увидел Вику на диване, весь просиял. Она поманила его пальчиком. – Вадим был не очень любезен, не обижайтесь на него. Он не любит, когда его поднимают с постели, Вадька – деловой человек, весьма занятой и ценит свое время. Сон для него ни менее важен.

– А для тебя? – Вика притянула к себе Антона, облизала свои полные губы. Антон покосился на Надю. Та, смущенная, отвернулась и принялась копаться в сумке.

– Постельное белье в комоде, – в дверях стоял Вадим. От неожиданности Антон отпрыгнул от Виктории так, что сшиб плетеный круглый столик на металлической подставке. На полу оказалась ваза с цветами, пульт от телевизора и пустой поднос.– Антон, помоги дамам разобрать постель, – лицо Вадима оставалось непроницаемым.

Надя не спала всю ночь. После того, как Антон и Викуся душевно распрощались, раз десять чмокнув друг друга, последняя, пожелав Наде спокойной ночи, довольно быстро уснула. Надежда, стараясь не шуметь, вышла на балкон. Ночь была теплой, ни единого порыва ветерка, где-то залаяла собака, долго старалась, потом затихла. В темноте едва угадывались очертания домиков, фонари горели скудно. И только там, вдалеке, где находился коттеджный поселок, о нем говорил Антон, освещение было почти городским.

Надя слушала ночь. Откуда-то со стороны леса доносился ритмичный стук, похожий на барабанный, словно кто-то стучал по натянутому пустому тамтаму. В траве стрекотали, изредка слышался звук, напоминающий капанье воды. Запела птица. Та, которую Надя слышала по приезде и приняла за соловья. Почему-то очень хотелось, чтобы это был именно соловей. Надя раньше никогда его не слышала.

Она вздрогнула, кто-то шел, шаги были торопливы, вдруг неожиданно стихли. Затем затрещали кусты, фыркнула кошка или кот. Стало светать, на небе нарисовались голубовато-розовые полосы. По главной дороге, в сторону коттеджного поселка проехали несколько иномарок и пара автобусов. Надя глянула на часы. Четыре утра. Интересно, кто это так рано отправился на дачу? А может, они выехали ночью, чтобы не стоять в «пробках»?

Закричал петух, откликнулся еще один. Как здорово! Какое благодатное место! И здесь еще петухи. Наде стало грустно оттого, что сегодня придется уехать. Она посмотрела на Вику, та спала сладким сном, такая безмятежная, довольная жизнью. Вика не умела долго страдать и переживать, она не вела счет своим неудачам, забывала о них, наслаждаясь тем, что ей дарил сегодняшний день. Надя все чувствовала острее, переживала по каждому поводу, а в последнее время катастрофически боялась сделать что-нибудь не так. Боялась ошибиться. Вот и сейчас единственно верным решением, пока еще не поздно, было уехать, вернуться к Мише, сказать, что она любит его, попытаться все исправить. Он ведь может и не простить ее бегство. А что, если не ждать, пока проснутся Вика и Антон? Есть ли смысл их уговаривать уехать? Им хорошо вдвоем, это заметно. Занятые друг другом, они не станут мешать и Вадиму. А Надя в любом случае здесь лишняя. Главное сейчас, выйти незамеченной из дому и постараться поймать попутную машину.

Надя бесшумно спустилась по лестнице. Хорошо бы сейчас суметь самой открыть дверь и выскользнуть на улицу.

– Перед тем, как исчезнуть, может, выпьете кофе? – Вадим стоял в дверях кухни. Надя замерла, посмотрела на молодого человека как вор, которого застали на месте преступления. – Могли хотя бы попрощаться, – Вадим сделал несколько шагов и оказался рядом с Надей.

– Доброе утро! – неожиданно брякнула она.

– Оно будет добрым, если мы пройдем на кухню и спокойно выпьем кофе, – насмешливо, как ей показалось, произнес Вадим. Он смотрел на нее с высоты своего роста, был в тех же джинсах, что и вчера, однако сегодня надел рубашку и обувь. – Ну, так что?

Надя кивнула, поплелась за Вадимом на кухню, сумка все еще оттягивала плечо. Кухня была замечательная, большая, отделана декоративным искусственным камнем в разнообразной, но со вкусом, цветовой гамме. Мебель окрашена в молочный цвет, изготовлена столяром, а поверхности рабочих столов смонтированы из натурального камня. Около стола находились четыре высоких стула. Вадим сел на один из них, второй предложил Наде. Она неловко взобралась на стул, наконец, поняла, что ей мешает: сумка, все еще висящая на плече.